Защитить убийцу

Ванесса не ответила на вопрос. Продолжила говорить, будто бы Хобсон ни о чем и не спрашивал.

— Карл стоял ко мне спиной. Весь в черном. Сначала я понятия не имела, кто это такой. Затем он повернулся, и я вскрикнула. Прижала ладонь ко рту. Я это помню. Я сказала «Карл», но тут увидела конгрессмена… и нож. Его держал Карл, и он был весь в крови. Я кинулась бежать. Наверное, я закричала.

— Он пытался вас поймать?

— Нет. Я об этом думала. Карл ведь очень спортивен. Если бы он хотел меня догнать, он бы это сделал. С легкостью.

— Но он за вами не погнался?

— Я не оглядывалась. Просто бежала. Но я почти уверена, что он меня не преследовал. Я побежала в лес, затем услышала, как по озеру прошла моторка. На большой скорости. Затем меня нашел помощник шерифа.

— Как я понимаю, вы давно знали Райса?

— Мы с ним встречались, когда учились в средней школе. Затем его забрали в армию, и мы потеряли друг друга. Я снова встретила его в Вашингтоне за несколько месяцев до… Лост-Лейка.

— Вы не знаете, почему Карл Райс убил конгрессмена?

Ванесса отвернулась:

— Нет.

Хобсон был уверен, что она лжет.

— Ваш отец считает, что Райс убил конгрессмена из ревности.

— Я уже говорила, между нами ничего не было. Мы были просто друзьями. Я на него работала.

— Когда вы встретились с ним в Вашингтоне, говорил ли Райс что-нибудь, из чего можно было заключить, что у него зуб на военных?

— Нет, — ответила она. Слишком быстро. Хобсон подумал, не нажать ли на нее, но решил остаться на дружелюбной ноте. Он поговорит с ней потом, когда у него будет больше данных.

— Какие у вас планы?

— Я не знаю. Когда все это случилось, я училась в аспирантуре. Возможно, я попробую защитить диссертацию, — ответила Ванесса, но звучало это как нечто, планируемое на отдаленное будущее.

— Вы останетесь в Вашингтоне?

Ванесса ехидно улыбнулась:

— Что это, вопрос или предупреждение не покидать город?

Виктор улыбнулся в ответ:

— Нет. Вы абсолютно свободны, можете ехать, куда захотите. — Он встал и протянул свою карточку. — Спасибо, что согласились поговорить со мной, мисс Келлер. Если что-нибудь вспомните, звоните.

Ванесса взяла карточку и, даже не взглянув на нее, положила на стол. Проводила его до двери. Уже в холле Хобсон услышал щелчки замков.

По дороге к машине он думал о разговоре. Агент был уверен, что Ванесса что-то недоговаривает. Интересно, знает ли генерал Уингейт, что скрывает его дочь? Не потому ли он поторопился запрятать ее в «Доме безмятежности», чтобы полиция не могла ее допросить? Когда Виктор подошел к машине, ему в голову пришла еще одна мысль.

— Агент Хобсон?

Фэбээровец повернулся. Поблизости от его машины стоял черный лимузин с шофером. Элегантно одетый мужчина с кристально голубыми глазами и такими светлыми волосами, что они казались почти белыми, придерживал открытую заднюю дверцу.

— Не могли бы вы сесть в машину? — спросил он.

— Нет, не могу. Кто вы такой?

Мужчина протянул ламинированную карточку, на которой значилось: Чарльз Дженнингс, агент ЦРУ.

— Прокатитесь со мной немного, — предложил Дженнингс, когда Хобсон закончил разглядывать его удостоверение. — После разговора я доставлю вас обратно к машине.

— О чем вы хотите поговорить?

— Пожалуйста, садитесь. Уж очень мы тут на виду.

Хобсон поколебался, но любопытство взяло верх, и он сел на заднее сиденье лимузина. Салон был просторным, с баром, телевизором и телефоном.

— Ладно, выкладывайте, — сказал Виктор, когда машина выехала со стоянки.

— Речь пойдет о вашем расследовании убийств конгрессмена Эрика Гласса и генерала Питера Риверы.

— Почему ЦРУ интересуют эти дела?

— Кое-что я сейчас объяснить не смогу.

— Тогда, мне кажется, нет смысла обсуждать расследование.

Дженнингс улыбнулся:

— Я так и думал, что вы что-нибудь в этом роде скажете.

— Я серьезный человек, мистер Дженнингс, и даже ребенком не любил игр.

— Ну, тут вовсе не игра, агент Хобсон. Речь идет о национальной безопасности.

— Предполагается, что я должен поверить вам на слово?

Дженнингс улыбнулся еще шире:

— Все говорят, что вы парень крутой.

— Я не крутой, просто работаю по правилам. Я не обсуждаю свои дела с любым, кто об этом попросит. Если честно, мистер Дженнингс, удостоверение вроде вашего проще простого подделать. На такое вполне способны пройдошливые репортеры в погоне за сенсацией.

— Видите телефон? Позвоните директору и спросите, можно ли со мной говорить.

— Директору ФБР?

Дженнингс быстро назвал личный номер директора, причем Хобсон знал, что это правильный номер. Он набрал его, не сводя глаз с агента ЦРУ.

— Я знаю, зачем вы звоните, агент Хобсон, — сказал директор, едва тот представился. — Вы можете быть полностью откровенным с мистером Дженнингсом по этому делу.

— Значит ли это…

— Это значит именно то, что я сказал. Полная откровенность.

Директор отключился. Виктор подержал трубку несколько секунд, прежде чем ее повесить. Дженнингс откинулся на спинку сиденья, спокойный и довольный.

— Что вы хотите знать? — спросил Хобсон.

— Я хочу знать все, что вам удалось найти о Карле Райсе.

Хобсон рассказал ему все, что знал.

— И к каким вы пришли выводам? — спросил Дженнингс, когда он закончил.

— Райс — разочарованный бывший солдат, влюбленный в Ванессу Уингейт. Возможно, это он убил конгрессмена Гласса и генерала Риверу.

— Возможно?

Агент поколебался.

— Директор велел вам выкладывать все, вы не забыли?

— Да, он так сказал.

— Тогда, будьте добры, ответьте на мой вопрос. Есть ли у вас какие-то сомнения насчет того, что именно Райс совершил эти убийства?

Хобсон чувствовал себя не в своей тарелке.

— Физических доказательств причастности Карла Райса к убийству на Лост-Лейке нет. Его ищут только потому, что Ванесса Уингейт сказала, что он убил конгрессмена.

— Продолжайте.

— Никто не видел Райса на озере, кроме Ванессы. Нет ни отпечатков пальцев, ни других следов, привязывающих его к месту преступления. Если бы Ванесса Уингейт не назвала его имени, Райса бы никто не заподозрил.

— Я не совсем вас понимаю, — сказал Дженнингс, хотя было очевидно, что все он прекрасно понимает, просто хочет, чтобы Хобсон сказал все открытым текстом.

— Полиция Лост-Лейка решила, что Ванесса не убивала конгрессмена, потому что они не нашли орудие преступления и на ней не было крови. А что, если она избавилась от ножа и одежды, которая была на ней? Возможно, она была голой, когда убивала его. Она могла бросить нож в озеро и принять душ.

Теория Хобсона явно заинтересовала Дженнингса.

— Что натолкнуло вас на эти мысли?

Виктор покачал головой. Вид у него был расстроенный.

— С чего вдруг генерал Уингейт увез дочь в частную психбольницу, прежде чем я мог ее допросить? Почему врачи в «Доме безмятежности» не разрешали мне с ней поговорить? Возможно, они всего лишь защищали ее. Боялись, что воспоминания о событиях на озере могут повредить ей с психологической точки зрения. Но у меня создалось впечатление, что генерал и его дочь что-то скрывают. Только доказать я этого не могу, как не могу и догадаться, что это может быть, разве что она сама убила Гласса.

— А как насчет генерала Риверы? — спросил Дженнингс.

— С этим убийством Ванессу ничто не связывает.

— А Райса?

— Почерк одинаковый, такой же, как на озере: порезы на груди и лице, перерезано горло. На месте преступления найдены волосы и кровь Райса…

— Есть следы борьбы?

— Нет.

— Интересно. Если борьбы не было, откуда взялась кровь?

Хобсон пожал плечами.

Дженнингс попросил прислать ему копии обоих дел, а затем приказал водителю отвезти агента к его машине. Они ехали молча, пока лимузин не остановился.

— У вас есть моя карточка. Я хочу узнавать обо всех новостях по делу немедленно, — сказал Дженнингс. — Более того, я хочу, чтобы мне сообщили в ту же минуту, как Райс будет обнаружен, схвачен или убит, в любое время суток. Это самое главное.

Перед тем как Хобсон вылез из машины, Дженнингс добавил:

— Вы очень поспособствуете своей карьере, если окажете мне полное содействие. Я не единственный, кто заинтересован в этих делах. Есть очень влиятельные люди, которые хотели бы знать правду насчет Лост-Лейка.

Хобсон отослал копии дел в штаб ЦРУ, но ничего нового не происходило. Карл Райс исчез, как будто никогда и не существовал. Насколько Хобсон мог судить, никаких контактов между ним и Ванессой Уингейт после Лост-Лейка не наблюдалось.

Виктор не выпускал Ванессу из вида. Он узнал, что она жила на деньги из солидного фонда, который организовала для нее мать, и что она порвала с отцом все связи. Полтора года после выхода из «Дома безмятежности» Ванесса вела отшельнический образ жизни. Ее переезд в более дешевые апартаменты, где она живет сейчас, последовал после того, как ее взяли на работу в «Экспоузд». Ее попытки устроиться в более респектабельную газету провалились.

После разговора в черном лимузине Хобсон не видел Чарльза Дженнингса, но много слышал о нем. Через несколько лет после их короткой встречи Дженнингс был назначен директором ЦРУ. Когда сменился состав администрации, он вернулся в Пенсильванию и прослужил два срока сенатором, а четыре года назад его выбрали президентом Соединенных Штатов.

Хобсон все эти годы тоже успешно продвигался по служебной лестнице, пока не достиг должности помощника исполнительного директора службы правопорядка. Были и другие люди, заслуживавшие такого повышения, а некоторые — более достойные, чем он. Виктор часто думал о том, какую роль для его карьеры сыграл тот короткий разговор в черном лимузине, подобравшем его на парковке у бывшего дома Ванессы Уингейт…

Загудел интерком, и секретарша Хобсона сообщила, что мистер Сэм Катлер ждет в приемной. После того как она провела фотографа к нему в офис, Хобсон отпустил ее. Катлер осторожно осматривался. Чтобы успокоить его, Хобсон улыбнулся:

— Садитесь, мистер Катлер. К вам никаких претензий, если вас это беспокоит.

— Тогда зачем я здесь? — решительно спросил Катлер.

— Ванесса Келлер считает, что вам грозит опасность.

Плечи Катлера опустились.

— Вы шутите? Это из-за Ванессы?

— Она попросила, чтобы мы вас забрали и обеспечили вашу защиту.

Похоже, Катлер разъярился.

— Поверить невозможно! Разве вы не знаете, что у Ванессы не все дома? Я уже это проходил с полицией Вашингтона. Вчера вечером она позвонила 911 и сообщила, что меня убивают. — Катлер постучал указательным пальцем по виску. — У нее крыша поехала.