Помоги проекту - поделись книгой:
В некотором плане знаменательно, что два своих программных концептуальных произведения «Пан-Европа» и «Практический идеализм» были написаны Куденхове-Калерги в 1923 и 1925 гг., когда в Советском Союзе еще действовала неоадамитская большевистская секта «Долой стыд». То есть к моменту публикации Практического идеализма автору не исполнилось еще и тридцати одного года. Его остальные сочинения скорее можно отнести к подробной интерпретации двух первых, что его, кстати, сильно роднит со своим младшим современником швейцарским мыслителем и неокатаром Дени де Ружмоном, все последующие книги которого так или иначе являются комментарием к его первому выдающемуся сочинению «Любовь и Западный мир». Последний проникся идеями проектируемой Куденхове-Калерги Пан-Европы и имел общение с ним во время эмиграции в США в 1944 году. К слову, Панъевропейский союз был основан в Вене Рихардом Куденхове-Калерги в 1922 году. На раннем этапе к нему присоединились такие люди, как Альберт Эйнштейн, Томас Манн, Зигмунд Фрейд и Конрад Аденауэр. В 1927 году его почетным президентом стал Аристид Бриан (1862–1932), на тот момент министр иностранных дел Франции, неоднократно являвшийся премьер-министром, и лауреат Нобелевской премии мира 1926 года (премия получена совместно с Густавом Штреземанном) за заключение Локарнских соглашений, гарантировавших послевоенные границы в Западной Европе. С этого времени организация Пан-Европа обретает международный официальный статус и рассматривается многими историками в качестве предшественника и прообраза Европарламента и других европейских институтов.
Сегодня обе книги Рихарда Куденхове-Калерги уже переведены на русский язык, но, насколько нам известно, произведение «Практический идеализм» присутствует в свободном доступе на электронном ресурсе «Самиздат». Во вступительном слове переводчика верно подчеркивается, что, в отличие от декларативного сочинения «Пан-Европа», это произведение предназначалось для узкого круга посвященных лиц нового геополитического проекта; выражаясь марксистскими словами, оно — руководство к действию, доктринальная и даже, если угодно, вероисповедная программа, которая должна приниматься в качестве догмы нового квази-религиозного панъевропейского мировоззрения. В стиле проступает религиозная огранка, полученная автором в заведении у пиаристов, и самоотверженность самурая. Вот одна из характерных цитат из «Практического идеализма»:
«Человек далекого будущего будет гибридом. Сегодняшние расы и касты станут жертвами растущего преодоления пространства, времени и предрассудков. Евразийско-негроидная раса будущего, внешне похожая на древнеегипетскую, заменит разнообразие народов разнообразием личностей. Поскольку согласно законам наследования, разнообразие предков увеличивает разнообразие потомков, однообразие предков увеличивает однообразие потомков. В семьях с родственным скрещиванием один ребенок похож на другого: все они представляют общий тип семьи. В смешанных семьях дети больше отличаются друг от друга: каждый из них формирует новую вариацию несхожих родительских и наследственных элементов.
Родственное скрещивание создает характерные типы — гибридизация создает оригинальные личности.
Предтечей планетарного человека будущего в современной Европе является русский как славяно-татаро-финский гибрид; поскольку он имеет меньше всего расовых признаков среди всех европейских народов, он является типичным человеком с многими душами, человеком с широкой, богатой, всеобъемлющей душой. Его самый сильный антипод — островной британец, породистый человек с одной душой, сила которого заключается в характере, воле, односторонности, типичности. Ему обязана современная Европа самым замкнутым, самым завершенным типом: джентльменом» (цитировано по сетевому ресурсу «Самиздат»: перевод осуществлен Анатолием Страховым по электронной версии издания: «R. N. COUDENHOVE KALERGI, PRAKTISCHER IDEALISMUS: ADEL — TECHNIK — PAZIFISMUS, 1925, PANEUROPA — VERLAG WIEN-LEIPZIG…»).
Весьма своеобразный и, мягко говоря, ошибочный взгляд на законы генетики и этнологию русских и англичан. К тому же, последние данные нисколько не говорят о том, что русские являются гибридным народом; скорее, наоборот, это один из наиболее однородных народов Европы, что не противоречит его комплементарному проживанию с татарами и финно-угорскими народностями. С другой стороны, Куденхове-Калерги не включал ни Россию, ни Англию в свою Пан-Европу, считая их окраинными империями, которым должна будет противостоять будущая Пан-Европа. И кто теперь скажет, что Brexit это всего лишь случайная превратность, благодаря которой Великобритания выходит из Евросоюза? А слова президента Франции Эммануэля Макрона о выборе в пользу метисации разве не были продиктованы почти сто лет назад в «Практическом идеализме», являющемся по сути ныне реализуемой программой построения той самой Пан-Европы? Просто все так случайно и удачно совпало, а австро-японский граф тут вообще не причем. Вместе с тем, Куденхове-Калерги описал, как использовать различные меньшинства, — тогда это были пацифисты и еврейская диаспора, различные маргинальные политические группировки, а организованного сообщества ЛГБТ еще не существовало, — для удержания власти и в борьбе за нее. Кстати, секуляризированному еврейству он отводил особое место в формировании будущей наднациональной элиты Пан-Европы.
Рисунок Циприана Норвида Мария Калергис с розами (урожденная фон Нессельроде)
Рихард Куденхове-Калерги совершил самоубийство 27 июля 1972 года в Шрунсе в Форарльберге, сделав все для сокрытия подобного действия, по словам его секретарши госпожи Деш. Как выясняется, это было символическое самурайское харакири. Но если человеческое самоубийство в большинстве случаев мгновенно, то самоубийство государств и народов способно растянуться на десятилетия. И теперь создается впечатление, что, воплощая идеи протагониста панъевропейского движения Куденхове-Калерги, совершает самоубийство и Европа, стряхнув с себя христианство, открыв свои ворота для чуждых племен, исповедующих иную религию, реализуя дело неоадамитской секты «Долой стыд», провозглашая власть меньшинств и учреждая инквизицию «священного гендера». Но проницательный религиозный человек увидит в этом даже аскезу наоборот, самоотверженное еретическое подвижничество. Кстати, к довольно медленным самоубийствам относился и знаменитый катарский ритуал Эндура, порой называвшийся в документах средневековой римско-католической инквизиции «благословением на самоубийство». И похоже, что само благословение она получила уже почти столетие назад и после выхода в свет книг австрояпонского графа Рихарда фон Куденхове-Калерги (Эйдзиро Аоямы) «Пан-Европа» и «Практический идеализм». Так стальной сплав двух воль основоположника европейской интеграции, спроецированный на время и пространство, сумел повлиять на ныне происходящие события в Западной Европе. Будучи аристократом Куденхове-Калерги всегда оставался в высшей степени откровенным и даже бесхитростным человеком: хотя план его оказался циничным и лукавым, он на самом деле чувствовал в себе существование двух душ, — европейской и японской; а подобный дуализм, как известно, до добра не доводит. Кстати, Куденхове-Калерги рос, а затем часто бывал в имениях своей семьи в Чехии, где адамитство достигло своего наибольшего развития и распространения в начале XV-го столетия, особенно в Крудимском округе. Отсюда совершенно неслучайно австро-японский граф считал Западную Чехию колыбелью своей Пан-Европы, впоследствии породившей современный Евросоюз. Кроме того, знаменателен сам факт: именно граф Куденхове-Калерги подвел черту под развитием европейской идеалистической философии, и в этой связи благодаря своему «Практическому идеализму» он по праву может занять место после Канта и Гегеля.
