Помоги проекту - поделись книгой:
1897 год. 17 января. «Удалось наконец убить ворону из монтекристо!»
20 января. «Во время прогулки убил отлично — ворону».
27 января. «Затем отправился с монтекристо и убил ворону».
1 февраля. «Гулял затем и убил ворону».
8 февраля. «Утром гулял и покушался на жизнь ворон».
23 февраля. «Убил двух ворон».
10 марта. «Гулял еще и убил двух ворон».
11 марта. «Убил еще две вороны».
16 марта. «Убил три вороны».
19 марта. «Убил еще три вороны».
23 марта. «Убил только одну ворону»
24 марта. «Изредка палил по воронам и ухлопал одну».
29 марта. «Работал в снегу и убил 2 вороны (всего 37)».
1 апреля. «Убил 2 вороны (40) и кошку».
29 апреля. «Гулял и убил ворону (46)».
4 мая. «Сегодня удалось дойти до 50 убитых в парке ворон — из монтекристо исключительно».
Это «Дневники Николая II».[204]
Идет время, погода — разная, он гуляет по парку и ему очень хорошо.
А потом — все хуже.
«Искать объяснения многого, приведшего в конце концов Россию к гибели и позору, надо не в умственных способностях Николая II, а в отсутствии у него сердца, бросающемся в глаза в целом ряде его поступков… Этою же бессердечностью можно объяснить нежелание ставить себя на место других людей и разделение всего мира на „я“ или „мы“ и „они“».[205]
Потери России в Русско-японской войне — больше 50 тыс. чел., в Первой мировой войне — 1,8 млн чел.[206] По другим источникам, безвозвратные военные потери России, включая пропавших без вести и не вернувшихся из плена — 3,3 млн чел.[207]
Такова человеческая цена царствования, даже если отставить в сторону кампанию террора и три революции, последняя из которых погубила семью царя и его самого, и вызвала гражданскую войну, в которой погибли: военные потери — 2,5–3,3 млн чел., жертвы террора — несколько сот тысяч чел.[208]
1917. Сеять хаос. Керенский
28 апреля 1915 г. «Вдруг приносят букет красных цветов и записку… Убеждаемся, что она от Керенского. Скажите пожалуйста! Да еще такая восторженная! Впрочем, в нем есть что-то гимназическое, мальчишеское, в нем самом, что, должно быть, и мило в нем».[209]
5 апреля 1917 г. «Я верю Керенскому, лишь бы ему не мешали».[210]
20 мая. «Керенский — настоящий человек на настоящем месте».[211]
9 августа. «Что… сталось с Керенским? … Он неузнаваем и невменяем».[212]
14 августа. «Керенский — вагон, сошедший с рельс».[213]
23 августа. «Стоит шофер, в буквальном смысле слова: гетры, картуз. Оказывается Керенским».[214]
1 сентября. «Керенский — самодержец — безумец».[215]
8 октября. «Когда история преломит перспективы, — быть может, кто-нибудь вновь попробует надеть венец героя на Керенского. Но пусть зачтется и мой голос. Я говорю не лично. И я умею смотреть на близкое издали, не увлекаясь. Керенский был тем, чем был в начале революции. И Керенский сейчас — малодушный и несознательный человек; а так как фактически он стоит наверху — то в падении России на дно кровавого рва повинен — он. Он. Пусть это помнят. Жить становится невмоготу».[216]
Жить. Невмоготу.
5 ноября. «Фатальный человек; слабый… герой. Мужественный… предатель. Женственный… революционер. Истерический главнокомандующий. Нежный, пылкий, боящийся крови — убийца. И очень, очень, весь — несчастный».[217]
Нам от этого не легче. Хотя почему? Если бы всего этого не случилось, мы бы просто не появились на свет.
В России родились бы другие люди. И это была бы другая Россия.
1920. Перевернуть. Ленин[218]
Это была не встреча — столкновение. Сто лет назад Уэллс, писатель с мировым именем, еще во время войны добрался до России и встретился с совершенно новой фигурой в человеческой истории, коммунистическим вождем Лениным. Есть дата — 6 октября 1920 г. Нет стенограммы. Есть тексты Уэллса, Троцкого, обрывочные записи. И есть ощущение, что в этой встрече тот же конфликт миропониманий, моделей будущего, в котором мы находимся и сегодня.
Октябрь 1920 г. — поворотное время в России. Последние дни войны с Польшей. Через месяц красными будет занят Крым. Еще царствует военный коммунизм, торговля запрещена, продразверстка, карточки. Промышленность — 17 % от уровня 1913 г.[219] «Впечатление величайшего и непоправимого краха… Недоедание, полнейший упадок жизненных сил… За исключением крестьян, все классы общества — в том числе и руководящие круги — испытывают… крайние лишения… Разоренный и разрушенный город».[220] Но уже ведутся торговые переговоры в Лондоне. И вот-вот в марте 1921 г. будет объявлен НЭП, который накормит всех.
Личности
Это была встреча ровесников. Уэллсу — 54 года, Ленину — 50. Уэллс — с низов, образовывался урывками, голодал. Семья Ленина пробивалась к потомственному дворянству. Сыт, обучен, ушел в бунт после казни брата. Оба — социалисты. Уэллс ненавидел Маркса. Ленин — его глубокий приверженец. Уэллс дважды женат, любитель дам (чему посвятил отдельную книгу), три сына и дочь. Из них двое — внебрачные. Ленин — нет детей, преданность и болезнь жены. «Крепко тебя целую» — это Инесса Арманд.[221]
Уэллс — социалист, коллективист, как он себя называл. Но никакого опыта нет. Его идеи? Мировое правительство, всемирный план, эволюция, разумные люди, интеллигенция, они сами построят общество, где «всё для всех». Постепенность. Все, что делают правительство и бизнес, потихоньку оборачивается социализмом. Впереди — конвергенция двух миров, капитализма и советской модели. Не признавал деления на классы. Он даже пытался убедить в этом Сталина. Есть стенограмма их беседы в 1930 г. «Я возражаю против этой упрощенной классификации человечества на бедных и богатых». А что в ответ вождь? Классы, их столкновение, старый мир сам не рушится, революция, борьба на жизнь и смерть.[222] Таких, как Уэллс, в 1930-е держали в лагерях. Или ставили к стенке.
И Ленин — тоже социалист. Но твердокаменный, сделавший из марксизма, из призрака коммунизма, бродящего по Европе, — реальность, жизнь. «Насильственное ниспровержение всего существующего общественного строя», «пусть господствующие классы содрогаются».[223] Пролетариат — могильщик, экспроприация частной собственности, централизация, конфискация, огосударствление, «организованное насилие одного класса над другим» — в 1920 г. все это уже есть.[224]
И есть еще — «кто был ничем, тот станет всем», все вертикали взорваны. В ответ — ярчайший взрыв социальной энергии. «Черный передел», крестьянами взята земля. В стране, на 4/5 крестьянской — отличная основа режима! Все было их, все станет наше — и заживем! И еще: есть враг — его нужно давить! «Необходимо… провести беспощадный массовый террор против кулаков, попов и белогвардейцев; сомнительных запереть в концентрационный лагерь… Предсовнаркома Ленин. 9 августа 1918 г.».[225]
Дирижер всего этого — Ленин. Он находится под нечеловеческим давлением. Вот что пишет Уэллс: «Единственное правительство, возможное в России… Только оно одно воплощает в себе идею, только оно еще дает России основу для сплочения… Ходить по улицам русских городов так же безопасно, как и по улицам любого европейского города… Восстановило порядок».[226]
Как их сравнивать — Уэллса и Ленина? Люди — в разных вселенных. Один — жуир, фантаст, романист, мечтающий о мировом правительстве. О том, как все разумное, доброе, вечное потихоньку возьмет власть в руки. «Мы, англичане… никогда… не знали внезапных переворотов… Чтобы мы что-нибудь „свергли“, „опрокинули“, „уничтожили“… чтобы мы начали всё „сызнова“… никогда!».[227]
Другой — диктатор, выспрашивающий Уэллса, почему британский пролетариат еще не начал революцию. Считающий Уэллса «мещанином».[228] Соединяющий массовый террор, передел России, смертельную войну — с планами на будущее, в интересах абсолютного большинства населения, где есть все, что будет названо потом «модернизацией страны». Человек, вечно меняющийся, заявивший, что «революция в России — это не что иное, как наступление эпохи беспредельных поисков».[229]
В 1930-х Уэллс уже не жалеет для него эпитетов. «Сила его была в простоте замысла, сочетавшейся с изощренностью мысли». «Хитроумная лукавая цепкость». «Ленин, по самым скромным меркам, был велик». «Он сумел придать России импульс созидательного ускорения». «В нем были и детскость, и мужество». «Он и впрямь стал Мессией».[230]
В чем они сходятся?
Оба желают великого. Чертить будущее — их бытие. Целеполагание — для общества, мира. Это встреча проектировщиков. Один из ее лейтмотивов: «Как представляется вам будущее России?».[231]
Как они нам нужны сейчас — такие люди! Крупного масштаба, видящие будущее, общество как целое. А что нужно создать? Россию как спокойное, сытое, современное и очень динамичное государство, в котором много свободы, идей, открытости и мира.
Увлекательный план
Есть еще один пункт, в котором они сходятся. Должен быть план, великий план. Без него никуда. Правда, для Уэллса большие планы в России — это фикция. Его идея — строить мировое плановое государство! «Кремлевский мечтатель» — так назван им текст о встрече с Лениным. «Ленин… увлекся… утопией электрификации… стремясь осуществить план строительства в России мощных электростанций, которые дадут целым губерниям свет и энергию для транспорта и промышленности».[232]
«Можно ли вообразить более отважный план в этой стране». А далее — безграмотные крестьяне, нет водных энергетических ресурсов (ошибка), нет спецов (опять ошибка), угасают торговля и промышленность. «В России такой план превосходит самые пылкие технические фантазии. Сколько ни вглядываюсь я в будущее России, словно в темный кристалл, мне не дано разглядеть то, что видит этот невысокий человек… как вместо разрушенных железных дорог возникают новые, электрифицированные магистрали, как по всей стране прокладываются новые шоссейные пути, как создается новое, счастливое коммунистическое государство с могучей промышленностью».[233]
Через три месяца после их встречи, в декабре 1920 г., план ГОЭЛРО принят. Около 700 страниц, делался меньше года, по 8 экономическим районам, почти вся Россия. Электроэнергия, промышленность, все базовые отрасли. Сроки — 10–12 лет. Цель — максимум производительности труда.[234] План — «задание пролетариату», «увлечь массу… великой программой на 10–20 лет».[235]
Увлекли. Еще через три месяца, с марта 1921 г., начался НЭП, новая экономическая политика, очень живая, основанная на частном интересе. За государством — «командные высоты». Города быстро накормили. Темпы роста — 30–40 % в год.[236] В 1920-х промышленность росла быстрее, чем в 1930-х, когда НЭП свернули. Внутри этого чуда — план ГОЭЛРО как ядро.
К началу 1930-х довоенный уровень перекрыт. Чугун: 1920 г. — 2,4 % от 1913 г., 1929/30 гг. — 131 %, план ГОЭЛРО (1932/33) — 195 %. Уголь: 1920 г. — 27 % от 1913 г., 1929/30 гг. — 179 %, план ГОЭЛРО (1932/33) — 216 %. Нефть: 1920 г. — 43 % от 1913 г., 1929/30 гг. — 174 %, план ГОЭЛРО (1932/33) — 105 %.[237] «Погибнуть или на всех парах устремиться вперед».[238]
А для нас есть уроки? Каждые 10 лет — в 1920-х, 1930-х, после войны страна делала очередной прыжок, совершала экономическое чудо! Да, были — беспощадная растрата людей, их огосударствление, лагерная экономика, превращение их в счетные, расходные единицы.
Но речь о другом. О силе целеполагания. О плане того, что нужно сделать. О понимании момента — либо полный вперед, либо погибнуть. О силе желания — сдвинуть вперед машину всей страны. Мы чувствуем, насколько другие десятилетия — потом, после — были расплывчаты, как медленно в них вращалось время, как уходила энергия 1920-х — 1950-х и как много в них было инерции, затухания, мифов.
Нам сегодня нужно целеполагание — с новой силой.
Эволюция или принуждение
Люди — впередсмотрящие. Люди, которым был нужен великий план. Равенство для всех и вся. Государство как инструмент равенства. В этом Ленин и Уэллс совпадали. Но в чем они глубоко различны — в мере насилия, в том, «кто и каким способом».
Эволюционист — против человека, насильственно взявшего власть, против «вождя», бескомпромиссно устраняющего политических противников и ведущего классовую войну на уничтожение. Диктатура пролетариата — это Ленин. «Он ушел от нас навеки, наш несравненный боевой товарищ. А мы пойдем бесстрашно дальше. Пусть злобствуют наши враги по поводу нашей потери. Несчастные и жалкие! Они не знают, что такое наша партия!»[239]
История — море насилия. Но вот что она шепчет: общество, где власть и собственность сосредоточены в одних руках, как бы оно ни называлось — тупиковая модель. До сих пор все эксперименты с административной экономикой приводили к диктату, отрицательному человеческому отбору, застою, убыванию и, в конечном счете, к отсталости, злу и распаду. Человек как счетная единица, как растрачиваемый ресурс, как животная рабочая сила, обработанная насилием и пропагандой, не способен создать общество, побеждающее в конкуренции с другими странами. Оно не жизнеспособно.
По Уэллсу (и правой социал-демократии) частный интерес, частная собственность — без них нельзя. Будущее — это эволюция. Хищнический капитализм перерастет в то, что сегодня называется «социальная рыночная экономика», «германская модель», «шведская модель» или даже «британская модель» с ее бесплатной медициной и социальным жильем.
Они и переросли. В них частный интерес так пытается сочетаться с общим, чтобы не угасали ни тот, ни другой. Дать каждому свободу, требуемую природой человека, в его желании двигаться, создавать, «генерить идеи», иметь свое, доминировать, даже быть хищным. И в то же время быть для всех, быть коллективистом, по Уэллсу, подчиняясь общему интересу.
Для Ленина реальны только революция, насилие. Частная собственность невозможна. Но было ли это окончательной точкой зрения? К какой модели общества он бы пришел, если бы дожил до 70–80 лет? Он ушел из жизни после того, как инициировал НЭП. НЭП — это признание того, что именно частная собственность, частный интерес способны вытащить из разрухи. НЭП — это приватизация, иностранные концессии. Уэллс писал о Ленине, что он не следовал догматам, а использовал их для себя. И если через 100 лет это сделали в Китае, строя рынок в оболочке марксизма-ленинизма, то почему это не могло произойти в России? Это был бы еще один Ленин.
Но все это домыслы. История не имеет сослагательного наклонения. Ясно лишь одно, что через 100 лет в почти 40 развитых странах классовый конфликт, как системный, подавлен. После Второй мировой войны в них возобладала эволюция. Эти страны зажиточнее, инновационнее, чем Россия. ВВП на душу населения в Германии — 51 тыс. долл., Австрии — 53 тыс., Швеции — 60 тыс., Великобритании — 47 тыс., в России — 12 тыс. долл. (МВФ, 2019). ВВП на душу населения по ППС в этих странах выше, чем в России, на 60–70 %. В них живут дольше. Ожидаемая продолжительность жизни в Германии — 81,2 года, Австрии — 81,4, Швеции — 82,7, Великобритании — 81,2, России — 72,4 года (UNDP, 2018).
Так что мы — по-прежнему в дороге. Не было эволюции. Вместо нее крайности. Последние 100 лет каждое поколение в России начинало почти с нуля, теряя свое имущество в войнах, революциях, переделах собственности, инфляции, денежных реформах, кризисах.
Так был прав Уэллс, а не Ленин? Нам очень нужна эволюция. Никаких больше взрывов и насилия! Пусть медленный, но переход к обществу, которое подчинено главному — качеству и продолжительности жизни российских семей. Их состоятельности, свободе действовать, двигаться, конкурировать, основываясь на частном и общем интересе.
В защиту Ленина
Он крупнее всех, кто был у власти с начала XX в. Не ангел — и не фигура из анекдотов. Он должен быть защищен. Семьдесят лет его превозносили, сейчас он умаляется в общем сознании. Он не должен быть приуменьшен — ни в содеянном зле, ни в добре. Нам всем нужно просто отдать ему должное. Его урок — осмысленный и беспощадный — забыть нельзя.
Он Россию перевернул.
1930. Буйствовать. Сталин[240]
Сталин. Общество расколото по отношению к нему. А это значит — и к тому, как жить дальше. Что говорят социологи? Один и тот же, годами задаваемый вопрос: «Сталин — жестокий, бесчеловечный тиран, виновный в уничтожении миллионов людей?». В октябре 2008 г. «полностью/скорее согласен» ответили 68 % опрошенных, в марте 2018 г. только 44 % (Левада-центр). И стало гораздо больше тех, для кого Сталин совсем не тиран (26 % в марте 2018 г.).
А вот еще вопрос: «Сталин — мудрый руководитель, который привел СССР к могуществу и процветанию?». В октябре 2008 г. «полностью/скорее согласны» 50 %, в марте 2018 г. — уже 57 %. За этим тоска по великой стране, по атмосфере подъема и причастности к ней.
Жить под новым Сталиным готовы 1/3 населения. Десять лет назад 50 % россиян считали, что «наш народ может обойтись без руководителя такого типа, как Сталин, который придет и наведет порядок». Сегодня таких 37 %.[241] Коллективная душа общества болит. Риски, высокая сейсмика, распространение бедности. И 1930-е — начало 1950-х кажутся тем, без чего обойтись нельзя.
Есть простая мера истории. Прогнозы 1900-х давали численность населения России в современных границах до 300 млн чел. Сегодня она в 2 раза меньше. Огромная часть этого сокращения, включая тех, кто не родился, имеет основой 1917–1953 гг.
Это забыть нельзя.
И еще. Нужно отделять то, что случилось бы все равно, взял бы Сталин власть или нет, от всего, что связано с личностью самого Сталина.
А что за личность?
Отрок, ныне известный как Сталин, писал: «Роза бутон раскрыла, обняла фиалку, проснулся и ландыш, склонил под ветром головку».[242] И еще он писал: «Стремится ввысь душа поэта, и сердце бьется неспроста; я знаю, что надежда эта благословенна и чиста!».[243] Сильно пьющий отец, бросивший семью. Третий сын, после умерших двух, над которым бесконечно тряслись. «Очень любил цветы, особенно васильки и ромашки», «Сосо преуспевал в пении в церковном хоре».[244] «Свидетельство воспитанника Горийского духовного училища»: «поведение — 5, Ветхий Завет — 5, Новый Завет — 5, Православный катехизис — 5, поведение — 5».
Значит, заповеди Иисуса знал на «5».
Личная подпись Сталина стоит на более чем 300 расстрельных списках.
Неизбежность
Но все-таки, что случилось бы неизбежно, взял бы Сталин власть или нет?
Поделиться книгой: