Гармония слов. Китайская лирика X–XIII веков

Гармония слов. Китайская лирика X–XIII веков

Перевод с китайского, сост. Торопцев С. А.;

Научный консультант профессор

Гу Юй （谷羽）

Автор предисловия

Ван Мзн （王蒙）

© ООО «Международная издательская компания «Шанс», оформление, 2022

© Торопцев С.А., перевод на русский язык, составление, послесловие, 2022

© Ван Мэн, предисловие, 2022 Все права защищены.

Благозвучные песнопения

Ван Мэн[1]

В 1984 году мне посчастливилось во главе делегации приехать в Советский Союз для участия в Ташкентском кинофестивале[2]. Путь лежал через Москву, где я и познакомился с китаеведом Сергеем Торопцевым. В ходе последовавших литературных контактов и взаимных визитов мы стали добрыми друзьями с ним и его дружелюбной и милой женой Ниной, тоже китаеведом. Он перевел на русский язык много моих работ, а также произведения Те Нин и других писателей, выступал с их серьезным и оригинальным анализом.

С конца 1990-х годов он сконцентрировал свое внимание на изучении и переводе произведений великого китайского поэта древности Ли Бо, способствуя популяризации его поэзии в России.

А не так давно, в 2019 году, навестив его в Иерусалиме, в Израиле, где он сейчас живет, я узнал, что он заинтересовался китайской поэзией жанра цы (эпоха Сун) и сто чудесных стихотворений должны выйти на русском языке в его переводе.

Поэзию эпохи Сун можно сравнить с очень сочным плодом, который созрел на могучем древе китайской литературы. В китайской поэзии существует две поэтические формы – ши и цы, которые, как принято считать, достигли своих вершин при династиях Тан и Сун, поэтому мы именуем их «танскими ши» и «сунскими цы».

Проще говоря, изначально цы использовались для пения, создавались на мелодию, были очень музыкальными и четко ритмичными, поэтому мы называем их «песенными цы». Они не похожи на ши, самое очевидное отличие от стандартизованных пятисловных и семисловных регулярных стихов ши заключается в том, что цы по форме состоят из строк разной длины, апеллируя такой изысканностью к чувствам.

«Мелодичные цы» или «песенные цы» – языковые структуры, созданные на множество мелодий с разными названиями и музыкальными формами, определенными правилами расположения длинных и коротких строк, к тому же еще и со специфической фонетической формой и рифменной структурой.

Они возникли в эпоху Тан (618–907), а в эпоху Сун (960–1279) превратились в яркий феномен. Уже сама изысканность названий «цы» волнует читателя. Например, мелодия «Маньцзянхун» («Реки крови»)[3], представленная в этом сборнике, взывает к эпичности; мелодия «Деляньхуа» («Бабочка любит цветок») пробуждает в душе неискоренимую нежность; мелодия «Пусамань» («Будда-иноземец»), как полагает известный переводчик Ян Сяньи[4], пришла в Китай во времена династии Тан из Бирмы, а при Сун заинтересовала поэтов; мелодия «Сумучжэ» появилась в западных краях[5], полюбилась императору династии Тан Сюань-цзуну (личное имя Ли Лунцзи, 712–756), который и дал ей это название, сохранившее ся до эпохи Сун.

Откроем этот сборник сунских цы и увидим его содержание: мелодии «Уети» («Ворон каркает в ночи»), «Сянцзяньхуань» («Отрада встреч»), «Юймэйжэнь» («Красотка Юй»[6]), «Юйлиньлин» («Дождь припустил»), «Ицунхуа» («Купа цветов»), «Тяньсяньцзы» («Небесная дива»), «Хуаньсиша» («Мою пряжу в ручье»), «Юйлоучунь» («Весна в хоромах яшмовых»), «Линьцзянсянь» («Святой у реки») … Поистине, россыпь самоцветов, отрада для очей. Эти волшебные, многокрасочные названия национальных мелодий Древнего Китая восхищают. Древнекитайская поэтика и тематика стихотворений предоставляют огромный выбор произведений.

В первый, Северный период (960–1127) династии Сун поэзия цы достигла значительных высот. Это связано как с дворцовой художественной школой, так и с народными увеселительными представлениями. Расцвет цы соотносится с художественными предпочтениями слушателей, вульгаризацией, площадной культурой, эстетизацией повседневности, а также с определенной частью духовных запросов. Чувственный лиричный стиль поэзии цы Лю Юна обрел широкую популярность, породив выражение «где пьют из колодца, там распевают цы Лю Юна».

Во второй, Южный период (1127–1279) династии Сун социальная жизнь в стране забурлила, появилась Школа порыва[7], представленная такими элегичными и патетичными поэтами, как Су Дунпо (Су Ши), Синь Цицзи, озабоченными судьбами страны и народа. Они продолжили традицию древних китайских мыслителей «в словах стиха выражать нравственный идеал» – краеугольный камень китайской поэзии, и по сей день вызывающий трепет читателей.

Я безумно люблю поэзию в жанре цы и как-то сказал, что, прочитав одни только цы Су Дунпо и Синь Цицзи, стоит и в следующей жизни вновь родиться китайцем. Не один старый интеллигент был растроган моими словами. Каждая мелодия цы своеобразна, обладает особой чувственностью и ярким колоритом, и песенные тексты китайских цы завораживают как формой, так и содержанием.

«Вы спрашиваете, почему китайцы любят свою страну? Потому что они наслаждаются китайской кухней, китайской поэзией ши и цы, – объяснил я слушателям в Китайско-американской ассоциации в Нью-Йорке. – Китайская еда – это сущность китайца, а поэзия ши и цы – его душа. Любовь китайца к своей стране – это любовь сердцем и всей душой».

Мне как китайцу приятно видеть электронный адрес Сергея Торопцева “litaibo” (то есть Ли Бо) и его никнейм «Се-гун» в мессенджере “WeChat” (так Ли Бо называл своего любимого поэта V века Се Тяо). А мне привычно именовать его «Стариной То».

Я уважаю Старину То, шаг за шагом он преодолевал земные перемены – Советского Союза, места жительства, образа жизни, – но его энтузиазм в китаистике, его тяготение к китайской поэзии не меняются, как не меняются цели и ориентиры.

От всей души поздравляю Старину То и его жену с предстоящей публикацией этого незаурядного сборника, осененного китайским «гением поэзии» Ли Бо и знаменитым поэтом-пейзажистом Се-гуном.

Ли Юй

(937–978)

Ночь ветреной, дождливою была

Мелодия «Уети»

Ночь ветреной, дождливою была, как будто осень там, за шторой воет, клепсидра стихла, свечка оплыла, душа не ведает покоя. В неумолчных потоках бытия жизнь промелькнет, как сон, что долго длится. Утишишься лишь в безднах пития — ведь больше некуда сокрыться.

Молчаливо один поднимаюсь на дом

Мелодия «Сянцзяньхуань»

Молчаливо один поднимаюсь на дом, виснет месяц крючком, а в затихшем дворе по-осеннему зябнет платан. Не избыть тяжких ран, в смутных мыслях туман, сердце гложет утрата, и в с мятенье невнятном душа моя как-то зажата.

Луна осенняя, цветы весны

Мелодия «Юймэйжэнь»

Луна осенняя, цветы весны – доколе напоминать мне будут о былом? Пахнуло вновь весенним ветерком, но под луной страны моей не вижу боле. Резьба перил, ступеней яшма – все, как прежде, но там теперь иные лица. С кажи, как вынести ту скорбь, что сердце режет? Она безмерна, как река, что на восток стремится.

Лю Юн

(984–1053)

На башню я взошел в томленье вешнем

Мелодия «Деляньхуа»

На башню я взошел в томленье вешнем, ласкаемый пассатом, тоска тянулась в край нездешний, и травы затуманились закатом, а некому открыть души мятежность. Я жаждал страсть топить в безумном зелье да песней заглушать, но пресно понуждение к веселью. Пусть я иссохну с утешеньем, что ради милой можно пострадать.

Студёна ночь, цикада стонет[8]

Мелодия «Юйлиньлин»

Студёна ночь, цикада стонет у путевого павильона[9], внезапно ливень стих. В шатре у врат не до вина, нас ждет разлуки миг с движением челна. Рука в руке, в слезах глаза, и сил нет что-нибудь сказать. Уходит челн сквозь пену волн туда, где чуских туч ниспала пелена[10]. Для тонких душ разлука – вечной болью, тем боле в щемящий осени сезон. Где хмеля испарится сон? Под ивою прибрежной, луной щербатой, ветром свежим? За годом год пойдут года, когда и день погожий – пустота. И сердце, тысячи страстей полно, — кому тогда откроется оно?

Чжан Сянь

(990–1078)

Как эта высь, как эта даль

Мелодия «Ицунхуа»

Как эта высь, как эта даль, тоска безмерно глубока, боль нескончаема, как нить клубка, как пух, летящий над тропой. Храп лошади затихнул в чаще, пыль заклубилась вяще… Где ж, милый, след найдется твой? Спит пара уточек на озерке, лодчонки чалят вдалеке. Ночь пала на цветистый теремок, в окне повис луны крючок. Так стало грустно мне! Ведь даже лепестку дано весной ласкаться к ветерку.

Прокуковала птица

Мелодия «Цяньцюсуй»

Прокуковала птица — пора с весной проститься[11]. Тем паче грустно, что цветов уже не будет. Под ветром буйным и дождем тоскливым зазеленеть подходит время сливам, лоянским ивам пушинки белые кидать в безлюдье. Забудь и думать о струне, она печалью веет мне. Как Небо не дряхлеет, так и любви – не умереть, опутала, что сеть со множеством ячеек. Ночь истекла, фитиль погас, но не пришел рассветный час.