Византия vs Европа
Но, как известно, всякий опыт является повторением чего-то предшествовавшего, по крайней мере, начиная с грехопадения Адама и Евы или от истоков человеческой истории. Вот и Европа на наших глазах спешит повторить судьбу Восточно-Римской империи, на территории которой по разным причинам на протяжении столетий замещалось коренное христианское население, пока на месте Византии не раскинулась иная по духу и вере Османская империя, сделавшаяся бичом и непрестанной угрозой для всех христианских народов и стран. Теперь уверенно по пути Византии идет и Западная Европа, только, в отличие от первой, ей не даны уже столетия, а в век IT, искусственного интеллекта и стремительных транспортных сообщений все совершится намного быстрее, нежели ранее предполагалось. Речь идет уже о паре десятилетий, в течение которых Германия и Франция со своими лимитрофами могут превратиться в мощный Еврохалифат; именно последний положит конец «священному гендеру», гей-парадам и притязаниям разного рода сексуальных меньшинств, кого должны ждать психиатрические лечебницы, но пока их эффективно используют власти в своем социально-антропологическом проектировании и программировании сознания основной массы собственных граждан. В самом деле, здесь нет конспирологии, а присутствует только технология. Полагаем, что многие политтехнологи и специалисты в пропагандистских операциях с карандашом в руке перечитывали не только «Политику» Аристотеля, но и замечательное сочинение графа Куденхове-Калерги «Практический идеализм», пожалуй, впервые описывающее применение гибридных технологий не только в антропологическом смысле, но и на уровне конструирования сознания индивидов и масс, в области государственного строительства и властного функционирования. Исходя из мировоззрения Куденхове-Калерги, мы понимаем, что и «священный гендер» возникает в качестве ужасного, но закономерного ребенка, вырастающего из доктрин как немецкой идеалистической философии, так и ницшеанства.
Карта Еврабии
Собственно, все эти вещи уже разгадал Дмитрий Мережковский в своем проницательном эссе «Тайна Запада. Атлантида — Европа», написанном между двумя Мировыми войнами. И вся вышеприведенная гибридная методика способствует лишь укреплению внешнего контура государства, тогда как его внутреннее содержание истлевает или постепенно заменяется на иное, хотя его традиционные символы могут оставаться прежними еще на десятилетия. Конечно, свою лепту вносит и творческая интеллигенция, героизируя и романтизируя различные ереси гностико-манихейского и арианского характера, к которым особо было падко европейское сообщество, начиная с высокого Средневековья. Сегодня та же Франция, наряду с распространением в элитарной среде идей Нью-Эйджа, переживает ренессанс еретического сектантства под названием неокатарского движения, в то время как в стране ежедневно оскверняются чуть ли не десятки действующих и оставленных римско-католических храмов, о чем отчаянно извещалось на христианском информационном портале «Обозрение христианофобии». Но кажется, что это глас вопиющего в пустыне. В Восточно-Римской империи греки-ромеи по сути отказались от защиты своего обюрократившегося и коррумпированного государства, но в большинстве своем сохранили свою веру и, как следствие, идентичность, то есть они разрушали только свой внешний каркас; во Франции же французы, укрепляя внешний государственный контур, в большинстве своем отказались от своей римско-католической веры и, следовательно, они разрушают свой внутренний остов, поскольку Франция некогда была «старшей дочерью Матери Церкви» (кстати, подобная ситуация сложилась и в дорогой сердцу Куденхове-Калерги Чехии, отмеченной ярким присутствием ереси адамитов в позднем Средневековье, а ныне одной из самых атеистических стран Евросоюза). А посему знак равенства между прошлым Византии и настоящим Западной Европы весьма условный, хотя и неплохо отражает типологию энтропии в обоих случаях: в Византии замещалось коренное население тюркскими кочевниками, в конце концов, захватившими власть и отуречившими многие нетитульные народы Малой Азии, тогда как греки сохранили свою идентичность; в Западной Европе полным ходом идет процесс замещения населения, и в условиях отказа от своей национальной и религиозной идентичности и в навязываемой им конфессии «священного гендера» западноевропейцы послужат только гумусом для подпольно уже формирующегося Еврохалифата. Кстати, так называемые христианские ереси всегда поддерживали ислам, выступая против кафолической ортодоксии, а потом безвозвратно в нем растворялись, о чем свидетельствуют примеры секты донатистов, обрушившей христианство в Северной Африке на территории Карфагена, и болгарско-боснийских богомилов, от которых и происходили патарены Северной Италии и катары Лангедока и Прованса; ныне все потомки богомилов являются балканскими мусульманами-суннитами в подавляющем большинстве славянского происхождения, ориентированными в своей политике и культуре на Турцию, а не на соседние славянские народы и государства. Остается признать, что создание из потомков крестоносцев янычаров — вполне достойная задача для политического ислама, уже широко заявляющего о своих притязаниях в самой Европе.
Еврабия как данность
Наше изложение планов по религиозно-политическому переустройству Европы оказалось бы неполным, если бы мы не упомянули еще об одном проекте, действующем в рамках идеологии графа Куденхове-Калерги. Ее реалии уже прекрасно описывались в романе-антиутопии Елены Чудиновой «Мечеть Парижской Богоматери», увидевшем свет в уже далеком 2005 году.
Еврабия
Об этом проекте не любят распространяться, хотя его существование никто всерьез и не оспаривал, разве что иногда официальные исламские СМИ в странах Евросоюза, и до сих пор он практически окружен заговором молчания со стороны посвященных в него руководства Евросоюза и правительств ведущих европейских стран: Франции, Германии и Италии. Потому о нем в основном пишут представители альтернативных официальным западноевропейских СМИ, а также христианские активисты, наряду с исследователями и конспирологами из Израиля, Сербии, Венгрии и России. Считается, что идея об объединении Европы сначала с арабо-мусульманскими странами Магриба в целях противостояния Европы экспансионистским притязаниям США и СССР принадлежит герою антифашистского Сопротивления знаменитому генералу и лидеру Французской республики Шарлю де Голлю. Получается, что проект «Еврабия» изначально связан с голлистами, что удивительным образом роднит французских умеренно-правых с левыми политическими течениями в обществе Пятой республики — социалистами, коммунистами, троцкистами и анархистами. Иными словами, идеи австро-японского графа по замене нынешней европейской национальной религиозно-культурной идентичности и создании на ее фрагментах некой новой метисированной постхристианской идентичности уже с 70-х гг. прошлого столетия начинают обретать плоть и кровь, опять же опираясь на разработанную им гибридную методологию социально-антропологического проектирования и программирования. Почему-то не возникает сомнения, что доживи Рихард Куденхове-Калерги до середины 90-х гг., он бы демонстративно принял ислам, пусть не по убеждению, но из политической целесообразности в деле осуществления своих поистине глобальных замыслов: дуальность человека, обладающего двумя душами, требует равновесия, и такой реперной уравновешивающей точкой для него мог бы стать монистический ислам суннитского толка, как он некогда и стал для славянских дуалистов Болгарии, а также Боснии и Герцеговины. Чувствуя веяния времени, но уже исходя из собственного убеждения приняли ислам его младшие современники философ, политический деятель, сенатор, ведущий идеолог компартии Франции и отрицатель Холокоста Роже Гароди (1913–2012) и выдающийся океанолог Жак-Ив Кусто (1910–1997).
Для широкой публики термин «Еврабия» стал известен благодаря выходу в 2005 году книги британской писательницы и историка египетско-еврейского происхождения Бат Йеор или Дочь Нила (настоящее имя и фамилия Жизель Литтман, а в девичестве Ореби), ранее ставшей известной по книге Te Decline of Eastern Christianity: From Jihad to Dhimmitude; seventh-twentieth century, 1996, Fairleigh Dickinson University Press — «Закат Западного Христианства: от Джихада к Диммитюду; седьмое-двадцатое столетия», 1996 год. Согласно Бат-Йеор, этот термин впервые появился в новостном письме, опубликованном Европейской комиссией по координации ассоциаций дружбы с арабским миром в начале 1970-х гг. Но отправной точкой, по мнению британской писательницы, здесь становится нефтяной кризис 1973 года, позволивший Франции и Германии обосновать совместную евро-арабскую политику, заключавшуюся как в формировании согласованного подхода в отношении рынка энергоресурсов, так и в укреплении связей Европейского экономического сообщества с Лигой арабских государств в рамках общей антиамериканской и антиизраильской политики. Но предоставим слово самой Бат-Йеор, относясь к этому, как исследователи, нейтрально и беспристрастно:
«На политическом фронте Европа связала свою судьбу с арабскими странами и поэтому оказалась вовлеченной в логику джихада против Израиля и Соединенных Штатов. Как может теперь Европа осудить и отвергнуть культуру джихадистского яда, исходящего от ее союзников, после того, что на протяжении столь долгих лет она делала все, чтобы задействовать этот джихад, скрывая и оправдывая его заявлениями, что истинная опасность исходит не от джихадистов, а от тех, кто противится арабскому джихаду, от тех самых союзников, которых Европа принимает у себя на всяческих международных сборищах и в европейских СМИ.
