Бестолковые вирши

Ксения Сергеева

Бестолковые вирши

abyssys abyssys

Увенчанный разбухшим чайным лепестком горшок,

в случайные поэты самовозведённый,

он вирши бестолковые ночами плёл,

не жаждая венца от публики неизречённой.

***

Веди меня по жизни,

я буду твоей козой,

корми меня четверостишьями

и не оставляй под грозой.

***

Я поднимаю бокал за твоё сердце.

Я испиваю сердце до дна.

Ты нежишься где-то в Греции.

Я пью яды одна.

Дзинь.

***

Кукушка долбит мне в макушку

и не снаружи – изнутри,

решила вылететь вострушка

и мозг мой подкинуть в чужое гнездо.

Конец.

***

Чёрный помёт куропатки

разложен по влажной земле.

Нет ни вина, ни облатки,

ни мыслей на языке.

Только чёрный помёт куропатки

в скудно удобренной голове.

***

Разбегусь —

и прыгну

с обрыва;

и не полечу.

Расшибусь —

о спины рифа;

и не закричу.

Просто не успею.

Конец.

***

Дьявола совсем забыли,

не поминают лихо,

беса по миру пустили,

стало в аду тихо.

Зато в человечестве

полной всякой нечисти.

Конец.

***

Идут два мужичка,

за руки взявшись,

пуповинами связавшись.

За ними две бабы —

одна с топором,

другая с тесаком,

подмышками Достоевский,

за пазухой Бёрджесс,

за спинами Хичкок.

Идут на носках,

подолы подобрав,

не моргают,

не дышат,

всё ближе и ближе

подбираются к близнецам.

Уж запах мужской

женский рецептор защекотал.

Но бабы непреклонны.

Бабы намерены подойти к мужичкам

ровно

вплотную —

дабы из самой из утробы

близнецов изгнать,

пуповины перерезать,

руки отодрать,

род оттяпать —

другим во урок,

остальным в толк,

чтоб неповадно было пользовать свободу впрок.

Бабы шли,

насупившись,

подтянув губы к носам,

анусы зажав.

И уж уткнулись челами

в основания