Под песнь ручья я пил

Мелодия «Тяньсяньцзы»

Под песнь ручья[12] я пил, и пил немало, к полудню хмель исчез, тоска осталась. Весна-весна, вернешься ли, уйдя? Вечор я у зерцала узрел – бегут года. Ушедшее ушло. О чем мечтать? Во тьме у пруда дремлет пара птах, в луче луны цветок резвится с тенью, не светят окна, штор прикрыты чернью, народ затих, а ветер лих, и утром – тропы в алых лепестках.

Янь Шу

(991–1055)

За каждый новый стих – хмельную чашу

Мелодия «Хуаньсиша»

За каждый новый стих – хмельную чашу в беседке той же, что в году угасшем. Взойдет ли день, померкнувший к закату? Цветы падут, и это неизбежно, как возвращение касаток прежних. А я один брожу по тропам сада.

Орхидеи в росе, на хрисанфах туман

Мелодия «Деляньхуа»

Орхидеи в росе, на хрисанфах туман, и под пологом ложе не грето, улетели касатки в заоблачность стран, а луна, не заметив разлуки зияющих ран, шлет лучи в мой притихший покой до рассвета. Я в ночи, когда ветер срывает с деревьев листы, выхожу на балкон – увидать эту тропку, ушедшую в глушь темноты. Так хотелось бы дальнему весточку сердца послать… Но в какой стороне обретаешься ты?

Сун Ци

(998–1061)

Прелесть весны

Мелодия «Муланьхуа»

На озере милее и милее, челны гуляк ласкает рябь волны, в тумане раннем ива зеленеет, и рдеет абрикос в пылу весны. Скупа на радость жизнь и всё горчит. Неужто злато вам дороже чар девичих? Приветствуй чашей дне́вные лучи и проводи с цветами каждый вечер.

Оуян Сю

(1007–1072)

Когда глаза над чашею скрестились

Мелодия «Дидицзинь»

Когда глаза над чашею скрестились, сердца рванулись дрожью. Шелка за ширмой в спальне были сброшены, затрепетал светильник. Краса моя насупилась устало, в хмельном дурмане отвратившись слов. Когда же к страсти нежной, одеяло, ты призовешь нас вновь?

Я вот что на прощание скажу

Мелодия «Юйлоучунь»

Я вот что на прощание скажу, тем омрачив прекрасной девы лик: страсть и разлука – нашей жизни миг, ни с ветром, ни с луной их не свяжу. Не напевай мне грустных песен оных, они прощальной боли не излечат. Ведь даже и лоянские пионы с весенней страстью расстаются легче[13].

Как необъятен непостижный двор

Мелодия «Деляньхуа»

Как необъятен непостижный двор! Густы в нем ив навесы, нет счета плотным занавескам. Но где же резвый конник мой гуляет? С балкона не узреть вертеп Чжантая[14]. Дожди, ветра в последнюю луну, под ночь замкну затвор, да тщетно удержать весну. Остановитесь, лепестки, – молю, рыдая… Они безмолвно на качель спадают.

Цикл стихотворений

Мелодия «Цайсянцзы»

1

В еслом влеком мой челн, Сиху прелестно, струит лазурная вода, трава на дамбе так чудесна, а где-то жалостно поет дуда. На глади вод глазурных челнока скольжение неощутимо, но зыбь воды, почти незрима, вспугнула птиц с прибрежного песка.

5

Кто осознает, что Сиху прелестно и неподвластно временам? В карете мчать сюда любезно и кубок жадно опрастать до дна. Им ли понять, что я, склонясь к перилам, слежу, как травы кроет ночь, как дымка даль воды сокрыла и цапля с плеса улетает прочь.

Су Ши

(1037–1101)

Ночью вернулся в Линьгао[15]

Мелодия «Линьцзянсянь»

Пил на Восточном склоне, протрезвел и снова пил почти что до рассвета. Услужник в доме так храпел, что стук остался без ответа. Под плеск волны стою с клюкой. Мне грустно, что я жизнью жил чужой. Доколе будет длиться суета? Стих ветер, волн замолк круговорот. В челне бы скрыться навсегда, закончить дни в безбрежье вод.

Звуки цинь

Мелодия «Цзяньцзы муланьхуа»

В божественной истоме все звуки неба и земли оцепенели. Еще персты струны и не задели, но дух уже музы́кой стонет. Осенним ветром и разливом вод мне цинь рисует вечность и бездонность. А дома до рассвета ночь бессонна, и рокот струн всё из ушей нейдет.

Написал в своем доме в Хуанчжоу у монастыря Созерцания и мудрости[16]