На культурном фронте произошло полное переписывание истории, которое впервые было предпринято в европейских университетах в 1970-е годы. Этот процесс был ратифицирован парламентской ассамблеей Совета Европы в сентябре 1991 года на заседании, посвященном „Вкладу исламской цивилизации в европейскую культуру“. Это было еще раз подтверждено президентом Жаком Шираком в его обращении 8 апреля 1996 года в Каире, а затем президентом Евросоюза Романо Проди созданием „Фонда диалога культур и цивилизаций“, которому предстояло контролировать все, что говорилось, писалось и преподавалось на новом континенте Еврабия, который охватывает Европу и арабские страны.
И немногим выше:
«Это стратегия, целью которой было создание пан-средиземноморского евро-арабского образования, которое позволило бы свободное передвижение людей и товаров, определила и иммиграционную политику Евросоюза в отношении арабов. И за минувшие с тех пор 30 лет она также установила соответствующую культурную политику в школах и университетах Евросоюза. После первой встречи Евро-Арабского Диалога в Каире в 1975 г., в которой приняли участие представители Евросоюза и Лиги Арабских стран, были заключены соглашения, касавшиеся распространения и пропаганды в Европе ислама, а также арабского языка и арабской культуры посредством создания арабских культурных центров в городах Европы. Вскоре последовали другие соглашения, причем они имели целью обеспечить культурный, экономический и политический евро-арабский симбиоз. Эти усилия широкого профиля охватывали университеты и средства массовой информации (как печатные, так и электронные) и даже включали передачу технологий, включая ядерные технологии. Наконец, евро-арабская совместная дипломатия проталкивалась на международных форумах, особенно в ООН» (текст цитирован по электронному источнику: jerusalem-korczak-home.com/ np/Bat.html; Бат-Йеор. Из истории проекта Еврабия. Перевод с английского Элеоноры Шифрин).
Читатели, безусловно, заметили, что Бат-Йеор говорит о Еврабии уже как о свершившемся факте, и было это в далекие 2004–2005 гг. Ну а все остальное — по гибридным лекалам социально-антропологического проектирования и программирования австро-японского графа: пропаганда «ценностей» меньшинств среди коренного населения, поддерживающая полномочия суда «священного гендера», поощрение распространения ислама, а также различных еретических сект и движения Нью-Эйдж в ущерб традиционному христианству, открытие границ для привлечения законной и незаконной иммиграции, создающей свои анклавы на осваиваемой ими территории неверных, существующие по законам шариата. И здесь, судя по всему, для планировщиков будущего общества и достойных наследников Рихарда Куденхове-Калерги важен сам параллелизм процессов: искусственное привитие местному населению ЛГБТ-стандартов в жизни и массовой культуре и формирование мощной исламской уммы в Европе. И недалек тот час, когда весь этот обильно вскармливаемый андерграунд разнесет изнутри, подобно яичной скорлупе, внешний каркас Западной Европы, и мы, возможно, увидим рождение на ее территории нового мира — хорошего ли, плохого ли, но совершенно иного. А коренные жители Европы однажды проснуться в другой стране, как это некогда в XV-м веке уже случилось с византийскими греками-ромеями. Так что, Византия = Европа, но с более чем пятисотлетней отсрочкой.
Флаг Панъевропейского союза
Дело в том, что ислам еще более глобальная религия, чем римское католичество: он дает простые и зачастую вполне очевидные ответы на вопросы своих верующих. Поэтому, в конечном счете сделав ставку на ислам как будущую религию Европейского сообщества, западная элита никоим образом не ошиблась, если рассматривать ее представителей именно в рамках движения Пан-Европа и в русле идей «Практического идеализма» Куденхове-Калерги. Перечитывая это произведение, написанное рубленными и выразительными предложениями в духе немецкой упорядоченности, утверждающими беззаветную убежденность автора, мы все же ощущаем некую недосказанность и желание опереться на внешнее явление или инструментарий. Его Куденхове-Калерги видит то в пацифизме, то в еврействе; однако ни одно, ни другое его не в силах удовлетворить, что он с трудом и скрывает. И все могло бы сложиться по-иному, если бы он, например, получил религиозное образование по направлению миссионерства в исламских странах (или он бы повстречался со знаменитыми востоковедами из спецслужб Великобритании, благодаря которым он бы проникся глубиной ислама). Но к счастью для многих христианских патриотов Европы этого тогда не произошло, в чем, несомненно, заслуга Божественного Провидения. И он оставался пребывать в рамках шаткой для него левой либеральной парадигмы.
Перманентная Реформация…
Еще раз о последней тайне Европы
Но почему, спрашивается, случилось, что европейская элита с такой легкостью и менее чем за столетие либерализма отказалась от своей христианской идентичности, совлекши с себя опостылевшие узы римско-католической, да и лютеранской религиозности, ведь она не проходила ни через горнило большевистского террора, ни через морок антирелигиозной пропаганды. Как выясняется, дело совсем не в евреях и не в сионистско-франкмасонском заговоре. Однако на Западе всегда оставался живым дух манихейско-катарской ереси, привнесенной из Болгарии и якобы уничтоженной Римско-католической церковью в результате Крестового похода против альбигойцев в середине XIII-го столетия. Многие представители знати Лангедока и Прованса еще долгое время носили на своих одеждах позорные желтые кресты «крестоносцев от ереси», что не могло ни отложиться и в сознании ее последующих поколений.
Ныне о катарах говорят исключительно в положительном смысле как о светлых жертвах темного католического фанатизма. Они — мученики Монсегюра и хранители Святого Грааля. Однако львиной доле их почитателей совершенно невдомек, что эта манихейская секта первой начала осуществлять контроль над рождаемостью и практиковать аборты. Что эта секта «добрых людей», почти целиком захватившая власть на Юге Франции и пользовавшаяся здесь экономической и военной поддержкой местных сеньоров, установила дружественные отношения с арабскими мусульманскими государствами Пиренейского полуострова, в то время как христианские королевства Кастилии, Наварры и Каталонии вели с ними кровопролитную и уже многовековую войну. Что усилиями «добрых людей» закрывались и опустошались храмы, воспрещалось священнодействие божественной литургии, а католические клирики, монахи и монашки склонялись ко вступлению в секту и отправлению ее обрядов, один из которых Эндура считался откровенно изуверского характера. То есть в своих доменах манихеи совершали радикальное реформирование христианства, прикрываясь лозунгами возвращения к первоначальной апостольской вере. Они ловко выхолащивали христианскую суть, под видом правильного истолкования Евангелий проникая в города и веси и обращая людей в совершенно иную религию, истоки которой отнюдь не в Иерусалиме и на берегах Иордана, а в Месопотамии и Персии. Манихейство, как своеобразное гибридное оружие Средневековья, направлялось именно на разрушение содержательной части христианства, изнутри уничтожая его связующую основу; о подобном нами выше сообщалось в отношении государства. Сама Реформация оказывалась уже внешним проявлением, когда к ней созрели предпосылки в самой Церкви. И отсюда получается, что Реформация, будучи поэтапной секуляризацией, должна становиться непрерывной, и наследником Цвингли, Лютера и Кальвина предстает, как ни странно, сам Рихард Куденхове-Калерги. Его крайне реформационной и секуляризированной философии «Практического идеализма» не хватило только опереться на позитивную форму новой религии или религиозности. Тогда бы произошло окончание реформационного цикла, а манихейство перевоплотилось бы в новой религиозной оболочке. Что касается реинкарнаций манихейства и катарства в историческом контексте, то мы его обнаруживаем, как справедливо утверждает Дени де Ружмон, в куртуазной поэзии трубадуров, бретонском романе, «Парцифале» Вольфрама фон Эшенбаха и других сочинениях на протяжении столетий. Римско-католическая инквизиция сумела упразднить лишь исполнение катарских обрядов, но дух катарства не был сломлен, облачившись в маску литературного и культурного наследия. В нем повсеместно лейтмотивом проходит адюльтер, и понятно, что это неверность по отношению к Римско-католической церкви, а отнюдь не в человеческих обстоятельствах и семейной жизни, как изображает куртуазная поэзия и бретонский роман. Другое дело, что с утратой смысла этого символического и еретического мифа адюльтер стал разуметься в прямом своем значении, поскольку и он в течение времени подвергся секуляризации, заполнив собой книжные ряды бульварной литературы. Следовательно, тот средневековый адюльтер и явился исходной точкой исторического процесса, завершающей фазой которого станет изменение религиозно-этнической и культурной идентичности Западной Европы, а наш австро-японский граф оказался ярким выразителем и модератором данного событийного логоса, неотвратимо влекущего нас к последней тайне Европы, усилив его контекст своей железной самурайской волей.
