Молодость Людовика ХIV

Кор. (живо). Пересилит мою любовь? К кому?

Жорж. А уж этого я не знаю. Вероятно намекали на какую-нибудь девушку, которую вы способны были бы полюбить.

Кор. Отлично!… Очень рад, что я предупрежден. И это все, что ты подслушала?

Жорж. Все, государь. А вам разве этого еще мало?

Кор. О! Нет! — Более, чем достаточно. Благодарю!… Ты прекрасно сделала, что спряталась под стол.

Жорж. И я очень рада! Если нужно, я всегда готова, прятаться в подобных случаях.

Кор. И будешь приходить ко мне и рассказывать все, что услышишь?

Жорж. Все, все, решительно все.

Кор. И так, они ничего другого не сказали?

Жорж. Относительно вас, ничего. — Г. Поклен просил о заключении родного сына в тюрьму, но кардинал ему ответил, что это, говорит, дело государственное и зависит от короля. Потом герцог Анжуйский просил у королевы театральную привилегию для молодого Мольера, но королева также ответила ему, что и это государственное дело и тоже зависит от короля. Вот и решили, чтобы г. Поклен лично обратился к вам просить об арестовании сына, а Мольер явится к вашему величеству с умильною просьбою о своей привилегии.

Кор. Это и весь разговор?

Жор. Весь, больше ничего не говорили.

Кор. Однако у меня прелестный полицейский агент. (Смотрит вокруг себя.)

Жор. Вашему величеству что-то угодно?

Кор. Да, угодно, госпожа Жоржета. Мне хотелось бы узнать, кто сегодня из мушкатеров дежурный. (Зовет.) Г. мушкатер!

ЯВЛЕНИЕ 14-е.

Те же и Бушаван, потом Поклен.

Буш. (у порога двери). Ваше величество! Изволили звать?

Кор. Да. Потрудитесь запомнить приметы этой молодой девушки и пересказать их вашим товарищам. Я желаю, чтобы она всегда имела свободный доступ ко мне. Впрочем, ее имя будет служить ей пропуском. Ее зовут Жоржетою.

Буш. Слушаю-с, ваше величество! (Хочет уйти.)

Жор. О! Как я счастлива!

Кор. Постойте, не уходите.

Буш. Государь!

Кор. Ваша фамилия, кажется, Бушаван?

Буш. Точно так, государь!

Кор. Ага! Значит вы вернулись из Турина. Мне помнится, что я подписывал вам отпуск.

Буш. Действительно, я приехал из Турина с неделю тому назад, после трехмесячного отпуска, проведенного у моей матери, которая имеет честь состоять гофмейстериной при регентше.

Кор. Подойдите поближе.

Буш. (оставляет свое оружие, полупику, у двери и подходит к королю). Ваше величество!

Кор. В таком случае, вы должны знать принцессу Маргариту?

Буш. Я имел честь видеть их почти каждый день и даже удостоился беседовать два или три раза.

Кор. Ну, как она на ваш взгляд?

Буш. В каком отношении угодно знать вашему величеству — в физическом или моральном?

Кор. И в том, и в другом.

Жор. (в глубине сцены заграждает дверь Поклену полупикою Бушавана). Входить нельзя! Не позволено!

Кор. Так, так, Жоржета. Сторожи хорошенько вместо Бушавана.

Пок. Государь!

Кор. А! это вы, господин Поклен? Хорошо, подождите немного.

Пок. Ваше величество! (Удаляется.)

Кор. Ну-с, возвратимся теперь к моему вопросу.

Буш. В моральном отношении принцесса Маргарита — набожная и добродетельная девушка и вполне достойна той крови, которая течет в ее жилах.

Кор. А в физическом? Не забудьте, что я требую самого точного портрета.

Буш. Черные волосы, большие меланхолические глаза, матовый цвет лица, правильный нос, свежие губы, белые жемчужные зубы, грациозная и гибкая талия… Впрочем, если угодно будет вашему величеству узнать еще подробнее…

Кор. Ну?

Буш. Стоить только обратиться в одной моей знакомой, она фрейлина принцессы, и тогда…

Кор. Благодарю вас, господин Бушаван. Мне ничего другого не надо. Если вы сегодня вечером свободны по службе, что весьма вероятно, так как дежурите теперь…

Буш. Извините, ваше величество, но нас очень мало, всего двадцать четыре человека…

Кор. Я знал, что кардинал скуп на деньги, но никак не мог подозревать, чтобы он экономил и на людей.

Буш. Вот потому-то мы и дежурим по два раза в день. Сегодня вечером, от 9 до 11, я снова буду стоять на часах на оранжерейном дворе.

Кор. А! В таком случае, до 9 часов, приходите во дворец. Я буду очень рад вас снова видеть и может быть еще обращусь к вам за новыми сведениями. Если не ошибаюсь, вы из старинного, хорошего семейства?

Буш. Мой отец, ваше величество, был близок к покойному королю.

Кор. Вот и прекрасно! Можете рассчитывать на повышение по службе.

Буш. О! государь! (Отдает воинскую честь и снова становится на часах.)

Кор. А теперь позовите господина Поклена.

ЯВЛЕНИЕ 15-е.

Те же, Поклен.

Пок. Ваше величество!

Кор. (делая жест рукой). Жоржета, оставь меня с этим почтенным стариком, тем более, что ты наперед уже знаешь о чем будет речь… а этим временем ты можешь, пожалуй, узнать что-нибудь и новенькое.

Жор. Постараюсь.

Кор. Иди и являйся ко мне, когда только тебе вздумается.

Жор. Благодарю, государь, и постараюсь этим воспользоваться. (В сторону.) О, нет, король совсем не похож на мраморных богов дворцового сада. (Уходит.)

ЯВЛЕНИЕ 16-е.

Король, Поклен.

Кор. Приблизьтесь, господин Поклен.

Пок. (в смущении роняет и подбирает различные бумажки, которые у нею в руках). Ваше величество!

Кор. Я знаю, что это у вас прошение. Дайте сюда. (Берет у нею из рук бумагу.)

Пон. Точно так-с, ваше величество, эта прошение…

Кор. В котором вы просите о заключении в тюрьму вашего сына Мольера.

Пок. Как? Король уже знает!

Кор. О! Я знаю гораздо более, чем вообще предполагают. Итак, ваш сын Мольер…

Пок. Ах, ваше величество! Этот несчастный позорит все наше семейство… сделавшись писателем и комедиантом!

Кор. Мне кажется, что сделаться писателем…

Пок. Конечно, это еще было бы ничего…хотя, по правде сказать, когда имеешь перед собою верное и почтенное поприще обойщика, то рисковать умереть с голода, посвятив себя ремеслу писаки, кажется мне большим безумием. Но, как бы то ни было, писательством по крайней мере занимаются и знатные господа. Вот быть комедиантом, государь, фигляром, скоморохом. О, это ужасно!

Кор. Хорошо, будьте покойны, я разберу это дело.

Пок. И я могу надеяться?

Кор. Справедливость, оказана будет кому следует. Можете идти, господин Поклен.

Пок. О! Ваше величество! Вы спасете честь нашей семьи.

ЯВЛЕНИЕ 17-е.

Кор. (один, садится). И этот тоже носится с своей семейной честью. (Развертывает прошение.) Прошение о заключении в тюрьму Жан-Батиста Поклена, именующего себя Мольером. (Замечает выпавшую из прошения бумагу.) Что еще за бумажка вкралась в прошение? Почерк кардинала!(Читает.) «Столовая — две тысячи ливров; спальня короля, королевы — -четыре тысячи ливров… Итого двадцать тысяч ливров. Представить к уплате 25 сентября 1659 года. Мазарини.» Ага! утвержденный счет старого Поклена. В волнении и негодовании он и не заметил, как его сюда засунул. Приказать ему это отдать… Гм…м… да тут и с другой стороны что-то написано. Какие крупные цифры! Тридцать девять миллионов, двести шестьдесят тысяч ливров. Что это такое? «Ведомость движимому и недвижимому имуществу кардинала Мазарини к 24-му сентября 1658 года». Помечено вчерашним числом. Самые свежие сведения. (Читает.) «На Лионъ — три миллиона девятьсот тысяч ливров; на Бордо — семь миллионов; на Мадрид — четыре миллиона. Общие доходы: семь миллионов; имениями, замками, дворцами, домами, лесами — девять миллионов; наличными и разными бумагами — два миллиона шестьсот тысяч. В итоге: тридцать девять миллионов, двести шестьдесят тысяч ливров»! Ах, кардинал, кардинал! А вы вечно жалуетесь на бедность! Гм!.. Но, как могла попасть эта драгоценная бумага в руки старого Поклена? А, понимаю! Мазарини написал счет, не заметив, что находилось на другой стороне листка… Вероятно так и было. Во всяком случае, преинтересное сведение и стоить того, что мне сообщила Жоржета. А! Кажется кто-то идет. Вероятно, непокорный сын Поклена.

ЯВЛЕНИЕ 18-е,

Король, Мольер (входит из покоя Филиппа; он застенчив, но не смешон).

Мол. Ваше величество! Прошу извинить за смелость. Но герцог Анжуйский мне сказал, что ваше величество предупреждены уже о причине моего прихода.

Кор. Войдите, господин Мольер, войдите. Да, я предупрежден и ждал уже вас.

Мол. Как, государь? Неужели я имел несчастие заставить себя ждать?

Кор. Я вас ждал, это правда, но, не беспокойтесь, я даром времени не потерял.

Мол. Постараюсь высказать просьбу в двух словах. Впрочем, если мало-мальски утомлю ваше величество… то сейчас же удалюсь.

Кор. О! Нет, нет… Я верю первым впечатлениям, а это впечатление для вас благоприятно.

Мол. Государь!

Кор. Вас дома, вероятно, мучат, преследуют? Не так ли?

Мол. Ах. государь, возможно ли сердиться на добрых родителей! Они искренно убеждены, что, следуя по избранному мною пути, я этим гублю себя, не только в этой жизни, но и в будущей.

Кор. А вы другого мнения?

Мол. Я думаю, государь, что во всяком звании можно быть честным человеком и что Господь Бог слишком справедлив, чтобы адские муки были уделом честных людей.

Кор. Принц Конти ваш товарищ по школе?

Мол. Точно так, государь. Мы с ним учились у Клермонтскнх иезуитов.

Кор. Он, однако, моложе вас.

Мол. О! Гораздо моложе! Мне отец очень поздно разрешил учиться, именно, когда мне минуло 18 лет.

Кор. И вы изучали юридические науки?

Мол. Даже был принят адвокатом… но к адвокатуре я не чувствовал в себе призвания.

Кор. Известно ли вам, что принц Конти очень высокого о вас мнения и говорит, что, если бы он был королем, то всегда бы советовался с вами о всех политических делах. Но его словам, вы очень сведущи в риторике, философии, поэзии…

Мол. О! Принц слишком добр и снисходителен! Конечно, я учился риторике и философии, но, что касается поэзии…