Принц Илиар

– Боюсь, что в данный момент это невозможно. С его слов, варвары, которые, кстати, называют себя махчетами, очень опасный народ. Он лишь по случайности не был там убит. Поэтому, в отсутствии выбора, я вновь послал его туда во главе нашего представительства, как единственного знающего язык и обычаи страны.

Король обвел взглядом присутствующих и обратился к советнику.

– Девон десятилетиями торгует с Агора. Бесконечные купеческие обозы и одинокие торговцы курсируют между королевствами. Сотни людей путешествуют ради удовольствия. Мы давно смирились, что существует, хотя и небольшой, процент смешанных браков. Подготовка к войне – это изменение общей ситуации, увеличение производства оружия, усиление военных тренировок, а ближе к началу – переброска войск, обозов с пропитанием и медикаментами, ремонтных мастерских к границе. Как мы сумеем это скрыть от агорийцев и, что хуже, от профессионального интереса их шпионов? Они ведь у нас есть? – и Ферн вопросительно поднял брови.

Беер понимающе кивнул.

– Думаю, праздное любопытство купцов и путешественников вряд ли нам повредит. Их сведения надо ведь долго собирать и анализировать. Что касается шпионов, то, конечно, они есть. Как и у них есть наши. Но, к своему удовлетворению, должен отметить, что они в большинстве находятся под нашим контролем. Я бы мог приписать себе заслугу их раскрытия, но это не в моем характере. Помог случай. Несколько лет назад у одного из наших шпионов трагически погибла сестра с мужем, и остались маленькие дети, о чем мы тому и сообщили. Тот обратился с просьбой о возвращении, чтобы забрать племянников и воспитывать в своей семье. Через какое-то время этот достойный человек, находясь в Беуре, встретил некоего зажиточного и влиятельного девонца, которого ему приходилось встречать в Агора в офицерской форме, и тут же доложил в нашу канцелярию. За тем установили наблюдение, потихоньку выявили связи и связи связей, обнаружили каналы передачи информации. Теперь мы за ними аккуратненько присматриваем. Время от времени перехватываем донесения и, прочитав, посылаем дальше. Кстати, по моему мнению, содержание такой сети нашим королевствам только в убыток, поскольку между нами до последнего времени был долгий мир. Мы ни разу не перехватили ничего существенного. Впрочем, ничего существенного не шлют и наши агенты.

Король засмеялся:

– Вы хоть наградили этого достойного девонца?

Советник кивнул, а король продолжил:

– Надеюсь, что нашим агентам повезло больше, чем агорийским.

Некоторое время все молчали. Ферн, задумавшись о чем-то, сидел, опустив голову. Наконец, он заговорил.

– Господа! Решение, которое мы сегодня примем, может коренным образом изменить судьбу Девона как в лучшую, так и в худшую сторону. Война, какими бы благородными целями ни прикрывалась, всегда несет зло и начавшим ее, и обороняющимся. Поэтому, прежде чем я вынесу свой вердикт, попрошу каждого присутствующего ответить однозначно «да» или «нет». Наличие хотя бы одного сомневающегося для меня означает «нет» войне. Мы не можем начинать подготовку к ней без единства мнений.

И трое самых влиятельных лиц после некоторой паузы один за другим произнесли:

– Да. Война.

Ферн, как показалось, без всякого удовлетворения вздохнул и задумчиво протянул:

– Ну, что ж. Война так война. Элиграс! Скажите, как, по-вашему, сколько времени займет путешествие к варварам и обратно?

Жрец на минуту задумался и проговорил:

– До последних южных поселений королевства около недели пути. После этого местность становится все более засушливой и постепенно переходит в безводную пустыню. По словам монаха Шерта, побывавшего в тех местах, чтобы ее перейти, требуется минимум две недели. А дальше начинаются земли махчетов. Другими словами, считая все про все, путешествие туда и обратно займет около двух месяцев. Месяц уже прошел. Значит, где-то недели через четыре следует ждать гостей.

Король кивнул.

– Хорошо. Вопрос ко всем. Когда мы будем готовы к войне?

– Если я правильно понял великого жреца, – без тени иронии начал советник, – то только через месяц мы сумеем познакомиться с потенциальными союзниками. Еще с месяц придется их развлекать и исподволь склонять к мысли выступить на нашей стороне, в чем мы можем преуспеть, а можем и нет. Но если да, то еще пару месяцев потребуется на возвращение в «махчетию». Затем придется ждать прихода их войска, переход которого через пустыню может затянуться, это будет означать еще три-четыре месяца задержки. Несколько месяцев займут совместная подготовка и решение задач по распределению функций.

В этом месте генерал недовольно фыркнул. Штатский влезал в дела военных. А Беер, не смущаясь, продолжил:

– Другими словами, реально начать войну мы сможем не раньше, чем через год. А вообще-то меня больше волнует, что будет, если махчеты не согласятся. Мы все равно начнем войну?

Выразительно поглядев на советника, заговорил барон Дагрен.

– Ну, если уважаемый господин советник сумел так точно сформулировать задачи армии в предвоенный период, то и я позволю себе немножко влезть в вопросы безопасности. Как я понимаю, нам могут угрожать междоусобица и сепаратизм. Поэтому я считаю, что вне зависимости, будут у нас союзники или нет, нужно провести дополнительную мобилизацию и сконцентрировать армию на границе с Агора. Этим мы добьемся нескольких целей. Первое, в случае начала политического кризиса в стране мы ослабим князьков с непомерными амбициями, лишив их боеспособных мужчин. Второе, наличие мощной армии на границе станет для соседей сдерживающим фактором. Третье, даже если в ответ Агора и перебросит свои войска к реке Урек, противостояние войск еще не означает войну.

Король удовлетворенно кивнул и советнику, и генералу.

– Элиграс, вы согласны с тем, что сказали господа?

– Совершенно, ваше величество, – ответил тот.

– Тогда я поручаю вам, Дагрен, и вашим генералам начать разрабатывать план действий. Вас, Беер, я бы попросил: первое, активизировать работу агентов в Агора в области военной разведки, второе, попросите ваших канцелярских крыс проанализировать все донесения из Агора за последний год и передать всю имеющую значение информацию генералу, и, третье, усильте деятельность внутри Девона как в поисках агорийских шпионов, так и для выявления особо ретивых фигур, угрожающих нашей стабильности. Вам, Элиграс, я бы порекомендовал уделить больше внимания распространению веры в бога Майо.

Король встал и, немного задыхаясь, спустившись с возвышения, покинул зал.

Слуги проводили его в спальню, где он знаком попросил оставить его одного. Он опустился в большое удобное кресло у окна, его излюбленное место, в котором он проводил и большую часть ночей. Из-за одышки ему редко удавалось спать лежа.

Король, как и правитель Агора Криг, был вдовцом, хотя потерял жену относительно недавно, два года назад. Та, не играя никакой политической роли и будучи просто его необходимым атрибутом, тем не менее, была чрезвычайно дорога Ферну, оставаясь его верным ангелом-хранителем. Только с ней он мог расслабиться, говорить свободно, выплеснуть кипящие эмоции и сбросить маску властительного монарха. У них долго не было детей, и король это ужасно переживал, а когда, в конце концов, королева забеременела и родила дочь, расстроился еще больше. У всех его предшественников были сыновья, и проблемы наследования короны не существовало. А у него была только девочка. Он знал из истории, к чему привела подобная ситуация около ста лет назад, когда началась смута, в результате которой к власти и пришла их династия Бернердортов. Первое время он даже не подходил к дочери, но королева проявила ум и терпение. Принцесса потихонечку научилась ходить и лепетать первые слова, и король все чаще стал видеть у трона темные кудряшки и большие смешливые ярко-синие глаза. Постепенно он полюбил девочку так, что предпочитал общение с ней обществу королевы.

