Человек из анекдота

Отец Войцех перманентно жил в состоянии творческого непокоя.

"Эх, сделать бы что-нибудь эдакое, достойное Господа!" – мечтал он.

Но ничего "эдакого" не придумывалось. От этого он сильно расстраивался.

– Эх, и зачем нужна эта киностудия! Продать бы ее и купить печенюшек, – жаловался он Дамиану.

– Тогда зачем ты притащил меня в эту Сибирь? – удивлялся Дамиан. – Давай работать.

Но Войцех безнадежно махал рукой. Католическая общественность тщетно ждала от него хороших набожных фильмов: он не мог себя заставить делать ничего святого.

– Я лучше сниму фильм про мух. Ха-ха – католический фильм про мух!

Но и этот замысел остался неосуществленным.

В студии появилась раскладушка. Когда отец Войцех среди дня молча лежал на раскладушке прямо в ботинках, мы знали, что он тоскует.

***

Время от времени отец Войцех загорался и принимался за работу. Он разбирал компьютер, распиливал "Бетакам"в целях усовершенствования, придумывал клипы. В такие периоды он работал даже по ночам.

Но однажды отец Войцех случайно нажал не на ту кнопочку и выбросил из компьютера все фильмы, над которыми шла работа, свои и чужие.

Утром сотрудники обнаружили отца Войцеха за компьютером, уронившим голову на руки.

– Отец Войцех, как вы могли?! Выбросили свой клип?

– В-все! – Войцех горестно кивнул.

– Как!! Все?! А мой Владивосток? И Владивосток?!

– В-все!..

– А моих бомжей? И бомжей?!

– В-все!..

На отца Войцеха было жалко смотреть.

– Да ладно, что же теперь! Не расстраивайтесь. Ничего страшного.

Войцех с надеждой поднял глаза:

– И правда – ведь ничего страшного.

– Что значит – "ничего страшного"?! – снова разозлились мы. – Ну как вы могли! Столько фильмов!!

– Да разве это фильмы… – махнул рукой отец Войцех.

И в чем-то он был прав.

Старец

Зачем католикам телевизор? Нужно ли Богу телевидение? И вообще – что бы сделать такого, что было бы достойно Господа?

В поисках ответов на свои вопросы отец Войцех поехал к известному польскому священнику по имени Фаддей Дайчер. Несмотря на неважное самочувствие, старичок принял его.

– Отче, как мне узнать волю Господа?

– Разве ты ее не знаешь? Каждый из нас призван к святости, – ответил старец.

– Отче, как же мне быть – заниматься мне телевидением или нет?

– А какая разница. Говорят "занимайся", – значит, занимайся; нет – значит, не занимайся, – ответил старый католический мудрец.

Отец Войцех вернулся в Новосибирск полным сил и идей.

Но тут его назначили настоятелем прихода Кафедрального собора. И отец Войцех перестал заниматься телевидением. А мы, его сотрудники, превратились в его прихожан.

Блудный сын

Новое здание Кафедрального собора выглядело неуютно и необжито.Отец Войцех решил оживить кирпичные стены и наделать икон из лучших полотен.

Начал он со своей любимой картины Рембрандта "Блудный сын".

Отца Войцеха не остановили никакие затраты. Невзирая на грянувший финансовый кризис семнадцатого августа, быстро преодолев небольшие муки совести, он купил на все приходские средства цветной принтер. Тот позволил во много раз увеличить репродукцию из альбома.

Чтобы картина вписалась в псевдоготическое углубление в стене, Войцеху предстояло сделать репродукцию овальной.

И тут возникло препятствие в виде Старшего сына: новая полукруглая линия обрезала его лицо. Не долго думая, отец Войцех решил при помощи компъютерной техники "передвинуть" Старшего сына.

– Посмотрите, как Войцех "поправляет" Рембрандта! – сбежались прихожане.

Картина "Блудный сын" узкими полосами полезла из аппарата.

Но как только дело дошло до зловредного Старшего сына, закончилась краска. А когда отец Войцех купил новую, Старший сын в свежей краске вдруг вышел интенсивнее, чем его Блудный брат и Добрый отец. Теперь картина при ближайшем рассмотрении напоминала коричневое лоскутное одеяло.

Отец Войцех расстроился. Лазерный принтер он задвинул на шкаф, а недоделанного Блудного сына забросил на чердак Кафедрального собора.

Прошло полгода. Как-то раз епископ поинтересовался судьбой Блудного сына. Отцу Войцеху пришлось срочно достать картину с чердака и, кое-как ликвидировав следы птичьей жизнедеятельности, наклеить бумагу на картон.

Так над исповедальней появился Блудный сын.

Хорошо, что в полумраке совсем не видно, что Старший сын чуть другого оттенка, чем младший.

Грешники

Стиль исповеди отца Войцеха можно назвать щадящим: пришел – уже молодец, тебе пять.Грехи он предпочитал крепкие, настоящие, леденящие кровь. Не какое-нибудь там "мало молюсь", а типа – запой, убийство, прелюбодеяние. К таким грешникам он испытывал почти нежность.

– Прелюбодеяние, значит, – уважительно кивал он головой. – Жалеешь, что согрешил?

– Нет, отец, не могу…

– Понимаю. Как же быть… А жалеешь, что не жалеешь?

– Жалею, жалею.

– Ну так иди себе с миром, – отпускал его Войцех.

Нельзя сказать, что отец Войцех в совершенстве владел русским языком, но на исповеди его это не смущало.

– Когда я был в Америке, приходилось принимать исповедь даже на английском, а я его вообще не знаю.

– Но как вы узнавали, что за грехи у человека?

– А какая мне разница, это его проблемы. Исповедь есть разговор с Богом, а мое дело – отпустить эти грехи. Я и отпускал.

Российские грешники удивляли отца Войцеха непомерной протяженностью исповеди.

– Вы не знаете, зачем они мне это рассказывают? – пытался выяснить у знакомых отец Войцех.

– Что – это?

– Ну, историю свой жизни, – объяснял священник.

– Ну, а как иначе?

– Пусть перечислят мне грехи, а я сделаю разгрешение, и делу конец, – объяснял отец Войцех.

– А поговорить?

Польский ксендз не знал, что слово "исповедь" в широком русском смысле трактуется как "излить душу".

Туба

Отец Войцех придумал для оживления духовной жизни в приходе создать духовой оркестр.

Для начала он решил сам научиться играть на тубе. Не без труда, но достал в городе тубу и немедля приступил к занятиям. Он включал себе в наушники джаз и одновременно выдувал из тубы звуки. Низкий рев раздавался на всю курию и даже на прилежащий Кафедральный собор Преображения Господня.

На все расспросы секретарь курии отвечал: "Это отец Войцех на тубе играет".

Слухи о музыкальных успехах отца Войцеха распространялись с большой скоростью. Мы интересовались:

– Отец Войцех, говорят, вы на тубе выучились? Что вы уже можете сыграть?

И отец Войцех с достоинством говорил:

– В основном джаз!

Отец Войцех уже освоил было два самых главных звука.

Как вдруг упражнения прекратились. На наш вопрос "Как ваши успехи на тубе?" он уклончиво отвечал: "Туба испортилась" – и угощал нас специальным хлебом.

Хлеб

Отец Войцех приобрел для прихода минипекарню.

С этих пор каждое воскресенье прихожане после Богослужения собирались на чаепитие. К этому часу всегда была готова свежая булка хлеба. Вкуснее хлеба мы не ели. Отец Войцех добавлял в тесто подсолнечные семечки.

Иногда он дарил булку тому, у кого была депрессия, или кого уволили с работы, или у кого жена ушла к другому. Или тому, кто просто был голоден.

Но вот один раз отец Войчех вручил булку одному бомжу и не заметил, как отдал хлеб вместе с винтом. А без винта печка больше не могла работать.

– Надеюсь, тот парень не съел винт вместе с хлебом, – переживал отец Войцех. – А то еще скажет, что попросил в церкви хлеба, а подали камень!

Хлеба больше не было. Зато отец Войцех придумал устроить во дворе храма ледяную елку.

Елка

На деревянный остов неделю лилась горячая вода из церковного туалета. Для этого отец Войцех проковырял дырки для шланга во всех церковных дверях, сделанных на заказ из настоящего дуба.

– Теперь уж ничего не поделаешь, – справедливо заметил епископ, махнул рукой и даже не стал ругать инициативного настоятеля.