Кость со стола

Сам Джон во время разговора оставался за спиной доктора, глядя то в потолок, то на кончики ботинок, то в сторону, и вообще всем видом пытаясь показать, что он тут совершенно ни при чём, и терпеливо ждёт, пока начальство уладит процедурный вопрос.

Однако майора было не так-то просто ввести в заблуждение насчёт авторства идеи:

– Доктор. Ваша аргументация вполне понятна. Разумеется, мы в Штабе обсуждали проблему продуманного и целенаправленного противодействия, и даже попыток введения нас в заблуждение с помощью нового способа исказить показания стандартной процедуры так, чтоб мы посчитали планету непригодной.

Да, Штаб, разумеется, допускает возможность того, что здесь нет происков коварных инопланетян. И что планету пытается сохранить для себя кто-то из наших же. Например, какой-нибудь частный наркокартель, у которых здесь плантации кукурузоконопли. Или Объединение вроде Интермайнинг Лтд., добывающее здесь что-то редкоземельное – хотя бы тот же индий. А что: очень удобно, и никаких проблем с туземным населением. Его же нет. Стало быть, претензий за разграбление богатств планеты никто предъявить в Федерацию не сможет.

Мы допускаем возможность и того, что эти, действующие незаконно и скрытно, частные предприниматели открыли планету гораздо раньше, чем представители официальной косморазведки. Нарушив тем самым Закон о немедленном оповещении о таком открытии. И сейчас именно они пытаются вытеснить отсюда представителей официальных властей. Пусть даже и таким нетрадиционным и сложным способом. Но!

Пока абсолютно никаких материальных свидетельств этого, равно как и улик или доказательств чего-либо подобного – нет. А насчёт ксенопаранойи, что, дескать, всё это подстроили коварные пришельцы – тоже пока сомнительно. Крайне.

Однако мне вполне понятно стремление капрала Риглона сохранить жизнь дрона подольше, и работать без физических и психологических мучений. И разведку начинать, так сказать, издалека, и не по традиционной и утверждённой методике, постепенно приближаясь к потенциально, да и реально – опасным зонам. Так же вы не можете не знать, что я – лицо, представляющее сейчас интересы не только Федерации, но и – Флота! А правила Флота гласят, что в любых обстоятельствах мы должны максимально обезопасить людей.

К которым дроны-аватары не относятся.

– Эта мысль мне вполне понятна, майор, сэр. Однако начав с северных, не представляющих так сказать, коммерческого интереса, земель, мы никаких Инструкций или Уставов не нарушаем.

Потому что сами знаете: в подпункте девять-три Инструкции есть сноска-пояснение, где написано примерно следующее: «в случае невозможности по каким-либо объективным причинам следовать при разведке стандартной процедуре, места высадки дронов-разведчиков первой волны устанавливает руководство Подразделения Освоения непосредственно на месте». Объективные причины – налицо. Стандартная процедура однозначно отправилась в унитаз. То есть – всё зависит от вашего решения, майор.

– Хм-м… Не знал, что вы такой матёрый буквоед, доктор. И даже озаботились почитать Инструкцию. – внимательно внимая майору, доктор коротко глянул на Джона, и подмигнул. Записку с распечаткой этого и других полезных пунктов и подпунктов Инструкции, которую Джон подсунул ему заблаговременно, док, прочтя текст, незаметно для майора спрятал назад в карман халата. – Ладно, сделаем так.

Пусть капрал Риглон сам выберет место высадки. На своё, так сказать, усмотрение. А если его аватар снова окажется уничтожен, и уничтожен примерно так же, как предыдущие, я просто вычту стоимость этого аватара из будущего жалования капрала. А если денег не хватит – то и из вашего, доктор. Устраивает вас такой вариант?

Лицо доктора Гарибэя чуть побледнело и подвытянулось, когда он переглядывался с Джоном. Но надо отдать ему должное: когда Джон кивнул, док тоже не колебался ни секунды:

– Устраивает, господин майор, сэр!

