За фасадом

–Я тебя всю старшую школу прикрывал. А ты чем мне отплатил?!

–Тихо! – крикнула Роза.

Мы все взглянули на неё.

–Хватит собачиться из-за всяких тупых обид! Прекратили оба! Лэндон меня проводит, а вам, мистер Уэллис, мы благодарны и вряд ли когда-нибудь расплатимся. Просто у Лэндона в последнее время много всего произошло, и ему нужна ваша поддержка. И извините за мой тон, мистер Уэллис.

Биолог взглянул на меня и оглядел с ног до головы. Я и правда сам не свой. Вчера я рыдал до слёз, позавчера дрался с Браксом, а при знакомстве с Розой получил по рукам. Да, я не очень везучий. И мне как воздух нужны друзья и нужен мой «школьный» папа.

–Ладно, – смягчился биолог, – давайте о деле.

Как всегда бывает со мной, мой план, мой идеальный, не подкопаешься, план рухнул, как карточный домик. Где-то около десяти Роза попросила меня слинять на кухню и принести ей немного провизии в дорогу. Я согласился, так как я специалист по ночным вылазкам на кухню. Джакр в это время помогал Розе складывать вещи в чемодан. И я просто мешался в комнате. Кстати, Эльзе пришлось всё рассказать. Она ведь соседка Розы и всё равно бы узнала, что Розы нет. Но мы слегка приврали, сказав, что это не побег, а официальный визит к маме. И почти не солгали. Мы попросили её ничего никому не рассказывать, чтобы никто не завидовал. Она была не против, Эльза не сплетница.

На кухне я встретил Мишель. Она сидела рядом с бокалом вина и плакала. Я уже пожалел, что зашёл сюда. Мишель повернулась на мои шаги. В её глазах я увидел любовь, любовь ко мне. Мне стало не по себе, но я должен был её успокоить. Быстренько собрав необходимые продукты в портфель, я сел напротив неё и вытер слёзы. Она коснулась моей руки.

–Не плачь, красотка, – я улыбнулся, но не отпустил её руку, – ты ещё найдёшь своего прекрасного принца, но это не я.

–А мне казалось, что это ты, когда мы танцевали, – её слеза скатилась мне на руку. Я отпустил её руку и, нагнувшись, поцеловал её в лоб.

Мишель на секунду прижалась ко мне, и я вновь почувствовал её манящее тепло, но я знал, что моё сердце принадлежит Розе.

–Прости… – вновь извинился я.

Мишель скинула слёзы.

–Ты куда? – она кинула взгляд на мой портфель.

–Роза уезжает к маме. Её мама больна.

–А почему ночью?

–Чтобы не увидела мисс Эллингтон.

–Ясно.

Она глядела на меня, а в её глазах умирала надежда.

–Спокойной ночи, Мишель, – я тронул её за плечо и ушёл.

О боже, как же больно расставаться! Кто придумал одурманивающую разум любовь? Вчера я расстался с Мишель, сегодня придётся расстаться с Розой. Надеюсь, не навсегда.

Ночь была сырая после утихнувшей вчера бури. Этот ураган пронёсся по побережью, вздымая волны и унося последние листья канувшего лета. Мир преображался в золотые краски, везде летали багряные листья и уходили в закат редкие тёплые летние деньки туманной Шотландии.

На улице было прохладно, ветер навевал тоску. Мы с биологом стояли у железных западных ворот, скрытых каштанами и кустами акаций.

–Вы на меня не злитесь больше? Простите, что разочаровал вас.

–Я думал, что тебе можно верить.

–Можно. Каждый человек может ошибиться, дайте мне второй шанс. Вы же дали его Розе. Вы мне очень дороги. Вы единственный человек, не считая Розы и Джакра, кто действительно обо мне заботится. В этом дурдоме вы стали мне отцом.

И после моих слов мистер Уэллис просто взял и обнял меня. Этот человек был для меня настоящей загадкой, но в тоже время я знал его, словно родного человека.

Вскоре пришли Роза и Джакр. Роза крепко-крепко обняла нашего общего друга, и он укатил дожидаться меня. Но мы не успели выйти за ворота, как Джакр уже махал нам рукой с балкона, а мы махали ему. Джакру было больно прощаться с Розой, но я уверил его, что он обязательно увидит эту бойкую и отважную девушку снова.

Проводя нас до дороги в деревню, мистер Уэллис простился с Розой и отправился в школу. Мы остались одни и, не раздумывая, побежали по тропинке прямо к вокзалу.

Железнодорожный вокзал освещался тусклыми призрачными фонарями. Платформа была пуста. Вокзал находился рядом с побережьем. Через океан проходила полоса железной дороги, а под ней было бушующее море и бесконечная темнота ночи, освещаемая лишь одинокой луной. Но луна же не одинока? Рядом с ней точно притаилась какая-нибудь звезда. Роза – моя звезда, и она отгоняет от меня одиночество.

В этот момент подъехал поезд и протрубил тишине и нам о своём прибытии. Сейчас он сделает круг, вернётся на то же место и будет ждать своих пассажиров, чтобы отвезти их в лучшие и добрые города, а в данном случае в Эдинбург по каменному мосту над вечным неспокойным океаном.

Наступило время прощаться. Мой самый ненавистный момент.

–Надеюсь, мы ещё встретимся, – как же не хочется её отпускать.

–Будешь без меня скучать?

–Конечно, буду, ты моя родная, – я поцеловал её в губы.

Как же хорошо, как же больно.

Девушка прижалась ко мне.

–До встречи, мой герой,– прошептала она мне.

Её волосы приятно пахли, я растворился в её нежных объятьях.

–До встречи, моя любовь.

Я помог ей забраться в поезд и через три минуты он отъехал от станции. Теперь нас разделяла пропасть, и волны, бьющиеся о скалы, рассказывали нашу историю. Я махал ей вслед и улыбался. В голове вертелась одна мысль: «Спасибо, что ворвалась в мою жизнь и окрылила моё сердце». Но жаль, что я не умею летать по-настоящему. Тогда я бы взлетел и полетел следом, а Роза бы увидела меня, улыбнулась и повеселела. Но такого не произошло, и я отпустил её, отпустил навстречу неизведанному будущему, по ту сторону уходящего в туман каменного моста…

В школу я вернулся около часа ночи. Не успели закрыться за мной железные ворота, как ко мне подошёл биолог и спросил, как всё прошло. Я сказал, что Роза села в поезд и благополучно отчалила. Он знал, что мне грустно и приободрил меня, сказав, что мы с Розой ещё встретимся. Я ему верил. Жизнь – странная штука.

Мы пошли к школе. У меня уже был план, а точнее всю ночь пить, но биолог уговорил меня немного поспать. Думаю, что Роза не хотела бы, чтобы из-за неё я убивал себя, поэтому я согласился. Я и правда, вымотался.

Не успели мы обогнуть волейбольное поле, как вдруг зазвучала сирена. Она бешено громко выла, словно измученный пёс. Мы переглянулись. Постепенно начал зажигаться свет в окнах. Люди просыпались, выглядывали и не понимали, что происходит. Чик! Вот и в нашей комнате включился свет. На балкон вынырнул Джакр и сонно оглядывался в поисках причины сирены, видимо нас.

Мы поняли, что это конец. Я не был готов к этому, так как никто, кроме нас шестерых не знал о нашем плане. Но когда к нам навстречу быстрым шагом направлялись двое и когда я увидел лицо второго человека, то моё доверие к людям рухнуло мгновенно. Всё, что я знал о людях, было ложью. Они корыстные, беспринципные и мстительные. Я всё же надеялся, что человек с раненой душой ещё способен на сочувствие, на доброту и поддержку. Я способен, хотя моих ран в душе хватит на несколько зеркал. Да к почему же вы не можете остаться людьми, в конце концов?!

Вместе с мисс Эллингтон шагала Мишель. Именно ей я рассказал в столовой о нашем плане и именно она сдала нас. Я вновь почувствовал вкус предательства. Горький вкус.

–Как ты могла, Мишель? – только и смог выговорить я.

Она молчала. Было ли ей жаль? Не знаю.

Мистер Уэллис начал что-то доказывать мисс Эллингтон, но я его не слушал. Я смотрел в глаза Мишель и пытался найти ответ, почему она сделала это. Была ли это обида или месть, или женская глупость. Мишель потупила глаза, ответа я так и не нашёл.

На следующий день, в воскресенье, был педсовет. Я долго сидел около учительской и ждал вердикта. Джакр хотел навязаться со мной, но я сказал ему, что хочу пройти это один. Через час я узнал, что мистер Уэллис уходит. Я ворвался в его комнату и просил его не уходить. Было глупо и наивно просить его о том, что уже решено. Биолог покачал головой. Он уже успел собраться. Учебники, одежда, какие-то фотографии. Я спросил, есть ли у него семья. На самом деле у него нет семьи. Его родители умерли, а сестру он не видел четыре года. Она живёт в Аризоне со своим мужем и уже давно разорвала связь с ним.

–И куда же вы пойдёте?

–К моей старой университетской подруге, с которой я переписывался все эти семь лет, пока работал здесь.

–Вы её любите?

Он посмеялся.

–Я уже не помню, как любить её, но постараюсь вспомнить, когда вернусь.

Он улыбался доброй улыбкой, только в глазах мелькала грусть.

–Я всегда буду вас помнить, мистер Уэллис, и обязательно вас навещу, и у меня есть ваш номер.

Всё, что я говорил, звучало как-то по-детски, но так оно и было. Мой папа уходит. Как же здесь не всплакнуть скупыми мужскими слезами? Я трепетно обнял его и вскоре махал ему рукой с моего балкона. Он махал мне и Джакру, подъехавшему на балкон. Мне будет его не хватать. За эти выходные я потерял двоих близких мне людей. Мне было грустно, но я знал, что жизнь – та ещё стерва, и что мы обязательно встретимся.

В этот момент к нам в комнату постучали. Мы обернулись. Мы знали, что будет. За счастье приходится платить.

Горькая вода

Пусть говорят мне что угодно, чтобы причинить мне боль. Слишком мало знают они меня, чтобы быть в курсе, что действительно делает мне больно.

Я уже не обращаю внимания на мои синяки. Они просто есть. Почти всегда. Я уже привык к боли. Воскресенье, понедельник, забытая среда или ещё одно воскресенье в прошлом году. И что? Я вновь и вновь глотал обиду и боль, деревенели руки, менялось мнение о мире. Мисс Эллингтон не понять, что её методы не работают, ей не сделать детей лучше, ей не сделать мир лучше. На боль не отвечают улыбкой, на ярость не наводят пистолет. Не понять никому. В этой школе слишком чёрствые, слишком жестокие люди. Хотя странно обобщать, ведь бабочка может жить в тех, кого я не знаю. Но я всё же кое-что понял. Наступив на хвост, жди ответа. Доверие – жуткая вещь. И теперь после всех убивающих меня событий, чтобы заслужить моё доверие, нужно всегда быть откровенно честным и настоящим. Мне надоели фальшивые, эгоистичные люди. К чёрту их! К чёрту этот мир!

Я валялся с бутылкой всё воскресенье и пытался переосмыслить все события. Время каждой секундой давило на мозг, и я осознал, что теперь не будет Розиных объятий и аромата её шелковистых волос, не будет саркастичных шуток биолога и его несокрушимой верности и дружбы. Это осознание далось мне нелегко. Под вечер Джакр отнял у меня бутылку. Я отрубился и проснулся только около четырёх ночи. В голове всё ещё билась одна мысль: «Мой мир убила безумная ядерная бомба, которая разметала всё на куски». У меня остался только Джакр. Он бы сказал что-то в духе: «Слава Богу» или «и на том спасибо»». Чёртов фанатик. Но хотя бы он, хотя бы этот корабль не утонул.

Я вывалился из комнаты, шатаясь так, словно отключили гравитацию и я, как дурак, начал болтаться в воздухе. Я сбежал по лестнице и, добежав до главного корпуса по свежему, напоенному пятничной сыростью воздуху, зашёл на кухню. Там, как всегда, было пусто и сумрачно. Комната освещалась лишь одной лампой, всё остальное растворялось в сумраке. Я полез в дальний ящик и нашёл там коньяк. Взяв стакан, я начал наливать туда алкоголь. Каждую секунду стакан наполнялся жидкостью всё больше и больше, и я каждый раз говорил: «всё хватит, уже пора», но рука не хотела ставить бутылку на стол, и вот уже элитный коньяк заполнил стакан до краёв. Я не хотел его пить. «Я должен умереть позже этих сукиных детей». Но я не слушал свой разум и выпил стакан полностью. Что я творил? Просто я так устал жить в мире разочарований и слёз. Мои ноги подкасились, и я упал на колени. Я сходил с ума. Где моя Роза и мой отец? Но Роза уехала, один отец погиб в огне, другой уехал. Голова кругом, меня вырвало в раковину, я промыл лицо под струёй холодной воды. Вода стекла мне на рубашку. Мне так хреново, словно я посмотрел все части «Пилы» друг за другом. Кажется, я сплю. Разбудите меня, я хочу проснуться в объятьях Розы.

Рано утром в понедельник я проснулся под звук резкого, визжащего, будто маленькая капризная девчонка, будильника. Простите за банальность, но голова раскалывалась, живот болел, а перед глазами стоял туман. Вскоре туман развеялся, и я увидел свою комнату и Джакра, натягивающего форму, а также разбросанную на полу одежду. Я решил посмотреть на недоброжелательного соседа-будильника и узнать, сколько времени. Семь утра. Утро паршивое. За окном моросил кривенький и неприятный дождик. Так и хочется завернуться в одеяло и улететь на тёплые жаркие острова, например, на Карибы. А здесь, Шотландия, серый, блёклый, почти призрачный туман, дождь и вечные, вечные уроки. Во рту горький привкус от выпитой бутылки коньяка. Да-да. Если бы не мой темнокожий друг, то моя печень пострадала бы больше, чем город Хиросима, ну или Нагасаки, ну или Чернобыль. Я спросил Джакра, типо, чо это за бардак, но только в бессвязной форме отшибленного пьяницы. Он ответил, что унесёт эту одежду в стирку. Мне это совсем неинтересно, так как в нашем братанском кругу стирает Джакр, а я…я…ммм…сплю.

Я проводил Джакра взглядом и попытался встать, но не удержался, упал с кровати и ударился головой о тумбочку. Затем поругал себя за свою неповоротливость и неумение пить и как-то быстро снова отрубился.

А Джакр узнал несколько новостей, пока я отсыпался. Первая-у нас новый биолог (как быстро), то есть биологичка мисс Рози Хэппи (снова совпадение, не люблю эти тупые шутки вселенной, мать её). Она хорошая, справедливая и весёлая, как сказал Джакр, зайдя к ней на урок. Спасибо ему, конечно, что потратил время, чтобы мне было легче освоиться, ведь она ещё должна подготовить меня к экзаменам. Мистер Уэллис раньше шутил, что раз я лягушек препарировать умею, то и экзамен сдам. В этой шутке мало правды, но сейчас я вспоминал её со слезами на глазах. Ну, всё, соберись тряпка!

Вторая новость: баллада о том, что прекрасная принцесса Розетта покинула старый жуткий замок, разлетелась раньше, чем новость о создании инстаграмма. Все судачили о том, побег ли это или небольшой отпуск. Мисс Эллингтон, королева замка, хранила гордое молчание. Поэтому слухи остались лишь слухами.

Третья и последняя новость: Джакр заболел, хотя именно я проспал до двух часов дня на холодном полу.

Он разбудил меня около двух, и я, выспавшийся, быстренько сходил в душ, принял божеский вид, переоделся и побежал на тренировку по волейболу. Как я только встал?! Непонятно.

Как только я хотел выйти из комнаты, то услышал:

–Лэн, принеси градусник.

Я быстренько смотался к молоденькой, неопытной и не очень красивой медсестре и взял у неё градусник. Но ей было не до меня, она слушала радио и что-то заполняла в мед. журнале. Оказалось, у Джакра температура 38,5. Я чуть в обморок не упал. Я уложил его в кровать, приткнул одеяло, принёс чай с малиной по Розиному рецепту и пошёл к мисс Эллингтон заявить, что Джакр заболел. После посещения жуткого места и жуткого чудовища, я потопал на волейбол. Вот тут-то и начались странности.

В волейбол пришлось играть в спортивном зале, так как погода окончательно испортилась. Я, как всегда, капитан в нашей команде. Розу и Бракса заменили спортсмен-баскетболист Дейв с сильными руками и глупым взглядом и высокий красавчик ударник из одиннадцатого Шон. И именно второй из них стал капитаном. Он бил жёстко и хитро обыгрывал нас, пытаясь атаковать слабые точки нашей команды. В один момент всё и случилось. Мишель (она всё-таки осталась в команде) бросила Ллоиду, он вскинул мяч вверх. Это был мой шанс вывести команду из дна на сушу. Я прыгнул, и вот моя рука уже потянулась к мячу. Я задел его и резко ударил, никто не успел отбить, и мяч победно упал на пол. Я опустился на ноги, но земля пропала из под ног, и я упал в воду. Я не понимал, что творится. Я попытался выплыть, но вода будто поглощала меня. Она везде, вода сдавливала горло. Но, приложив неимоверные усилия, я всё же выплыл и отплевался, а затем жадно начал глотать воздух. Я чуть не захлебнулся, разум отказывался что-либо понимать. Я еле выполз из бассейна. Одежда насквозь промокла. Я огляделся. Увидел НАШ ШКОЛЬНЫЙ СПОРТЗАЛ! Но вместо него, вместо волейбольной сетки, матов и козла в углу – в нём растянулся голубой бассейн.

В бассейне дорожки, дети сновали туда-сюда, тренер что-то кричал им с берега. Я ничего не понимал. Где сетка и где все? Я поднялся. И вдруг на стене я заметил такие плакаты: «Болеем за чемпионат по футболу в Шотландии!», «Соревнование по плаванию среди средней школы. Команда «Дельфины» и «Моряки» поборются за кубок «морей» 1987 года. Поддержим наших спортсменов!».

1987? Это что какая-то шутка или я слишком много наглотался воды. Я увидел тренера, он непонимающе смотрел на меня. Меня это всё пугало, и я убежал, но не успел я выйти из зала, как вдруг наступила темнота и подкосились ноги. Я упал и теперь уже захлёбывался в темноте. Я отчётливо чувствовал страх. Но вдруг тьма ослабила хватку и отступила, словно тень в ранее утро. И я резко поднялся. Сквозь туман я попытался разглядеть лица, но не понимал ни одно. Мне страшно. Я протёр глаза и провёл руками по волосам. Вскоре туман рассеялся, я увидел лицо Моники, Эдди, Ника, Шона, Мишель и других. Я поднялся на ноги и слегка пошатывался.

–Что случилось? – спросил я, не узнавая свой голос.

–Ты вдруг упал и потерял сознание, – тихо ответила Мишель.

С моей души упал гигантский камень. Неужели, это всё мне приснилось, и это был просто бредовый и реалистичный сон на почве обморока? Я даже обнял Мишель от радости.

–Эй, Лэн, – спросил Эдди.

–Что?

–А почему ты весь мокрый?

Только сейчас я понял, почему мне холодно, и я слегка дрожу. Я весь промокший до нитки. Мне плохо, я выбежал из зала, запинаясь, и побежал к Джакру, чтобы он меня поддержал. Что со мной происходит?

Когда прибежал к Джакру, то увидел, что ему хуже, чем мне. Он стонал во сне и ворочался. Я тронул его лоб и убрал руку. Лоб, словно кипяток. Я боялся за него и побежал за медсестрой. Вскоре в комнате Джакра были: медсестра, приезжий врач из Эдинбурга и мисс Эллингтон. Меня выгнали. Я сел на пол. На меня обращали взгляды другие ученики. Душа кричала, голова кружилась, я уже не понимал, где нахожусь. Я побежал к Нейту. Под главой Бракса Нейт и его дружки раньше помышляли алкоголем и наркотиками. Сейчас Бракса нет, и во главе компании встал Нейт. Я купил у него виски и уединился в кладовке. Затем я начал пить. Мир рухнул. Надежда погибла. Я погиб.

Утром следующего дня я поплёлся на урок к моей новой училке по биологии Рози Хэппи. На самом деле она славная, немного строгая, но в меру. Мисс Хэппи очень доступно объясняла про мейоз и митоз, но я не слушал. Похмелье выветрилось после холодного душа, но душа болела сильнее головы. Я превратился в тучку, что заслонила солнце. Мрачность продолжалась, холод прорезал кости насквозь. Мир, похоже, потерял краски, когда ушли двое хороших людей из моей жизни. Внутри было такое ощущение, что чувства притупились и уже ничего не интересно.

Когда урок закончился, учитель подозвал меня к себе.

–Прости, пожалуйся, но ты мне кого-то напоминаешь. Ты случайно не сын Джорджа Крэя?

Мне не хотелось говорить о папе. Всё-таки, он умер и ничего уже не исправить.

–Да, так и есть, но я не хочу об этом говорить.

–Да, я понимаю, он был хорошим другом, весёлым и добрым.

–Спасибо,– я выдавил из себя грустную улыбку и пошёл на следующий урок.

Сегодня я избегал всех. Отказался сидеть с Эдди в столовой, не захотел идти на тренировку по волейболу (после вчерашнего). Во время обеда сидел у кровати Джакра. Ему стало легче, он уже мерно спал, и мне было за него спокойно. Мне нравилось сидеть у Джакра. Я чувствовал ответственность перед ним, пытаясь всеми силами заглушить боль.

На французском мы смотрели фильм «Любовь живёт три года» режиссёра Фредерика Бегбедера. Это фильм-романтика, фильм-страсть. И всё это на французском. Здесь девушка влюбляется в парня, который считает, что любовь может жить лишь три года, а дальше людям становится скучно. Правда ли это или всё наоборот? Думаю, что название фильма не определяет любовь. У главных героев вспыхивают чувства, от которых мир наполняется яркими красками и чувствуешь, что ты нужен, что ты любим и любишь, что ты великая история любви, спрятанная в уютном домике. Я смотрел и вспоминал Розу. Мою красотку, мою спортсменку, мою любовь. Но ведь думать о ней не преступление? Даже не истязание себя. Я просто скучал по её улыбке и горящим глазам. Как мы смеялись в столовой, как обнимались под дождём, как шутили после волейбола или как веселились на посиделках. Я положил голову на руки и воспоминания уносили меня прочь из класса, прочь от всего. Только к ней, только к ней. Я начал засыпать. Я слышал голос мисс Бьёр:

– Фильм, экранизация одноимённого романа Фредерика Бегбера. Главные герои-Гаспар Пруст и Луиза Бургуан.

Дальше я слышал следующее:

–Великие державы: Великобритания, США и СССР. Страны…

Я открыл глаза. Опять. Я схожу с ума.

Я резко поднялся. Все смотрели на меня, а я смотрел на них и не узнавал людей вокруг. Парни были одеты в белые брюки со стрелками, белые рубашки в клетку и синие твидовые пиджаки с нашивками пансиона «Непера». У каждого парня на шее висел платок разного цвета. Но парни меня не так поразили как девушки. На девушках были белые однотонные футболки, заправленные в пышные синие юбки с нашивкой школы. И у них тоже были повязаны шейные платки. Наверное, мода такая. Ну а волосы… такие пышные, начёсанные и кудрявые, что я потерял дар речи.

–Вы хотели что-то спросить, молодой человек?