Месть

– Ты просто чёртов садист. Ты же, блядь, получаешь удовольствие. Ладно мы – она-то тебе что сделала? Ты абсолютно хладнокровно её казнил. Да ты маньяк.

– Думаешь, я таким родился? Вспомни, каким я был тогда. Хотя знаешь, я и сам уже толком не припомню. Того человека больше нет. Пока твой сын исправлялся и избавлялся от вредных привычек, я погружался в пучину отчаяния и злости. От такой жизни добрее не становятся, знаешь ли. Скорее, напротив. Восемь лет живу с ненавистью в сердце. Я к ней привык, уже не горячусь. Спокоен, уравновешен, расчётлив, хладнокровен – да… и зол.

Андрей сделал глубокий вдох, собираясь с силами.

– Что ж, пора заканчивать.

– Мой черёд, да? – с безразличием в голосе спросил Семён Михайлович.

– Твой? Я мучился восемь лет, а ты решил отделаться за час? Нет, я не хочу твоей смерти. Хочу, чтобы ты страдал и мучился так же, как я. Просыпался с болью в сердце и засыпал с пустотой в душе, которую ничем не заполнить, – с этими словами Андрей обратил взор на детей. На их спящих невинных лицах покой и умиротворение. Нет ни следа забот и пережитых невзгод. Чисты и непорочны.

– Нет-нет-нет, ты не посмеешь. Нет, не надо, постой. Умоляю тебя, нет, только не их.

– Хорошо. Даю тебе шанс меня убедить. Почему мне не надо этого делать?

– Они же дети!

– И что?

– И что?! Они дети, ублюдок ты бессердечный!

– И что?

– Что?!.. Что – что?.. Я не понимаю… Неужели тебе их не жалко?

– Жалко. Очень жалко. Я ведь не маньяк какой-нибудь, как ты думаешь. У меня сердце кровью обливается от одной мысли о том, что предстоит совершить.

– Ну так не делай это!

– Почему?

– По… по… Что?..

– Мы вернулись к тому, с чего начали. Почему я не должен убивать милых невинных беззащитных деток?

– … Потому что это неправильно.

– А почему ты так уверен, что я должен поступать правильно? Ты ведь не стал. Ты мог поступить по совести, но не захотел.

– Но они же невинны! Дети не должны страдать за грехи родителей!

– Почему нет? Ещё как должны. Ведь именно ради сына ты преступил закон. Ради него давал взятки. Ты не смог смириться с тем, что твоё чадо сгниёт в тюрьме. Твоё наследие тебе так дорого, что ты готов на всё. И я этим пользуюсь. Я бью по самому больному месту. Да, ты прав, дети абсолютно невинны. Но почему ты думаешь, что меня это остановит? Я разгневан и ослеплён жаждой мести. Виновный не понёс наказания и теперь страдают невинные. Хорошо, ладно. Если нельзя поступать неправильно, может быть, ты мне тогда объяснишь, почему сам так поступил?

– Я раскаиваюсь. Прости меня! Умоляю! Я был неправ.

– Что толку мне от твоих извинений? Я думал, ты уже понял, что ничего не можешь мне предложить. А если бы и мог, то не стал бы.

– Я готов на всё! Что угодно! Только скажи!

– Но ты даже не слышишь меня. Я уже неоднократно спрашивал, но ты никак мне не ответишь.

– На что?

– Почему ты не поступил правильно?

– Я сожалею…

– Я это уже слышал. Это не ответ.

– Я… не хотел…

– Да! Наконец-то! Ты мог воспользоваться своим положением и финансами и сделал это. Сделал то, что хотел, а не то, что должен был, что правильно. И вот теперь я здесь. Я не хочу извинений, покаяний или денег. Нет, я хочу лишь мести, и я её получу.

– Это же несоразмерно. Хочешь меня наказать? Хорошо! Я сдамся, всё расскажу. Меня посадят. Ты этого хочешь?

– И кто тебя осудит? Те же судьи и прокуроры, что твоего сынка судили? Нет уж, им я твою судьбу не доверю.

– Ты что, сам и судья, и палач, и присяжные?

– Нет, я ведь уже говорил, это месть, а не суд. Пойми ты наконец, я такой же преступник, как ты. Я же не правосудие здесь вершу.

– Ладно меня, их-то за что? Меня накажи, не наказывай их. Я прошу тебя. Умоляю!

– Не могу. Иначе всё впустую. Я хочу преподать урок. Чтобы впредь сама мысль о безнаказанности вселяла трепет. Пусть каждый трижды подумает, стоит ли злоупотреблять властью. Хочу, чтобы тебе подобные ссались от страха и явственно видели, что может случиться, если не поступать правильно. Даже такой незначительный человек, как я, может призвать к ответу такую махину, как ты. Я всё снимаю на камеры. Когда закончу, отправлю видео во все новостные каналы, выложу на торренты, залью на ютуб и в соцсети, разошлю по всем контактам в моём мобильном, твоём мобильном, в мобильном твоей жены, вашего сына и его жены. Пусть люди увидят. Уверен, завтра это будут обсуждать даже бомжи в какой-нибудь деревне на другом конце нашей великой и необъятной родины.

Андрей вскинул пистолет, Игорь закашлял кровью, Семён Михайлович пронзительно закричал: «Нет!» Раздалось два сокрушительных выстрела. А после тишина, лишь звон в ушах.

Андрей, глядя на результаты своих деяний, замер на месте с вытянутым вперёд дымящимся пистолетом. Ни шелохнётся, ни вздохнёт.

– Говорят, нет ничего болезненней, чем трогать оголённый нерв, – промолвил он, спустя какое-то время. – С этим можно поспорить. Эмоциональное потрясение от потери самых близких людей в тысячу раз страшней любого истязания. Ты ощущаешь адскую агонию, но не знаешь, где её источник. Готов вырвать сердце из груди. Уверен, ты бы с радостью умер, лишь бы унять эту боль. И поверь, после, когда пройдёт шок, будет только хуже. Тебе сейчас, наверно, даже хуже, чем было мне тогда. Не знаю, как ты будешь жить с такой болью и осознанием, что сам виновен в их смерти.

Андрей обернулся и взглянул на Семёна Михайловича.

– Да-да, ты и только ты виноват в случившемся. Ты и твой сын. Не я. Ты мог поступить по совести и тогда бы ничего этого не случилось. Но он ведь твой сынуля, а для тебя закон не писан, верно? Ты решил, что твои родные для тебя важнее, чем мои для меня? Ты ошибался. Без них у меня ничего не осталось. Смысл всей жизни свёлся к одной лишь жажде мести. Сын твой разрушил мою семью, но ты поступил куда хуже. Ты посеял семена злобы и ненависти в моей душе, и они дали урожай. Мне противно оттого, что я сделал. Я не смогу с этим жить. В нашей стране суд не вынесет смертный приговор. А я заслуживаю смерти. Но знаешь, в чём шутка? Я уже давно не дорожу своей жизнью. Ты отнял у меня даже это. Пустота заполнила всё внутри. Я оболочка человека. Ничего более. Пустой сосуд. Как ты сказал тогда на суде: «Одна жизнь уже загублена, к чему губить и вторую?» Ты ошибался, было погублено намного больше жизней. Сейчас, зная, чем всё обернулось, как по-твоему, хорошая была арифметика?

Семён Михайлович не отвечает, молча смотрит на тела любимых внуков. Игорь уже не дёргается. Изо рта у него свисает красная слюна, а белый свитер весь пропитан кровью.

Андрей направился к своим вещам. Он остановил съёмку и загрузил файл в интернет. Утром скрипт сделает рассылку. После Андрей собрался, оделся и напоследок подошёл к Семён Михайловичу.

– Покончить с собой было бы правильно, но я этого не сделаю. Нет, я буду ездить по миру, жить дальше, как ты мне и советовал. Я ведь ещё молод и у меня всё впереди, не так ли? А вот ты можешь покончить с собой или жить с жаждой мести. Тебе решать. По опыту скажу, умереть будет проще.

– Ты умирал?

– Нет, конечно.

– Ты прав, у тебя всё впереди.

– Угроза что ли? Отлично. Значит, месть… Удачи тебе, я ведь и впрямь заслуживаю смерти, – с этими словами Андрей ушёл, оставив Семён Михайловича наедине с собственной болью.