Высадка на заснеженную равнину, надо признаться, не порадовала своеобразием или оригинальностью ощущений: та же болтанка, те же толчки. И муторное «одевание». Правильней, правда, сказать – ещё более муторное, чем обычно. Потому что к стандартному обмундированию добавились тёплое нижнее бельё, тёплые унты, тёплые штаны, рукавицы, куртка-парка типа «Аляска». И белый маскхалат с капюшоном на случай снегопада, или появления потенциально опасных «объектов». Проще говоря – врагов.

Но снегопада, врагов, или ещё чего, что осложнило бы жизнь Джона, к счастью, снаружи не имелось. (Ещё бы! Сам ткнул пальцем туда, где простирался обширный антициклон, позволяющий надеяться на хотя бы солнечную и спокойную погоду!)

Глаза слепило, хотя солнце, вроде, и стояло невысоко над горизонтом. Скорее всего так происходило от того, что альбедо, как выразился доктор Краузе, их геолог, зашкаливало. Джон про себя усмехнулся: всё верно. Слепит.

Он попридержал высказывания типа «Ни …рена не видно – всё отсвечивает!», или «И понёс же меня чёрт в такую ж…!» Потому что сам напросился. Да ещё рискнув зарплатой как минимум за три месяца вперёд: производство одного дрона, пусть и является стандартной же и отработанной процедурой, но – отнюдь не дёшево! Тут одного квалифицированного персонала автоклава задействовано двадцать пять человек. И работы им хватает минимум на пять дней. А у них зарплата.

И уж она – не чета зарплате даже капрала.

Пейзаж арктического типа разнообразием глаз отнюдь не радовал. Ослепительное сверкание полярного солнца, преломляясь в мириадах кристалликов, всё ещё больно слепило глаза. Надежды на то, что глаза привыкнут за минуту-другую, не оправдались. Пришлось от шлема отщёлкнуть и опустить-таки светофильтр.

Слепить перестало, но что-либо увидеть это не помогло: смотреть, кроме как на те же кристаллы, да яму, вырытую при приземлении двигателями посадочного модуля, было решительно не на что. Кроме разве что неба, имевшего здесь поистине обалденный оттенок: васильково-индиговый.

– Майор, доктор, сэр. Я на месте.

– Отлично. Побережье – в двух милях к востоку. Восток от вас будет… Э-э, короче: капрал, полоборота налево, и идите прямо.

Раздумывая, что напрасно они не позаботились дополнительно оснаститься съёмными снегоступами, и отмечая, что входящие в стандартный арктический набор ботинки с «расширенной» подошвой справляются, в-принципе, неплохо, Джон потопал в указанном направлении. Вскоре неплохо приноровился к неудобству ходьбы по снежной целине. Правда, он всё равно чувствовал себя неуклюжей и неуместной в этих бескрайних снегах уткой, снова и снова поднимая ногу вертикально из миниколодца, куда она проваливалась по щиколотку, и снова ставя её впереди себя на полметра – дальше не получалось. Монотонная, но оказавшейся чертовски тяжёлой работа – банальная ходьба! – оказалась жутко утомительна, и его ноги к ней совершенно не были подготовлены: явно он тренировал не те группы мышц. Через полчаса икры и бёдра ныли так, словно перебрал с икроножным тренажёром…

Чтоб выдерживать направление, приходилось часто оглядываться – на свою же, подозрительно часто петляющую цепочку следов. Вот уж действительно – когда нет ориентиров, движешься, словно пьяный по весне лось в тайге… Смотреть вокруг Джон не забывал, но решительно ничего ни живого, ни интересного вокруг не наблюдалось. Только впереди вскоре начало маячить нечто, похожее на океан: оно словно волшебным образом само-собой возникло из-за пологого как бы бугра.

Подойдя к краю «бугра» Джон обнаружил, что это просто небольшая приподнятость края снежной равнины, здесь, на переломе, спускающаяся к берегу довольно круто.

