Помоги проекту - поделись книгой:
Он сам повел солдат во вторую атаку на русскую гвардию. Но преображенцы и семеновцы огородили свою позицию повозками артиллерийского парка и снова отбросили шведов штыками и залпами.
Дивизия генерала Вейде, отрезанная от остальной армии, тоже дралась храбро. Раненый Вейде остался в строю. Видя бегство соседних полков, он успел перестроить дивизию и хладнокровно встретил атаку шведского генерала Веллинга. Веллинг отступил.
В центре русских укреплений пять пехотных полков солдатского строя оставались на своей позиции.
Гвардия, дивизия Вейде и центральное укрепление сражались до вечера. С темнотой шведы прекратили атаки.
Шведские генералы окружили короля. Они поздравляли его с победой, но многие были смущены. Победа не была такой полной и окончательной, как они надеялись. Они знали реальную численность своей армии и опасались завтрашнего боя.
— Ваше величество! — сказал один из них Карлу. — Перед нами остались значительные силы русских. Наши солдаты изнурены переходами и тяжелым боем. Нас мало. Если русские генералы решатся ударить на нас всеми оставшимися силами, мы не сможем отразить их атаку…
Восемнадцатилетний Карл даже не взглянул на говорящего…
В расположении русской гвардии, в землянке, освещенной несколькими свечами, совещались русские генералы — князь Яков Долгорукий, царевич Александр Имеретинский, который командовал артиллерией, генерал Автоном Головин и генерал Бутурлин. Они были в растерянности. Они твердо знали только то, что гвардейские полки и солдатские полки Головина готовы продолжать бой. Но их — всех вместе — не более 10 000. Судя по стрельбе, которая доносилась днем, Вейде тоже держался. Но в каком состоянии его дивизия, может ли он с утра возобновить бой?
Генералы, как известно, считали, что шведов 30 000. Если бы они знали, что им противостоят 8000 усталых солдат, то, быть может, все было бы по-другому.
— Надо спасать армию, — сказал Бутурлин. — Завтра нам со шведом не совладать… Если не уйдем — завтра армии конец…
И генералы поручили ему отправиться для переговоров в лагерь Карла.
Шведские генералы обещали Бутурлину, что русские полки получат возможность отступить с оружием и знаменами.
Бутурлин вызвал Долгорукова, Головина и Александра Имеретинского.
Их повели по шведскому лагерю к шатру короля. Мокрый снег, выпавший днем, растаял. Ледяная грязь хлюпала под сапогами. Было темно. Горевшие кое-где костры не могли рассеять мрака этой сырой ноябрьской ночи.
У королевского шатра стояли гвардейцы с пылавшими факелами. Ветер разносил искры, и они с шипением падали в грязь.
Карл вышел из шатра навстречу русским генералам.
Он стоял перед ними, освещенный светом факелов, худой, с непокрытой коротко остриженной головой.
Он не ответил на поклон и молча смотрел на побежденных, продлевая их унижение. Наконец губы его разжались.
— Я знаю условия, — резко сказал он. — Я согласен. Утром вы уйдете.
Его слова тотчас перевели русским генералам.
Александр Имеретинский выступил вперед.
— Ваше величество! — сказал он. — В условиях не было речи об артиллерии…
Карлу перевели. Он махнул рукой.
— Вы потеряли вашу артиллерию. Забудьте о ней!
После этого шведский генерал Веллинг послал парламентеров к Вейде с сообщением о договоре. Вейде не поверил. Он был готов наутро возобновить сражение. Тогда ему передали письмо от Бутурлина.
Делать было нечего. Сражаться в одиночку, когда вся армия отходила, Вейде не мог. Он написал Веллингу: «Отделенные от армии, мы готовы биться до последней капли крови; но можем заключить договор, и, если условия будут приемлемы, я согласен».
Карл прекрасно понимал, что произойдет, если утром русские генералы поймут истинное положение дел. И он приказал своим саперам срочно, в темноте, восстановить разрушенный мост через Нарову, чтобы противник мог отступить.
На рассвете гвардейские полки и дивизия Головина в полном порядке, с оружием отступили за Нарову и двинулись к Новгороду.
Но когда к мосту подошла дивизия Вейде, шведы окружили ее, заставили сдать оружие, ограбили солдат. Сопротивляться Вейде не мог: стоящие в плотных колоннах под стволами шведских орудий его полки были бы немедленно уничтожены.
Дивизия Вейде ушла без оружия и знамен.
Но шведы и дальше нарушили договор. Всех русских генералов, которые еще оставались в шведском лагере, они объявили военнопленными…
Через несколько дней в Новгород из-под Нарвы стали прибывать уцелевшие части, и Петр узнал о размерах катастрофы.
Вести о нарвском поражении не были для Петра неожиданны. Он понимал, чего можно ожидать при столкновении испытанной, обученной, уверенной в себе шведской армии с наспех собранными русскими полками. Удивительно было не то, что шведы победили, удивительно было то, что русские так долго и ожесточенно сопротивлялись.
Ведь армия, пришедшая под Нарву, вовсе не была рассчитана на генеральное сражение. Она предназначалась для осады небольшой крепости и движения на помощь Августу. Никто не ожидал, что Карл так быстро расправится с датчанами и явится на театр военных действий.
Петр сразу понял, что нарвское сражение — это не конец борьбы, а ее начало.
Немедленно генералу князю Никите Репнину велено было привести в порядок отступившие в Новгород разбитые и уцелевшие полки.
Генералу князю Борису Голицыну велено было приступить к формированию драгунских полков. Под Нарвой стало ясно, что старая дворянская конница, плохо обученная и недисциплинированная, для современной войны не годится. Регулярные драгунские полки должны были стать важной частью армии. В драгуны было «приказано принимать всякого чина людей, не исключая и крепостных, если они хотели, от 17 до 30 лет».
Особое внимание обращалось на артиллерию. Был назначен специальный надзиратель артиллерии — думный дьяк Виниус. Петр отдал приказ, потрясший страну: «Со всего государства, с знатных городов, от церквей и монастырей, собрать часть колоколов на пушки и мортиры». Виниус оказался настойчивым и деятельным исполнителем царской воли. В мае 1701 года — через шесть месяцев после поражения — в Москву свезено было до 90 000 пудов меди. А к годовщине Нарвы было уже отлито 300 орудий. Русская армия получила новую артиллерию.
России все это обходилось куда как дорого, ведь добровольно явившихся служить в армии было недостаточно и по стране пошли рекрутские наборы. Молодых здоровых людей забирали в солдаты. Набор шел за набором. Вооружение и обучение армии требовало больших денег, стало быть, увеличивались налоги.
Солдат, и конных и пеших, тоже надо было кормить, добывать для них припасы. На крестьян ложилось новое тяжкое бремя. Местности, в которых стояла армия, разорялись.
Петр все это знал, но выбора у него не было. Армия была необходима для существования государства. Чтобы создать боеспособную армию, он готов был пожертвовать чем угодно.
Страна жаждала передышки, и Петр попытался с помощью Англии и Голландии заключить перемирие со Швецией. Из этого ничего не вышло.
Стали доходить упорные вести, что Турция, узнав о нарвском поражении, готовится напасть на Россию с юга.
Первые успехи
В июне 1701 года из шведского порта Готенбург вышли в море две шнявы и четыре галиота. Было объявлено, что корабли эти идут для промысла китов к берегам Гренландии. И только капитаны знали, что идут они в Белое море, к Архангельску.
Карл решил пресечь русскую торговлю. Закрыть даже те длинные и неудобные морские пути в Европу, которые у России были…
24 июня в устье холодной, прозрачной реки Двинки ловили рыбу Иван Рябов, монастырский работник, и Дмитрий Борисов, переводчик при военной заставе.
Они выехали еще ночью, но рыба ловилась плохо. Рыбаки замерзли и собирались домой. Но тут заметили заросшую водорослями бухту — в Двинку впадал ручей. Рябов и Борисов решили пройти бухту с бреднем. Рябов пошел, по пояс в ледяной воде, вдоль берега, держа один конец сети, а Борисов с другим концом забрался поглубже, по плечи. Они шли, шумно всплескивая и перекликаясь, стуча от холода зубами… И вдруг Рябов, случайно оглянувшись, застыл. Из-за покрытого кустами мыса к ним неслась шлюпка, полная вооруженных людей. Не успели рыбаки прийти в себя от неожиданности, как нос шлюпки вырвал бредень из их рук, а с бортов на них уставились ружья.
Сидевший на корме офицер спросил по-шведски:
— Хорошо ли ловится рыбка?
Переводчик Борисов, узнав шведскую речь, все понял.
— Беги, Иван! Это шведы! — крикнул он Рябову, который оказался по другую сторону шлюпки, ближе к берегу.
Рябов дернулся было бежать, но пули вспороли воду рядом с ним. Он остановился… Шведам нужны были лоцманы. И вскоре Борисов и Рябов оказались на палубе флагманского галиота.
— Вы проведете корабли к Архангельску, — сказал шведский капитан. — Когда мы возьмем город, наградим вас и отпустим. Если хоть один корабль сядет на мель, берегитесь!
На следующий день два вооруженных пушками галиота и шнява вошли в устье Малой Двины, подняв голландский флаг.
Полковник Григорий Животовский, охранявший подступы к Архангельску, с тринадцатью солдатами поплыл на легком карбасе к эскадре. Поскольку суда шли под дружественными флагами, он безбоязненно приблизился к головному галиоту и закричал:
— Что за корабли? Для чего прошли устье, не известив нас?
По правилам полагалось, прежде чем войти в реку, предупредить русские власти.
Шведы, не отвечая, спустили ему трап, и он хотел уже подняться на палубу, но заметил, что стоявший на высоком носу карбаса солдат делает ему знаки. Животовский остановился.
— На палубе люди прячутся оружные! — вполголоса сказал ему солдат. Он со своего высокого места увидел их через пушечную амбразуру.
Животовский понял, что попал в ловушку. Он резко оттолкнулся от борта галиота и крикнул:
— Ребята! За корму!
Солдаты ударили веслами, и карбас оказался за кормой корабля — там не было пушек.
— К берегу!
Пока галиот разворачивался, чтобы накрыть русских пушечными выстрелами, шведские солдаты стреляли из ружей. Пятеро гребцов в карбасе были убиты, шестеро ранены. Когда ударили шведские орудия, карбас был уже у берега.
После этой стычки шведские корабли двинулись вверх по реке. На палубе флагманского галиота, окруженные охраной, стояли Рябов и Борисов.
Через некоторое время эскадра подошла к повороту, за которым стояли батареи Ново-Двинской крепости. Крепость еще только строилась, и шведы о ней не знали.
Рябов и Борисов прекрасно помнили, что у левого берега перед крепостью на небольшой глубине лежит обширная песчаная мель… Они переглянулись. Рябов показал рулевому, что за поворотом надо резко брать влево… Обогнув лесистый мыс, корабли неожиданно оказались под стволами батарейных орудий. Шведы кинулись к пушкам. Рулевой, помня указание Рябова, взял влево — и галиот с треском врезался в плотный песок подводной мели. Идущая следом шнява, чтобы не столкнуться с галиотом, повернула еще круче к берегу и тоже застряла.
Третье судно успело отвернуть вправо.
От страшного толчка на галиоте затрещали мачты, полопались снасти, многие шведы, не удержавшись на ногах, покатились по палубе. Воспользовавшись растерянностью, Рябов и Борисов бросились в палубную надстройку и заперлись в ней. Разъяренные солдаты стали палить по надстройке из ружей — дощатые стены после нескольких залпов превратились в решето. Борисов был убит. Рябов ранен. Выломав дверь, шведы выволокли на палубу окровавленные тела лоцманов. Рябов притворился мертвым. Проверять, кто жив, кто мертв, у солдат не было времени. Бросив русских у борта, они кинулись помогать матросам, пытавшимся снять корабль с мели.
Рябов тихо перевалился через борт и, глубоко нырнув, поплыл к берегу…
Появление шведской эскадры было столь же неожиданно для русской крепости, как существование крепости для шведов. У крепостных орудий никого не было. Услышав крики караульных, строивший крепость инженер Резе и один из офицеров, Иевлев, бросились к ближайшей пушке, зарядили ее и открыли огонь по шведским кораблям, сидевшим на мели. Артиллеристы бежали на батареи. Корабли оказались под сильным огнем. Шведские орудия ответили. Убедившись, что корабли под огнем с мели не сдвинуть, шведы решили разгромить русские батареи, высадить десант и, покончив с крепостью, спокойно заняться кораблями.
Артиллерийская дуэль шла тринадцать часов без перерыва. В июне под Архангельском ночь не намного темнее дня. Начавшись в середине дня 25 июня, бой закончился только к утру 26 числа. Подавить русскую артиллерию шведам не удалось. Они бросили корабли и, сев в шлюпки, поплыли к единственному уцелевшему судну и ушли на нем в море.
Архангельск был спасен.
После первой нарвской победы Карл XII решил, что заниматься Россией сейчас нет смысла: ей уже не оправиться от удара. Надо сперва разгромить Августа, выгнать его из Польши, а потом уже думать о Москве…
В начале июля 1701 года Карл, стоявший несколько месяцев в Лифляндии, получил подкрепления из Швеции и двинулся к Риге.
Вокруг Риги расположились саксонские полки под командованием фельдмаршала Штейнау.
Ловким маневром Карл обманул саксонцев, заставил фельдмаршала разделить свою армию, а сам внезапно появился перед Ригой на берегу Западной Двины. На противоположном берегу выстроились полки Штейнау. Не раздумывая, Карл приказал тут-же, на глазах неприятеля, форсировать реку. Это было очень рискованное решение — саксонская артиллерия могла разгромить шведов еще на воде, а тем, кто доберется до берега, предстояло тут же встретить саксонские штыки.
Свита Карла была сильно смущена таким решением. Французский посол граф Гискар осторожно сказал королю:
— Ваше величество, ведь саксонцы не русские. Они умеют воевать.
— А хоть бы это были и французы, — ответил Карл, — я бы и тогда не колебался.
Обиженный Гискар отошел. Шведы, собрав лодки и паромы, начали переправу. Король с личной гвардией поплыл первым.
Карл рассчитал верно. Он догадался, что Штейнау не станет атаковать его на переправе, позволит шведам выйти на берег, чтобы затем, не дав им развернуться, атаковать и уничтожить. Саксонцы спокойно смотрели, как шведы — полк за полком — выходят на прибрежный песок. И только когда большая часть шведской армии была перед ними, Штейнау бросил свои части в атаку.
Но он не понял, с кем имеет дело.
Шведы отбросили саксонцев.
Штейнау забеспокоился. Еще трижды, собрав все силы, он атаковал Карла. И каждый раз без успеха. На третий раз шведы пошли в контратаку, и саксонцы не выдержали. Бросая пушки и знамена, армия Штейнау отступила. Сам фельдмаршал был ранен и еле спасся.
— Вот они, ваши саксонцы! — насмешливо сказал Карл графу Гискару, кивая на толпу пленных.
Король был упоен своими успехами. Да и не удивительно! Ему еще не было и двадцати лет, а он уже одержал несколько громких побед и собирался умножить свою славу новыми битвами.
Карл любил войну. Без войны ему было скучно. Жизнь радовала его только при свисте пуль, громе орудий и восторженных поздравлениях с победами.
Поделиться книгой: