Человек из анекдота

Но подвела погода. Кто мог предположить, что в морозной Сибири в конце декабря будет стойко держаться нулевая температура! Из "елки" во все стороны торчали стропила, а внизу под ней стояла лужа.

Не очень ладными вышли у приходской художницы и снежные фигуры: Мария была похожа на сфинкса, а ослик – на пса.

Между тем слух о том, что среди прочих ледяных фигур, густо усеявших город, есть и Рождественские, побудил местную газету послать специально к Кафедральному собору фотокорреспондента сделать снимок.

Тот вернулся в редакцию ни с чем: "Мы опоздали: наверное, они уже все убрали. Никаких фигур там нет, осталась только какая-то облезлая елка и собачка под ней".

Отец Войцех горько смеялся, когда об этом узнал.

Зато Рождественские ясли вышли замечательные.

Сарай

Отец Войцех задумал к Рождеству построить в храме ясли в виде настоящего хлева. Он заказал доски, договорился с приходскими парнями насчет строительства.

Его автоответчик уже доложил голосом приходского активиста: "Отец Войцех, я добыл сено!"

Но тут отец Войцех неожиданно встретил сопротивление со стороны сестер-монахинь. Особенно возмутилась маленькая сестра Мария, воспитанная в Караганде в подпольной среде ссыльных немцев:

– Сарай – в церкви!? Как это возможно!

Завезли доски. Они лежали грудой в углу храма и пахли баней. Сестра Мария попросила их хотя бы покрасить.

– Эта Мария хочет сарай с обоями! – негодовал отец Войцех.

Неожиданно за идею вступился епископ. Войцех победил.

– Владыка ей и тот сказал: доски должны быть доски! – торжествовал отец Войцех.

Сарай был возведен и застлан сеном. Деревянные Мария, Младенец и Иосиф чувствовали себя как дома. Для запаха отец Войцех время от времени опрыскивал сено водой.

То ли от этого запаха, то ли от чего-то другого, но это незабываемое Рождество Христово получилось убедительным. Отец Войцех брал пучки сена и, перевязав ленточкой, дарил друзьям.

Я до сих пор храню такой пучок. Вот уже который год вешаю его на елку вместе с игрушками. Удивительно, что он все еще пахнет.

Визит Маленькой Терезы

Когда в Новосибирск из Лизье прибыли мощи святой Терезы Младенца Иисуса, которую отец Войцех очень почитал, в Кафедральном соборе уже висел огромный транспорант, сделанный из больших портретов Маленькой Терезы. Правда, все это выглядело так, будто бы Маленькая Тереза сфотографировалась на гигантский паспорт.

Всю ночь молодые прихожане склеивали плакаты в единый монолит, а утром настоятель собственноручно примотал транспорант скотчем к перилам хоров.

Отец Войцех разрешил желающим вместе со святой Терезой остаться в храме на ночное бдение. И с вечера в церковь потянулись молодые паломники с рюкзачками и спальниками.

А в воскресенье на польской мессе произошел скандал: скотч не выдержал тяжелой декорации, и вся конструкция с хоров упала вниз.

Как раз под балконом восседало все руководство польского общества во главе с председателем пани Ирэной. Нижняя доска транспоранта точно приземлилась на их макушки. Даже элегантный парик на голове пани Ирэны не смягчил удара. Побледневший отец Войцех долго извинялся перед разъяренными членами «Сибирской Полонии».

– Может, Маленькая Тереза просто не любит Польское общество? – язвил он потом.

Машина

В аэропорту после проводов брата Дамиана у отца Войцеха не завелся автомобиль. После неудачных попыток оживить машину отец Войцех попросил меня:

– Пересядьте на место шофера, поставьте ногу на вот эту педаль и, когда я подтолкну, как следует надавите. Готовы? Давайте!

Я послушно нажала на педаль. Машина вдруг почему-то сорвалась с места, стремительно понеслась прямо на киоск со старушкой у прилавка и со всех сил врезалась в ее сумку.

Все сопутствующие разрушению звуки и визг перекрыл крик Войцеха:

– Извините, я забыл сказать вам, где тормоза!..

Оказалось, что машина в гармошку смяла столик, прилегающий к киоску, разнеся себе передок.

– Ох, мои очки! – невредимая, но недовольная бабушка извлекла из бывшей сумки футляр с битым стеклом. – Ох, подарок внуку! – это относилось к кусочкам цветной пластмассы. ***

Два дня до рейса на Сахалин бабушка жила прямо в Кафедральном соборе. В знак утешения отец Войцех купил ей другой замечательный подарок для внука и модные очки, которые, к сожалению, не подошли ей: вместо минуса нужен был плюс. Зато они подружились.

Когда бабушке пришло время уезжать, отец Войцех вызвал такси и долго внушал шоферу, чтобы тот ехал аккуратно.

Он успокоился только тогда, когда получил телеграмму с Сахалина: "Доехала нормально".

Хусточки

Отец Войцех многое хотел сказать людям о Боге и о человеке. Он закупил рулон белого полотна, намочил и высушил, расстелив белую дорожку по полу. Разрезав ткань на кусочки, на принтере отпечатал текст.

К Пасхе все друзья и знакомые получили по платочку, с двух сторон испещренному стихами, шутками и рассказиками.

В следующий раз платочек предполагался уже не черно-белый, а цветной: отец Войцех уже было купил ситец в цветочек.

Но какая-то набожная прихожанка устроила священнику скандал, потому что посчитала, что шутки о Боге неуместны и неприличны. Отец Войцех расстроился. Производство хусточек было прекращено.

Тогда отец Войцех задумал издать книжку.

Книжка

Маленькую книжку с картинками для взрослых и для детей. Веселую и грустную. Простую и мудрую. И чтобы состояла из притч. Некоторые притчи Войцеху подсказала жизнь. Например, эту:

"…– Что спасет мир? – спросил я старца.

– Миру просто необходимы святые… Хотя и этого тоже недостаточно: миру нужны о-о-о-о-очень радостные святые!"

Другие притчи много лет любовно шлифовались на проповедях. Предметом проповеди отца Войцеха становилось все, что угодно. Все шло в дело. Отец Войцех проповедовал и про троллейбус с оторванным рогом.

Про рыбу, которая всю жизнь искала океан.

Про дыру в заборе, который оставил для своих овец Добрый пастырь.

А еще про "рыбалку".

… "Молитва чем-то похожа на рыбалку. "Удочка" нашей молитвы – это воздетые руки и преклоненные колени. А на «крючок» мы надеваем все самое лучшее: мир, добро, красоту.

Но рыба не приплывает. Почему? Потому что на «крючок» надо надевать "червяков" нашей жизни – наши грехи. И вот тогда к нам издалека приплывет самая большая Рыба."

Притчи были готовы. Теперь нужен был художник.

Художник

Своего художника отец Войцех нашел совершенно неожиданно. Зайдя по делу в красноярскую картинную галерею и случайно заглянув в один зал, Войцех бросился туда, забыв про все.

…В этом зале было страшно весело. Здесь был стойкий русский дух. Каждая картина была похожа на анекдот. Везде жил-поживал один и тот же бородатый мужичок в лихо заломленном треухе – эдакий русский мастер красиво соврать и не дурак выпить. Нарисованный чистыми и яркими красками, мужичонка выглядел по-детски наивным и хитрым одновременно. Вот он в своем треухе играет на балалайке, и его слушают теленок и овечка с петухом на спине. Вот он сидит с ядреной бабенкой в баньке – голый, но почему-то тоже в треухе. А на другом полотне солдаты Христа распинают, только вокруг – русские избы и сугробы.

Знакомиться с Юрием Деевым отец Войцех специально отправился в Красноярск.

Не сразу, но согласился веселый художник работать над книжкой с картинками, несмотря на нехватку времени. Даже взял задаток. Отец Войцех был доволен. Показал нам буклет художника. С фотографии глядел знакомый бородатый мужик.

***

Неожиданно художник ушел в подполье, не отзывался на телефонные звонки. Отец Войцех забеспокоился, заслал гонцов к художнику. Те сообщили: жив, но пьет, потому что откуда-то получил деньги. Войцех спрашивал: много ли еще осталось? Красноярские друзья прикинули: примерно половина.

Тогда отец Войцех набрался терпения и стал ждать. Говорил, что никогда столько не молился. И тут пришла телеграмма от художника: срочно приезжай, принимай эскизы.

Отец Войцех собрался в тот же час.

***

Вернулся из Красноярска с кучей эскизов, но слегка озадаченный. На рисунках – все тот же посконный бородатый мужик посреди сугробов и дымящихся избушек.

– Я ему говорю: Юрий, ты нарисуй мне Доброго такого пастыря с овечкой на руках! А он мне: извини, Войцех, так не могу. Извини.

– И как же он его нарисовал?

– Да вот так!

На рисунке – бородатый мужик играет на балалайке для овцы с петухом на плече.

– Я сначала удивился, а потом подумал: да, вот это действительно Добрый пастырь!

Даже к самой поэтичной притче "Голубь и ветер" про Святого Духа художник Деев нарисовал того же мужика в треухе, да еще с петухом под мышкой.

– Я ему говорю: причем здесь петух, когда у меня – про голубя? А он мне: Войцех, ну какая разница! А действительно, какая разница?

…Чем дальше, тем больше отец Войцех привыкал к картинкам – уж очень веселыми были они. Пусть не слишком набожными. Зато книжка выходила очень сибирской – с избами, сугробами, бородатым Добрым пастырем в треухе.

***

Но в канун Нового года случилась беда.

Когда тридцать первого декабря отца Войцеха зашли поздравить прихожане, он сидел перед компьютером, уронив голову на руки.

– Сегодня ночью умер мой друг. Он был художником.

Другой адрес

Войцех еще не успел уехать из Новосибирска, как мы уже начали по нему скучать.

И сам он поначалу здорово скучал по Сибири. Даже придумал себе электронный адрес sibiriak@pl. (Правда, испугался, что брат Дамиан будет смеяться, и быстро поменял имя почтового ящика.)

…Теперь у отца Войцеха совсем другой адрес.

Зато, говорят, в доме на стенах висят сибирские картинки художника Юрия Деева. (Они уже цветные: их раскрасила одна польская художница, подруга отца Войцеха.)

…Рассказывают, отцу Войцеху подарили двух белых овечек. (Правда, их съели собаки. Он ничего не стал рассказывать юным прихожанам, вместо этого пошел и купил новых.)

Есть у него и ослик Франческо. По воскресеньям он катает детей.

А еще говорят, что в его новом приходе уже есть духовой оркестр!

Сейчас отец живет в бывшем домике монахов-камедулов и, говорят, спит в гробу. В настоящем гробу.

Анекдоты продолжаются. Там, где нас нет.