Без пощады

Руки Кейна устремились наружу, отломанная половина клинка отлетела в сторону, и прежде чем Афафренфер успел заметить это движение, правая рука Кейна метнулась вниз и к нему, затем выстрелила точно вверх — запястье изогнуто, ладонь открыта, бьёт под рукоять меча в руках послушника.

Ладонь Кейна поднималась, надавливая, надавливая, вытолкнув половину меча из хватки Афафренфера и отшвырнув её прочь.

Афафренфер погрузился в отчаянный вихрь ударов ногами и руками, слева и справа, сверху и снизу.

Кейн поступил точно так же, и монахи превратились в две вспышки, обменивающиеся тяжёлыми атаками, которых было слишком много, чтобы сосчитать, слишком много, чтобы Афафренфер мог заметить каждую отдельно. Он не знал, как блокирует град Кейна — и не знал, как Кейн блокирует его. Он вышел за пределы сознания, в зону чистой реакции. Мышечная память подавила любой намёк на планирование.

Но вот промах — промахнувшийся блок от Кейна! Правый кросс Афафренфера прошёл. Он не попал в противника, но заставил Кейна неловко уклониться налево.

По крайней мере, так Афафренфер думал, пока не ударил в корпус левой — и в этот момент, почувствовал, как правая нога магистра подсекает его собственную правую ногу, и когда правая ладонь Кейна метнулась на перехват, Афафренфер ощутил там неподвижную преграду, которая бросила его на подсекающую ногу Кейна, когда он вытянулся.

Кейн завершил движение, толкнув этой блокирующей ладонью вверх и отводя правую ногу с силой назад, швырнув Афафренфера на пол.

Отчаянным кувырком послушник вскочил на ноги, изумлённый тем, как быстро у него вышло отступить. Однако Кейн был уже перед ним, руки слились в молниеносных ударах кулаками и ладонями. Отчаянно и безупречно работая, Афафренфер отразил или поглотил эти выпады, оказавшись как будто в клинче с магистром — их разделяла всего пара футов, руки были сомкнуты снаружи и снизу по бокам.

Афафренфер хотел боднуть противника, но не успел этого сделать, как ощутил оглушающий удар в лицо.

Удар ногой.

Ногой! Невозможно, закричало ему сознание. Они с Кейном были слишком близко. Как мог Кейн ударить его в лицо, когда между ними было меньше фута?

Он не мог поверить. Он отказывался в это верить, даже рухнув на пятую точку.

Афафренфер потряс головой, прогоняя пляшущие перед глазами звёзды, и поднял взгляд — увидев, что Кейн смотрит на него сверху вниз, протягивая руку, чтобы помочь подняться.

Юноша принял руку и начал вставать, но упал обратно на задницу, потом наполовину рухнул, наполовину перекатился набок.

Какое-то время спустя — он не знал, какое — Афафренфер приподнялся на локте, посмотрел на своего противника, своего дорогого друга, который сидел перед ним, скрестив ноги.

- Я считал свой приём с перехватом меча и ударом вниз эффективным, - сказал Афафренфер, сплёвывая кровь с каждым словом. Он знал, что губа сильно рассечена, и от боли в челюсти по лицу прокатывались резкие волны пламени.

- Он мог убить практически любого противника, - поздравил Кейн.

- Но не вас.

Кейн пожал плечами.

- Дзирта? - поддразнил Афафренфер, поскольку тёмный эльф занял место личного ученика Кейна, ранее принадлежавшее самому послушнику.

Спустя мгновение, проведённое в задумчивой позе, Кейн снова пожал плечами, но не вслух отрицания не произнёс.

- Если бы Дзирт и Афафренфер сразились, на кого поставил бы магистр Кейн? - спросил Афафренфер.

- Магистру Кейну ничего не нужно, и поэтому он не нуждается в ставках, - ответил Кейн.

- Представьте, что нуждаетесь.

- Тебе может не понравиться мой ответ.

Афафренфер рассмеялся, затем застонал и схватился за лицо. Он ухватился за нос большим и указательным пальцем и сдвинул его в сторону.

От этого заболели зубы, и он стал подозревать, что его череп треснул от нижней части носа до дёсен.

- Если ты можешь победить меня, зачем бросать вызов хозяйке зимы? - спросил тогда Кейн, и Афафренфер удивлённо посмотрел на него в ответ на смену темы.

- Госпожа Саван ожидает моего второго вызова? - спросил юноша, недвусмысленно напоминая, что в прошлом сезоне Саван победила его. Монах попытался прогнать из голоса нетерпение. Он уже давно преследовал Саван, до и после своего поражения, почти выздоровел и достаточно усовершенствовал свои навыки, чтобы бросить ей новый вызов и стать хозяином восточного ветра. Но и Саван, подстёгнутая настойчивостью Афафренфера, усердно занималась и достигла следующего ранга, прежде чем Афафренфер успел официально вызывать её на бой. Теперь она была хозяйкой зимы, и Афафренфер получил освободившееся звание хозяина восточного ветра, не проявив себя в тренировочном поединке против любого из трёх монахов монастыря Жёлтой Розы, стоящих выше него: Саван, хозяйки зимы; Перривинкля Шина, хозяина весны; и Кейна, магистра цветов.

Кейн кивнул. Сейчас ранг над Афафренфером был занят, и обладать им мог лишь один человек. Чтобы стать хозяином зимы, Афафренфер должен был победить текущую хозяйку Саван. Затем ему придётся защищать свой новый титул — скорее всего, снова против Саван или, может быть, против восходящего хозяина западного ветра, Халаваша, который по свидетельствам очевидцев тоже добился большого прогресса в своём обучении (а по слухам — тайно тренировался с магистром Кейном).

- А на этот бой магистр Кейн будет делать ставки?

- Нет.

- А если бы делал, он бы знал, на кого ставить?

- Да.

- И в таком случае магистр Кейн считал бы свою ставку надёжной? - настаивал Афафренфер.

Кейн усмехнулся и ответил «Да», затем зашагал прочь.

- Надеюсь, что мы оба проживём достаточно долго, и однажды я смогу бросить вам вызов по всем правилам, - сказал ему вслед Афафренфер.

Кейн остановился и какое-то время стоял неподвижно, потом обернулся.

- Ты — мой друг, брат Афафренфер. Через тебя и вместе с тобой ради благополучия людей мы совершали великие дела. Поэтому я скажу тебе вот что, и надеюсь, что ты усвоишь этот урок, самый важный из всех моих уроков: заполучить титул верховного магистра цветов не может быть твоей целью.

- Я желаю бросить вам вызов и победить лишь потому, что в этой победе увижу собственный прогресс, - ответил Афафренфер.

Кейн кивнул.

- Твой собственный прогресс, - согласился он. - Борьба идёт внутри тебя, друг мой, стремление к физическому и духовному миру и безупречности.

- И всё же мы бросаем вызов друг другу, чтобы измерить этот прогресс.

- Какова твоя цель? - спросил Кейн.

- Вы только что её назвали.

- Нет, - возразил Кейн. - Это не твоя цель. Никогда не думай об этом, как о цели. Это твоё путешествие. Таким образом ты осознаёшь своё существование и достигаешь мира с тревогами смертной оболочки и неуверенностью конца, который мы все должны будем однажды встретить.

- В ордене святых Солларов все стремятся быть такими, как магистр Кейн, - сказал Афафренфер.

- Писарь, который берётся за книгу, чтобы её закончить, преследует свою цель слепо, уменьшает важность опыта, полученного за месяцы переписывания, отказывается от радости, эмоций, озарений и памяти о своём путешествии через этот процесс. Поэтому я спрошу снова: какова твоя цель?

Афафренфер непонимающе смотрел на него.

- У тебя нет цели, - ответил на собственный вопрос магистр. - В чём заключается твоё путешествие?

- В том, чтобы учиться, жить, расти, двигаться к истине, - ответил Афафренфер.

- К истине?

- К истинному себе, к истине обо всём, что меня окружает.

Магистр Кейн удовлетворённо улыбнулся и одобрительно кивнул.

- Не потеряй это из виду, - предупредил он, уходя, - или отдашь титул хозяина зимы сразу после того, как получишь его.

Афафренферу потребовалось какое-то время, чтобы понять смысл последних слов Кейна. Верховный магистр, такой мудрый и знающий, был уверен в его победе над Саван. Ошеломлённый послушник опустился обратно на пол.

Он по-прежнему не мог понять, как Кейн смог ударить его в лицо с такой силой, когда они стояли практически лицом к лицу.

Однажды пойму, подумал послушник, и выбросил это из головы. Это придёт к нему со временем в процессе преодоления испытаний в ходе его физического и духовного путешествия — или нет.

После тяжёлого подъёма Афафренфер сидел на тесной кромке высокого скалистого утёса, который пользовался большой известностью в ордене святых Солларов. Именно здесь полвека тому назад великий Кейн превзошёл ограничения своего физического тела и стал един с мультивселенной.

Афафренфер сидел, скрестив перед собой ноги, положив руки на колени ладонями вверх, большой палец касается указательного. Его дыхание было медленным и абсолютно ровным, вдох и выдох — одинаковой длины.

Разум монаха был устремлён глубоко внутрь и одновременно далеко наружу. Он никогда не был дальше от своего тела, чем сейчас, но в то же время никогда прежде не чувствовал себя более единым с ним.

Он чувствовал приближение своей цели, чувствовал, что наконец познал оковы своих физических ограничений, того самого клея, что придавал Афафренферу форму.

Он не ощущал холодных укусов высокогорного ветра. Он не слышал его в ушах, как и кличи огромных кондоров, что парили на восходящих потоках.

Поскольку его окружение ничего не значило. Его фокус был внутри себя и вокруг, везде и нигде.

Он тыкнул в клей пальцем своей воли и почувствовал, как ослабли оковы.

Он был уверен, что может сломать их полностью, и когда это сделает — познает вечность. Он превзойдёт свою смертную оболочку. Он станет един со всем остальным...

Однако размышления об этом прервали необходимую ему концентрацию. Внутри него пылали воспоминания, ведь он уже совершал это прежде — но с чужой помощью. Внутри него был магистр Кейн, завладевший его телом, разделивший с ним форму. Когда великий белый дракон встал перед ними, Кейн сломал физические преграды Афафренфера, расклеил многочисленные частицы, которые собрались вместе, чтобы сложиться в существо, известное как Афафренфер.

Красоту того опыта сложно было забыть, пускай даже это было лишь короткое путешествие в обитель всего. Ведь Кейн восстановил его почти сразу же, как только убийственное ледяное дыхание дракона миновало их, чтобы Афафренфер мог сразить вирма.

Монах погрузился обратно в медитацию, принудил себя к терпению и снова вернулся в место глубокого покоя, место, лишённое мыслей и одновременно созерцательное. Он снова стал искать оковы.

Он почувствовал клей и начал его рассеивать, рассеивать самого себя.

Рука хлопнула его по плечу, испугав послушника, пока ещё он не успел взяться за дело как следует.

Глаза Афафренфера широко распахнулись. Он почувствовал ветер; он услышал ветер. Он резко повернул голову и обнаружил магистра Кейна, медленно качающего головой.

- Ты не готов, - сказал ему Кейн.

Афафренфер потрясённо заморгал.

- Давай вернёмся в монастырь, - сказал Кейн, протягивая руку.

Афафренфер покачал головой.

- Это не ваше дело, не ваш выбор и не ваше путешествие! - выпалил он.

Кейн не моргнул и не убрал руку.

- Вы — верховный магистр цветов, самый великий монах во всём ордене святых Солларов, - сказал Афафренфер. - И со всем уважением, с таким уважением, которого я никогда не испытывал к другому живому существу, я повторяю: это не ваше дело.

- Это моё дело.

- Потому что вы — верховный магистр?

- Потому что я твой друг, - сказал Кейн.

- Но я могу это сделать, - настаивал молодой монах.

- Я знаю.

- Тогда...

- Но ты не сможешь это отменить.

Афафренфер хотел что-то ответить, но промолчал, глядя на магистра.

- Ты достигнешь трансцендентности, - объяснил Кейн. - Ты станешь един со вселенной. И ты познаешь гармонию и красоту, которых даже представить себе не мог. Но это будет конец Афафренфера.

- Смерть?

- Для этого существования — да.

- А смерть это конец... всего?

- Я не знаю, - признал Кейн. - Когда ты восходишь впервые — это не конец; благодаря нашему совместному путешествию из твоего тела тебе это известно. Но вернуться надо быстро — в течение дней, не месяцев — и я не знаю, что может произойти после точки не возврата. У нас есть лишь вера в то, что там происходит.

- У меня есть вера. А у вас?

Кейн пожал плечами.

- Того, что я не знаю — я не знаю. Однако у меня есть надежда.

- Тогда я вернусь быстро, до того момента, как не смогу...

- Нет. Не вернёшься. Ты не готов.

- Вы считаете, что я недостаточно силён? - спросил Афафренфер, сумевший не подпустить нотки гнева в свой вопрос. - Думаете, я не смогу... ?

- Ты не захочешь, - оборвал его Кейн. - Твои связи с этим местом недостаточно крепки, чтобы ты захотел повернуть назад, когда начнёшь это путешествие.