Мрачно глядя в окно, король вспоминал прожитые с женой счастливые годы и ее тихую смерть, перед которой она поцеловала его и принцессу и успокаивающе взяла их руки в свои. Мало кто понимал, какое это было горе для короля. И сейчас он не скрывал от самого себя, что его согласие начать войну носит куда более личный характер, чем думают его подданные. Да, он понимает свой долг перед Девоном и его людьми и готов сделать все для того, чтобы их жизнь и достаток не пострадали. Но на самом деле причина была в другом. Королю было безумно жаль свою любимую дочь, принцессу Иселин, которая в силу обстоятельств становилась пешкой в политической игре. Он даже думать не мог о том, как ее начнут осаждать стервятники-женихи в надежде ухватить корону. А больше всего его сводило с ума то, что кто-то из этих хлыщей залезет к ней в постель. Так что война нужна была Ферну как средство отвлечься от грустной мысли, что его красавица и умница-дочь должна будет выйти за кого-то без любви по политическому расчету. Такие рассуждения больше подходили обыкновенному человеку, а не королю, но Ферн ничего с собой поделать не мог.

Поздно вечером того же дня в главном святилище Беура, Храме божественного треугольника, состоялось тайное совещание Элиграса и двух его помощников, старших жрецов Халита и Пирау. Элиграс не скрывал своего довольства.

– Братья! – начал он. – Все прошло так, как мы и предполагали. Участники совета согласились с моими доводами. – И продолжил, не скрывая презрительной усмешки: – Мое предположение о возможной агрессии вроде бы действительно правдоподобно, и я бы сам в него поверил, если бы королевства были в конфликте. Но напасть на соседа после стольких лет мира только потому, что началась бы свара из– за короны?.. Думать так об агорийцах, которые могут просто переизбирать короля, по крайней мере, глупо. Но, видимо, Майо с нами, и он затуманил мозг Ферну и его советникам. Кстати, тот даже опередил мою просьбу и сам предложил усилить накачку истинной веры, – это было сказано с явной иронией. – Итак, у нас есть отличная возможность в полной мере овладеть умами подданных Девона.

Старшие жрецы были настроены менее оптимистично.

– Допустим, сделать человека фанатиком – вещь несложная. Он сам ищет, кому бы начать поклоняться. Не богу – так королю. Не королю – так барону. Или того проще, слабый – сильному, – сказал Халит. – Наша цель – создать религиозное государство и стать во главе его. Верим ли мы сами, и насколько, не имеет значения. Вопрос в другом: как мы этого достигнем?

Элиграс ответил, не скрывая раздражения:

– Мы должны внушить людям, что цель войны не захват Агора, а спасение душ агорийцев через распространение религии Майо. Так сказать, жест дружбы. Эта война, будут махчеты с нами или нет, наверняка затянется. Армия сильно ослабнет и устанет воевать. К этому времени в Девоне будет или совсем больной король, или новый, занимающий шаткие позиции. И мы выступим миротворцами и спасителями, поставим правление и экономику под наш контроль, номинально сохранив королевскую власть.

Заговорил Пирау.

– Кстати, о махчетах. В ваших, брат, мудрых рассуждениях, при всем уважении, есть слабые места. Например, мы, с одной стороны, собираемся вести войну за истинную веру, с другой – призываем в союзники язычников. Как на это прореагирует народ?

– Я не хотел развивать эту тему, – спокойно ответил Элиграс, – но если вопрос задан… У меня есть аргумент, который заставит махчетов хотя бы на время войны принять веру в Майо.

А Пирау продолжал.

– Второй вопрос. А известно ли королю, что махчеты – каннибалы?

Элиграс неприятно улыбнулся.

– Я думаю, сейчас преждевременно посвящать его во все подробности. Кстати, и мы должны делать вид, что ничего не знаем. Но впоследствии, естественно, он узнает часть правды. Я полагаю, мы ему объясним, что воины-язычники по древним канонам должны ритуально съедать некоторые части убитых врагов.

Великий и Единый бог Майо везде и всегда изображался одинаково – в виде сидящего на троне, сурового и строго глядящего на молящихся мужчины, протягивающего им руку с белым треугольником. Вот и сейчас фигура в человеческий рост молча и, казалось, осуждающе глядела из угла на заговорщиков. Элиграс подошел к ней и, совершенно серьезно произнеся «Это не для ваших глаз и ушей, Великий бог», накрыл того покрывалом. Все облегченно вздохнули.

Элиграс вернулся на место.

– А что, братья, у нас с принцессой? Велика ли её вера?

Отвечал Пирау.

– Принцесса – крепкий орешек. Она умна, независима до своенравности и не боится принимать самостоятельные решения. Тем не менее, мы обрабатываем её с четырнадцати лет, концентрируя внимание на той части веры, которая говорит о милосердии бога и награде тем, кто в него искренне верует. Время от времени мы также рассказываем ей о мучениках, погибших за веру и ставших святыми. Девушка еще юна и склонна к максимализму, поэтому, не будучи фанатичной, она все-таки в достаточной степени находится под нашим влиянием. Ею можно манипулировать.

– Вы считаете, что она согласится выйти замуж за претендента на престол по нашему выбору?

– Гарантий нет, но, вероятнее всего, да.

Элиграс не скрывал удовлетворения.

– У нас уже есть кандидатура?

В разговор вступил Халит.

– Наиболее подходящим кажется ландграф Стрент. Не урод, богат, очень знатен и полный болван. Никаких интересов, кроме охоты, фехтования и кулачных боев.

– Но ведь он женат.

Халит усмехнулся.

– Его жена, к великому сожалению, бесплодна, что в данной ситуации плюс. Кроме того, нам кажется, что Великий Майо захочет вскоре прибрать её к себе.

Верховный жрец кивнул.

– А что у нас с проектом «челета»?

Братья переглянулись.

– Проект оказался безумно дорогим, но близок к завершению. Как выяснили наши ученые, чтобы лишить челету способности быть универсальным противоядием, нужно её выращивать на почве, удобренной специальными солями, которые это свойство нейтрализуют, не затрагивая вкусовых качеств. Производство крупинки такой соли стоит дороже килограмма золота. Так что можете представить, Элиграс, во сколько обошлось нам разведение этих ягодок.

Приблизительно через месяц у южных ворот города показалась необычная процессия, с десяток странно одетых людей с вытянутыми черепами и раскосыми глазами в сопровождении нескольких привычного вида девонцев. Незнакомцы с любопытством разглядывали город и его жителей, сохраняя при этом полное молчание. Уже через несколько улиц за ними увязалась толпа мальчишек, кричавших вслед: «Мама дверью прищемила, аж глаза перекосило». Впереди ехал высокий, красивый, гордого вида мужчина с золотым обручем на шее. В отличие от своих спутников он был безбород. Процессия медленно приближалась к королевскому дворцу.

Королю было доложено о прибытии долгожданных гостей, и на вечер был назначен прием. Зал ярко освещался многочисленными светильниками, его величество то грозно, то милостиво поглядывал на подданных со своего трона. По его правую руку, на троне поменьше, сидело темноволосое синеглазое очаровательное существо, его любимая красавица дочь.

Придворные с любопытством застыли в ожидании. Наконец в зал вошли гости.

К трону подошел девонец в одежде жреца.

– Ваше величество! Позвольте вам представить сына бадохана страны Махамарт Хонка, то есть, по нашим понятиям, принца, – и указал на красивого мужчину.

Тот с достоинством приблизился и поклонился, прижав руки на уровне живота. Потом, выпрямившись, уважительно заговорил на мелодичном, чуть свистящем языке.

– Принц Хонк от имени своего отца и страны Махамарт приветствует короля Девона и желает ему лично и всему королевству процветания, – перевел монах.

Махчет же, повернувшись в сторону принцессы, продолжал что-то говорить тоном, преисполненным восхищения. Чуть поколебавшись, жрец перевел:

– Принц говорит, что одно то, что он увидел вас, ваше высочество, стоило перехода через пустыню. И когда он вернется на родину, частичка его сердца навсегда останется здесь.

Искорка мелькнула в глазах Иселин, но тут же лицо снова приняло холодное выражение. «Варвары, оказывается, галантные кавалеры». На самом деле, сердце принцессы трепетало, как у испуганного мышонка. Странная, чужая красота мужчины сразила ее насмерть.

Как и следовало по этикету, ничего особенного от этой встречи, кроме формального представления сторон друг другу, вручения даров и совместного ужина, не ожидалось. Хонк подарил королю большой необработанный алмаз, а принцессе – красивую черную жемчужину. Единственным, что выходило за рамки обычной церемонии, была просьба принца разрешить ему изучать девонский язык под руководством принцессы. Ферн не без колебаний согласился.

…Знатный махчет праздно и с удовольствием проводил время. Его водили по городу, показывали мастерские, возили на охоту. Однажды сводили в казармы, показали, как обучают солдат. Там, к великому огорчению девонцев, произошел конфуз. Хонку, как бы в шутку, предложили сразиться на мечах с одним из лучших фехтовальщиков королевства. Тот было отказался, но, увидев тень насмешливых улыбок, передумал. Теперь настала очередь подданных короля гадать, почему вдруг заухмылялись сопровождающие принца махчеты. Хонк сделал из королевского бойца посмешище. Он практически даже не поднимал меча, а только ловко уклонялся от ударов противника, который все сильнее и сильнее горячился. Наконец, подставив меч под удар девонца, он крутанул его каким-то хитрым движением так, что оружие противника отлетело далеко в сторону. В этот момент кулак левой руки махчета ударил воина в челюсть, и тот рухнул без сознания.

По вечерам он прилежно учил под руководством принцессы в присутствии нескольких придворных дам девонский язык и заметно преуспевал. По прошествии двух недель король пригласил махчета на беседу, на которой, помимо них, был только монах-переводчик. Для простоты изложения познакомимся сразу с переведенным текстом.

Король. Ваше высочество! По состоянию своего здоровья я не мог сопровождать вас в эти дни. Надеюсь, однако, что мои подданные приложили максимум усилий, чтобы вам не было скучно.

Махчет. Благодарю вас, ваше величество, я давно не проводил так прекрасно время.

Король. Я рад это слышать и надеюсь, что ваше пребывание здесь будет способствовать развитию взаимоотношений между нашими странами.

Махчет. Совершенно с вами согласен. Хотя есть и одно «но» – разделяющая нас пустыня.

Король. Но и она преодолима.

Махчет согласно кивнул.

Король. Принц, я не буду тратить ваше время и утомлять праздными разговорами, перейду к делу. Наше королевство стоит на пороге войны. У нас есть сильный сосед и враг, государство Агора, с которым мы воевали и раньше, хотя никогда, в сущности, ни одна сторона не сумела нанести поражение другой. Наши силы равны. Мы наслышаны, что махчеты – доблестные и храбрые воины. Кстати, принц, я восхищен вашей победой в бою на мечах.

Махчет молча поклонился.

Король. Я позволю себе вернуться к теме войны. Ваше участие на нашей стороне могло бы изменить баланс сил.

Махчет. На войне убивают, ваше величество. Мы даже не знаем о существовании Агора. Так, в чем может заключаться наш интерес?

Король. Во– первых, воинам хорошо заплатят. Во-вторых, Агора – богатая страна. Если победим, то получите часть добычи пропорционально вашему участию.

Махчет. Ваше величество! Как вы понимаете, цель моего визита ознакомительная. Я не уполномочен решать вопрос о вступлении в войну, хотя ваше предложение кажется достаточно заманчивым.

Ферн понимающе кивнул.

Махчет. Визит спланирован на месяц. Это значит, что через две недели большая часть нашего представительства отправится в обратный путь с письмом от меня бадохану. Я же, с вашего позволения, намерен еще погостить по крайней мере до получения ответа, а там, глядишь, может, и приму командование над нашими воинами.

Король. Вы в любом случае будете для нас желанным гостем.

На этом аудиенция была закончена. С монаха взяли клятву о неразглашении содержания беседы, которую тот тут же нарушил, первым делом побежав докладывать Элиграсу.

Два дня прошли как обычно, а на третий Хонк получил приглашение от верховного жреца.

Махчет с любопытством разглядывал внутренние покои храма и многочисленные статуи Майо. Незаметно подошел Элиграс и жестом пригласил следовать за ним. Они прошли в маленькую, скудно обставленную комнату, и жрец закрыл дверь на засов.

– Теперь нам никто не помешает, – к великому удивлению Хонка проговорил он на чистом языке махчетов.

– Дорогой бадилир! – и Хонк удивился снова. Его впервые за время пребывания в Девоне назвали официальным титулом.

– Дорогой мой бадилир! – повторил жрец. – Мне известно содержание вашей беседы с королем.

Принц, не удержавшись, рассмеялся.

– Забавные вы люди, девонцы. Один дает клятву хранить тайну и тут же её нарушает, другой вдруг начинает говорить по-махчетски, как махчет, хотя ни разу не был в Махамарте.