– Странный здесь рельеф. – это прорезался доктор Гарибэй, – Словно поработали планетоформеры. Вон как всё плоско, да полого. И скучно. И никаких тебе скал или бухт…

– Да ладно вам, доктор. Я не в претензии. Плевать на скалы и бухты. Жаль вот, пингвинов нет. Зато хотя бы чайки имеются. И моржи есть. Вон: лежат.

Действительно, над поверхностью океана где-то вдали реяли несколько смутных двукрылых силуэтов, иногда оглашая воздух пронзительно-печальными визгливыми криками. А на заснеженной отмели у кромки спуска располагались странного вида туши, напоминавшие именно названных Джоном земных животных. Лежбище, правда, было небольшим: все двадцать восемь туш, которых он насчитал, располагались на расстоянии не более двух-трёх шагов друг от друга.

– Странно, что они так близко лежат. Но – не слишком близко. Я почему-то думал, что прижавшись, они могли бы греть друг друга. – а это влез геолог, док Краузе, очевидно, обиженный, что доктор Гарибэй покусился на его вотчину – геологическую компоненту разведки.

– Нет, доктор, моржи так не греются. Ну, земные моржи. Да и здесь похоже, традиции соблюдаются. Скорее всего перед нами – одна семья. Точнее говоря – один гарем, и дети. Ну, вон от того самца. – майор явно успел с кем-то из дежурящих на КП биологов проконсультироваться. И сейчас говорил уверенно, с чувством превосходства над доктором и Джоном, которые уж точно специалистами по фауне арктических регионов не являлись.

– Ладно, понятно. Попробую подойти поближе, и выяснить, будет ли этот самец, – Джон с подозрением рассматривал полутонную тушу, явно имевшую более крупные габариты, чем остальные животные, – вести себя агрессивно.

– Может, не стоит нарываться, капрал?

– Почему же, доктор? Ведь я здесь именно за этим. Выявить все опасности и скрытые угрозы. И, если честно, думаю, эти мне не навредят. Они, скорее всего, питаются рыбой. Или ракушками. Так что думаю, у них и зубов-то приличных нет. – Джон обвёл рукой белое абсолютно пустое пространство, как бы призывая дежурящих в Диспетчерской лично убедиться, что кушать действительно – больше нечего и негде.

Док на это замечание даже не стал возражать, немного посопев, на КП проигнорировали его попытку пошутить, и Джон уже в молчании преодолел остававшийся до крайней туши десяток шагов. Здесь, на пляже, волны сделали своё дело, и вместо снега имелась, скорее, наледь. Она держала получше, чем девственный наст, ноги не проваливались. Зато скользили. Джон даже устал каждые несколько секунд чертыхаться.

– Странно, что никто не подаёт никаких сигналов. Обычно такие стада выставляют караульных. Ну, чтоб следить за врагами. И те, чуть что, подают сигнал тревоги. Голосом. – это влез доктор Ваншайс.

– Да, доктор, сэр. Но тут ничего такого не было. – Джон уже подобрался вплотную к созданию, похожему на самку, и сейчас лежащую на боку. А зайдя за неё, он даже увидел причину, вынудившую её принять такую позу: маленький серый «моржонок», по размеру и форме очень похожий на дополнительный бак для топлива, сосал из одной из двух грудей мамаши.

– Значит, так. Как говорит сейчас мне доктор Ваншайс, у этих тварей нет здесь природных врагов. То есть, полёживая тут на пляже, они могут никого и ничего не опасаться. Стало быть, враги, и те, кто нашими моржами питается, ждут своего часа там.

В воде.

Отсюда мораль для вас, рядовой: в воду не соваться!

Джон хмыкнул. Сунуться в воду, где минус два, ему бы и в голову не пришло. Но на замечание майора, очевидно, тоже претендующее на остроумие, (Дурные примеры заразительны!) он отреагировал по Уставу:

– Есть, не соваться, сэр. Но у меня просьба. Пусть дрон со сканнером полетает вдоль полосы мелководья. Ну, чтоб мы хотя бы знали, кто это там ждёт бедных моржей. Кровожадный, коварный и хитрый.

