Анклав нехристей: Покой нам только снится

И вот тут начался бардак на частоте. Орали все, угрожали арабам самыми изощрёнными карами и пытками, матерились… Мочалов специально дал пять минут, чтобы соратники «спустили пар», а потом снова взял слово:

— Попрошу минуту внимания. Я очень рад, что мы, как и ранее, будем решать проблемы сообща. С анклавами севернее нас, думаю, что чуть позже пообщаемся через видеосвязь — майор Сомов за вчерашний вечер запустил у нас эту систему. Однако Кубань, Сибирь, Херсонес и Астрахань такой возможности пока не имеют. В этой связи нужно определиться именно с вами. Я очень не хочу раскрывать все карты в эфире — не знаешь, что ожидать от этих наглых и нежданных гостей.

— В эту ночь Кубанская Федерация соберёт экстренное совещание руководства и к утру примет решение, — проинформировал всех Халилов. — Сразу подчеркну, вопрос стоит только о том, из каких специалистов будем формировать полнокровную дивизию, а то и армию.

— Принято, Руслан Халилович, — ответил Мочалов. — Спасибо за оперативность.

— Это Ведерников, — обозначил себя глава Сибирской республики. — Сергей Иванович, Сибирь однозначно не останется в стороне. Мы, как и Кубань, в ночь созываем экстренное совещание. Определим костяк контингента, направляемого к вам, а завтра подкорректируем, с учётом общего решения и через два дня у вас.

— Благодарю, Павел Константинович.

— Подполковник Смагин, — назвался представитель Херсонеса, — по поручению контр-адмирала Свифт. Сергей Иванович! В настоящее время ударная группа не только кораблей, но и вооружённых формирований Херсонеса полностью в вашем распоряжении.

— Благодарю, Анатолий Сергеевич.

— Говорит Крым! Мы здесь сразу вдвоём с Петром Петровичем присутствуем, — известил всех полковник Скворцов. — Моряки передают пламенный привет, в кавычках, бешеным арабам и вагон ржавых якорей им в задницу. Пётр Петрович предлагает силами его людей и маломерных катеров подняться по Днепру в район Киева и основать там форпост. А дальше дать под дых наглым «аллаявбарам», и вымести всю эту шушеру обратно, откуда пришли.

— Нет, товарищи! — возразил кто-то. — Тут надо не выметать, а уничтожать как бешеных собак. Как при Чуме было — чтобы и духу на этом свете их не осталось.

— Витя, это ты там так кардинально собрался вопрос решать? — узнал своего друга Ермолаев.

— Я, Олег. Таких тварей надо учить до смерти. Раз и навсегда.

— Согласен с тобой.

— Астрахань пока не может существенно чем-то оказать помощь, кроме консервов. Товарищи! Приношу свои извинения, — по голосу полковника Севастьянова чувствовалась досада и беспомощность.

— Одним этим реально поможете, — заверил его Мочалов.

— Тогда перевожу производство на режим трёх смен! Всё для фронта, всё для Победы!

— Говорит ЛДНР — Луганско-Донецкая народная республика! Здесь присутствуют оба руководителя — Милюков и Ворон. Товарищи! У нас имеется с десяток человек, умеющих управлять тракторами и танками! Они прошли боестолкновения ещё в 2014-м, но нет людей для остальных членов экипажей. И есть техника! Горы техники на консервации! Приглашаем вас к нам — зачем везти откуда-то те же самые боевые единицы бронетехники, когда можно использовать нашу? Помимо этого, есть люди, хорошо знающие Украину! Будут проводниками, если надо.

— Отлично, Александр Витальевич. Думаю, что завтра-послезавтра мы вернёмся к этому вопросу, — заверил и его Мочалов.

— Как пелось в одной популярной на Донбассе песне — «Россия с нами и с нами Бог!» — с пылом сказал Милюков. — Сергей Иванович! Мы — русские, с нами Бог! Значит, победа — лишь вопрос времени!

— Хорошо сказано, Александр Витальевич! — похвалил его глава РСА. — Думаю, что так оно и выйдет.

г. Херсонес. То же время

В радиорубке здания Администрации Херсонеса — как его переименовали американцы, собралось много народа. Ещё дневной сеанс связи и переданная тогда просьба — вечером обязательно быть руководству анклава, наложили своеобразный отпечаток: при минимуме информации руководством Тополиновска была высказана скорее не просьба, а приказ, но в очень дипломатичной форме. Неудивительно, что контр-адмирал Свифт пригласила на «брифинг» все административные службы — КГБ, полицию, «Нэви» и «Ами», аграрный сектор — неизвестно, о чём будет беседа.

Когда в эфире заиграла песня «Вставай страна огромная» Смагин и Сток одновременно поднялись. Американцы ошарашенно смотрели на обоих, гадая, что это за мелодия и почему Дарья с трудом сдерживает слёзы. Такая невозмутимая в обычной жизни и такая эмоциональная сейчас. Как только песня закончилась, Моника не преминула поинтересоваться эмоциональным настроем обоих — если Даша сдержано плакала, Смагин стоял с посеревшим лицом.

— Что случилось?

— Война, мэм… — выдавила из себя Дарья. — Эта песня звучала, когда в 1941-м на Россию напала фашистская Германия. Она служила символом непоколебимости русского народа перед агрессором.

— Оу, май год! — опешила контр-адмирал. — Всё так серьёзно?

— Более чем, — вздохнул Анатолий. — У нас такими вещами не шутят. Видимо, случилось что-то очень плохое. Возможно, кто-то напал на нас.

По мере коллективного перевода совещания в эфире с русского на английский — Анатолий с Дарьей чередовались, контр-адмирал хмурилась всё больше и больше.

— Подполковник! Я бы попросила вас выступить от моего имени, — сказала она. — Я совсем не знаю русского языка.

— Что сказать, мэм?

— Всё, что у нас есть из людей и оружия, мы передадим на общее дело.

— Понял.

Последние переведённые слова «Мы — русские, с нами Бог!» вызвали неоднозначную реакцию у собравшихся американцев. Особенно недоумевал кэптен Флик:

— Почему русские считают, что Бог только с ними? Я, например, тоже глубоко верующий человек.

— Испокон веков считалось, что только способный пожертвовать жизнью ради других человек максимально приближён к богу, — грустно ответила Дарья. — Так уж повелось на Руси — старом названии России, что наши люди, даже стар и млад, готовы принять смерть ради спасения других. Известен случай, когда во время нашествия монголов десятилетний мальчик подхватил у убитого отца саблю и зарубил врага…

— Оу, май год! — снова опешила Свифт.

— …наши пионеры в Великую Отечественную отдавали жизни наравне со взрослыми. Бойцы Красной Армии закрывали грудью амбразуры пулемётных точек, кидались с гранатами под танки, рвались в штыковую контратаку на противника. Никто в Европе не мог выдержать этой атаки — армия Наполеона боялась её до дрожи в ногах. Русские никогда не сдаются и никогда не предают. И ни один народ не смог завоевать нас до конца. На том стояла и стоит Россия.

— Но мы же не русские, — озадаченно проговорил Флик. — Как тогда нам участвовать в сражениях на вашей стороне?

— Русский — не национальность, а скорее состояние души, духа, если хотите. В Великую Отечественную против фашизма сражалось много национальностей, но общий воинский настрой, решимость и человечность заставили весь мир назвать их одним словом — русские. Наш великий полководец Суворов говорил: «Мы — русские! Какой восторг!» Господин Флик! Посмотрели бы, что произошло, если вы в каком-нибудь баре, до Чумы, услышали клич «Хит аурс!»[7]. Все, кто считает себя русскими, кинутся по одну сторону драки. Это коллективный разум, включающийся в момент большой опасности. С точки зрения других народов, мы, русские, будем совершать алогичные действия, но так часто бывает, что именно они приводят к победе. Наглость, находчивость, бесстрашие и смелость — с одной стороны и доверчивость, помощь слабому, самопожертвование и бескорыстие — с другой… это всё черты русского человека. По мнению Запада мы — непонятный народ и мы такие одни на Земле.

— Браво, Даша! — сделал три хлопка Смагин. — Лучше и не скажешь.

— Благодарю за такой интересный экскурс в историю, — Флик не скрывал своего удивления.

— Я очень рада, что мы сейчас по одну сторону в драке, — контр-адмирал стала со своего места. — И этот клич — «Хит аурс!» произнесён! А теперь мы вместе покажем этим арабским ублюдкам, что не стоило приходить на нашу землю. Вы точно отсюда не уйдёте!

— У нас в России так говорят: «Ну и зачем вы пришли? Где же мы вас столько хоронить-то будем?» — поправил её Смагин.

— Подождите, я сейчас попробую разобраться в смысле этих слов, — Свифт поставила перед собой руку и задумалась. Минуту, две. Наконец она улыбнулась, а потом и вовсе захохотала. Так заразительно, что через несколько секунд к ней присоединились все остальные.

Глава 2

20 октября 2028 года. Левобережный район Липецка. Микрорайон «Новая жизнь». Поздний вечер

На пути из Тополиновска над всеми четверыми новоиспечёнными липовчанами — Снежану оставили на неделю в городе, пройти курсы медсестёр, витала грусть. Ещё бы, намечающаяся война с арабами — явно не повод смеяться и шутить. Поэтому все четверо почти не разговаривали между собой: кто-то кемарил, это полковник и майор — Соломахе присвоили очередное звание, в соответствии с рангом главы филиала КГБ РСА, а Олеся смотрела в окно с равнодушным взглядом. Зеленцов успел наведаться к родителям, а потом и на кладбище. Сейчас грустные мысли о Тане, вкупе с известием о начале войны с арабами, порядком подпортили ему настроение. Он вёл машину также молча, полностью уйдя в себя. Лишь попав в предместье анклава пассажиры зашевелились. Первым подал голос полковник:

— Юра, давай сразу к кафе, а ты, Аркадий, срочно оповестишь Тамару и Силаньтича, чтобы явились на совещание. Олеся! — он повернулся назад. — Собери сразу все роты — пусть построятся, как в первый раз, перед кафе.

С приездом руководства анклав как будто проснулся от спячки. Всех людей, занятых на работах, словно кто-то подстегнул к концу рабочего дня. Пока Олеся собирала батальон, Ткачук ухватил за локоть Зеленцова и легонько подтолкнул в сторону входа в кафе.

— Юрий Викторович, давай-ка мы с тобой побеседуем.

Они зашли внутрь. Повариха заметила их, засуетилась, но полковник поднял руку и остановил её:

— Мария, не суетись. Сейчас кое-какие организационные вопросы решим и тогда можно поесть.

Он провёл старлея за их любимый столик и знаком пригласил присесть.

— Слушай меня, сынок. Я понимаю, что ты пережил горе, но жизнь продолжается. Ты молодец, что не показываешь на людях своё хреновое настроение. Однако всё это, если не сейчас, то чуть позже будет сказываться на работе, на выполнении поставленных задач. Я ведь давно наблюдаю за тобой и понимаю, что даже твоя улыбка — вымученная. Поэтому встряхнись и выкинь хандру из головы. Так надо, Юра, — он внимательно посмотрел на парня и добавил. — Это приказ, старший лейтенант.

— Есть, тарщ полковник, — тихо ответил он.

Через пару минут оба вышли на улицу. На той же самой площадке стоял весь батальон. Той же буквой «Г», только теперь повзводно.

— Товарищи курсанты, сержанты и офицеры! — обратился к ним полковник. — Мы отворотили от пня, но наехали на колоду. В ближайшее время Российский Союз Анклавов начнёт военные действия против агрессора, вторгшегося на территорию нашей бывшей Родины — Беларуси. Арабы собираются сначала в Полесье, а потом придут и к нам, желая прибрать к рукам всё то, что создано здесь нами и нашими товарищами. Но мы не будем сидеть сложа руки и вместе с остальными анклавами дадим отпор наглому захватчику! Так было и так будет всегда — кто к нам с мечом придёт, тот от меча и погибнет! На том стояла и будет стоять русская земля, а мы — её сыны и дочери, будем неукоснительно следовать этой заповеди предков. Подробности до вас доведёт ваш комбат — новоиспечённый старший лейтенант Зеленцов.

— Товарищи! — обратился к ним Юрка. — Нам предстоит выделить Вооружённым Силам РСА помощников-проводников. Послезавтра с утра проведём собрание и обсудим кандидатуры. Сейчас же я попрошу вас начать обдумывать на досуге три ключевых момента: название нашего батальона, его девиз и вариант шеврона. На этом всё. Вопросы есть? Нет? Командиров рот я попрошу остаться, а остальным — Разойдись!

Личный состав почти мгновенно рассыпался на мелкие группки, сразу начавшие обсуждать последние новости. Олеся, Виктор и Валерия подошли к Юрке и полковнику.

— Я Игорю в медчасть успела отнести погоны, — сообщила Олеся. — Нежин очень жалеет, что не может пока присутствовать в батальоне, но передавал тебе, командир, огромную благодарность. Сказал, что оправдает доверие.

— Главное сейчас, чтобы он выздоровел. А пока вы втроём будете заниматься и с его ротой.

— Так, молодёжь, — полковник посмотрел на всех троих — с сегодняшнего дня у нас в анклаве стало семь офицеров. Это хорошо, потому что есть кому доверить часть работы с людьми. Заодно усвойте, что для вас свободное личное время наступает после вечернего ежедневного совещания. Пусть лейтенант Нежин сейчас не может присутствовать, но это дело времени. Остальных жду в кафе через… — он посмотрел на часы — … десять минут.

К этому моменту к кафе как раз подошли главмех и начпрод.

Иван Силантьевич Горохов всю свою сознательную жизнь проработал мастером МТС под Гомелем. Потеряв почти всю свою семью от Чумы — остался лишь внук, он и жил-то ради парня. Поставить его на ноги, а там и помирать можно — не видел он будущего, слишком всё трудно стало в одночасье. Но с приходом сюда, в Липецк, у Силаньтича вдруг отросли крылья. Да и командовали анклавом не абы кто. Даже прибывший из какого-то главного поселения парень — и тот оказался с мозгами, причём явно не по возрасту. Как будто взрослый мужик в юношеском обличье. Горохов знал о разногласиях среди молодёжи, сам был свидетелем мелких потасовок среди них, а тут как ветром сдуло всю шелуху: как в советские времена — тишина и порядок. И помощников себе подобрал под стать — те же Витька, Олеська и Лерка. Из разных областей, но и людей себе подобрали по тому же принципу. Да и внука его — Игорька никто не забыл. А когда Олеська принесла ему в медсанчасть офицерские погоны… Иван Силантьевич даже не нашёл слов. Неудивительно, что теперь он для себя решил костьми лечь, а сделать всё, что от него требуется, наилучшим образом. И уж он точно не даст спуску никаким возмутителям спокойствия, в первых рядах пресекая любые упаднические разговоры…

Такой же была и начпрод белорусского анклава. Тамара Михайловна имела фамилию под стать своему характеру — Выдра — ужом вывернется или без мыла куда надо влезет. Уж как она сподобилась помирить всех людей из разных городов и областей Беларуси, при распределении продовольствия и материальных ценностей, одному богу известно. Но факт остаётся фактом — не было у неё любимчиков, как и тех, кому бы доставались только «остатки роскоши». До Чумы она работала бухгалтером ТМЦ — товаро-материальных ценностей, на одном из крупных заводов под Минском. В Чуму прибилась с племянницей к военным — своих-то домочадцев не сумела спасти. Так и осталась начпродом у полковника Ткачука. А теперь и племяшка стала не последним человеком в анклаве — Лерка-то офицерские погоны надела. Полчаса назад. Теперь бы замуж выдать за кого-то путного… вон, хоть за лейтенантика прибывшего… но там Олеська — дочка полковника, похоже, лапу наложила, а против них идти не резон, хотя чем чёрт не шутит… А может Игорька Нежина окрутить? Тот тоже парень ничего, опять же в боях участвовал. Нет, конечно, Зеленцов парень умный и видный… хотя, какой он парень — это уже мужик, пусть и вдовец, но хлебнувший жизни по полной — жена-то погибла опять же спасая жизнь белорусу-непутёхе. Пусть отойдёт от траура, а там и Лерке кое-что по бабски подскажет — глядишь, и обойдёт Олеську…

Наконец все зашли в кафе. Сдвинули два стола у окна и расположились, глядя друг на друга — молодёжь напротив взрослых. Во главе стола, по праву старшего по званию и должности, восседал сам полковник. Ткачук быстро оглядел собравшихся.

— Значит, так… для Тамары и Силаньтича есть новость — война грядёт.

— Спаси Господи! — перекрестилась начпрод, а начмех крякнул и хлопнул ладонью об стол.

— Это какая же падла опять на нас войною вознамерилась пойти? — угрюмо проговорил он.

— Арабы с Европы, — проинформировал обоих Соломаха.

— Ну, это вообще не вояки, — авторитетно заявил Горохов.

— Тем не менее, помочь нашим объединённым Вооружённым Силам надо, — сдвинул брови полковник.

— Да кто ж спорит, Сергей Николаич, — пожала плечами Выдра. — Только чем? Мы тут сами без году неделя.

— Людьми поможем, Тамара. Проводниками. Они ж гады в Полесье пришли. Перешли польскую границу и явились-не запылились.

— Николаич, ты имеешь в виду, что наши люди обратно пойдут? — удивился начмех.

— Не все, а только те, кого отберём. Думаю, что парни и девушки, что участвовали ранее в боях. И не своим ходом, а в составе боевых групп. По паре на каждую.

— А если их того? — испуганно прикрыла рот ладонью начпрод.

— Не каркай, Тамара, — снова сдвинул брови полковник. — Они ж не в первых рядах пойдут — у них задача вывести людей в нужный район, а не с автоматами или в штыковую кидаться на противника. Не боевая задача. Нет, оружие у них будет, но и чёткий приказ — не лезть на рожон.

— Оружия-то хватит? — засомневалась она. — А то сдали мне полторы сотни автоматов и чуть больше пистолетов… а я и не знаю как это добро хранить… А если отдать проводникам, сами почти с носом останемся — сколько его после выхода в Россию осталось?

— Я за этим вас обоих и пригласил, — усмехнулся Ткачук. — Завтра с утра Юрий Викторович совершит вторую вылазку в Грязи — за сахаром. Сначала посмотрим, что находится во втором найденном складе. Если тоже сахар, отдадим его другим анклавам…

— А нам — шиш?! — вызверилась начпрод.

— Тамара! Нам и первого склада хватит за глаза. Но ты не забудь, что скоро из других мест поступят рыба и рыбные консервы, соленья и варенья, да и ещё много чего. Люди понимают, что у нас пока ни кола, ни двора и стремятся облегчить нашу жизнь. А мы будем кроить лишний сахар? — он сердито посмотрел на неё.

— Э-э-м-м… я же не знала про это… — покраснела она. — Тогда да — мы поможем, но и нам помогут.

— Тамара Михална, нам уже помогли, — сказал Зеленцов. — Послезавтра, если времени хватит, мы наведаемся на склад Росрезерва. А там много чего полезного есть.

— Это что за склад такой? — мигом сделала стойку начпрод.

— Стратегические запасы на случай глобального звиздеца, — усмехнулся Соломаха.

— И нам такой дадут? — не поверила она, приложив руку к груди.

— Аж три штуки, но вскроем пока только один, — кивнул полковник. — А пока старший лейтенант Зеленцов будет завтра заниматься складами, майор Соломаха начнёт подбирать здание под общую оружейную комнату, — Ткачук посмотрел на него.

— Так точно, товарищ полковник. Разберусь, — кивнул он.

— Все три лейтенанта составляют списки участвовавших ранее в боях и по областям бывшего проживания. До Чумы, — подытожил Сергей Николаевич.

— Есть, — почти синхронно ответили Виктор, Валерия и Олеся.

— Тогда на сегодня всё… — он повернулся в сторону стоявшего поодаль повара и ожидавшего указаний — … несите нам ужин.

21 октября 2028 года. г. Краснодар. Здание Правительства КФ. 0 часов 30 минут

Несмотря на столь поздний час в доме Правительства Кубанской Федерации было светло и многолюдно. Халилов собрал весь цвет руководства военными и гражданскими службами.

— Товарищи! Грядёт грозное время. На нашу страну напали арабские бандформирования… — ему не дали договорить — поднялся шум, гвалт, послышался отборный мат, не взирая на присутствие женщин на совещании. Халилов тоже дал несколько минут, чтобы «спустить пар» всем желающим. — А теперь к делу. Михал Михалыч и Олег Аркадьич — ваши подразделения формируют ударное общевойсковое соединение. Вам придаются лётные и бронетанковые части, которые у нас боеспособны.

— А кто Федерацию охранять будет? — опешил главный интендант.

— Константин Дмитрич, для этого у нас есть целый батальон — «Кавказские рыси». Они участвовали в боестолкновении в Херсоне, ранее разобрались с армянской диаспорой — какие тебе ещё нужны рекомендации? — он повернулся к старлею Маслову. — Ну что, Пётр Сергеич, вот и пришёл твой звёздный час, когда вся выучка твоего батальона нужна нашему краю. Мы забираем у тебя только взвод Нино Гонгадзе — сам понимаешь, снайпера нам позарез нужны. Я, к сожалению, остаюсь здесь и на мне будет лежать обязанность координации действий твоего батальона и частей ополчения — их мы тоже призовём на военную службу. Как было во времена отражения атаки толп фанатиков. Но ты — кадровый офицер, поэтому общее командование ляжет на твои плечи. Мы с полковником в отставке Прядилиным будем твоим Генштабом.

— Так точно, Руслан Халидович, — кивнул Маслов. — Не подведём вас, старших товарищей.