Существует предание, что манихеи, проповедуя свое учение о двух началах, свете и тьме, добре и зле, в далеком Средневековье сумели добраться до Японии и там обратили в свою веру несколько семейств японской знати. Мы вправе пофантазировать и предположить, что среди них оказались и предки графа Рихарда фон Куденхове-Калерги или Эйдзиро Аоямы. Всем известно, как удачно манихейство на начальном периоде своего прозелитизма мимикрирует под местные религии и культы: достаточно вспомнить о сохранившемся манихейском храме в Китае, который сложно отличить от буддистского святилища. Но это только на этапе приспособления, затем, окрепнув, манихейство сбрасывает защитные облачения и становится агрессивной негативной сектой, ханжески прикрывавшей свои странные и совсем нехристианские ритуалы, о чем свидетельствует его история в Болгарии, Боснии и Герцеговине и на Юге Франции. Что же касается Куденхове-Калерги, то, обладая двумя душами и неся в себе врожденную двойственность, он пытался опереться на позитивную монистическую религиозность и, принципиально отказавшись от тринитарного римско-католического христианства, так и не обрел этого.
Ныне манихейство в виде неокатарства активно возрождается во Франции, катарским мученикам, павшим от рук крестоносцев и замученным инквизицией, поставлены мемориальные камни и памятники, издается обширная литература, посвященная Монсегюру, катарскому мировоззрению и провансальским трубадурам, сеньорам, поддерживавшим религию катаров и миссионерство «добрых людей». Молодежь разных убеждений — от крайне-левых и либеральных до сугубо националистических — считает катарство чуть ли не аутентичной французской религией, уничтоженной вместе с цивилизацией Лангедока и Прованса варварским войском Севера Франции под предводительством Папства и католического епископата. И только одно неведомо современным адептам катарства: адюльтер порождает адюльтер. Кажется, что Европа, руководимая своей крипто-манихейской элитой, слишком близко подошла к краю пропасти и уже заглянула в бездну и там узнала свое отражение во второй Византии — Еврабии.
Ну а архив блестящего интеллектуала демонического естества и секулярного пророка графа Рихарда фон Куденхове-Калерги мирно пребывает в Москве, куда попал в качестве трофея после Великой Отечественной войны, и ожидает своего исследователя. Случайно ли он оказался в России? Полагаем, что нет.
В этом кратком эссе по мотивам манифеста Константина Богомолова мы попытались развеять насаждаемый информационным мейнстримом миф о закономерности «ценностей» ЛГБТ-сообществ, а также стихийности и спонтанности миграционных процессов в Западной Европе, связав это не только с выдающимися личностями XX-го столетия, в том числе с австро-японским графом Куденхове-Калерги, но и показав логичность происходящего в перспективе уже отдаленного от нас исторического контекста, который в религиозно-философском и культурологическом аспекте мы вправе обозначить одной из основных причин сегодняшних событий. Это напоминание нам о том, к чему может привести постепенный отказ от своей религиозной и национальной идентичности и слом культурной парадигмы. В любом случае, над всем приведенным выше нам стоит глубоко задуматься.
Освобождение Прометея, или Страсти по Христофору
К 570-летию Христофора Колумба
Светлой памяти кубанского историка и краеведа Николая Тернавского
Вы все, паладины Зеленого Храма,
Над пасмурным морем следившие румб,
Гонзальво и Кук, Лаперуз и де-Гама,
Мечтатель и царь, генуэзец Колумб!
Нечаянные или закономерные совпадения…
Мы пережили бурный, а в общем сюрреалистический 570 год (2021 н. э.) от рождения великого европейца, открывшего Новый Свет, Христофора Колумба, чьи памятники сегодня в лучшем случае демонтируются в Северной и Центральной Америке, а в худшем подвергаются разным способам осквернения, в зависимости от фантазий и желаний осквернителей — новых гуннов, будь это представители BLM или разного рода левацко-троцкистских группировок. И опять у нас возникает число 21, о котором мы говорили в своем очерке о Данте Алигьери и Николае Гумилеве «Поэтов век — 21». Удивительно, но день рождения Христофора Колумба вписывается в дни смерти последних: он появился на свет между 26 августа и 31 октября 1451 года на территории Генуэзской республики, в ту пору простиравшейся своими факториями до восточного побережья Черного моря, и первый день его предполагаемого рождения совпадает с последующей датой расстрела Николая Гумилева 26 августа 1921 года, то есть с началом 470-летия Христофора Колумба. Интересно, что в 1909 году Гумилев, находясь в Коктебеле, посетил знаменитую Феодосию-Кафу, ее невольничий рынок и Генуэзскую крепость, которая и является контрапунктом нашего повествования. И тут же возникает вопрос, почему Николай Гумилев называет в первой строфе второй части своего выдающегося стихотворения «Капитаны» Колумба — мечтателем и царем, поскольку словосочетание явно обращено великому генуэзцу? Эпитет ли это или все же интуитивная поэтическая проникновенность, прозревающая в исторической перспективе те вещи, о прежнем существовании которых не сохранилось никаких зримых доказательств, в том числе документальных, разве что некие не всегда очевидные указания и аллюзии. Во всем этом нам и предстоит разобраться, прикоснувшись к жгучей тайне происхождения великого мореплавателя, о которой вдруг начало говорить ученое сообщество стран Запада, а теперь вдруг замолчало, и с тех пор не то, чтобы не выпускает изо рта воды, но и старается изгладить уже некогда сказанное в медийном и сетевом пространстве, пытаясь увеличивать недомолвки и навести тень на плетень. Но, как известно, слово не воробей. И в данном случае оно уже исполнило свое благородное дело.
Спустя некоторое время Николай Гумилев написал поэму «Открытие Америки», увековечившую Христофора Колумба в русской поэзии и датированную 26 октября 1910 года, но опять же исполненную прозрений в тот момент, когда некий лирический герой сливается с самим образом Колумба, притягивая адмирала к иным, столь знакомым нам пространствам Юга России:
Но какая степная дорога может быть в Генуе или Испании, хотя, конечно, многие степные дороги вели в колонии Генуэзской республики, расположенные в пору итальянского Ренессанса или Кватроченто в Крыму и на побережье Северного Кавказа. Каково поэтическое видение, выхватывающее образы и совмещающее их так, что невольно думаешь о Колумбе и степной дороге по-над Еей, Кубанью или в Пятигории. А ведь это и есть «искусство описания невозможного» по Готфриду Вильгельму Лейбницу, в чем преуспел, кстати, современник Колумба итальянский поэт Маттео Мария Боярдо (1441–1494), автор поэмы «Влюбленный Роланд», когда невозможное становится возможным, а порой и очевидным с течением времени.
Что нам известно о фамилии Колумб?
В общем, ничего необычного в этой фамилии нет. Она образована от имени Колумб или Колумба, данного тому или иному человеку при крещении. Собственно, так и образовывались многие фамильные имена в России и Европе: Иванов, Петров, Бернгардт, Петцольд, Мартини, Матезиус, а в нашем случае Колумб, а на латинский манер Колумбус или Колумби. К представителю фауны голубю (лат. columba = голубь) фамилия имеет опосредованное отношение, поскольку самого ирландского святого и называли «голубем Церкви». Но кем же был этот святой? И вот в его жизнеописании мы находим параллели с последующей биографией Христофора Колумба, что будет видно ниже.
Юный Христофор
Святой Колумба (Кримтан) родился в 521 году в Ирландии в Гартане, графство Донегал. Он происходил из королевского рода Уи Нейллов, являясь сыном Федлимида и внуком короля Кенел Конайлл Фергуса Длинноголового. Мать Колумбы Этне была из королевской семьи Лейнстера. В детстве он воспитывался у пресвитера по имени Круйтнехан (впоследствии — ирландский святой Круйтнехан), крестивший мальчика в Темпл-Дуглас Конуолского прихода. Затем Колумба поступил в монастырскую школу святого Финниана Мовильского, где к двадцати годам получил степень дьякона. После этого он направился в Ленстер, где стал учеником старца Геммана. Затем он поступил в монастырь святого Финниана Клонардского, где, по легенде, жили и учились многие святые Ирландии. Еще в 545 году он основал церковь в Дерри, а в 553 году — монастырь в Дарроу. В 563 году Колумба, желая попутешествовать с намерением распространять христианство, отплыл с двенадцатью благовестниками на запад Шотландии по приглашению местного короля, родственником которого являлся, где ему был преподнесен в дар остров Айона у западного берега Шотландии королем Дал Риады Коналлом или же пиктским королем Бруде. Древнеирландское название острова — Í, впоследствии он стал известен, как Í Choluim Chille или Ikolmkill (остров Колумбы): сам остров находился на границе пиктов и скоттов, что его делало удобным местом для миссионерской деятельности среди обоих народов. В Шотландии Святой Колумба прожил тридцать три года, основал несколько монастырей и миссий, включая Гиберно-шотландскую миссию, и обратил в христианство большинство северных и южных пиктов. Достигнув 77 лет, он был извещен ангелом о своей скорой кончине. Святой Колумба умер ночью во время молитвы у церковного алтаря.
Почитание Колумбы принесено в континентальную Европу ирландскими миссионерами, приезжавшими в Королевство Франков для его христианизации. Самое раннее свидетельство почитания Колумбы в Европе мы находим в календаре святого Виллиброрда, составленном ранее 717 года. Позднее его литургически почитали во всех крупнейших монастырях Европы, например, в Санкт-Галлене (Швейцария). Сегодня десятки и десятки католических, англиканских, епископальных, пресвитерианских и других протестантских храмов освящены в честь святого Колумбы — в Британии, Ирландии, Северной Америке, Австралии, Италии, Германии и других странах. В Шотландии и Ирландии сохранились посвященные ему святые источники. С XX века началось почитание Колумбы православными христианами, включая русскоязычных верующих. Существуют православные иконы святого Колумбы, ему составлены полная православная служба на английском языке и акафист на французском языке. В США действуют как минимум два православных прихода и один румынский монастырь (Саутбридж, Массачусетс), носящие имя святого Колумбы; в Великобритании и Ирландии есть общины в честь святого Колумбы, принадлежащие Константинопольскому и Антиохийскому Патриархатам.
Итак, Святой Колумба, живший на 900 лет ранее выдающегося генуэзца, обрел свой остров на краю Британских островов, проповедуя христианство среди язычников пиктов, тогда как Христофор Колумб 28 октября 1492 года высадился в бухте Бариэй на северо-востоке Кубы, что и стало открытием Нового Света. Кстати, нельзя назвать и полностью светской деятельность Колумба, как ее иногда представляют: сам он являлся терциарием Францисканского ордена, а корабли его шли под парусами, на которых красовались кресты Ордена рыцарей Христа, который был правопреемником упраздненного в XIV-м столетии рыцарского Ордена тамплиеров. И естественно на кораблях Колумба находились римско-католические священники, занимавшиеся миссионерством, поскольку именно с него началась христианская история двух Америк. И как тут не увидеть незримую руку Провидения, когда столько лет спустя Новый Свет открыл адмирал, чья фамилия соответствует имени легендарного ирландского проповедника, несшего христианство на удаленные шотландские острова.
Что касается самой отыменной фамилии Колумб, Коломбо, а в испанской и португальской форме Колон, то она могла принадлежать всем классам общества: крестьянам, ремесленникам, мещанам, нарождающемуся третьему сословию и даже рядовому дворянству. По устоявшейся версии отец Христофора Доменико Коломбо принадлежал к городскому сословию Генуи, что вполне правдоподобно, учитывая то, что мещанство Генуи по сути являлось экстерриториальным, поскольку граждане городской республики проживали и далеко за ее пределами, в том числе в генуэзских колониях Причерноморья. И, как нам представляется, сам Христофор Колумб был носителем своей фамилии всего в третьем или четвертом поколении. С чем это связано и почему мы расскажем ниже. Но обо всем по порядку.
Семья шерстобита Доменико Колумба в Генуе
Связь с Кафой. Френккардаши
До сих пор честь быть малой родиной великого мореплавателя и открывателя Нового Света оспаривают шесть итальянских и испанских городов, в том числе Генуя. Но что нам известно о родителях Христофора Колумба? Да в общем-то немного. Его отцом был Доменико Колумб или Коломбо (приблизительно 1418–1499 или 1500 гг.), шерстобит и торговец шерстью в Генуе. О месте его рождения никаких данных нет, как и о его отце Джованни Колумбе, разве что последний также занимался торговлей шерстью. Проводя жизнь в коммерческих путешествиях, он, вероятно, и был первым носителем фамилии. Доменико еще имел трех братьев: Франческо, Джакомо и Бертино. Но все эти данные взяты из разрозненных и не всегда надежных источников (пускай это нотариальные акты и договора), поскольку в ту пору еще отсутствовали метрики рождений и смертей, которые стали систематически вестись, начиная с Тридентского собора, то есть с первой трети XVI-го столетия.
В ту пору главными поставщиками шерсти в метрополии являлись генуэзские колонии и фактории Крыма и черноморского побережья Кавказа, тогда Зихии или Джихетии. И с большой долей вероятности мы вправе считать, что Джованни Коломбо со своей семьей был сам выходцем из Крыма или Северного Кавказа, тем паче что в 90-е гг. XIV-го столетия состоялся исход из Крыма кабардинцев во главе с Иналидами на Кавказ — в Пятигорию. То есть это как раз и есть время рождения Иоанна Колумба или Джованни Коломбо, когда породненное или культурно-ассимилированное с итальянцами и греками черкесско-кабардинское население Крыма оставалось в генуэзских колониях, а затем с усилением давления Оттоманской порты в черноморском регионе постепенно перебиралось в Геную и другие города Италии. Собственно, этот феномен черкесов-католиков, являвшихся не только рабами, продаваемыми на Запад на невольничьем рынке в Кафе, но и гражданами Генуэзской республики, многие из которых переходили на итальянский язык в общении между собой, нам известен под названием френккардашей (братья франков). Френккардаши продержались в Крыму до конца XVII-го столетия: 1785 годом датируется последняя надпись на итальянском языке старого кладбища (татарское название Френк-мезарлык) некогда генуэзско-черкесского католического селения Нижняя Фоти-Сала. Впоследствии френккардаши растворились в местном христианском населении, переняв язык и культуру крымских греков — румеев и урумов, с которыми их потомки были выселены в Приазовье в период с 1768 по 1774 гг.
Но вернемся к нити нашего повествования. Разбогатев в коммерческих путешествиях и ввозе шерсти в Геную, Доменико открыл таверну в городе Савона в районе Кассари и начал торговать, наряду с шерстью, винами и сельскохозяйственными продуктами, кроме того, став оказывать услуги в обороте недвижимости и земельных участков. Однако Доменико Коломбо занимался не только предпринимательством, но и был втянут в политическую борьбу между генуэзскими олигархическими семействами гвельфов и гибеллинов, поддерживая тех из них, кто вставал на сторону Франции или Испании. Тем самым его привлекала всякая политическая партия, на которую он ставил в данный момент, будь то семья Фрагозо, союзники Спинол и Дориа, находившиеся под покровительством французского королевского дома Анжу или их враги Фиески, Адорно и Гримальди, обретшие опору в Кастильском королевстве. В один из наиболее благоприятных периодов своей предпринимательской и политической деятельности Доменико был назначен на почетную должность стража врат Оливеллы, арендуя дом в районе Портории, внутри крепостных стен Генуи, и землю, принадлежавшую монахам аббатства Святого Стефана, на улице Оливеллы. Есть мнение итальянских исследователей, что именно там и появился на свет в 1451 году его сын Кристофоро или Христофор Колумб. Доменико пришлось покинуть это место, когда политическая партия, к которой он принадлежал, потерпела неудачу: тогда он снял для себя с семьей более скромное жилище в ста метрах от центра в Прямом переулке, в районе Понтичелло по соседству с воротами Святого Андрея, равно называемыми Porta Soprana. Здесь, как считается, и умер Доменико Коломбо в 1499 или 1500 году.
Доменико состоял в браке с Сусанной Фонтаноросса, имея от нее пятерых детей, правда по каким-то причинам признанными законными оказались только трое, о чем свидетельствует расследования дознавателей, связанных с иском к старшему (maggiorasco) из них Христофору, то есть сам Христофор, Варфоломей, будущий картограф, и Яков (Джакомо), по-испански Диего. Что, скорее всего, было связано с не вполне определенным статусом его матери среди нарождающейся буржуазии Генуи. Во-первых, она не являлась местной в Генуе, что дает нам право предположить не просто итальянское, но иноземное происхождение. Но что нам известно о ней по официальным итальянским источникам? Сразу же оговоримся: эти сведения весьма приблизительны, что, кстати, постоянно подчеркивают итальянские исследователи и краеведы.
Сусанна де Фонтанаросса, мать Христофора Колумба
Сусанна Фонтанаросса (предположительно Валь Бизаньо или Валь Треббия, 1435–1489), исходя из некоторых древних документов, являлась матерью Христофора Колумба. Данные об определенном месте и дате ее рождения отсутствуют, но уже более поздние интерпретации и предания связывают ее с названием улицы и начальной школы Фонтанаросса Горрето в Валь Треббия или Квецци, ныне район Генуи, расположенный у Валлетта-дель-Рио-Фереджано, притока Бизаньо. Она вышла замуж за шерстобита торговца шерстью Доменико Коломбо до 1451 года. В браке с ним у нее родились (в латинской традиции): Христофор, Иоанн, Варфоломей, Яков и дочь Бланка (по-итальянски Бьянкинелла). Иоанн умер молодым в 1484 году, а после него в 1489 году преставилась и сама Сусанна. Коммерческий акт о продаже, составленный нотариусом и хранящийся до сих пор в Государственном архиве Генуи, сообщает следующее: «Sozana, (quondam) de Jacobi de Fontana Rubea, Uxor Dominici de Columbo de Ianua ac Christophorus et pelegrinus filii eorum». То есть в дословном переводе на русский язык это значит: «Сусанна, дочь покойного Якова из Фонтана Рубеа, супруга Доминика Колумба из Генуи и пилигрим Христофор их сын». Из чего никак не следует, что Фонтана Рубеа является тем же местом, что и Фонтанаросса Горрето в Валь Треббия. И самое любопытное заключается в том, что в древней Генуэзской республике под названием Валь Бизаньо могли обозначаться не только земли в Генуе-Пьяченце, но и заморские владения, находившиеся под контролем Банка Святого Георгия и генуэзских префектур на Востоке. Кстати, есть сведения, что дедом Сусанны да Фонтаноросса был некий путешественник по имени Пилигрим, появившийся в предместьях Генуи как раз на рубеже XIV–XV-го столетий. Он вполне мог происходить из восточных земель Генуи — из Крыма и Северного Кавказа, иными словами, быть френккардашем по происхождению. Тем не менее, в Фонтанросса Горрето существует памятная доска, гласящая, что здесь родилась Сусанна Фонтанаросса, мать Христофора Колумба. По другим данным истоки фамилии Фонтанаросса находятся в селении Квецци, поскольку генуэзский акт от 3 марта 1465 года указывает на достаточное количество носителей здесь этой фамилии. В Квецци до недавнего времени существовал дом, украшенный фреской каравеллы и бюстом Христофора Колумба на том месте, где якобы родилась Сусанна Фонтанаросса. Впрочем, все это, разумеется, дела более поздних веков с вполне нормальным и очевидным желанием сельских обывателей привлечь к себе внимание. Ну а о матери Колумба нам еще известно, что у нее был родной брат Гуальдино, судившийся с ней из-за прав на товары шерстобитного и иного производства, проданные Сусанной по просьбе своего мужа Доменико Колумба: судебные акты датируются 24 сентября и 18 октября 1470 года, 25 и 30 мая 1471 года, а также 14 апреля 1472 года.
Вообще, впору пофантазировать и представить, учитывая возможное френккардашское происхождение матери Колумба Сусанны да Фонтаноросса, что последняя могла получить свое фамильное наименование в честь урочища Албаши под Ейском, поскольку в этих местах кочевали кабардинцы, отгонявшие сюда свои стада на лето из Пятигория: само название в переводе с ногайско-татарского наречия (в XV-м это язык межнационального общения в Крыму и на Северном Кавказе) обозначает исток красных вод, что полностью соответствует итальянскому Фонтанаросса; тогда вся территория степного Предкавказья формально принадлежала Ногайской орде Крымского ханства.
С другой стороны, сам Христофор Колумб со своим братом Варфоломеем (Бартоломео), очевидно соблюдая испанскую традицию прибавлять фамилию своей матери к отцовской фамилии, писались как Колумбы де Терра Рубра, когда последнее обозначает в переводе с латинского именно Красную Землю (и, следовательно, Сусанна отнюдь не Фонтанаросса, а Терраросса, тогда как по первому имени она проходит в генуэзских документах?).
Каталонские исследователи нашего времени опять же воображают, будто это связано с каталонским местечком Торроха (Terra Rocha), отсюда ничтоже сумняшеся заключая, что Христофор Колумб — каталонец. В целом, комплементарное предположение, учитывая, что каталонцы суть готы и аланы, некогда пришедшие на Пиренеи с территории Крыма, хотя, согласимся, уж слишком поверхностное. Во времена Кватроченто образованные люди из городского патрициата вовсю использовали символизм не только в геральдике, но и в фамильных именах. И в этом, вероятно, сокрыто нечто большее, нежели название каталонского поселка. Почему братья стали писаться «де Терра Рубра», вместо «Фонтана Рубеа» или «Фонтанаросса». К тому же, оба брата подписывались как Терра Рубра, а Варфоломей Колумб даже с такой надписью подарил карту английскому королю Генриху VII (Bartholomeus Columbus de Terra Rubra). И все же, воспользовавшись приемом каталонцев, выскажем и свою версию: Терра Рубра, или Красная Земля, это долина Верхней Кубани, где на поверхность выходят щелочные железистые минеральные воды, как бы окрашивая землю в красный цвет, и где над рекой возвышаются красные горы, благодаря которым и названа станица Красногорская в Усть-Джегутинском районе Карачаево-Черкесской Республики. То есть это место древнего обитания пятигорских черкасов или черкесов. Подобным образом братья Колумбы могли обозначить свое родовое происхождение как выходцев с красной земли, с красных гор, из этого края Пятигорской земли.
Мы никак не утверждаем, что Христофор Колумб родился в Кафе, о чем пишут некоторые чересчур дерзкие исследователи, не ведающие границ, но связь его семейства с Крымом и Северным Кавказом, откуда его отец поставлял шерсть, выглядит вполне реальной: к тому же, экономика древней Генуэзской республики сильно зависела от ее восточных префектур, с потерей которых из-за Османского давления в Причерноморье, этот замечательный город-государство стал утрачивать свое значение на европейской арене и в контексте мировой политики.
Опять же история оставляет много вопросов. Где появился на свет Христофор Колумб, и что означает продолжительный временной лаг в дате его рождения от 26 августа до 31 октября 1451 года? Из-за недостатка документальных свидетельств эти проблемы вряд ли найдут скорое разрешение. Вместе с тем, мы располагаем одним неоспоримым сведением, накрепко связывающим великого адмирала с Причерноморьем и Северным Кавказом, о чем речь у нас пойдет ниже.
Младые годы. Возможная встреча с Афанасием Никитиным в Кафе
Христофор Колумб, несомненно, являлся просвещенным человеком, пусть и получившим неполное образование. Он разговаривал на генуэзском диалекте: вообще, это галло-италийский или так называемый лигурийский язык, присущий Генуе и окрестностям и развивавшийся отдельно от флорентийского вольгаременто. В одном из своих сочинений Колумб утверждает, что стал ходить в море в возрасте десяти лет. В 1470 году Колумб находился на генуэзском корабле, нанятом на службу Рене I Анжуйскому, чтобы поддержать его попытку завоевать Неаполитанское королевство.
В 1473 году Колумб начал свое обучение в качестве делового агента для влиятельных семейств Генуи: Чентурионе, Ди Негро и Спинола. Позже, в 1474 году, он совершил поездку на Хиос, в Эгейское море и в Кафу, центр генуэзских колоний в Причерноморье, который все больше блокировался турками. В мае 1476 года он принял участие в вооруженном конвое, отправленном Генуей для перевозки ценного груза в северную Европу. Он посетил Бристоль, Голуэй, в Ирландии, и, очень вероятно, в 1477 году побывал в Исландии. В 1479 году Колумб добрался до своего брата Варфоломея в Лиссабоне, продолжая торговать для семьи Чентурионе. Он женился на Филиппе Монис, дочери губернатора Порту-Санту Бартоломео Перестрелло. В 1481 году родился его сын Яков (Диего).
Неизвестный художник. Портрет Христофора Колумба (1451–1506)
Уже с начала 70-х гг. Колумб задумал свою экспедицию, желая пройти в Индию западным путем. Есть версия, что, находясь в Кафе в конце 1474 года, он встречался с русским путешественником Афанасием Никитиным и обсуждал с ним свой замысел за доброй пинтой вина из Партенита (кстати, Никитин, пробыв в Кафе более четырех месяцев и пользуясь покровительством генуэзского консула, здесь писал свое «Хожение за три моря»). Но тогда еще никто не знал начинающего генуэзского мореплавателя, а потому след от этих встреч либо нигде не был зафиксирован, либо же оказался пропавшим вместе с документами во время турецкого штурма города, вскоре произошедшего. В 1475 году генуэзские колонии в Причерноморье постигла катастрофа: 8 июля под натиском огромной турецкой эскадры и десанта пала Кафа, хотя могла сопротивляться, но местные жители, недовольные латинскими властями, практически сдали без боя город туркам. Османы наложили на захваченные генуэзские семьи дань, равную стоимости половины их имущества, и, пленив полторы тысячи юношей из числа жителей Кафы, отправили свою добычу в Константинополь. Вслед за Кафой пали и остальные укрепленные колонии генуэзцев в Крыму и на Северном Кавказе. Продолжалась эвакуация генуэзцев и их союзников из числа френккардашей со своих уже ни одно столетие насиженных мест. Так завершился замечательный генуэзский период истории Причерноморья, вместе с собой положивший конец распространению блестящей итальянской культуры Кватроченто на территории Восточной Европы.
Разные истории о происхождении Колумба
Для нас ясно одно: Христофор, несомненно, являлся генуэзцем, правда, происходя из семейства, имевшего корни в богатых восточных факториях знаменитого города-государства. Писатель Варфоломей де Лас Касас, чей отец был помощником Колумба во время Второго путешествия и лично знал его сыновей, недаром пишет во 2-й главе своей «Истории Индии»: «Этот выдающийся человек происходил из генуэзского народа, из места в провинции Генуя; кто он, где родился или какое имя было у него в том месте, мы не знаем, за исключением того, что, прежде чем он добрался до страны, в которой пребывал, он называл себя Кристобаль Коломбо де Террарубиа». То есть из самого текста следует, что Колумб появился на свет в одном из провинциальных поселений Генуэзской республики, тогда простиравшейся до Кафы и Матреги и Копы на Северном Кавказе. Опять же упоминается одним словом Террарубиа — Красная Земля. Из завещания сына адмирала и его первого биографа Фердинанда Колумба, составленного в Севилье 3 июля 1539 года, мы узнаем, что его отец являлся контерранео (из той же страны), что и генуэзский дож римско-католический прелат Монсеньор Иоанн Августин Джустиниани, иными словами, несомненно, генуэзцем. Для нас здесь интересно следующее: как Доменико Колумб, так и его сын Христофор, были связаны с олигархическими семействами Генуи, многие представители которых на протяжении почти двух столетий служили консулами Генуи в Кафе, в том числе уже упомянутые Джустиниани, Спинолы, Чентурионе, Дориа, Фиески, Адорно, Гизольфи, породненные с убыхским княжеским родом Берзеков-Керентухов и др. Вот почему генуэзское происхождение семьи Коломбо-Колумбов следует понимать в расширительном смысле — от Генуи до Кафы, Керчи и Кубани, на которые простиралось господство города-государства и Банка Святого Георгия.
Мы рассказали о наиболее очевидной истории семейства Колумбов. Но есть и другие версии, из которых, несомненно, наиболее интересна крипто-иудейская, поскольку связана с замечательными писателями и общественными деятелями. Так, номинант Нобелевской премии по литературе Сальвадор де Мадариага в 1940 году выдвинул смелое предположение, что семейство Христофора Колумба являлось марранским или криптоиудейским, что ее побудило покинуть Испанию и искать счастья в Генуэзской республике. С тех пор другие исследователи первого ряда, среди которых Хосе Эруго, Сельсо Гарсия де ла Риега, Отеро Санчес и Николас Диас Перес, высказывали мнение, что Колумб мог иметь еврейские корни. Последнее, по их мнению, основывается на том, что Колумб ссылался на изгнание евреев в своих первых письменных отчетах о путешествии, на Второй Иерусалимский Храм, называя его еврейским определением «Вторая Обитель», еврейские буквы бет-хей (что означает Безрат хашем) в одном из своих писем, указывая анаграмму, которая, по словам Сесила Рота, оказывалась криптографическим замещением кадиши. С другой стороны, действительно, многие лица, финансово поддерживавшие Христофора Колумба в его начинаниях до королевского содействия, представали либо иудеями, либо «новыми христианами», то есть недавно обращенными в христианство: среди них Луисом де Сантангель (христианин в третьем поколении), Габриэль Санчес и дон Исаак Абрабанель. Кроме того, знаменитый еврейский правозащитник и «охотник за нацистами» Симон Визенталь (1908–2005), переживший Холокост и прошедший концентрационный лагерь в Яновске, в своей книге «Паруса надежды: тайная миссия Христофора Колумба» («Sails of Hope: Te Secret Mission of Christopher Columbus», Macmillan, 1973) утверждал, что Христофор Колумб являлся сефардом, скрывавшим свой иудаизм и стремившимся найти убежище для своих преследуемых соплеменников. Визенталь полагал, что свой замысел о плавании на запад Колумб почерпнул из Библии, поскольку в Книге Пророка Исайи сказано: «Так, Меня ждут острова и впереди их — корабли Фарсисские, чтобы перевезти сынов твоих издалека и с ними серебро их и золото их, во имя Господа Бога твоего и Святаго Израилева, потому что Он прославил тебя» (60: 9); и далее: «Ибо вот, Я творю новое небо и новую землю, и прежние уже не будут воспоминаемы и не придут на сердце. А вы будете веселиться и радоваться вовеки о том, что Я творю: ибо вот, Я творю Иерусалим веселием и народ его радостью» (65:17, 18). Визенталь был убежден, что Христофор Колумб в ходе путешествия только подтвердил сами пророчества.
