Помоги проекту - поделись книгой:
- Что это вообще значит?
Кейн пожал плечами.
- Это значит, что ты пока не готов сделать шаг из своей смертной оболочки. Почти готов, но ещё не совсем. Над тобой есть ещё несколько рангов. Будь терпелив, умоляю.
- Мир — опасное место. Я могу потерять свой шанс и покинуть этот мир не по своей воле.
Кейн пожал плечами, как будто это было неважно.
- Пока что нет, - сказал он. - Умоляю тебя, как друг.
Афафренфер вздрогнул, одновременно разочарованный и польщённый тем, что величайший из монахов так беспокоится о нём.
- Вы же вернулись, - сказал он, потому что не смог придумать ничего другого.
- Едва-едва, - тихо ответил магистр, и это испугало Афафренфера. - Я едва смог подумать об этом. Я был намного старше, чем ты сейчас, и намного сильнее в путях нашего ордена — но ты не бойся, друг мой, поскольку ты тоже достигнешь такого же уровня совершенства тела и духа. В этом я не сомневаюсь. Конечно, если ты не выйдешь из тела сейчас и не исчезнешь навечно.
Кейн снова протянул ему руку.
- Я хочу отправиться в это путешествие, - сказал Афафренфер.
- Я знаю. И знаю, почему.
Афафренфер перевёл взгляд с протянутой руки к глазам магистра Кейна.
- Из-за него, из-за Парбида, которого ты любил, - сказал Кейн. - Потому что ты надеешься, что он ждёт тебя там, и снова жаждешь его объятий — больше всего остального.
У Афафренфера отвисла челюсть. Он пытался отрицательно покачать головой, но не справился.
- В мультивселенной нет ничего сильнее любви, друг мой, - сказал Кейн, улыбнулся и придвинул свою руку ещё ближе.
Афафренфер принял предложенную помощь и расплёл свои ноги, легко встав перед другом.
- Магистр, как вы считаете, он там? Думаете, он меня ждёт?
Кейн пожал плечами, и Афафренфер понял, что монах не знает ответа и не станет лгать ему ради утешения.
- Ты уже всё сказал, - ответил Кейн. - У тебя есть вера. А у меня — надежда.
Какое-то время они молчали, спускаясь с горного склона по тропе.
- Я всё равно не понимаю. - признался Афафренфер, когда вскоре после заката перед ними показались огни монастыря Жёлтой Розы. - По вашим словам кажется, что возвращение в смертную оболочку — невероятный подвиг, требующий серьёзной борьбы.
- Так и есть.
Молодой монах пожал плечами.
- Когда мы вместе покинули моё тело перед лицом великого белого дракона, возвращение казалось таким...
- ...простым, - закончил Кейн. - Тебе оно казалось простым, потому что не ты начал трансценденцию, ты даже не знал об этом — и ты не слышал музыки небес, не видел красоты вселенной, прежде чем я вернул тебя в создание, известное под именем Афафренфера.
- Но у вас так легко это получилось.
- Не так легко, как ты думаешь, но да — с каждым выходом за пределы смертной оболочки преграждающие путь барьеры становятся... тоньше. В тот момент, когда мы и наши друзья оказались в огромной опасности, возвращение было простым. Мы должны были быть там — иначе пришлось бы оплакивать любимых.
- Но... - сказал Афафренфер. Казалось, он подавился словами и просто покачал головой.
- Со временем ты поймёшь, - пообещал Кейн. - Продолжай свою учёбу. Добейся совершенства разума и тела. Но предупреждаю тебя, когда ты решишь, что готов — и могут пройти годы с сегодняшнего дня, и меня может не быть рядом — эта первая попытка взошествия... Она может быть твоей единственной и стать концом существования Афафренфера.
- Вы уже говорили, но почему, магистр? - продолжал упорствовать Афафренфер. - Я знаю, что мои дела здесь ещё не закончены. Я знаю, что не готов испытать следующее...
- Если будет
- Если будет, - согласился Афафренфер. - Я всё это знаю, так почему вы думаете, что я откажусь от существования в качестве смертного?
Кейн остановился и на мгновение задумался, потом тепло улыбнулся молодому монаху.
- Ты занимался любовью — самим процессом, и довёл его до конца, так?
Афафренфер покраснел.
- Да, конечно.
- Тогда ты знаешь, что тело может требовать продолжения, требовать освобождения?
- Да, магистр.
- Тело не повернёт назад, и чтобы воспротивиться этому зову, необходима огромная мысленная и эмоциональная дисциплина. Когда ты достигнешь трансцендентности, ты познаешь такую радость — беспредельную, даже растущую со временем — а время окажется бессмысленным, оно будет течь мимо, но тебе нужно будет найти в себе силы отринуть чистую страсть в кратчайшие сроки, и неудача будет означать, что ты навеки покинешь это существование.
Афафренфер просто таращился на него с раскрытым ртом.
- Я не знаю, как объяснить ещё проще, - ответил на этот пустой взгляд старый монах. - Ты не захочешь возвращаться, и значит, не станет того тебя, которого знаешь ты сам и которого знают другие.
Магистр Кейн подождал, пока заметно потрясённый Афафренфер обдумает его слова, потом спросил:
- Ты по-прежнему хочешь это совершить?
- Хочу, - ответил молодой послушник. - Но, наверное, не сейчас.
- Когда будешь готов, - согласился Кейн.
- А как я пойму, что готов?
- Когда перестанешь бояться, что можешь не вернуться. Когда будешь верить, что узнал всё необходимое, что можно получить от этой жизни. Дело не в грусти и не в усталости от существования, нет. Такое состояние лишь сделает трансценденцию невозможной. Скорее, дело в законченности — такой законченности, что ты поймёшь — в этом существовании не осталось места для чего-то нового!
- Вам тоже так кажется?
- Уже больше ста лет!
- Но вы по-прежнему здесь.
Магистр Кейн пожал плечами.
- Отчасти, - загадочно ответил он. - Часть меня по-прежнему здесь, часть меня навсегда ушла.
- Так расскажите мне тайну!
- Я не могу. Та часть меня, что знает её, находится не здесь.
- Я не понимаю. Значит есть что-то ещё, кроме трансцендентности?
Кейн пожал плечами, вынудив Афафренфера повторить:
- Я не понимаю.
- Тебе и не нужно. Сейчас. Пока что. Тебе многое предстоит постичь.
- Тогда скажите мне, магистр, что мне нужно постичь сейчас?
- Что ты не захочешь возвращаться. Больше ничего.
ЧАСТЬ 1
Переменчивые судьбы и тревожные перспективы
— Закнафейн До'Урден, «Отступник»
ГЛАВА 1
Слишком много переменных
Ей не нравилось ходить по переулкам Мензоберранзана, которые звали Браэрином, или Улицам Вони. Здесь обитали бездомные бродяги-дроу, изгои и одиночки из уничтоженных домов. Здесь обитали падшие жрицы и опасные незаконнорожденные дети того или иного дома, обречённые на жизнь в бедности.
В основном. Мать Мэлис из дома До'Урден знала, что здесь обитают ещё и члены Бреган Д'эрт, отряда наёмников, который в последние годы набрал богатство и силу в городе. Все они были бродягами — но полезными бродягами для тех верховных матерей, которые знали, как лучше воспользоваться их услугами.
Через Закнафейна, своего любовника и оружейника своего дома, Мэлис связалась с Джарлаксом, лидером Бреган Д'эрт, и получила имя дроу, которому намеревалась нанести сегодня визит, и ради которого шла по Улицам Вони в Мензоберранзане.
Это была немалая жертва, и верховная мать уже решила, что этому дроу лучше бы сказать ей то, что она хочет услышать, иначе она оставит труп на полу его хижины.
Мэлис испытала огромное облегчение, когда наконец увидела нужный дом. Эта часть путешествия не пугала её, просто вселяла отвращение, и Мэлис хотела как можно скорее покончить с делами и вернуться к себе.
Она подошла к двери, оглянулась на свой тайный эскорт и кивком приказала им оцепить местность. Затем она прочла заклинание, потом второе — оба на дверь — затем добавила третье и четвёртое, уже на себя, чтобы защититься от любых фокусов.
Пятое заклинание сорвало дверь с петель, и мать Мэлис вошла в крохотную комнатку, где за столом сидел мужчина в балахоне, на лице которого виднелось потрясённое выражение, а напротив него сидела женщина с выражением абсолютного ужаса.
- Я ещё не закончил! - запротестовал мужчина.
Мэлис перевела взгляд с него на хрустальный шар, стоящий в центре небольшого круглого стола. Она смутно различила изломанные очертания виднеющегося внутри образа.
Взмахом руки она очистила шар.
- Теперь закончил, - сообщила она.
Тогда запротестовала женщина.
- Я хорошо заплатила за его время!
Гневный взгляд Мэлис заставил её замолчать. Верховная мать хорошо рассмотрела женщину. Та была моложе Мэлис, но ненамного, и хотя отличалась хорошей фигурой, и, судя по всему, считала себя привлекательной — с таким-то вырезом платья — на её лице и обнажённых руках виднелись шрамы и синяки той, кто обитает во мраке Улиц Вони.
- Ты не носишь семейную эмблему, дитя, - сказала Мэлис. - Какой матери ты принадлежишь?
- Зачем мне отвечать?
- Потому что если ты не ответишь, я пойму, что ты безродная, и значит, никто не станет переживать, если я тебя убью.
- Женщина! - запротестовал мужчина в балахоне и встал лицом к незваной гостье. Он был старым и сморщенным, носил на лице немало шрамов, и его истёртая одежда болталась на худых плечах, как на вешалке.
- Жрица, - поправила она.
- Жрица, - сказал он чуточку менее возмущённым тоном.
- Высшая жрица, - поправила Мэлис.
- Высшая жрица, - исправился старый дроу дрогнувшим голосом.
- Верховная мать, - поправила Мэлис, раскрывая все карты, и мужчина-дроу как будто уменьшился в размере.
Он прочистил горло.
- Я не привык к незваным гостям, - спокойно сказал он. - Вы меня напугали.
- А ты, милочка, - сказала Мэлис, возвращаясь к женщине. - Готова назвать свой дом? Хотя, конечно, тебе известно, что если ты солжёшь, в наказание не просто потеряешь две своих ноги, которые тебе так дороги, но и отрастишь восемь новых.
Женщина заёрзала, потянув вниз край платья, чтобы лучше прикрыть ноги.
- Ты бездомная, - сказала Мэлис, когда испуганная женщина пробормотала что-то неразборчивое. - Иди наружу и жди меня, - приказала верховная мать. - Может быть, тебя ждёт светлое будущее.
Она оглянулась на мужчину в балахоне.
- Это ты видел в хрустальном шаре?
Дроу, казалось, полностью растерялся.
- Это, правда? - добавила Мэлис, швырнув вместе с репликой подавляющее заклинание.
Поделиться книгой: