Звёздный анклав

- Много лет. До того, как он покинул Мензоберранзан. Дом Баррисон Дель’Армго – один из самых влиятельных домов, второй в городе.

- Наши мудрецы изучили меч и вернули его Тос’уну, когда он ещё только пришёл к нам в Лунолесье, - сказала Синнафейн. – Он считал, что полностью контролирует оружие. И конечно, я в это поверила! Я верила многому про Тос’уна, а теперь не верю ничему. Может быть, это был меч – а может быть, я просто не хотела видеть мерзкую правду о нём.

- Потому что он был дроу? – прошептал Джарлакс и пожалел об этом, как только слова сорвались с губ – эльфийка, леди Синнафейн, наверняка этого не заслуживала.

- Я влюбилась в него не из-за его происхождения, а из-за того, кем его считала, - резко ответила Синнафейн. – И он предал меня из-за того, кем был на самом деле – а может, из-за этого злобного меча – а не потому, что он был дроу. Неужели вы такого низкого обо мне…

- Госпожа, я покорнейше извиняюсь, - сказал Джарлакс. – Это было неподобающе. Всю жизнь меня отказывались принимать из-за моего происхождения – или, что хуже, притворялись будто принимают, желая тем самым доказать что-то себе или миру.

Джарлакс покачал головой и улыбнулся собственной промашке. Он редко бывал так неосторожен, чтобы произнести свои тайные мысли вслух.

К его удивлению, Синнафейн рассмеялась, и взглянув на женщину, он понял, что она не насмехается над ним или над его чувствами. Вместо этого она кивала.

- Вы говорите, как Тос’ун, - сказала она. – Тот хороший мужчина, за которого я вышла замуж. Добрый отец моих детей. Не тот Тос’ун, который… - она замолчала и сделала глубокий вздох. Её голос, весь её вид, изменились.

- Если Тос’ун и держал меч под контролем, того же нельзя было сказать про наших детей, - объяснила она. – Когда Тос’ун сказал, что один из них унаследует клинок, дети начали соперничать между собой – и эта битва, которую всячески подталкивал мой сын Тейрфлин, быстро стала очень серьёзной. Тейрфлин был слишком жесток. Необходимость заполучить клинок стала его навязчивой идеей. Каким-то образом наследника выбрал сам меч, а не мой муж – и оружие испортило мою Маленькую Доу, быстро и бесповоротно. Доум’вилль убила брата этим мечом и сбежала. Тос’ун и я выследили её до королевства орков, и там, окружённый ордой, Тос’ун предал меня.

- Вы заметили, что я не встала, когда вы вошли, - сказала она. – Это не было знаком неуважения к вам, другу Дзирта. Нет, мне больно даже просто вставать, ведь в тот тёмный миг много лет назад Тос’ун покалечил меня и бросил на милость орков, а сам сбежал вниз по тоннелю – обратно в Подземье, как я позднее узнала, вместе с Доум’вилль. Я не могу рассказать, что чувствовала, когда узнала, что он погиб верхом на белом драконе в битве у Мифрил-Халла. Не могу рассказать, потому что до сих пор не знаю. Я не думаю, что он был злым, когда мы поженились – скорее, меч извратил его.

Она с болью посмотрела на Джарлакса.

- Но я больше не могу быть в этом уверена.

- Может быть, оба предположения отчасти верны, - предположил Джарлакс. – Но меч наверняка сыграл свою роль в падении Тос’уна.

- Как Тос’ун и хотел, орки нашли меня почти беспомощной, но не убили, - объяснила Синнафейн. – Несмотря на стычки на протяжении всей погони, которая закончилась моим пленением, пытать меня они тоже не стали. Они не причинили мне никакого вреда. Они вернули меня моему народу – по замыслу орка Лоргру, наследника Многих-Стрел, в попытке воплотить мечту короля Обольда о мирном союзе в этой области. Этот поступок один из фанатиков посчитал изменой их злобному богу, и Лоргру был изгнан, а Много-Стрел вступил в войну. Как видите, Джарлакс, в немалой степени война в Серебряных Кордонах была вызвана тем самым мечом, который вы разыскиваете.

- Я не разыскиваю меч, госпожа Синнафейн, - признал Джарлакс. Он немного приподнялся и медленно извлёк из ножен клинок, положив его на стол перед напуганной Синнафейн.

Тогда Синнафейн встала – и долгое время не могла перевести дух, ведь она сразу же узнала оружие, его острую кромку и едва заметную красную полосу, похожую на испарения желанной крови.

Когда эльфийка перевела взгляд на рукоять, выполненную в форме большой чёрной кошки, зверя-обманщика с двумя щупальцами, загибающимися назад к лезвию, чтобы образовать гарду, выражение её лица изменилось.

- Что это… - хотела спросить она, но покачала головой. – Братский клинок?

- Это Хазид’хи, - ответил Джарлакс. – Я владею им уже много лет, хотя в основном он находился в руках моего друга, псионика, исследовавшего тайны оружия.

- Тогда почему вы сказали, что пришли поговорить о мече, который желаете отыскать? – резко спросила она.

- Я такого не говорил, - ответил Джарлакс. Он взял меч со стола и вернул в ножны, пряча его от взоров, чтобы помочь Синнафейн взять себя в руки, и обрадовался, когда она уселась обратно. – Вам показалось, что я это сказал, потому что я сформулировал свои намерения весьма туманно. Сначала мне нужно было узнать, одобрите ли вы.

- Одобрю? Единственное, что я могу одобрить – уничтожение этого злобного клинка.

- Одобрите ли вы то, что я собираюсь разыскать вашу дочь, - сказал Джарлакс, и если бы он ударил Синнафейн по лицу, она выглядела бы точно так же. – Благодаря изучению клинка мой друг убеждён, что Доум’вилль, ваша Маленькая Доу, может быть жива. Как только меч подчиняет себе носителя, он сохраняет связь с ним на любом расстоянии.

- Где она? – спросила Синнафейн.

- Это, боюсь, вопрос посложнее – я не знаю, - признался Джарлакс. – Но думаю, что могу узнать – и намереваюсь это сделать. Потому что я не думаю, что ваша дочь заслужила свою судьбу.

Наёмник издал беспомощный смешок.

- Конечно, она совершила немало злодеяний, включая убийство её брата, вашего сына…

Он вздохнул.

- Тогда почему вы хотите её отыскать?

Джарлакс пожал плечами.

- Я из Мензоберранзана. Я знаю, какую власть может получить над смертными демон – или волшебный предмет демонического характера. Даже над добрыми в других отношениях существами. В конце концов, именно такова история моего города, моего народа.

- Я по-прежнему не понимаю. Я ничего не знаю о её местонахождении, - чеканя каждое слово, отрезала Синнафейн. – Зачем вы пришли ко мне?

- Затем, что когда я разыщу её – а я разыщу – я хочу, чтобы она знала, что мать простила её, - сказал Джарлакс, и Синнафейн снова резко втянула в себя воздух.

- Вы много раз говорили, что всему причиной меч – по крайней мере, ясно дали понять, что хотите, чтобы всему причиной был меч, - объяснил Джарлакс. – Так и есть. Я говорю вам, что это правда, и что ваша дочь не заслужила своего магического изгнания.

Долгое время Синнафейн молчала, её взгляд сновал вокруг, как будто она искала путь к побегу – или того, кто ворвётся и поможет ей.

- Это вас не касается, - наконец сказала она. – Почему вы решили этим заняться?

Теперь настала очередь Джарлакса устраиваться в кресле, чтобы обдумать этот простой вопрос.

- Я не знаю, - признал он. – Может быть, теперь, когда запад наконец успокоился, проснулась моя жажда странствий. Может быть, это испытание для того, кому я намереваюсь передать этот клинок.

Синнафейн села прямо. На её лице мелькнул гнев.

Он поднял руку.

- Заверяю вас, что такого, как он, никогда не сможет захватить Хазид’хи или другое волшебное оружие, - сказал Джарлакс с обезоруживающей улыбкой. – Он воин, с которым немногие могут сравниться по части умения и опыта, и ещё меньше тех, кто может сравниться с его решимостью и силой духа – разве что его собственный сын, которого вы хорошо знаете.

Похоже, эльфийку это не убедило.

- И, наверное, потому, что верю – Доум’вилль может искупить свою вину, - наконец-то признался Джарлакс. – Она из дома Баррисон Дель’Армго, второго дома Мензоберранзана, который может сыграть решающую роль в грядущей гражданской войне.

- Вы говорите о шпионе, - проницательно заметила Синнафейн.

- Я ищу союзника, - сказал Джарлакс. – Если Доум’вилль может помочь предотвратить войну и отвратить дроу от почитания Ллос, разве это не будет хорошим поступком? Разве это не искупит те беды, которые она устроила – под влиянием Хазид’хи, конечно же?

Выражение Синнафейн несколько раз изменилось, наконец оставшись понимающим. Новости о войне на западе давно достигли Лунолесья – в том числе и весть о её неожиданном окончании и великой ереси могущественных дроу против Госпожи Ллос.

- Я не знаю, где сейчас Крошка Доу, - тихо повторила эльфийка. – Я считала, что она давно погибла – или остаётся с отцом в Мензоберранзане.

- Я тоже этого не знаю, - снова сказал Джарлакс и поднялся со стула. – Но узнаю. Теперь, когда я знаю, что могу сказать Доум’вилль про Лунолесье, когда снова её увижу, заверяю вас – я отыщу её, если она ещё жива. А если нет, я сообщу об этом вам.

Выражение лица Синнафейн в этот момент осталось для него непроницаемым. Джарлакс понимал, что внутри эльфийка находится в полном смятении. Трагедия, постигшая эту женщину, её семью, это сообщество, была очень серьёзной.

Но отсутствие реакции с её стороны немного успокоило Джарлакса. Он собирался отыскать Доум’вилль Армго ради власти и выгоды, как делал всегда. Может быть, молодая эльфийка сыграет ключевую роль в его больших надеждах.

Но сейчас, глядя на Синнафейн и думая, что возможно, лишь возможно, возвращение Доум’вилль, освободившейся от влияния Хазид’хи, принесёт здесь утешение, наёмник ещё больше утвердился в своём решении. Он даже не представлял, что эта миссия станет для него так важна. Он подумал о Бриенне До’Урден. Сравнение с Доум’вилль напрашивалось само, и если Бриенна была надеждой Джарлакса на будущее, была ли Доум’вилль на самом деле его страхом?

Эти беспокойные мысли по-прежнему тревожили Джарлакса, когда он покинул древесный дом, спустился на землю и оставил Лунолесье, вернувшись в Зиморвен-Халл, где ожидала Даб’ней. Эти мысли тревожили его всю обратную дорогу до Мифрил-Халла и к магическим вратам, которые должны были перенести его в Гонтлгрим, к Закнафейну. Они не просто тревожили его. Они его преследовали. Всю свою жизнь Джарлакс совершал прагматичные поступки, просто стараясь выжить. Он всегда пытался не причинять зла тем, кто этого не заслуживал, и по большей части у него получалось – но редко он пытался поступить правильно по отношению к кому-то кроме себя и своих нужд.

Это была мелкая игла, но Джарлакс считал, что за века научился ловко с нею управляться.

Однако теперь, где-то глубоко внутри, он не мог отрицать, что начал ставить нужды других по меньшей мере на один уровень с собственными, а если можно было доверять его текущим чувствам – то даже выше собственных. Он пытался стряхнуть это тревожное ощущение, напомнив себе, что остаётся в живых именно из-за предыдущего равновесия.

Но нет, он не мог, и покинув портал в Гонтлгриме, Джарлакс лишь кивнул стражникам-дварфам, не обменявшись с ними ни словом. Он прошёл в собственные покои, и ему на пятки наступали призраки надежд на Бриенну и страхов касательно Доум’вилль.

Глава 2

Слово богини

- Это будет просто визит, - ответил Дзирт на гримасу Кэтти-бри. Его жена не обрадовалась предложению взять Бриенну на восток, в Дамару и монастырь Жёлтой Розы, на встречу с магистром Кейном. – Я должен рассказать им о брате Афафренфере.

- Она начала ходить только в прошлом сезоне, а ты уже хочешь научить её разбивать доски ногами? – парировала Кэтти-бри.

Дзирт хотел ответить, но вместо этого просто хмыкнул и покачал головой.

- Пойдём с нами, - опять предложил он.

- Это не просто визит, Дзирт. Я знаю, чего ты хочешь. – сказала она. – Ты хочешь, чтобы она отправилась в монастырь и стала тренироваться и обучаться там.

- Рано или поздно, - признал Дзирт. – Не могу передать, насколько те месяцы с магистром Кейном изменили моё восприятие окружающего мира. И моя… «трансцендеция», как зовут её монахи, но мне этого слова кажется недостаточно.

- Мне всё равно, какие слова ты используешь для описания этого опыта.

- Понимаю. После того, как я покинул этот мир, эту жизнь и опыт, я стал видеть намного больше. Разумеется, я желаю разделить это с моим ребёнком – неужели можно иначе?

- Точно так же, как я хочу разделить с Бриенной мою любовь к Миликки? – довольно резко спросила Кэтти-бри, заставив Дзирта моргнуть.

Ему было знакомо упрямство Кэтти-бри, стоявшее за её отказом, поскольку они с Дзиртом разошлись во мнениях по поводу Миликки с тех пор, как товарищи Дзирта вернулись из зачарованного леса несколько лет назад. Спор начался во время дискуссии, казавшейся скорее теоретической, чем материальной или практической, во время диспута по поводу природы орков, гоблинов и других. Дзирт пришёл к выводу, что эти народы гоблиноидов были не злыми по своей природе, как и дроу, но их склоняли к соответствующим поступкам и поведению божественные силы – как и многие другие расы Фаэруна.

Но нет, Миликки отвергала эту теорию. Кэтти-бри, конечно, знала, что дроу не были злыми от природы. В конце концов, она вышла замуж за Дзирта, и он был абсолютно уверен, что она любит его до глубины души. Сохранить при этом подобные предрассудки? Нет, это было невозможно.

Но Кэтти-бри настаивала, что гоблиноиды отличаются, как по её мнению, так и согласно эдиктам её богини. Миликки сказала жрице, поистине избранной жрице, что гоблиноиды – воплощённое зло, рождённое лишь затем, чтобы причинять горе. Ничего более. Да, признавала Кэтти-бри, давным-давно Дзирт встретил исключение в небольшом городке под названием Пенгаллен, но хотя она и не сомневалась в его воспоминаниях или его искренности, она сообщила, что считает его суждения в отношении той конкретной ситуации с гоблином Нойхеймом искажёнными. Он не видел полной картины, осторожно предположила Кэтти-бри.

Дзирт и сам не был уверен в своей точке зрения по этому вопросу, зато был убеждён, что никакая богиня не заставит его поступать вопреки собственной совести. Однажды он тоже следовал за Миликки, но всегда считал её, как и всех богов, воплощением того, что находилось в сердцах их последователей – просто имена, которыми смертные звали свою совесть – а если и чем-то больше, то это было неважно, поскольку поклонение им означало следование тому, что вы считали правдой, а не чьим-то словам. Или, в этом случае, даже не словам, сказанным напрямую.

В последние несколько лет этот спор вспоминался нечасто, но очевидно, оставались какие-то недоговорки, которые вернулись сейчас, когда им необходимо было воспитывать ребёнка и пришла пора отвечать на все связанные с этой непростой задачей вопросы. Им нужно было направлять жизнь другого разумного, независимого, растущего существа. Им предстояло сформировать самое раннее представление Бриенны о мире, и они оба – Дзирт и Кэтти-бри – понимали, что такое влияние может стать как путеводным маяком, так и тяжёлым якорем в путешествии Бриенны.

Дзирт несколько раз пытался что-то ответить, но каждый раз замолкал. Ему нужно было осторожно подбирать слова, поскольку он обращался к самой сути – своей и Кэтти-бри. Конечно, им не требовалось соглашаться по каждому поводу, но это были фундаментальные принципы, которые превосходили вопрос природы гоблиноидов и касались самой концепции божеств, создания и смысла самой жизни.

- Она узнает о богине, - сказала Кэтти-бри.

- Я знаю.

- Можешь сказать с абсолютной искренностью, что ты настолько же нерушимо уверен, что она узнает про магистра Кейна и орден Святых Солларов?

- Я – не из ордена Святых Солларов, - напомнил ей Дзирт.

- Разве? Ты совершил наиболее возвышенное и сложное деяние в их учении, покинув по собственной воле материальный план бытия.

- Философия магистра Кейна заключается в познании себя через медитацию и совершенствовании тела через повторение. Таковы учения человека, которого они зовут святым Солларом, да.

- Святым, - повторила Кэтти-бри с недвусмысленным намёком.

- Воином-философом, - поправился Дзирт. – Его учение показало мне путь, как Мили-Магтир ранее, а до него – наставления моего отца, Закнафейна. Но я не обожествляю его.

- Похоже, ты уже никого и ничего не обожествляешь.

Дзирт несколько долгих мгновений переваривал эту реплику.

- Разве я отличаюсь в этом отношении от того меня, который покинул Мензоберранзан?

- Разве не ты привёл меня к Миликки?

Это заставило Дзирта задуматься.

- Я рассказал тебе, что у меня в сердце, и назвал это именем Миликки.

- Потому что она была воплощением твоих этических воззрений, - ответила Кэтти-бри.

- Да.

- Но она живая богиня, и когда она говорит с тобой, разве не являются её слова заповедями, которым необходимо следовать?

- Нет.

Дзирт удивился, как быстро ответ сорвался с его губ, и удивился своей убеждённости.

- Я не знаю, могу ли называть её богиней – или высших сущностей Торила богами, - сказал он, пытаясь не только объясниться с Кэтти-бри, но и разобраться самому. – Может быть, они всего лишь заботятся о конечных точках пути, который лучше всего подходит их последователям. Может быть, они всего лишь иллюзии или самообман, рождённый, если ничем иным, нашими страхами перед будущим.

- Ты погиб и вернулся к жизни! – напомнила ему Кэтти-бри. – Неужели я обманываюсь в этом?

- Разве? Или я нашёл какую-то магию разума, которая превзошла мою физическую форму и оставила меня во временном состоянии, растворившемся в ничто?

- Или растворившемся во всём?

- Я надеюсь на это, любимая, - с улыбкой признал Дзирт.

- Ты сказал, что испытал радость истинной гармонии. И всё же ты сомневаешься.

- Может быть, это был мой собственный самообман, облегчивший мне переход.

Кэтти-бри хмыкнула – не пытаясь его уязвить, но всё равно уязвила.