Собственно, протагонистом крипто-еврейского происхождения Христофора Колумба предстает выдающаяся и плодовитая французская писательница Жорж Санд (1804–1876), написавшая повесть «Зима на Майорке», кстати, переведенную на русский язык. Жорж Санд искренне считала, что семья Колумбов принадлежала к марранам с острова Майорка. Писательская фантазия француженки с ее произведением вдохновили английского писателя Роберта Грейвса: он сделал английский перевод повести, изданный в 1956 году, и оставался уверенным, что именно эта фамилия все еще существует на острове, хотя, конечно же, речь шла лишь об однофамильцах.
Что касается иных историй, в том числе каталонской, португальской и испанской, то они еще менее искусны, нежели вышеприведенная, и страдают от тенденциозного истолкования фактов и неестественной подгонки событийного ряда, хотя, тем не менее, и остаются традиционными, располагая каждая из них целой армией своих именитых адептов и сторонников, что вполне понятно. Другие версии происхождения Колумба, в том числе греко-византийская, сардинская, шотландская, польская, считающая Колумба сыном польского короля Владислава III Варненского, погибшего при штурме Варны в 1440 году, корсиканская и пр., являются уже маргинальными и, по словам британского историка Фелипе Фернандеса-Арместо, будучи основанными на сиюминутной выгоде, предстают созданиями, желающими присвоить общепризнанного героя определенной национальности или даже иммигрантской группе, стремящейся занять особое положение в США. С другой стороны, как заключает тот же ученый, свидетельства происхождения Колумба из Генуэзской республики потрясающи: ни одна фигура его сословия или звания не оставила столь четкого следа в документах Генуэзского архива (Fernandez-Armesto, Felipe. 1492. Te Year the World Began. Orion Press Inc., 2009).
А что говорят ДНК-исследования?
В свое время автор этих строк в предисловии к 1-му тому «Путешествия вокруг Кавказа» Фредерика Дюбуа де Монпере («Алетейя», СПб., 2019 год) опубликовал данные, касающиеся черкесского происхождения великого адмирала, составленные по материалам сетевых источников и информационных агентств известным, а ныне покойным кубанским писателем и кавказоведом Николаем Тернавским. Он основывался на материалах конференции, проходившей в конце мая 2006 года в Вальядолиде в Испании и посвященной 500-летию со дня смерти адмирала. Но предоставим слово самому Николаю Тернавскому:
«Первоначально Христофор Колумб был погребен в Вальядолиде, а затем его прах был перенесен в монастырь Ла Картуха. Выполняя его волю, сын Диего останки великого мореплавателя в 1542 г. перевез в Санто Доминго. Перед захватом острова Санто Доминго французами в 1795 году гроб с прахом открывателя Америки отправили в Гавану. Там, на „острове Свободы“ останки мореплавателя находились до 1898 г., когда началась освободительная война. В том же году испанцы перевезли его гроб в Испанию и установили в соборе Святой Марии в Севилье, где погребены также его сын Эрнандо и брат.
По другой версии, вместо останков Христофора Колумба из Санто Доминго в Гавану был вывезен гроб его сына Диего, а останки Христофора до сих пор покоятся на этом острове. В 1877 г. в соборе Санто Доминго во время реставрации был найден свинцовый гроб с надписью „Varon ilustre y distinguido Cristobal Colon“, что может быть переведено как „Блестящий и достойный муж Христофор Колумб“. В 1992 г. останки, находившиеся в свинцовом гробу, были перенесены в Фаро а Колон, величественную постройку, созданную доминиканским правительством.
Исследование ДНК останков, покоящихся в севильском соборе Св. Марии, показали, что они принадлежат мужчине 50 лет. Сравнительный анализ с ДНК брата Колумба Диего, чей прах также покоится в Севилье, по утверждению историка Марсиала Кастро, свидетельствует о том, что они принадлежат именно Христофору Колумбу. Домиканские власти проводить исследование ДНК-останков, находящихся в свинцовом гробу, отказались.
О месте рождения, по словам Хесуса Варелы не может быть, двух мнений — он уроженец Генуи и является итальянцем. Тем не менее, другой ученый, профессор, директор Лаборатории генетической идентификации Гранадского университета Хосе Антонио Льоренте, проводивший исследование ДНК Х. Колумба и его братьев, заявил, что семья великого мореплавателя „почти с уверенностью является кавказской“.
Кавказский след, весьма интересный поворот в изучении родословной великого открывателя. Как известно, генуэзские колонии появились на южном побережье Тавриды уже в XII-м в., в XIV-м они объединились в княжество, Центр его располагался в Кафе (бывшей и нынешней Феодосии). Однако к моменту начала деятельности Христофора Колумба как морского торговца, по причине захвата турками берегов Босфора, утратили свое былое значение фактории генуэзцев, венецианцев и падуанцев в Северном Причерноморье. К тому времени политические, торговые и культурные связи итальянцев с аборигенами Крыма и Кавказа упрочились и окрепли. Появилась даже некоторая прослойка черкесов-франков, т. е. метисов. Знатные итальянцы брали в жен дочерей черкесских князей. Князья адыгских племен принимали католичество и женились на итальянках. В регионе весьма развита была работорговля. Каким образом был связан Христофор Колумб с жителями Кавказа: был ли его предок романизированным кавказцем, одним из черкесских князей, принявшим католицизм и перебравшимся на Апеннины или же он обязан своим родством по женской линии, сказать сложно. Однако его полная фамилия Колумбо Терра Рубра, склоняет к мысли, что предок Христофора скорее был латинизированным черкесским или абхазским князем» (https://proza.ru/2009/03/14/908).
Однако, как выясняется, с 2006 года официально ДНК-исследования останков Христофора Колумба практически не продвинулись, а те же самые ученые в 2021 юбилейном году для Колумба снова обещают провести их в очередной раз и опубликовать эксклюзивную информацию, о чем в свою очередь сообщают друг за другом всемирно известные электронные и печатные СМИ. Но нам представляется, что полученные сведения по Y и митохондриальной ДНК Христофора Колумба просто по каким-то причинам скрываются, иначе, как можно оправдать подобное молчание, коему вскоре исполнится второй десяток лет? И все же слово — не воробей; и однажды выпущенное оно уже исполнило свое дело. Сначала просочилась информация о том, что по данным ДНК-тестирования Христофор Колумб оказался кавказцем, но не португальским или испанским евреем-сефардом, как считали многие. С другой стороны, стало всплывать, что гаплогруппа J2a, которой пока по неподтвержденным параметрам обладал Христофор Колумб, была характерна для Майкопской археологической культуры. В общем, подобный заговор молчания вокруг происхождения великого адмирала можно обосновать следующими доводами: во-первых, в Европе не желают считать Колумба кавказцем; во-вторых, не желают его считать черкесом; в-третьих, не желают его считать связанным кровными узами с территориями нынешней Российской Федерации. Все это вполне понятно и даже объективно вызывает сочувствие, поскольку еще вчерашний эталонный европеец, пусть и романоязычный, оказывается, имеет корни в России, с которой у Евросоюза за минувшее десятилетие весьма осложнились взаимоотношения по очевидным причинам. В таких случаях без политики не обходится, а потому и нам уповать на стопроцентное объективное ДНК-исследование останков адмирала, о котором раструбили СМИ, пока не стоит. И тем не менее, времена меняются, и мы меняемся вместе с ними, как гласит знаменитая латинская пословица…
Поделиться книгой: