Помоги проекту - поделись книгой:
Неужели у нас завелась крыса? Не хочу верить в подобные вещи и в то же время успокаиваюсь. Несмотря ни на что, во мне покойный не сомневался.
— Не верится, что его нет. Резко все случилось, не находишь? — друг говорил с паузами. Видимо, тоже под сильным впечатлением от случившегося.
— Согласен, три дня назад старик не собирался умирать. Мы с ним разговаривали, и он все твердил, что, пока не закончит одно дело, на тот свет не отправится. И то, после дела он хотел прожить лет эдак -дцать.
Не знаю, что конкретно за дело у него было незавершенным, говорил он о нем, чуть ли не щурясь от удовольствия. Уже было подумал, что у старика появилась личная жизнь. Больно смотреть на него было. Всю жизнь один, любуется портретом какой-то женщины. Отрицать не буду, красива. Их совместное фото двадцатилетней давности висит в нескольких комнатах, спрятанных от посторонних глаз. На вопросы о том, кто она и почему они не вместе, всегда отмахивался. Говорил лишь, чтобы я не совершил его главную ошибку — не был одинок. Красавица с портрета так и осталась его единственной любовью.
— Вот и я о том. Ему всего сорок пять. Рановато для естественной смерти.
Слышать, что мысли о неестественной смерти посещают и другого человека, радостно. Значит, паранойя если и есть, то массовая. С ума сходят поодиночке, а не всей толпой.
— Давай решать все постепенно. Сегодня мне не хочется об этом говорить. Не хочу такой день омрачать еще и разговорами о подозрениях. Давай спокойно проводим его в последний путь, а завтра продолжим? — не лукавил.
Подозрения потерпят и до завтра. Сегодня слишком паршиво на душе. Впереди поминки, которые я терпеть не могу. Все лицемерно говорят о том, как им был дорог покойный, как много хорошего для них он сделал. Для чего? Не понимаю. Человек уже не услышит и не оценит подлизывания в нужном ключе. Неужели все будут говорить подобные вещи, потому что Князев был важной, даже исключительной, я бы сказал, персоной? Или все из-за незнания, кто станет преемником?
— Ты так спокоен. Неужели не интересно, что в завещании? Он ведь к тебе как к сыну относился. Явно что-то перепадет. Если нет, то я буду в шоке.
— Абсолютно. Меня волнует лишь то, кто его убил и, главное, как. Но об этом не сегодня. А насчет оставил или нет: разве это так важно? Он и без этого мне многое дал.
Чистая правда. До сих пор вспоминаю свой первый день в области. Если бы не он, меня могло бы и не быть. Я обязан ему жизнью.
Теперь для меня дело чести найти и отдать под суд того, кто виновен в его гибели.
Глава 3
— Эм, Сереж, прости, но я не могу, — сбоку от нас раздаются смешки.
— Снежан, но почему? — смотрит такими глазами, что хочется провалиться сквозь землю. Настолько много в них надежды, которая рушится моим отказом.
Как мне объяснить парню, стоящему напротив с протянутой розой, что я не хочу быть его девушкой, поэтому не могу принять цветок? Шепотки вокруг нас начинают становиться все сильнее. Зачем только Селиванов решился на этот шаг в потоковой аудитории?
Я не хочу объяснять ему при всех, что он герой не моего романа. И дело не в том, что он выше меня на голову, худощав, в чем явно виновата генетика, в больших круглых очках и нелепом, растянутом свитере. Нет. Если он укоротит свои вьющиеся светлые волосы, сменит оправу, наденет рубашку и, конечно, перестанет зажиматься, то даст фору многим, благодаря хорошему чувству юмора, легкости на подъем и милым ямочкам, когда улыбается. Просто далеко не каждый хочет это рассмотреть, всем подавай сразу напускное, и неважно, какая душа скрыта по ту сторону внешней оболочки.
— Сереж, — смущаюсь от такого пристального внимания и не могу подобрать мягких слов.
Мы словно на кинополотне. Того и гляди сейчас все достанут попкорн из закромов и начнут давать комментарии нашим действиям.
— Да ладно тебе, Милова, заканчивай ломаться. Все равно для такого серого чулка, как ты, Селиванов — максимальный вариант, — раздается голос какого-то парня.
От шока даже не смогла понять, мой это одногруппник или нет. Почему люди такие злые, особенно с журфака? Нет, есть и добряки, но мало. Да, я не выряжаюсь в яркую и вульгарную одежду, как большинство сокурсниц. Разве это переводит меня в разряд серых чулок?
У меня милое лицо с мягкими чертами, и все благодаря маме, большие голубые глаза, которые явно достались от отца, стройная фигура, что вполне устраивает. И мне все равно, что есть маленький животик на фоне других девчат, у которых из-за вечных диет все впало и им недалеко до анорексии. Я люблю себя такой, какая есть.
— Ой, Селиванов, ну не видишь, что ли, Жанна принца ждет, а тут ты, ботаник, — а эту выдру я узнаю и в бессознательном состоянии.
Оксана Лобанова — звезда потока, писаная красавица, острая на язык и не самая прилежная студентка. Зато гордо занимает должность выпускающего редактора в студенческой газете. У нас с ней с самого первого дня сложилась великая «любовь» друг к другу. И только она называет меня Жанной, коверкая имя. Если спросите, что послужило первопричиной тихой войны, не отвечу, ибо самой неизвестно.
— Ну правда, жалко тебя, парень. Что ты унижаешься перед убогой? Хочешь, я тебя поцелую, чтобы не плакал? — подхватывает волну Александра Гонор.
И если вы прочитали с ударением на первый слог, тогда прячьтесь, потому что она гонор, чтобы вы понимали. Но, по мне, первый вариант ей больше подходит. Достойная свита для нашей королевы.
— Нет уж, если ты его поцелуешь, то лишишься меня. Как я такому хлюпику конкуренцию составлю? — и, конечно, Савелий Перцев.
Без этого паренька не обходится ни одна травля. Сегодня честь стать эпицентром насмешек выпала нам, и все из-за розы. Ненавижу эти цветы, от них одни беды! Они приносят только неприятности в мою жизнь!
— Сереж, прости, но я уже занята, — выпаливаю не обдумав, на эмоциях, лишь бы прекратить нелепицу.
Плевать, что на личном фронте полный штиль, что живу в общаге с противной соседкой, которая легко может выдать всю правду. Главное сейчас, заставить всех замолчать. На долгую минуту в аудитории становится настолько тихо, что, если бы на пол упал листок, мы бы услышали шелест его полета.
А потом раздался оглушительный смех.
— Ой, насмешила, — первой от услышанного отошла Оксана. — Кто он? Я хочу на него взглянуть, и, пока не увижу доказательств, ты будешь носить почётное звание лживой неудачницы, — бросает в мою сторону великое одолжение.
— Это только твои проблемы, Ксюша, — знаю, что девушку запрещено так называть, но она разозлила.
Она может коверкать чужие имена, имеет право унижать окружающих, пожалуйста. Пусть тогда будет готова к тому, что люди могут ответить. Два года терпела, больше не буду. С меня хватит.
— Ой, чулок стрелку пустила. Посмотрите, — обманчиво бархатисто смеется, но я знаю, чем подобная фальшь заканчивается, особенно в ее исполнении. — Раз такой смелой стала, тогда завтра здесь должны быть доказательства того, что ты с кем-то крутишь амуры. Поняла?
Смех сменился на низкий рокот. Стервоза подалась вперед, словно дикая львица, готовящаяся к прыжку. На мгновение стало страшно от ее выпада, но старалась не подать вида.
Ничего не понимаю. Чем вызвана такая агрессия? В каждой группе случаются романы, расставания, так почему мы с Сережей вызвали бурный интерес? Может, сегодня планеты в острой фазе и все сошли с ума? Или они его подбили к действиям от скуки и теперь наслаждаются его раздавленным состоянием?
— Не дождешься. Моя жизнь на то и моя, чтобы никому ее не демонстрировать, — фыркнула, стараясь показать, что разговор окончен, но она, видимо, только этого и ждала, именно на эту фразу рассчитывала.
— Тогда, — ее глаза опасно сверкнули, обещая месть высшей категории, — твоя стипендия моя, и ты идешь на свидание с продолжением с… да вон, даже с Сережей, — и откидывается назад, подчеркивая неестественно большую грудь скрещенными руками. — Мальчик заслужил компенсацию за такое публичное унижение. Селиванов, ты же хочешь оказаться под юбкой у нашей Жанночки? Ну и можешь потом нам похвастаться достижениями бревна, я про Жанну, если что. Ты-то у нас орел!
Все ждут моего ответа, я медлю. Сергей вообще готов дать стрекоча, лишь бы скрыться от всеобщего внимания. Только поздно, дружок, раньше думать нужно было. А сейчас остается только доигрывать партию, которую тебе навязали.
— Или признайся, что солгала, и, так уж и быть, я ограничусь стипендией за этот семестр, и…
Оксана прожигает во мне дыру, надеясь, что я сдамся, признаю свою ложь. Только этого не случится. Не сегодня. Поэтому обрываю девчонку на полуслове.
— Да пожалуйста, стипендия же твоя. А своей я найду достойное применение.
Снова игра в гляделки, никто не рискует вмешиваться. И только она хотела ответить, как в аудиторию вернулся преподаватель.
Если бы я только знала, что лучше бы она закончила свой монолог.
Если бы только знала…
Если неделю назад я отнеслась бы к нему весьма нейтрально, то сегодня всерьез задумываюсь об участии. Нет, я не зависима от мнения окружающих, просто хочется доказать в первую очередь самой себе, что могу нравиться другим.
Остаток лекции кожей ощущала пристальное внимание всего потока. Видимо, все пытались понять, блефую я или нет и чем закончится столкновение слона и моськи.
— Отлично, снял. Когда еще застанешь серый чулок за разглядыванием подобных плакатов? Такое надо сохранить в истории, — сбоку раздается голос Перцева. — Милова, решила показать нам свою фигуру в бикини? Может, не стоит? Мы не готовы к таким душевным потрясениям, — еще и руку к сердцу для театральности момента приложил. — Ладно было бы на что посмотреть, — и толкает в бок приятелей, — а так зря время потеряешь и нервы.
Ничего не отвечаю, пытаясь пройти, но парни встают полукругом, не выпуская.
— Дайте пройти, — тихо прошу, потому что морально вымотана.
Я слишком миролюбивый и неконфликтный человек, чтобы два раза за день выдержать войну с зазнайками, для которых человеческая жизнь — игрушка. На сегодня мой лимит храбрости исчерпан, поэтому их поведение вызывает чувство дичайшей паники. Ведь за меня никто не вступится.
— Ну куда ты так торопишься? — Савелий перехватывает за талию и держит в воздухе, вызывая всеобщий смех. — Можешь без конкурса нам все показать. Мы ведь дадим самую честную оценку и скажем, какие у тебя шансы на победу. Да, ребят?
Рука парня начинает задирать юбку, я же сильнее начинаю вырываться из захвата, не желая демонстрировать окружающим всю себя.
— Савушка, — впервые я рада услышать Александру Гонор. — Ты решил опуститься до подобного существа? Смотри, место рядом со мной слишком лакомо, чтобы я простила тебе подобную шалость.
И пальчиком так ему пригрозила, как котенку нашкодившему. Пусть, главное, меня ставят на пол и отпускают, чем я не раздумывая пользуюсь.
— Кошечка моя, это была глупость. Ну ты чего? Девочка хочет в конкурсе красоты поучаствовать, вот мы и решили…
Конец разговора уже не слышу, потому что убираюсь прочь от мажорской тусовки. Не появись сейчас Саша в коридоре, неизвестно, чем все могло закончиться. Ребята были настроены вдоволь насладиться моими метаниями. Видела по стеклянному взгляду.
В себя пришла, только остановившись у кабинета под номером 307а. Совпадение или нет? Да нет. Просто это последнее, что отложилось в голове перед сильным стрессом. Глупым будет списать мой приход за провидение. Однако, вопреки здравому смыслу, надавливаю на ручку и захожу в студенческий совет, в котором мне скептически выдают анкету для заполнения.
И ладно бы выдавала красотка, нет же, девчонка, которой бы не помешало подумать о смене оправы, составлении гардероба не по принципу «сочетаем несочетаемое» и вспомнить, что люди не мусор. Да и на вес я бы обратила внимание. Он явно лишний, и не из-за того, что кость тяжелая, ведь рядом с девушкой стоит бутылка газировки и какой-то фастфуд. И да, кость реально может быть тяжелой, по себе знаю. Имея рост сто семьдесят два сантиметра и габариты: девяносто шесть, шестьдесят три и сто, — я вешу семьдесят восемь килограмм. Многовато-то будет, когда мама при тех же параметрах весит шестьдесят семь.
В общежитие прихожу никакая и не верю тому, что сделала. Поругалась с Оксаной, чуть не попала в передрягу с Савелием и поняла, что я никчемная трусиха, которая не способна ни за что бороться. Я действительно лживая неудачница. Могла ведь сказать, что занята, и поговорить с Сережей позже. Нет, надо было придумать несуществующего парня.
А что в целом за день? Только и дала отпор Лобановой? Хотя кто знает, чем бы все закончилось, если бы преподаватель явился минут на пять позже. Трусливо поджав хвост, сбежала от Савелия и его дружков, когда пришла Саша. Не заполнила анкету для конкурса, и та до сих пор лежит в сумке среди тетрадей из-за взгляда девчонки.
Видимо, поэтому у меня все так и идет в жизни. То есть никак. На подработке лучшие статьи выходят под именем другого журналиста, ведь я никто, чтобы давать мне первый-второй разворот. В институте — серый чулок, который можно шпынять, не боясь, что тот даст сдачи.
Пока не начну бороться и идти вперед, так и буду в хвосте пресмыкаться перед более сильными.
Если хочешь чего-то, тогда борись, иди до конца, скрипя зубами, но добивайся поставленной цели. Оксана живет именно так. Видит цель, не видит препятствий. Вот только хочу ли я становиться такой, чтобы быть на вершине, которую тоже заслуживаю? Определенно — нет.
Хочу добиться всего честно и мягко или снова пасую? Скорее всего, второе. Если бы захотела, искала бы способ, а не рассуждала. Взойти на вершину можно не идя по головам. Свет и добро побеждают, значит, и я смогу. Главное, начать менять саму себя в лучшую сторону без оглядки на окружающих, тогда и мир начнет меняться, тем более что когда-то я была другой, лучшей версией себя.
Дома я была героиней и сияла, даря всю себя этому миру без оглядки. Меня так научили, что надо быть доброй и искренней с людьми, всегда помогать и ничего не просить за это. Ведь сегодня ты, а завтра тебе. Я изнутри сияла, пока не… Нет, не хочу вспоминать. Главное, что все закончилось благополучно. А сегодня страха того дня не будет. Начну именно с него, раз он пустил мою жизнь под откос.
Поэтому поздно вечером, поболтав с мамой, достаю из шкафа жемчужное платье до середины колена, которое делает меня похожей на ангела. Завиваю крупные локоны и возвращаюсь к тому образу, который давно запретила себе примерять. Соседка если и удивляется, то молча. Может, оно и к лучшему.
Пока не передумала, накидываю на плечи куртку и еду в ночной клуб «Полет ангела» менять себя и свою судьбу.
Глава 4
Домой вернулся в восьмом часу. С кладбища мы уехали в час, и все время после траурной церемонии слышал лишь подлизывания. Явно стараются друг перед другом, боясь, что не они сами окажутся преемниками.
Для вас может выглядеть все очень глупо, ведь какой нормальный человек будет прописывать имя будущего криминального авторитета в завещании? Только мы не нормальные.
Нет сил слушать притворщиков, поэтому поехал к себе. Вернее, к погибшему.
Мог бы в город, в свою квартиру, но ведь и здесь мой дом. Последние годы прожил под крышей именно его жилища, у меня своя комната. Возможно, незримая связь, что образовалась между нами много лет назад, побудившая мужчину взять меня под полную опеку, сейчас заставила пожалеть, что не ушел, когда была такая возможность.
Князь ведь сдержал свое слово. После окончания института старик предоставил выбор: жить вольной жизнью или остаться. Он даже настаивал на первом. Обещал помочь в новом городе, замолвить словечко в случае чего. Но я остался. Кому я где нужен? А тут у меня появился близкий человек.
Юрий Борисович действительно заменил мне отца. Даже и не заметил, как стал звать молодого мужчину в самом расцвете сил стариком. Не потому, что он стар и это принадлежность возраста, а потому, что для нас это слово было заменой слову «отец».
Помню, как он недовольно покачал головой, когда я через неделю так и не отказался от идеи остаться.
Ну а чего он ожидал? За годы в институте, проведенные с ним под одной крышей, я изменился, многое впитал в себя. Поведение вожака стало для меня примером, которому хотелось соответствовать. Всегда мудрый и справедливый, он умел быть безжалостным и щедрым. Все зависело от случая.
Стоило переступить порог особняка, как меня обожгло пустотой. Холод одинокого дома заставил поежиться. Мы хоть и жили тут вдвоем, раньше я не замечал подобных ощущений. Первый год вообще был похож на сказку отчаявшегося ребенка. Кров, еда, забота. Как я тогда старался оправдать его доверие. Учился в три раза больше, занимался своим физическим развитием. И не потому, что он принуждал, а потому, что хотелось показать: я оправдаю вложения. Да, никому, кроме меня, это не было нужно, но было чертовски приятно с первых заработанных денег принести домой торт — каюсь, я тот еще сладкоежка — с бутылкой горячительного и отметить событие.
Я тогда закончил второй курс и устроился помощником администратора ресторана. Мне всегда хотелось владеть сетью ресторанов и отелей, выучиться на управленца. Только кто возьмет студента? Да никто. Тогда я впервые доказал сам себе, что чего-то могу добиться. Точно знаю, что место для оплачиваемой практики выгрыз зубами, переспорив руководителей уютного кафе.
Да, прекрасные времена были. Старик меня искренне поздравил и сказал, что гордится мной и верит в светлое будущее. То кафе, в котором отработал первую практику, я все же выкупил. Без угроз, без шантажа, а то надумаете себе сейчас невесть что. Все строго по закону и по обоюдному согласию. Сейчас там куда больше посетителей и более теплая обстановка. И пусть в сравнении с другими моими кафе оно не стало более прибыльным, но от этого не потеряло свою ценность лично для меня.
За мыслями не заметил, как оказался в гостиной и уже разжег камин. Уселся на ковре у теплого друга вместе с пузатой бутылкой. На душе скребут кошки, а тарабанящий по стеклу дождь только усиливает внутренний раздрай.
— Не сдержал ты обещания, старик. Мы ведь договаривались, — только хотел сделать глоток, как тут же остановился от собственной усмешки.
Кому я это говорю? Самому себе? Или хочется верить, что он сейчас рядом? Пусть дух, но видит и слышит, понимает, как мне плохо без него. Отставив бутылку в сторону, снимаю с камина нашу совместную фотографию и возвращаюсь на место.
Скажете, спятил разговаривать с куском бумаги? Не вопрос. Может быть и так.
— Ты ведь дал слово, что будешь на открытии моего ресторана. Ресторана, не кафе.
Поглаживаю изображение, словно оно может подарить мне хоть капельку утраченного тепла и уюта. Я снова один в этом мире, и в этот раз никто меня не спасет, не поделится теплом. Пусть даже местами грубым, но теплом. Пять лет назад мне довольно жестко сказали получить второе высшее образование по направлению «банковское дело». На вопрос: «Зачем?», получил в ответ лишь: «Надо». И, действительно, оказалось надо.
Через год меня отправили на стажировку в один из банков Князева. Сейчас я управляющий. Заработок неплохой, очень даже. Плюс мои доходы от кафе. В двадцать пять я полностью обеспечен и ужасно одинок.
Надо выпить. Смотрю на закупоренную бутылку пятнадцатилетней выдержки и бреду на кухню. Кофемашина выдает горький черный напиток, а пузатый друг так и отправляется закупоренным в шкаф. С большой чашкой в руках возвращаюсь к камину. Стеклянный столик перемещается ближе к огню, чтобы было удобно поставить спасительный напиток. Интуиция подсказывает: ясный ум еще пригодится.
Смотрю на валяющийся рядом пиджак и решаюсь достать оттуда письмо, которое завещали отдать именно сегодня. Ну что же, посмотрим. Усевшись поудобнее, распечатываю плотный конверт и выуживаю несколько свернутых листов бумаги, пакетик с волосом. Странный набор. Последнее кладу на стол вместе с конвертом, сам же разворачиваю бумагу, где размашистым почерком писал Князь.
Улыбаюсь от таких знакомых слов.
Поделиться книгой: