Поход на Восток

Ари-ан остановил своего коня рядом с ними.

– Встаньте!– Скомандовал он им.– И никогда ни перед кем не преклоняйте своих ног. Единственный, кто достоин этого – это Бог Эль-Эльон, Бог Богов и святой Михаил Небадонский, создатель всего, что ты можешь увидеть. Я же всего лишь человек. Почти. Да, тебя, наверное, немного удивляет мой рост и цвет кожи, но, если ты уедешь далеко на восток или далеко на запад, то ты увидишь много разных людей и по цвету кожи, и по цвету волос, и по росту.

– Джак-ши, – сказал, поднимаясь хан,– два поколения назад здесь проходил твой родственник, называвший себя адамситом. И у него был твой рост, и фиолетовая кожа. Он хотел дойти до далёкого края земли на востоке. Я не знаю, смог ли он это сделать, и где он. Это было давно.

– Любопытно. А имя его ты не помнишь?

– Увы, нет, уважаемый.

– Ладно. У каждого из нас свой путь. Nil ad mirari (ничему не следует удивляться). Так что хотел сказать мне, если уж стоишь здесь, ожидая меня? Или я не прав?

– Ты прав, Джак-ши. Тебе – Повелителю мира я отдаю свою землю и свою реку. Отдаю тебе себя и свой народ. Владей нами. Прими наши дары от чистого сердца.

– Хорошие слова. Да, мне подчиняется Великая орда. Но настоящая сила не в простом обладании ею, а в умении употреблять её. Я, в присутствии твоих Старейшин, назначаю тебя, хан Ишим, ханом этих земель и этой реки, о чём тебе выдадут охранную грамоту. Кстати, я смотрю, здесь у реки сильное течение.

– Но это не до конца. В нескольких днях отсюда будет ещё одна река, отделяющаяся от Иртыша. Далее река спокойная, а вот рукав её, более узкий, но глубокий, имеет бурное течение.

– И на этом рукаве стоит городище хана Аягоза?

– Да, великий.

– Ты бывал у него?

– Да, великий.

– Зачем?

– Он прислал воинов и сказал, чтобы я каждый месяц присылал ему оброк скотиной. Тогда он не будет вырезать мои селения, как он сделал это у хана Татбола.

– Теперь ты пришёл ко мне. Понятно, я же сильнее.

– Нет, Джак-ши. Туда идти меня заставили, а к тебе я пришёл сам. Тебе я обещаю служить верою и правдой. А, если понадобится, и погибнуть.

– Вот этого пока не надо. Ты мне нужен живой. Скажи, а здесь где-нибудь растут деревья?

– Конечно, великий. Около моего городища большие леса.

– Нет, это далеко. А ближе?

– Да. Полдня пути и на этой же стороне ты увидишь лес. А что ты хочешь?

– Хочу построить лодки и на них доплыть до озера Зейван.

– О, великий, видимо само провидение прислало ко мне в городище русина, который строил большие плоты. Он называет их ладьями.

– Хорошо. Пришли его. Да, ещё назначь кого, кто будет продавать нам зелень, овощи. Я слышал, у вас здесь вкусные яблоки.

– О, да, великий. Сам Алма-Аты жил здесь, пока не ушёл на восток с половцами. За его садами мы до сих пор ухаживаем с любовью.

– Силой брать мы ничего не будем. У нас много денег. Мы будем покупать или менять. Как скажешь.

Через полдня, как и обещал хан, орда остановилась на отдых между рекою и большим лесом. Ари-ан дал команду разбивать лагерь.

К вечеру верхом, в сопровождении десятка воинов прискакал корабельных дел мастер, также обещанный ханом. Вообще-то, в таких мастерах проблем не было. Не зря костяк орды составляли русины и их ближайшие родственники, жившие на берегах многочисленных рек Гардарики. Работать с деревом там умели и любили.

Как ни странно, но переправившись через реку, русин сначала осмотрелся, а уж потом неспешно направил свою лошадь к юрте вождя, которая была хорошо заметна, благодаря огромному стягу – знамени рядом с ней.

– Что, заблудился, земляк? – громко сказал Ари-ан, подъезжая к мастеру.

– Нет, вождь. Думаю.– Ответил русин, слезая с лошади.– В любом деле вначале думать надо.

– Умеет хан подбирать себе людей. И что надумал?

– Не буду я строить здесь тебе ладьи.

– Объясни.

– Река сильно обмелела. Дальше по течению, где отворот на Балхаш, сейчас обнажились пороги. Ладья не пройдет. Но там нет и леса, чтобы сделать перекаты из брёвен, и по ним катить. Это не получится. На Танаисе мы так делали. Там много порогов, и мы приспособились. Здесь это не пройдёт. И по камням не потащим – слишком далеко. Посадим на воду, загрузим и всё потопим.

– И что? – сурово произнёс Джак-ши. Его план рушился, и поэтому резко ухудшилось настроение.

– Будем лес рубить и сгоним его по реке до порогов. Там будем ладить ладьи. Тогда ты на них спокойно доплывёшь и до Зейвана, хоть даже до Алаколя.

– Ты даже об Алаколе слышал?

– Не слышал, а видел. Я туда гонял ладью, что заказал себе тамошний хан.

– И как?

– Нормально. Понравилось. Дал денег и на них я выкупил себя из плена.

– А-а-а. Теперь понятно, как ты сюда попал. Сначала – в полон, потом – сюда.

– Ты прав, вождь. Так всё и было.

– Добро. Ставлю тебя старшим над всеми лесорубами и плотниками. А дальше посмотрим, где пристроить тебя в орде.

– Благодарствую, вождь, но ладьи тебе построю, какие пожелаешь, но с тобою не пойду – у меня в городе жинка и дети. Я их не оставлю.

– А кто говорит – оставлю? Заберем и их. Нет проблем.

– Нет, вождь. Здесь мой дом, моя семья. И теперь – вторая родина. Никуда не пойду.

– Что ж, воля твоя. Неволить не буду, но отблагодарю.

Работа шла днём и ночью при факелах. Через три недели первая сотня ладей была готова. Женщины и, особо дети, были рады, что дальнейший путь до озера Зейван, они пройдут по воде.

Однажды вечером Ари-ан позвал к себе всех самодержцев. Когда они собрались, Джак-ши вызвал сотника стражи.

– Сотник, поставь людей, чтобы и мышь не проникла к юрте. Но сделай это толково. Пускай костры ещё разожгут. Погуляют. Нельзя, чтобы поняли, что нечто важное сели обсудить. Понял?

– Не беспокойся, Джак-ши, всё сделаю и внимания не привлеку.

– Иди.

Когда полог юрты запахнулся, Ари-ан торжествующе оглядел своих товарищей по походу и по оружию.

– Братья, основное готово. Завтра сажаем на первую ладью три юрты воинов с сотником. Из твоей сотни, Урук. Для остальных назначишь начальником командира… Нет. Слушайте нововведение. Всем командирам, кроме командиров юрт, назначить помощника, который будет командовать в случае гибели командира или его отсутствии, как в данном случае. Ещё девять ладей будет с женщинами и детьми. По обеим сторонам реки – по полсотни конных лучников. Это первое. Второе – скажете всем, что это передовой отряд. Они будут оборудовать лагерь, и готовить пищу для остальных, которые поплывут послезавтра утром. Все поняли? А теперь, самое главное,– и, оглядев друзей хитрым взглядом, продолжил,– похода на Зейван не будет. Стоп! Спокойно! Вы же мудрые воины. Да. Не будет. Мы пойдём на крепость Аягоз. Возьмём её и сожжём. Всех печенегов истребим. Они отвергли нашего Бога. Разрушают капища бога солнца. Их божество не требует жертв, а только поклонения. Это предшествие осознания живого Бога Всевышнего, который выше всех этих мёртвых идолов. Сыроедов не щадить. Пусть Люцифера и Сатану судит суд Всевышних, а здесь судить будем мы. И мой приговор – смерть. Истребить, чтобы даже памяти о них не осталось. Остатки вольются в семьи половцев, а они отвергают такие ритуалы. На остальные ладьи мы посадим воинов. По три юрты на ладью. Можно было бы и больше, я проверял. Но им нужен будет повышенный запас стрел, смола, пакля. На арбе или телеге – долго, да и заметно. По бокам пустим лёгкую конницу, чтобы никто не ушёл. До самого приказа на посадку, никому ни слова. С помощью местных мы нашли шесть человек из войска Аягоза. Лазутчики. Пускай увидят, как отплывают ладьи с женщинами, и доложат. Остальных отловим и в реку. Никакой жалости и пощады к ним. Главное – внезапно напасть. Ворота, конечно, закрыть успеют. Подоспеет тумен… Твой тумен, Арагон. И мы сожжем всю крепость и всех защитников, и всех, кто спрячется от нас за стенами. За деревянными стенами в деревянных домах. Уже готовы десять машин, которые будут забрасывать в город камни, обмазанные горящей смолой. Не все знания ещё можно доверять людям, но чтобы спасти наших людей от гибели при штурме стен, я пошёл на кое-какие уступки. Арагон, добычу разделишь между всеми воинами, которые будут участвовать. Всё, как записано в походных правилах. Справедливость – одна из особенностей нашей орды.

Чтобы привлечь побольше внимания, Ари-ан из отправления первых лодок устроил настоящий праздник. Дудочники играли весёлые песни, на кострах в казанах варили плов. В бурдюках был кислый опьяняющий кумыс. Радостные и, ожидающие своей очереди, женщины проводили своих подруг в плавание. И только полсотни особо преданных Ари-ану людей ходили, прислушивались, приглядывались и запоминали.

Когда Ари-ан и самодержцы сели обедать, чуть опоздав, вошёл Арагон.

– Джак-ши, две группы из двух и трёх человек выскользнули из лагеря и скачут к Аягозу. Я приказал не преследовать их.

– Ты правильно сделал, Арагон. Пять человек? Они не могли уйти все. Примерно столько же осталось здесь. А, может, и больше. На ходу чужак не прибьётся – подозрительно будет. Значит, мы выявили не всех лазутчиков. Плохо. Очень плохо. Арагон, слушай приказ. Вечером грузишь людей первого тумена на ладьи и посылаешь всадников отслеживать по берегам. Следом, по суше высылаешь остальных. На ладьях, как и говорили, – повышенный запас. Но это вечером. А прямо сейчас – посылай вверх и вниз по реке по тысяче человек. Пройдут километров пять и переправятся на тот берег. Там разобьёшь их на десятки, чтобы, как мелкая сеть, отлавливали всех, кроме лисиц. Вплоть до детей и женщин. Ни одного человека не пропустить! Ты понял? Теперь от тебя зависит всё, весь успех нашей атаки. Пропустишь лазутчика – погибнет много воинов. Они уведут конницу в степи и оттуда атаковать. Простым воинам ничего не говорить, иначе к вечеру это будут знать все, вплоть до последней обозной собаки. Иди, потом поешь. Теперь ты, Тор. Завтра переправишь свои два тумена на тот берег, и пошлёшь их в городище к Ишиму. В городище не входить. Пойдёшь дальше. Проверишь степь. Встретишь половцев – поговори. Печенегов – сразу на меч или стрелу. Половцев к Аягозу не пропускать. Кто не будет слушать доброе слово – убей. Если половцы и печенеги объединятся, то мир получит большую проблему. Нас здесь не будет, а противостоять половецкой орде никто не сможет. Поэтому мы всё это раздавим и уничтожим в зародыше. Вытесняй половцев за Татбол. Дальше пусть решают с ханом. По Татболу спустишься вниз километров на пять и поставь крепкую заставу. Туда – пятьсот воинов и столько же женщин из обоза. Через год-два по этим путям, по этим рекам пойдут наши караваны из Индии. Их пути должны быть безопасными. И начинать делать это, беспокоиться об этом уже надо сейчас, а не когда нам доложат о десятке разграбленных обозов. Со временем мы определим несколько караванных путей, и на них оборудуем заставы, которые будут охранять и патрулировать порученные им участки. Укрепим городища. Поставим новые города с большими высокими каменными стенами, способными не только выдержать любую осаду, но и выйти, и разгромить любую орду, любое войско. Этот дикий край надо будет поднять до уровня Гардарики. Ведь это теперь наша земля, наше царство, наша Великая орда. Но это будет потом. Сейчас нам надо выжечь змеиное гнездо со всеми гадами и аспидами. Как разберёшься с половцами, очистишь степь, иди на юг. Встретимся на Балхаше. Не застанешь там нас, возьмёшь оставленные тебе ладьи, пройдёшь Балхаш до конца и по реке Иле спустишься в озеро. Там, в городище хана Жаркента будем готовиться к переходу через горы. Советую, подойди к Веду и перерисуй карту от Ишима и до озера Иле. Встретишь новые реки, овраги – нанесёшь на карту. Остальное – второстепенно. Всем всё ясно? Отлично. Тогда подкрепимся мясом и овощами. Слабый в походе – обуза.

И, поблагодарив Бога за еду и напитки, они начали трапезничать.

К вечеру тайная стража Ари-ана схватила всех выявленных лазутчиков Аягоза. Брали по-тихому, по-отдельности. На допросах под пытками они рассказали всё и о всех. Получалось, что одного человека они упустили. Люди Джак-ши прочёсывали сотни, обозы, лекарские телеги. Но всё было тщётно. Тогда вождь дал команду оставить один тумен для охраны обозов, а все остальные воины ускоренным маршем двинулись к крепостям Аягоза и Актогая, где к этому времени скопилось и большое количество половцев. Предстояло большое сражение.

Ладьи, шедшие в авангарде войска, спрятались за небольшим изгибом реки не далее километра от крепости. Сотни лёгкой конницы буквально выкосили всех печенегов вдоль берегов реки. Людей других народов связывали и оставляли в домах или юртах, зная, что за ними идёт вся орда.

Ещё затемно, до первых петухов ладьи, конница и береговая пехота устремились к городищу. С первыми лучами солнца авангард был почти у крепостных стен. Стража проспала подход войска, но городские ворота закрыть успела. В городе заревели боевые трубы, объявляя тревогу. Заранее полусобранные катапульты и баллисты сгрузили с кораблей на землю и начали быстро собирать. На крепостных стенах появились первые воины.

Воины Арагона стояли наготове на расстоянии полёта стрелы.

И начался штурм городища. Сначала полсотни барабанщиков синхронно, равномерно начали ударять в натянутую кожу своих инструментов. Потом ритм участился и, когда он перешёл в дробь, из-за спины воинов вылетели огромные огненные шары. Воины, ожидавшие чего-то такого, необычного всё равно в страхе чуть присели и сбили строй. Шары с шумом и треском улетели за городские стены и упали где-то в городе. Сначала послышались крики боли, ужаса и страха, потом в небо поднялись клубы чёрного дыма. А огненный град всё сыпался и сыпался на город. Потом, очевидно, произошла корректировка огня, потому что шары стали падать уже на сами крепостные стены и городские ворота. Пламя от хорошо высушенных на солнце брёвен города и крепостных стен было таким жарким, что ощущалось даже воинами Арагона. Покинуть город стало уже невозможно. Нечеловеческие крики раздавались по всему городу. Изверги, любившие вспарывать живым людям животы, чтобы вырвать у них печень, и на их же глазах съесть, получали по заслугам.

– По делам рук твоих, дано будет тебе!– прогремел голос Арагона, неожиданно появившегося в первых рядах воинов.

– Слава самодержцу Арагону! – прокричал сотник.

– Слава. Слава. Слава. Хур-ра. Хур-ра. Хур-ра.

Арагон поднял руку с мечом вверх, призывая к молчанию.

– Сотник, остаёшься здесь со своей сотней. Когда потухнет огонь, соберёшь добычу и поделишь её строго между всеми, кто участвовал в походе, не забыв конников, гребцов и катапультщиков. Сделаешь, как записано в наших “сводах о походе“. Справедливость – этим мы отличаемся от других. Остальным командирам! Разобрать катапульты и баллисты. Людей в ладьи. Охранение по бокам. Идём в поход на Актогая.

– Хур-ра. Хур-ра. Хур-ра. Слава Арагону!

Половцев, вопреки ожиданиям самодержцев, в Аягозе не оказалось. Но ближайший город был только Актогай. Да и колодцев, по словам местных, в степях не было. От мяса будешь сыт, но им не напьёшься. Нужна вода. Получалось, что место сбора всех половецких семей было в городище Актогая. Значит, придётся не только брать крепость, которая уже будет готова к обороне, но предстоят и бои с подвижной, зачастую неуловимою конницей половцев. Но неуловима она в поле, во время подлого налёта. А здесь надо будет отбивать их атаки, укрываться от тысяч стрел.

На ладьи погрузили тяжёлые большие щиты, закрывавшие воина с ног до головы, длинные копья, останавливающие коня.

Арагон написал приказ и отправил его своему помощнику в орду. Прибыли разведчики с докладом о войске хана Актогая. Догадки о сборе семей половцев под Актогаем, подтвердились. В дне пути от города стояло большое войско половцев. Они явно готовились в набег. Надо было спешить, пока половцы не подошли на помощь защитникам крепости. Приходилось надеяться на то, что помощь к ним самим прибудет вовремя. С учётом данных разведки Арагон послал ещё одно донесение Джак-ши.

– С нами Бог! – громко сказал Арагон и махнул рукой в сторону крепости хана Актогая. Поход начался.

Скрываться было уже бесполезно, а вот спешить – да. Плыли днём и ночью, используя парус и сменяя гребцов.

По словам разведчиков, крепость стоит слишком близко к реке, и понятно, что установить на берегу катапульты им не дадут, сделав вылазку, чтобы сжечь их. Поэтому умельцы Гардарики заранее соорудили плоты, на которые сразу же и установили катапульты. На пристяжных плотах везли запасы огненных шаров.

Крепость Актогая показалась в полдень. Ещё за километр до крепости заревели боевые трубы. Было видно, как в ворота вбегают люди, и пастухи, щёлкая кнутами, загоняют коров.

Небо затянули тучи. Начал усиливаться ветер. Воздух стал влажным.

Арагон дал отмашку и забили барабаны. С бортов лодок стали спрыгивать воины. Вслед им бросали тяжёлые щиты. Пехота высыпала на берег, образуя большое каре.

Но тут ветер резко изменил направление и начал дуть от городища на реку. Мощные предгрозовые порывы ветра стали отгонять на середину реки плоты с баллистами и катапультами. Пришлось плоты подогнать к самому берегу. Воины спрыгивали в воду и верёвками удерживали их на отмели.

Этим сразу же воспользовались лучники на стене. Сотни стрел вспорхнули, как чёрные молнии, и унеслись к реке. Кожаные доспехи не спасали от медных наконечников печенежских стрел. Плоты дрогнули. Воины десанта, что ещё были на борту ладей, без команды бросились в воду, хватая тросы, спасая плоты. Некоторые из них, не умеющие плавать, одетые в тяжёлую броню, так и не смогли выплыть. Но, благодаря этим жертвам, катапульты остались у городских стен. Оставшиеся в живых воины практически все были ранены. В некоторых из них торчало по две оперённые стрелы. По команде сотника левая грань каре сдвинулась к берегу, прикрывая своими большими щитами безоружных. Сильный ветер, дующий со стороны стен, помогал лучникам печенегов. Воины Арагона гибли, но на их место бесстрашно вставали новые. Наконец раздалась команда

– Огонь!

Факелы коснулись зарядов катапульт, и сразу же огненный дождь обрушился на стены города. Сейчас сильный ветер сыграл злую шутку с печенежскими лучниками. Снаряды, предназначенные для поджогов домов за стенами, не выдерживая встречного ветра, падали на стены и сразу за ними, где скопилось большое количество воинов. Дерево до грозы – это не дерево после дождя. Стена вспыхнула моментально. Деревянные дома, примыкавшие к стене изнутри, усилили жар. Теперь уже воины Арагона с гневным удовлетворением смотрели, как пламя пожирает их врагов.

Но они рано расслабились. Справа раздалось гикание и свист. В воздухе появились первые стрелы, но, которые, из-за сильного бокового ветра, сбивались с курса, и бескрылыми стрижами падали вниз, не способные пробить даже лёгкое кожаное снаряжение гребцов, которые неимоверными усилиями удерживали ладьи на отмели, позволяя десантироваться остальной пехоте.

Половцы опоздали буквально на десять минут. Каре быстро перестроилось в линию, перекрывая собою расстояние от реки и до пышущей жаром крепости. Первая атака конницы захлебнулась кровью лошадей, налетевших на длинные копья Арагонцев. Проведя вторую тщетную атаку, половцы бросились вперёд пешими, срубая саблями наконечники копий.

Ладьи, рассчитанные на две тысячи семьсот человек, были заполнены не полностью, оставляя место запасам воинской сброи, оружию и щитам. Под стрелами печенегов погибло ещё более пятисот воинов. Обслуга катапульт и баллист была практически безоружна, поэтому чуть более тысячи воинов перегородили путь многотысячному половецкому войску. Какой-нибудь историк двадцать первого века сравнил бы это сражение с битвой при Фермопилах, где погиб мужественный воин и настоящий царь Леонид, вместе со своими тремя сотнями спартанцев. Но то сражение будет потом.

Два плота с героями пытались с реки забросать врага огненными шарами, но моментально были расстреляны сотнями стрел. Кряхтя и надрываясь, тащили волоком катапульты за спины воинов основоположники будущей российской артиллерии.

      Половецкие вожди своих воинов не жалели, посылая и посылая их на ариев. Арагонцы, не имея возможности держать строй на кучах врагов, постепенно, вынуждено отступали. Уже первые огненные шары улетели вглубь вражеского войска, но натиск половцев не ослабевал. Ни Арагон, стоявший в окружении десятка воинов, на палубе одной из ладей, и, тем более, никто из воинов не заметили, как на севере появились клубы пыли, которые стремительно приближались к горящему городу. Ещё час кровавой сечи, которая воинам казалась вечной, и на берегу оказались тяжеловооружённые всадники с длинными копьями.

– Поберегись! Расступись! – закричали сотники и, следом за ними, десятники.

Тренированные пехотинцы схлынули по сторонам, а в образовавшуюся брешь ворвалась конница, сметая половецкую пехоту подобно ледоколу, пронёсшемуся по морю, схваченному легким тоненьким льдом. Кавалерия проскочила вдоль стены и вырвалась на поле, где стояло основное половецкое войско. Завязалась сеча. В этой рубке никто не заметил, как с северо-востока подоспел, и сходу ударил, ещё один тумен, обтекая и окружая половцев. Прижатые к реке половцы пытались спастись вплавь через реку, но там их уже ждали ладьи с лучниками на борту. К вечеру от объединённого половецко – печенежского войска почти никого не осталось. Более двадцати лет на берегах Иртыша об этих кочевниках ничего не было слышно.

+ + +

Дорога на Балхаш была свободна. Небольшой пятитысячный отряд половцев, шедший с озера Алаколь в Актогай, не приняв боя, ушёл к Иртышу и поспешно через него переправился. Ариа-ан приказал дальше его не преследовать.

Конница, как ей и полагается, двигалась по берегам реки, зато уж пехота наслаждалась тем, что им не надо стаптывать свои мягкие, сделанные из кожи молодого ягнёнка, ячиги, или чуни, как их называли русины.

Балхаш удивил всех огромным водным простором и чистотой воды. Местное население – пёстрая смесь неугомонных кочевников – пастухов и осёдлых рыбаков, встретило их радостно.

Хан Жаркент был наполовину половцем, но, в отличии от них, имел чёрные смоляные волосы и сильно раскосые глаза, свойственные жёлтой расе. Возможно, из-за наличия половецкой крови он был иногда подвержен необузданной агрессии, что сказывалось на простых людях. Войско хана контролировало и собирало дань с земель Балхаша, Алаколя и до городища Карагол, что стоял в предгорье горного хребта, который ещё предстояло преодолеть Великой орде.

На месте впадения реки в озеро, Ари-ан заложил крепосцу в тысячу воинов, дабы оброк собирали в казну орды, а не какого-то полукровки, нещадно обиравшего бедняков. Да и озеро Алаколь под боком. Неуёмные аппетиты хана нужно было умерять. Достаточно ему своего озера да городища своего сводного брата хана Карагола.