Майор поступил как и док: посопел в наушник, но, судя по тому, как паривший до этого над головой Джона дрон-коптер принялся деловито бороздить воздушное пространство над полосой прибоя, его предложение показалось начальству разумным.

– Ха! А вы оказались правы, капрал. – удивления в голосе начальства почти не было, скорее – удовлетворение, – Откиньте-ка монитор. Полюбуетесь.

Джон поспешил откинуть от предплечья рамку монитора, и с минуту наблюдал неторопливое барражирование на глубине около пяти метров, в двух десятках шагов от кромки прибоя, силуэта весьма грозно выглядевшей туши.

– Похоже на касатку, сэр.

– Точно. И питается наверняка так же. Поздравляю. С открытием первого реально большого и хищного существа на этой планете. И поскольку именно вы, Риглон, догадались, что оно тут водится, предоставляем вам честь назвать его. Как вам… – после секундной заминки, когда майор явно снова прислушивался к тому, что советовал дежурный биолог, – Монструозус Риглони?

– Спасибо, сэр. Может, всё же лучше просто – Касаткус Франческуини?

– Хм-м… Неплохо звучит. И куда точнее. Вот, кстати, не знал, что вы ещё и владеете латынью.

– Не владею, сэр. Но плазмодия проказы назвали же – Лепрус Франческуини. Добавить «ус» может любой, сэр. А тут – просто здоровенная рыба. Вернее – не рыба: вон она всплыла. Дышит.

Действительно: появление в паре сотен метров от пляжа фонтанчика из не то – пара, не то – тумана, встревожило моржей куда сильней присутствия Джона, который обходил лежбище, уже не таясь и не стесняясь: некоторые туши даже позволял себе похлопывать рукой в перчатке. А тут стадо вроде даже проснулось, повернув гладкие головы в сторону моря.

– Джон. То есть, капрал. Они, вроде, настроены мирно. Попробуйте поискать у них в шерсти. Вдруг там водятся какие-нибудь паразиты. Ну, вроде клещей. Или блох. – это майора явно опять «проконсультировал» доктор Ваншайс.

– Есть, поискать, сэр. – Джон действительно принялся усиленно «шерстить» ближайшую самку, пытаясь отогнуть «против шерсти» мощную прослойку жёсткой щетины, имевшей не менее трёх дюймов длины.

Вначале ничего не находилось. Пришлось отщёлкнуть обратно светофильтр, наплевав на слепящую белизну, упорно лезшую со всех сторон, будто он – на съёмочной площадке, и заняться поисками поусерднее. Самка наконец соизволила пошевелить сарделькообразным туловищем, приподнять и чуть повернуть голову.

На Джона уставился большой и на удивление выразительный, полный укоризны, чёрный глаз: словно ему пеняли за беспокойство. Ну прямо один в один – земная корова! Видал он в детстве этих животных вблизи.

Однако даже попытки укусить, откатиться, отползти, или как-то ещё выказать своё возмущение его манипуляциями не последовало: глаз закрылся, голова опустилась на лёд пляжа, и её обладательница снова засопела. Уснула? Может быть.

Джон на это уже внимания не обратил, потому что наконец и правда – нашёл!

Он знал, конечно, что все, кто сейчас дежурит в Диспетчерской, и док Гарибэй в операторской через контрольный монитор отлично видят то, что видит и он: глаза дрона – просто мощные биовидеокамеры, ведущие трансляцию онлайн. Но не удержался:

– Вам видно, сэр?! Ну и как оно вам?!

– Замечательно. Постарайтесь сильно не повредить. Пользуйтесь пинцетом и крючком. Конечно, было бы желательно заполучить этот экземпляр живым. И целым. Ну, или хотя бы не слишком повреждённым. – майор наверняка просто воспроизводил слова эксперта, сейчас стоявшего рядом и плотоядно потирающего руки и облизывающегося в предвкушении. Потому что таких слов, как «экземпляр» или «не слишком повреждённым», Джон от него прежде никогда не слышал.

Джон действительно достал из кармашка на бедре пинцет с фиксатором и крючок-элеватор. Повозившись, аккуратно прорезал в коже моржихи щель, и поддел экстрактором глубоко впившуюся головку сегментированного паразита, похожего на гусеницу-переростка. После чего довольно легко извлёк челюсти странной твари из упругой кожи носителя. Моржиха поёрзала, но проснуться не соизволила. Зато извлечённый паразит спокойствие явно утратил: извивался так, что, если бы не пинцет, крепко удерживающий его упругое трёхдюймовое тельце, Джона точно бы цапнули за перчатку челюстями, напоминавшими жвала осы!

– В контейнер его!

Джон и сам не горел особым желанием изучать тварюгу попристальней: поэтому буквально шваркнул на самое дно бюкса. Ещё и завинтил поплотней: мало ли!

– Я поищу ещё.

Но представителей других классов или отрядов насекомых или членистоногих он не нашёл, как ни старался. Зато кусачих «гусениц» на моржах оказалось сколько угодно: они, оказывается, концентрировались у шеи и на голове. Вероятно, оттуда бедняги рыбоеды не могли их вычесать чем-то вроде гребня, образованного сложенными вместе коготками на передних лапах-ластах – средства самообороны просто дотуда не доставали.

Эти «коготки» и ласты задних конечностей, и всё остальное, что имелось у моржей, Джон исследовал достаточно педантично, и бесцеремонно, дойдя в конце до прямо-таки откровенно наглого поведения: по указанию зоолога потолкал, а затем и попинал не желавшего просыпаться и поворачиваться на бок отца семейства-клана, чтоб удостовериться, что пенис у того «обычного типа».

За это он был наказан лишь оглушительным сердитым рёвом в свой адрес, но никаких агрессивных действий хозяин гарема не предпринял. Джон даже похлопал его на прощанье по загривку. После чего отошёл и вновь обозрел бескрайнюю пустоту:

– Никого живого больше не вижу, сэр. А ещё жаль, что пингвинов здесь нет. Разрешите на этом разведку арктических регионов считать завершённой?

Майор и сам, похоже, считал, что раз капрал прожил дольше двух часов, и даже «открыл» «Касаткус Франческуини», с него и с дежурной бригады вполне достаточно:

– Да. Возвращайтесь к посадочному модулю.

Обратный полёт прошёл штатно: то есть болтало и трясло не сильней обычного. Именно поэтому все те, кто отправлялся на планету уже в своих телах, непосредственно на освоение, предпочитали делать это натощак.

Джон сам не пользовался этой методикой: его укачивало крайне редко. Точнее – практически никогда. Может, поэтому неприятные симптомы и не мешали ему думать все сорок минут обратного полёта.

Если в крови чёртовой не то – пиявки, не то – клеща не найдётся ни плазмодиев ни каких других супербацилл, можно будет считать его теорию практически доказанной.

«Доработке» подверглись лишь обитатели тёплого и удобного для колонизации континента.

Стоило ему выйти из посадочного модуля, вернувшегося на своё место в изолированной секции ангара, как в утробу агрегата вползли роботележки автодезинсекторов: упругие струи тумана из распылителей шипели так, что только уши затыкай. Джон прошёл в карантинную камеру, где сунул контейнер с добытой тварью и использованными инструментами в приёмный бокс, снятую одежду и оборудование – в другой бокс, а сам тоже встал под тугие струи спецреагентов, долженствующих очистить его (точнее, всё-таки – дрона) бренное тело от остатков инопланетной угрозы – как макро, так и микро. Щекотало и щипало даже подошвы: он подставлял их поближе к соплам.

После камеры дезинсекции последовали камера инфракрасного и ультрафиолетового излучения, и гаммарентгеновская камера. В последней два манипулятора удалили наконец из ноздрей Джона оба фильтра, чётким движением отправив их туда же, куда всё «добытое» – в лабораторию. Третий и четвёртый манипуляторы затолкали Джону в ноздри головки распылителей, и пшикнули традиционно вонючим и липким реагентом, призванным добить в бронхах и лёгких остатки тварей, могущих туда попасть из наружного воздуха планеты.

Джон расчихался. Замёрз, что ли? Раньше такого не случалось.

Дрона он уложил в «саркофаг» – силиконовую конструкцию-ложе, где подключаемые через иглы и разъёмы системы введут тому положенную порцию пищи, проверят давление, пульс, функции печени и прочее такое – всего двести пятнадцать показателей.

Ему было приятно, что не подкачавшего сегодня бедолагу соответствующим образом подкормят, напоят, вылечат и успокоят, усыпив. И через восемнадцать часов этот «неповреждённый» дрон будет как огурчик: снова готов к покорению неизведанных пространств.

Отключил своё сознание от дрона Джон уже сам.

После чего уже техники-лаборанты отключили его и извлекли из трехкольцовой конструкции моделирования псевдопространства. При этом они даже почти не ворчали и не ругались, что от его едучего пота, дескать, разъело разъёмы-электроды, а загубник дыхательного прибора нужно держать нежней, а то опять придётся прогрызанный в пылу азарта насквозь, менять.

Джон помалкивал, про себя посмеиваясь. Он знал, что эти двое – его ярые фанаты. Как, собственно, и фанаты всех, кто летает вниз в числе первых разведчиков. И что они нагло делают ставки в абсолютно запрещённом и нелегальном тотализаторе: сколько продержится очередной кандидат! И что втихаря от начальства они просматривают позже записи миссий, чтоб узнать, где и на чём оператор их дрона прокололся.

Доктор Гарибэй сидел для разнообразия в кресле за своим столом, когда Джон вошёл. Но он встал:

– Капрал! Мои поздравления. Честно скажу: не ожидал, что из вашей-нашей затеи что-то путное выйдет. Хотя… Не поручусь, что если бы вас эта хрень цапнула, вы бы не отправились снова… – док не договорил, воздев глаза к потолку.

Джон усмехнулся:

– Спасибо за бодрящие напутствия и оптимистичные прогнозы, док. Лучше сознайтесь: вы просто рады, что не придётся выплачивать за порчу казённого имущества из своей зарплаты!

– Ну… И это, разумеется, тоже. Но вообще-то я рад. Видеть вас живым. И невредимым. – док протянул руку. Джон не без удовлетворения её пожал:

– Готов спорить на эту самую свою чёртову новую зарплату, что никаких опасных для человека плазмодиев, или, там, бацилл, в дурацком червяке не найдут!

– Хм-м… Пари звучит заманчиво… Но я всё же воздержусь! Я же – типа, учёный! А учёные руководствуются не предположениями, а фактами!

Так что подождём известий из лаборатории доктора Ваншайса!

На КП Джона приветствовали почти весело. Выглядевший весьма умиротворённо и удовлетворённо майор Гульерме Гонсалвиш, после того, как Джон по всей форме отдал положенный рапорт, пожал ему руку, и даже почти по-отечески похлопал по спине:

– Отличная работа, капрал! Наши умники из лаборатории доктора Ваншайса уже всё прошерстили.

Нет в крови паразита, а, следовательно, и у моржей – никаких возбудителей. Ну, вернее, они там, конечно, есть. Но – только такие, какие укладываются в общую стандартную схему. Любой Новы. И отлично нейтрализуются нашими стандартными наборами!

Так что поздравляю ещё раз: вы помогли совершить принципиальное открытие: особо опасны для человека именно удобные для заселения регионы центрального континента.

– Но погодите, сэр! – Джон вовсе не был так в этом уверен, – Есть же ещё континенты, вернее, большие острова у северного полюса? И – восточный малый?

– Да. Они есть. Но мы решили отправить вас в следующую миссию вовсе не туда.

Майор помолчал, очевидно пытаясь спровоцировать Джона на наводящий вопрос. Но Джон только моргал, терпеливо ожидая. Майор не утерпел: