Образы души. Шаманизм и системные расстановки

Разумеется, между шаманским исцелением и психотерапией существует множество других различий. Возьмем, к примеру, образование терапевта и шамана. Терапевт сам, по собственной воле, принимает решение стать терапевтом. У традиционного же шамана выбора нет. Для этой работы его выбирают духи. В шаманских культурах люди начинают учиться шаманству, только если так хотят духи. И если человек избран, то, как говорит традиция, цена отказа от такого призвания очень высока. Он может иметь такие последствия, как тяжелые физические болезни, душевные болезни или даже самоубийство. Но как бы ни было интересно находить дальнейшие отличия между шаманизмом и психотерапией, здесь я собирался дать лишь настолько широкое определение шаманизма, насколько это полезно для его исследования по отношению к семейной расстановке. Поскольку теперь эта задача выполнена, можно переходить к главе 3 «Семейная расстановка и шаманские ритуалы».

Глава 3. Семейная расстановка и шаманские ритуалы

Системная работа Берта Хеллингера включает в себя элементы как шаманизма, так и психотерапии. Когда ведущий проводит с клиентом предварительную беседу или когда во время либо после расстановки он помогает клиенту прийти к какому-то новому пониманию, его интервенции могут быть взяты прямо из пособия по психотерапии. Часто даже бывает так, что ведущий просто во время беседы предпринимает некоторые терапевтические интервенции, а до расстановки дело не доходит. Иногда психотерапия оказывается более эффективным инструментом для исцеления или обретения понимания, чем семейная расстановка.

Динамики же семейной расстановки очень схожи с шаманизмом, поскольку шаманские ритуалы исцеления и расстановки отчасти основываются на одних и тех же энергетических и духовных принципах. Чтобы составить ясное представление об общем фундаменте семейной расстановки и шаманизма, я еще раз по пунктам повторю отличия между психотерапией и шаманизмом, которые были описаны в предыдущей главе.

При взгляде на первое различие (время и пространство) становится очевидно, что семейная расстановка основывается на опыте пространства. Во время расстановки, точно так же как в шаманском ритуале, стираются границы между настоящим, прошлым и будущим. Мертвых ставят рядом с живыми, таким образом они «оживают» и могут общаться. В расстановке могут присутствовать бывшие партнеры, в ней можно найти и обнять потерянных детей. Расстановки возможны, только если отказаться от линейного времени.

В семейной расстановке процесс исцеления становится возможным благодаря изменениям позиций или движениям заместителей в реальном пространстве расстановки. Заместители перемещаются с одного места на другое, пока каждый не окажется там, где он чувствует себя сильным и в равновесии. В расстановках можно наблюдать, что чувства любого заместителя заметно меняются, когда ведущий переставляет на новое место одного или двух других заместителей. Стоит им только изменить свою позицию, как меняется все поле, и в каком-то смысле можно сказать, что в новой позиции тогда оказываются все заместители. Продуманные и осторожные изменения позиций заместителей в пространстве сопровождаются исцелением для всех. В том, что касается разницы между временем и пространством, семейная расстановка однозначно находится на стороне шаманского ритуала.

Следующее отличие – это постепенное развитие в течение месяцев в психотерапии и внезапное изменение при проведении одного-единственного шаманского ритуала. Точно так же как в шаманском ритуале, каждая расстановка представляет собой отдельное событие. Расстановки не делаются сериями, в терапии же сессии проводятся еженедельно. Несмотря на то что некоторые клиенты делают несколько расстановок с большими временными интервалами между ними, каждая из них остается все-таки единичным событием. После расстановки не проводится ни ее разбор, ни беседа по ее итогам.

В случае расстановки нельзя говорить и о постепенном процессе исцеления, поскольку она сопровождается целительным движением – внезапным и конкретным. На духовном уровне происходит внезапное изменение энергии души, а на уровне личности остаются образы: образы разных фаз расстановки и, прежде всего, образ того, как она выглядела непосредственно перед завершением. Эти образы сохраняются в памяти и могут менять что-то в клиенте. Последствия этого изменения постепенно становятся видны в период после расстановки.

Именно эти характеристики совпадают с характеристиками шаманского исцеления. Клиент покидает ритуал с отчетливым ощущением, что что-то коренным образом изменилось. А затем, после ритуала, без всякого усилия с его стороны – за исключением вспоминания о чувствах в конце ритуала – проявляется эффект от произошедшего изменения.

Если исходить из третьего отличия (пассивная поддержка шамана и активное управление процессом исцеления со стороны терапевта), то можно увидеть, что в семейной расстановке ведущий исполняет и совмещает обе роли: шамана и терапевта. В каждый момент расстановки он реагирует на язык тела заместителей и информацию, которую они ему дают. В определенных ситуациях он действует и управляет расстановкой. Он сохраняет контроль над процессом. В другие моменты он отходит на задний план, предоставляет расстановку ее собственной динамике и вмешивается, только если застопориваются движения исцеления. Таким образом, здесь комбинируется активный и пассивный подход.

Что касается четвертого отличия (целительная сила изнутри или извне), то с позиции клиента в семейных расстановках целительная сила однозначно приходит извне. В расстановке энергию «несут» заместители. Клиент сидит рядом с терапевтом и наблюдает за развитием расстановки. Только в конце он иногда встает на место своего заместителя, чтобы почувствовать появившуюся силу и вобрать в себя новую структуру семейного порядка.

Если кто-то из заместителей чувствует себя слабым и не имеет доступа к своей силе, то сила в буквальном смысле слова привносится извне. В таком случае ведущий добавляет в расстановку дополнительных заместителей, например родителей, бабушек/дедушек или других предков, у которых эта сила есть.

В отношении пятого противопоставления (исцеление индивида или исцеление сообщества) семейная расстановка ближе к шаманизму, чем к психотерапии. В расстановке ищется решение, которое затронет не только клиента, но и всю его семейную систему и сообщество. Более того: помочь только клиенту было бы даже невозможно, поскольку обрабатываемая в расстановке проблема уходит корнями в совокупную систему представленной семьи. Однако фокус в расстановке направлен на отдельного клиента – как и в шаманском ритуале исцеления. Чтобы направлять развитие расстановки и закреплять все движения относительно центра, необходима потребность клиента в исцелении.

Если взять два последних различия, то системную работу можно отнести к психотерапии. Доступ к семейной расстановке достаточно прост. Если кто-то хочет сделать расстановку, он может просто разузнать, какие проводятся семинары, выбрать тот, на который он хотел бы пойти, и, записавшись, заплатить определенную сумму денег. Больше никакой подготовки здесь не требуется.

Помимо вышеперечисленных, у расстановок есть еще некоторые признаки, которые не были названы при сравнении шаманизма с психотерапией и которые можно отнести к шаманским. Так, семейная расстановка и шаманские ритуалы схожи в отношении духов-помощников. По моему собственному опыту, на расстановках иногда присутствуют духи-помощники, в первую очередь, души умерших людей. Я не имею в виду ситуации, когда заместители представляют в расстановке умерших членов семьи. В моем восприятии я чаще видел в пространстве, где проводилась расстановка, невоплощенную душу умершего человека. Иногда эти мертвые стоят посреди расстановки, а иногда – только с краю.

В психотерапии мертвые, вероятно, присутствуют реже, поскольку в этом виде терапии с ними не работают напрямую, и поэтому они не чувствуют такого притяжения. В обычной психотерапии клиент может озвучивать темы, связанные с умершими, он может работать со своими внутренними образами умерших и прорабатывать свое горе и свою злость. Но никто не исходит из того, что сами мертвые в той или иной форме присутствуют на терапии.

В семейных же расстановках, где регулярно работают с мертвыми, они иногда спонтанно появляются. Я хотел бы только упомянуть здесь этот феномен, в других главах я еще буду возвращаться к присутствию мертвых на расстановках.

В ритуалы и расстановки могут приглашаться не только души умерших, но и другие духи. В системной работе заместители иногда олицетворяют абстрактные силы. Если речь идет о «будущем возлюбленном» или «неизвестной жертве», то такие абстракции еще можно себе представить, поскольку они остаются в рамках очень понятных человеческих измерений. А как же тогда с заместителями, которые воплощают, к примеру, смерть, рак, бедность, Францию, будущее или иудаизм? Эти аспекты, как и многие другие, тоже могут быть представлены в расстановках.

Согласно шаманской традиции, все, что знакомо нам, людям, существует как в физическом мире, так и в мире духов. Следовательно, у всех растений, животных, камней и рек тоже есть души или их, как и множество других абстрактных сил и понятий, тоже сопровождают духи. Когда такое понятие или концепция представляется в расстановке, эту силу уже нельзя рассматривать как абстракцию. Она обретает лицо, имя, теплое тело и глаза, в которые можно посмотреть. Заместитель воспринимает суть этой абстракции в своих мыслях, чувствах и телесных ощущениях. Она перестает быть символом. Абстрактное превращается в конкретный опыт.

Мне довелось в нескольких системных расстановках замещать смерть, и в некоторых случаях этот опыт был очень физическим и очень интенсивным. Однажды я как заместитель смерти обнял в расстановке мужчину, у которого была последняя стадия болезни и он готовился к смерти. Он ответил на мои приглашающе раскрытые объятья и стал медленно двигаться в мою сторону, чтобы в конечном итоге позволить мне себя обнять. Мы оба двигались как в рапиде. В тот момент, когда он принял мое невысказанное приглашение и отдал себя в мои руки, я испытал необыкновенную интимность. Мощная, но в то же время очень нежная волна энергии прокатилась от него ко мне, и мы слились воедино. Я буквально не воспринимал никакой границы между нами. Замещая смерть, я ощущал себя как безграничную энергию и удивительным образом чувствовал себя более телесным и живым, чем когда-либо прежде. Никогда – ни до, ни после этой расстановки – мне не довелось снова испытать это ощущение. Похоже, это было возможно только в качестве заместителя смерти.

Другие заместители, воплощавшие в расстановках архаичные силы, тоже рассказывали об аналогичных сильных и очень детальных переживаниях. Таким образом, расстановки подтверждают то, что утверждается в шаманской традиции: абстракции могут проявлять себя как живые сущности. Тогда в расстановках заместители становятся для них «принимающей стороной», а их тело и дух служат им временным телом и духом.

Использованию языка в расстановках, так же как использованию языка в шаманском контексте, присуща некоторая архаичность. Вместо обычного разговора в шаманской практике звучат молитвы и призывания. Иногда шаман прибегает к шуткам, чтобы с помощью смеха снять у присутствующих напряжение, вызванное длительной концентрацией. Затем снова продолжаются молитвы. Некоторые шаманские традиции даже используют во время церемоний особый язык, который называется «языком шаманов».

В расстановках заместители тоже используют язык иначе, чем в обычной, повседневной жизни. Целительные движения, которые задает ведущий, усиливаются при помощи предлагаемых им фраз. Это не те фразы, которые мы используем для рассказа историй. Они совсем иного рода. В отличие от обычных, им присуще качество вневременности и архаичности.

Приведу несколько примеров. Отец, который не мог принять своего ребенка, открывает глаза и повторяет предложенную ведущим фразу: «Теперь я вижу тебя как моего ребенка». Мужчина, который причинил какое-то зло одному из своих братьев и теперь вдруг ясно видит последствия своего поступка, говорит: «Теперь я вижу твою боль». Умирающая женщина может, наконец, прекратить внутреннюю борьбу и принять свою участь. Она говорит смерти: «Я соглашаюсь».

Когда в расстановке произносятся такие фразы, они могут иметь невероятно сильное эмоциональное и духовное воздействие и до глубины души трогать всех присутствующих. Так и простые молитвы во время шаманского ритуала порой, кажется, создают в воздухе электрическое напряжение и могут тронуть сердца всех участников. Как в шаманизме, так и в семейной расстановке язык используется не для того, чтобы объяснять, но для того, чтобы исцелять.

Присутствие душ умерших, воплощение абстрактных сил и архаичное использование языка – это качества, общие для шаманских ритуалов и расстановок. Однако наряду с этими общими признаками, между традиционным шаманизмом и семейной расстановкой можно обнаружить и некоторые коренные различия.

Очевидное различие между этими практиками заключается в том, что в шаманской традиции до и после контакта с духами-помощниками нужно проходить очищение, особенно когда речь идет о душах умерших. Во время ритуала всех присутствующих окуривают имеющим очищающий эффект дымом от горящей смеси трав, опрыскивают водой, обмахивают перьями или подвергают духовному очищению каким-то иным способом. Такой вид очищения – стандартная процедура. В первую очередь, очищение необходимо, чтобы освободить свой дух и энергию от повседневных забот. После очищения проще общаться с духами-помощниками, а также уменьшается вероятность неправильной интерпретации их посланий.

Помимо этой практической пользы, нужно учитывать и тот факт, что духи-помощники родом из другого мира. Когда они приходят в ритуал или расстановку, люди могут бессознательно вобрать в себя что-то из того, что те приносят с собой. Как гость, войдя в дом, может запачкать грязной обувью половик, так и духи могут невольно принести с собой что-то нежелательное. Поэтому, когда призываются духи-помощники, духовное очищение представляет собой здоровую меру по защите и гигиене.

Духовное очищение выполняет и определенную психологическую функцию. После контакта с духами-помощниками рекомендуется сознательно с ними расстаться. Если после церемонии люди не направят снова все свое внимание на физический мир, то духи-помощники могут еще долго оказывать на них влияние.

В системной работе ни до, ни после расстановки не используется никаких техник очищения. Процессу разделения заместителя с человеком или энергией, которую он представлял, в целом уделяется мало внимания. Обычно в конце расстановки ведущий приглашает заместителей выйти из ролей – и это все.

Следующее фундаментальное различие между шаманскими ритуалами и семейными расстановками относится к практической конфигурации пространства. Шаманские ритуалы базируются на известном и статичном плане, который проецируется в пространство посредством установки различных алтарей.

В расстановке расположение в пространстве не статично, а динамично. Клиент ставит заместителей так, как это правильно по его ощущениям. Если во время расстановки заместителей он сосредоточен и собран, то все позиции, которые он для них выбирает, хороши. Затем ведущий осматривает поле с намерением его гармонизировать. При этом он может ориентироваться на некоторые известные принципы, которые были сформулированы в ходе развития расстановочной работы.

Так, он может вспомнить о том, что заместители братьев и сестер обычно чувствуют себя лучше всего, когда их ставят в порядке их появления на свет: сначала идет старший ребенок, затем, слева от него, второй, слева от второго третий и, наконец, слева от третьего младший. При том что некоторые порядки взаимного расположения людей, находящихся в тех или иных отношениях друг с другом, известны, в целом расстановка всегда представляет собой динамичное поле, которое находится в движении.

В шаманском ритуале такой свободы не существует, поскольку он базируется на фиксированной структуре. Например, четыре стороны света являются четырьмя якорями, которые связаны с определенными силами. Они всегда находятся в одной и той же позиции и не могут менять свое положение по отношению друг к другу. Восток всегда остается на востоке и никогда не окажется на севере, юге или западе. Верхний мир находится наверху, а нижний – под ним. Перемещаться они не могут. Шаманские ритуалы составляются с помощью старого плана, менять который нельзя.

Сравнивая шаманизм и системную работу, следует назвать еще две важные темы. Но, поскольку они заслуживают более полного описания, каждую из них мы рассмотрим в отдельной главе. В главе 4 я исследую метод помощи другому путем взятия на себя его страданий, что практикуется как в шаманских ритуалах, так и в семейной расстановке. А в главе 5 речь пойдет о силе предков.

Глава 4. Брать на себя страдания других

Когда человек болен или у него серьезные проблемы, шаман проверяет, можно ли предложить ему духовную помощь. Если да, то проводится церемония. Часто шаман предоставляет исцеление духам-помощникам, но может быть и так, что он проводит его сам с помощью духовной технологии или науки своей традиции. В зависимости от ситуации могут применяться разные методы исцеления: при помощи одних техник шаман может убирать определенные болезни, другие применяются для гармонизации текущих в теле клиента энергий, третьи позволяют придать клиенту сил, что оказывает позитивное воздействие на его тело и дух.

Согласно шаманской традиции, помочь находящемуся в беде человеку может не только шаман. Другие люди тоже могут разными способами оказывать ему духовную поддержку. Одним из особых видов духовной помощи, оказать которую может каждый, является участие в ритуалах, где можно взять на себя физические страдания другого человека. Если сознательно взять на себя страдания и потом посвятить это здоровью другого, это может дать мощный импульс к его исцелению. Такой вид ритуалов, где люди берут на себя чужие страдания, был развит во всех шаманских традициях. Наиболее известны и очень подробно описаны ритуалы индейских культур, например церемония пейота, Танец Солнца и парна́я церемония (индейская баня).

Церемония пейота, или «встреча», организуется в том случае, если человеку нужно получить от сил мира духов исцеление. Нуждающийся в помощи человек должен взять расходы по встрече на себя. Конкретно это означает, что он вместе со своей семьей и близкими друзьями обеспечивает всю практическую подготовку. За некоторое время до церемонии распространяется известие о том, что она будет проводиться и люди приглашаются принять в ней участие. Проводящий церемонию шаман вместе с другими участниками поет и молится от заката до рассвета. Зимой это может продолжаться по четырнадцать-пятнадцать часов.

Начинают церемонию с наступлением темноты. Это считается выражением готовности участников войти во тьму, являющуюся результатом страданий того, кому нужна помощь. Во время церемонии участники всю ночь сидят на одном месте, поют, молятся и символически перемещаются от момента наступления темноты, который означает появление проблемы, к моменту, когда начинает светать, когда наступает облегчение и происходит исцеление. После того как участники вошли в типи, где проводится церемония, они уже не покидают свое место до ее завершения. Каждый участник – свидетель страданий того, кто попросил о церемонии, и каждый символически страдает вместе с ним, пока непрерывно произносятся молитвы об исцелении и решении проблемы. Все участники жуют небольшую порцию измельченного в порошок пейота, а их песни и молитвы сливаются тем временем воедино.

Пейот – это кактус, известный своим расширяющим сознание действием. Это вещество принимают не для того, чтобы «поймать кайф», а как вспомогательное средство, чтобы достичь состояния духовного единства, объединить намерения и таким образом создать больше силы. Пейот известен как очень мощный дух-целитель, и этот дух позволяет объединить индивидуальные молитвы участников. Участники церемонии сидят и поют, а само исцеление предоставляется духу пейота. Когда линейное восприятие времени постепенно пропадает, ночь, которая обычно воспринимается как определенный период времени, становится путем из темноты к свету, от страданий к здоровью. Благодаря молитвам и песнопениям путь духовно очищается и становится яснее. В ритуале пейота страдание за другого носит неявный и даже символический характер.

В отношении масштаба добровольных физических страданий Танец Солнца, наверное, оставляет далеко позади все остальные ритуалы, где речь идет о страданиях за других. Четыре дня участники вместе танцуют вокруг столба, олицетворяющего Древо Жизни, и непрестанно молятся о здоровье и исцелении для своего сообщества. В течение этих дней и ночей никто из танцоров не принимает пищи, а большинство даже ничего не пьет. В обычных обстоятельствах это могло бы привести к серьезным повреждениям почек или других внутренних органов. А здесь танцоры не только ничего не пьют, но еще и теряют очень много жидкости из-за участия в проводящихся один-два раза в день парных церемониях, и тем не менее на момент завершения Танца они находятся в хорошем состоянии здоровья.

На четвертый день кожа на груди танцующих прокалывается двумя крюками, которые с другого конца кожаными ремнями привязаны к Древу Жизни. Во время Танца танцоры отступают от Древа Жизни и крюки разрывают им кожу. По завершении Танца множество людей приходит к месту проведения ритуала и выстраивается в ряд, чтобы дать танцорам до себя дотронуться. Через танцоров, которые к этому моменту находятся в совершенно другом состоянии сознания, их общине передается большая целительная сила. Благодаря их добровольно взятым на себя предельным страданиям исцеление получает все сообщество.

Во многих, а может быть, даже во всех духовных практиках частью дисциплины являются такие методы, как пост и другие виды воздержания. По интенсивности они могут варьировать от мягких и символических действий до экстремальных и даже опасных для жизни практик. В духовном или религиозном контексте физические страдания воспринимаются как очищение и исправление. Возможно, этому есть одно очень простое объяснение не духовного, а скорее психологического свойства. Когда ребенок растет, он должен научиться различать «хорошо» и «плохо». Когда он ведет себя плохо, он нарушает правила, он виноват и получает наказание. После того как наказание понесено, равновесие оказывается восстановлено и ребенок может снова чувствовать себя свободным.

Обобщая, можно сказать, что наказание приравнивается к избавлению от вины. А избавление от вины возможно только путем наказания. Этот глубокий психологический паттерн является частью психики каждого человека. Вероятно, в этом заключается основная причина того, что страдания и самоистязания воспринимаются как очищение и приносят удовлетворение в особенности людям с хронически негативным представлением о себе, поскольку они оценивают свои «низменные» побуждения как «плохие». Эти возникающие в раннем детстве механизмы могли оказать определенное влияние и на шаманские ритуалы.

Однако в том, что касается ритуалов, описанных выше, за этим должно стоять нечто большее, чем только этот механизм. Взять на себя страдания, чтобы избавиться от личного чувства вины, и взять на себя страдания, чтобы помочь другому, как это происходит в шаманских ритуалах, – две очень разные вещи. У участника шаманского ритуала нет мотива собственного избавления. Он страдает лишь потому, что исцеление нужно другому. Члены сообщества добровольно принимают участие в ритуале, чтобы вместе понести судьбу одного из них и тем самым придать ему сил.

Парна́я церемония – один из самых известных и доступных ритуалов, в которых люди могут брать на себя страдания тех, кто нуждается в помощи. Индейская баня представляет собой маленький круглый купол, который выглядит как полусфера, плоской стороной лежащая на земле. Как правило, она имеет от двух с половиной до трех метров в диаметре и примерно полтора метра в высоту. Каркас делается из согнутых и связанных ветвей ивы. Такая баня может прослужить несколько лет. Во время церемонии каркас накрывается несколькими слоями покрывал, так что внутри становится абсолютно темно. Участники заходит в парну́ю либо обнаженными, либо в одних коротких, тонких штанах из хлопка или платьях.

Перед началом самой церемонии, когда вход тоже будет закрыт покрывалами, в баню вносят раскаленные докрасна камни и кладут в углубление в центре. Во время церемонии, которая может длиться два часа и дольше, дверь обычно открывают три раза, что в каждом случае означает завершение определенной ее части. Каждая часть посвящена конкретному духу-помощнику или аспекту процесса очищения и исцеления. Всякий раз, когда открывается дверь, в баню вносятся дополнительные горячие камни. Участники примерно два часа сидят в темноте, невыносимой жаре и пару́ и вместе молятся об общем благе. По ходу развития церемонии становится все жарче и люди молятся все громче и интенсивнее.

Парна́я церемония, которая проводится для исцеления конкретного человека, обычно бывает особенно жаркой. Тогда все участники вместе молятся и под руководством знахаря или шамана просят о помощи для этого человека. Часто к концу ритуала многие его участники настолько обессилены, что уже не могут сидеть прямо, и для последней части церемонии им приходится ложиться на пол. Но несмотря на это, молитвы продолжаются до тех пор, пока знахарь, шаман или ведущий не подаст знак, что работа сделана.

В первой стадии ритуализированного, взятого на себя страдания, боль и неприятные ощущения постоянно усиливаются, вследствие чего пробуждается разум. Мышление становится острым и направленным, все внимание переносится в «здесь и сейчас». Через некоторое время, когда страдания становятся по-настоящему интенсивными, наступает трудный момент, когда нужно выбрать одно из двух: либо идентифицироваться с острыми неприятными ощущениями, либо направить внимание внутрь, на душу.

В первом случае ритуал превращается в пытку, мысли путаются и человек начинает ассоциировать себя со страданием, поскольку разумом управляют боль и стресс. Если же человек выбирает второе, то его ум по-прежнему сохраняет ясность и даже становится еще острей, а контроль за ситуацией берет на себя душа. Это состояние нельзя путать с диссоциацией, поскольку сознание тела все это время сохраняется. И страдание остается таким же болезненно реальным. Однако разум сосредоточен на молитвах, которые с течением церемонии становятся все интенсивней. Во время большинства ритуалов непрерывно продолжается пение и звучит бубен, благодаря чему достигается определенное трансовое состояние, которое позволяет участникам достаточно легко удерживать направленность внимания.

Результаты ритуалов, в которых можно взять на себя страдания другого человека, бывают очень разными. Иногда эффект может быть впечатляющим, а иногда не происходит вообще ничего. Некоторое время назад я провел несколько церемоний очищения для одной группы. На второй день у нас была парна́я церемония, посвященная исцелению. Все участники молились за кого-то, кому требовалось исцеление, например за кого-то из членов семьи или хороших друзей. Построившая баню хозяйка церемонии участвовала в ней ради своей дочери и бывшего мужа, которые вот уже несколько лет не общались между собой. В молитвах она очень старалась не вставать ни на чью сторону. Она просила о возможности открыться, чтобы они снова могли друг с другом говорить и чтобы трудности из прошлого могли разрешиться. После церемонии у нас была общая трапеза в саду и вдруг зазвонил телефон. Это была дочь хозяйки. Она позвонила матери, чтобы сообщить, что только что договорилась о встрече со своим отцом. Она ничего не знала о церемонии или молитвах матери. Но именно в тот момент, когда мы вышли из бани, она почувствовала внутреннюю решимость и силу, которые позволили ей спустя долгое время снова позвонить отцу.

Некоторые факторы, определяющие результаты ритуала исцеления, остаются недоступными для понимания на уровне сознания. Болезни и страдания могут служить некой скрытой цели, часто они являются результатом длительного и комплексного процесса. Мы, люди, можем при помощи молитвы выражать желание исцеления, но приказывать мы не можем. Молитвы – это просто как стук в дверь. Мы просим о внимании духовных сил, которые, возможно, способны нам помочь. Мы не попрошайничаем, мы обращаемся к духам-помощникам с нашим представлением о здоровом состоянии и просим их о поддержке, чтобы это состояние могло стать реальностью.

После шаманской церемонии исцеления лучше не задавать никаких дополнительных вопросов и просто оставить все, как есть. Теперь проблемы клиента в руках некой большей силы. Люди сделали все, что могли, сделать больше они не могут. По окончании церемонии все, в том числе клиент, должны отпустить ситуацию и расслабиться. Если исцеление произойдет – очень хорошо. Если нет – это тоже надо принять.

Помимо этого, есть еще некоторые факторы, оказывающие заметное влияние на результат ритуалов страданий, которые мы можем назвать и понять. Например, важно, чтобы клиент хотел исцеления. Человек, который сознательно или бессознательно не хочет меняться, сделает все, чтобы остаться в прежнем состоянии, какую бы помощь ему ни предлагали.

В отношении добровольцев, которые берут страдания на себя, есть два аспекта, имеющих непосредственное влияние на результат. Во-первых, это причины, мотивирующие человека понести чужие страдания. Во-вторых, это способность отдавать себе отчет в том, что тот, кто нуждается в помощи, и сам доброволец – это два разных человека, каждый из которых живет своей жизнью. Иногда складывается впечатление, что различить эти два аспекта не так просто, но, если рассмотреть их подробнее, разница станет очевидна.

Люди по разным причинам берут на себя чужие страдания. Если человек действительно беспокоится о другом и желает ему самого лучшего, то ритуал, в котором присутствует аспект страдания, может использоваться как очень мощная поддержка, пока оба четко сознают, что в дальнейшем каждый из них должен будет жить своей жизнью. В такой ситуации шаг взятия на себя страданий другого совершается с полным осознанием происходящего и в полную силу, но без каких-либо притязаний. Однако может случиться и так, что человек хочет принять участие в церемонии, поскольку не может видеть страданий того, кого он любит. Собственное здоровье и собственное счастье он воспринимает как бремя, и возможность понести страдания другого стала бы для него облегчением. Только вот страдания, за которыми стоит такой мотив, едва ли что-то дадут. Они похожи на бегство и не могут придать ритуалу истинную силу. Страдания могут дать энергию для исцеления, только если это делается из позиции силы, а не слабости.

В первом случае доброволец сознательно видит себя самостоятельной личностью и стоит рядом с нуждающимся в помощи человеком. Он не пытается занять его место, но хочет быть рядом с ним, чтобы таким образом дать ему поддержку. Он хочет помочь другому нести его бремя. Но когда ритуал закончен, он снова обращается к собственной жизни и своим обязанностям. Во втором случае человек, берущий на себя страдания другого, идентифицируется с позицией того, кто нуждается в помощи. Удивительным образом он делает чужие страдания своими. Если посмотреть на это с другой точки зрения, то можно сказать, что он выталкивает другого с его законного места. Он отказывает больному в его собственной судьбе, как бы тяжела они ни была. Так они оба теряют свою индивидуальную силу, и из-за этого слияния ситуация становится неясной. Если человек действует из места силы, то благодаря добровольному страданию сила может быть перенесена на клиента. Но если в основе его действий переплетение и бегство, то добровольное страдание лишает его силы.

В западной цивилизации мало или совсем нет целенаправленных ритуалов, в которых люди страдали бы за других, но бессознательно многие все же это делают. Как правило, это приводит только к еще большему хаосу и болезням, а не к исцелению. Недавно я работал с женщиной, дочь которой зарабатывала на жизнь проституцией. Мать тоже долгое время была проституткой и теперь хотела помочь дочери уйти от тяжелой жизни, которую сама она оставила в прошлом. Больше всего мать мучилась из-за того, что никак не могла достучаться до дочери. Она делала все, чтобы сблизиться с ней, но чем больше она пыталась, тем больше дочь ее отталкивала.

Это был классический пример того, как люди бессознательно берут на себя страдания, чтобы помочь другому: сначала мать была проституткой и ненавидела это. Она не хотела, чтобы ее дочь испытала все те проблемы, с которыми пришлось столкнуться ей самой. Дочь, которая хотела быть рядом с матерью и помочь ей, чувствовала, что та держалась от нее на определенной дистанции, и воспринимала это как отвержение. Тогда дочь бессознательно взяла на себя роль проститутки, поскольку для нее это была единственная возможность чувствовать свою близость с матерью. В то время, когда дочь начала заниматься проституцией, мать как раз направила свою жизнь в новое русло и теперь, к своему ужасу, была вынуждена наблюдать, что стало с ее дочерью. Они поменялись ролями. Теперь мать хотела помочь дочери.

Поскольку дочь отвергала все попытки сближения, мать бессознательно была на грани того, чтобы от отчаяния снова вернуться к проституции, – в ту исходную точку, где она была еще не так давно, – только потому, что хотела быть рядом с дочерью и надеялась таким образом ей помочь. Поскольку ради сближения с дочерью мать могла вернуться к проституции, от которой она отошла, теперь дочь с силой отталкивала мать, чтобы ее защитить.

Границы между жизнями обеих все больше стирались, а динамика взятия на себя чужого страдания совершенно не осознавалась. Я предложил матери простой ритуал. Ей нужно было представить себе, что дочь стоит перед ней и она обращается к ее душе. Я пригласил ее из глубины ее собственной души сказать: «Я покончила с этим, я ушла с этого места. Ты тоже можешь уйти. Ты теперь свободна, тебе больше не нужно делать это ради меня».

Некоторое время спустя мать рассказала мне, что через три дня после этого простого ритуала дочь приняла решение покончить с проституцией и направить свою жизнь в иное русло. В этом случае было достаточно глубокого базисного вмешательства, чтобы прервать паттерн бессознательного разделенного страдания.

Брать на себя чужие страдания нездоро́во, если это происходит из бессознательных побуждений. Если же это делается с полным сознанием и в определенных, ясных рамках, это может очень помочь. Тогда страдание подобно спасению утопающего. Это можно представить себе как расчистку дороги – необходимую, чтобы освободить застрявшего на ней человека. Когда кто-то тонет, другой без раздумий бросается в воду и вытаскивает его. То есть спасающий должен сам прыгнуть в воду и вымокнуть, иначе утопающего не спасти. Только потом, когда ситуация успокоится, можно начать учить его плавать. Учить плавать утопающего, когда он в панике или едва может дышать, очевидным образом не имеет смысла.

То же самое с человеком, переживающим серьезные проблемы: до него трудно достучаться, поскольку он идентифицирует себя со страданиями и болью. Чтобы добраться до того, кто страдает, можно взять страдание на себя. Тогда ты станешь рядом с этим другим. Во время ритуала, благодаря, например, постоянной молитве, сохраняется ясный ум, так что идентификации с чувственным переживанием страдания не происходит. Ясность ума оказывает воздействие на другого, вследствие чего его идентификация со страданием становится несколько слабее. В конце ритуала человек снова покидает место страдания, и другой благодаря установленной связи тоже может оттуда уйти.

Как я описывал в предыдущих главах, многие виды шаманских исцелений становятся возможны благодаря изменениям позиций людей и сил в духовном пространстве. Это можно наблюдать и в только что приведенном примере: один человек страдает, другой символически стоит рядом с ним – они связаны друг с другом и объединены в страдании. Когда доброволец уходит, у того, кто изначально страдал, тоже есть шанс покинуть место страдания.

Страдание за другого при аналогичной динамике также можно метафорически сравнить с расчисткой дороги. Иногда человек не может перешагнуть через препятствие у себя на пути, просто потому что у него не хватает на это сил. Пока он стоит перед этими трудностями, он не может двигаться или развиваться. А главное, пока он там стоит, он не может развить в себе новую силу. В тот момент, когда к его безнадежным стараниям убрать с дороги препятствие присоединяется другой, они объединяют свои силы, и тогда у них может получиться сообща устранить помеху и освободить дорогу. Тогда тот, кто застрял, может снова двигаться вперед и, если повезет, собраться с новыми силами и найти новые возможности.

Описанная выше ситуация, когда дочь месяцы спустя нашла в себе силы позвонить отцу, после того как мать пострадала за них обоих в бане, представляет собой хороший пример того, как человек может убрать препятствие с пути за другого, того, кто сам по себе для этого слишком слаб. Мать соединилась со страданием дочери и с помощью молитв привнесла дополнительную силу. Дочь смогла принять предложенную ей силу и благодаря этому преодолеть препятствие. Кроме того, этот пример показывает, что такой вид помощи – это лишь возможность для исцеления или решения проблемы. Даже если путь будет свободен, от дочери зависит, поступит ли она мудро, избежав повторения старых ошибок, или нет.

Существуют и такие ритуалы исцеления, где люди страдают за других, но к ним нельзя применить ни одну из обеих метафор: ни вытаскивание из проблем, ни расчистку пути. В этих ритуалах исцеление – результат непосредственного вмешательства духов-помощников. В таком случае, как правило, невозможно сказать, какая динамика способствовала процессу исцеления.

Недавно я проводил церемонию исцеления. Одна женщина участвовала в ней ради своего брата, который уже много лет мучался от болезненной экземы на руках. Через несколько дней после церемонии его руки полностью очистились. Что конкретно стало причиной исцеления, остается тайной.

С шаманской точки зрения можно сказать, что симптомы и, может быть, даже саму болезнь убрали духи-помощники. Иногда духи-помощники сообщают шаману, как они проделывают такие трюки, что позволяет ему многому научиться. На самом деле большинство шаманских техник исцеления изначально исходит от духов-помощников, которые передали шаманам своп знания.

В семейной расстановке заместители часто самым непосредственным образом берут на себя страдания других людей. Например, если кто-то никогда не был способен выразить свое горе, то стоящий на его месте заместитель может горько плакать и испытывать за него вызванную этим горем боль. Любое проживаемое заместителем внутреннее изменение – это шаг, который он делает за другого. Поскольку заместитель, как правило, не знает человека, которого замещает, опасность того, что он берет на себя страдания в силу переплетения, очень мала.

Кроме того, заместителей выбирает другой человек. Они не сами решают замещать в расстановке того или иного человека. В расстановке заместитель берет страдания на себя, а потом снова выходит из роли в свою собственную жизнь, тем самым возвращая ответственность тому, кого он замещал. Хотя по форме семейная расстановка очевидным образом отличается от шаманского исцеления. В заключение можно сказать, что в отношении страдания за другого с целью его исцеления в основе семейной расстановки и старых шаманских ритуалов лежат одни и те же духовные принципы.

Глава 5. Сила предков

В системной работе большое значение имеет сила, которую предки могут передавать следующим поколениям. Сила предков придает жизни направление и цель и дает потомкам возможность принимать и выносить тяжелые жизненные ситуации. Многие духовные традиции учат, что живые могут принимать силу предков, предоставляя им постоянное место в своем доме или своем сердце. У представителей многих культур в домах можно найти небольшие алтари, на которых несколько объектов олицетворяют прежние поколения. В определенные моменты времени на этих алтарях духам предков в качестве жертвенных даров предлагаются благовония, кушанья или напитки.

В некоторых сибирских племенах в домах у людей имелись коробочки или маленькие ящички с предками в форме крошечных кукол. Когда в дом приходил гость, первым делом он спрашивал: «Старики дома?» Тогда предков доставали из ящичка и приветствовали, капая на каждую куколку каплю водки. Только после этого семья и гости сами садились за стол. При этом в большинстве шаманских традиций предками считалось не только предыдущее поколение семьи. Но прежде чем представить шаманскую концепцию предков, я хотел бы несколько подробнее рассказать о стихии огня.

В шаманской картине мира огонь часто считается первой и изначальной, дарующей жизнь силой. Любой огонь, в том числе внутренний, который поддерживает тепло нашего тела, представляет собой часть огня Творения, той изначальной силы, из которой возникает все сущее. Пока человек жив, его физическое тело согревается внутренним огнем. Когда человек умирает, не только прекращается его дыхание, но также постепенно снижается его температура и тело становится холодным. Его внутренний огонь гаснет или, лучше сказать, уходит вместе с покинувшей тело душой.

Во многих шаманских, а также буддийских культурах переставшего дышать человека на некоторое время – часто на часы – оставляют в покое и не трогают, пока он совершенно не остынет. Только тогда можно сказать, что физический процесс умирания совершился. Сегодня уже и медицинская наука подтверждает, что смерть не следует непосредственно за остановкой дыхания, поскольку после нее в течение еще какого-то времени (до нескольких часов) приборы могут фиксировать излучаемые мозгом электромагнитные волны. Неясно, что конкретно означает это наблюдение, однако можно точно сказать, что после последнего вздоха человеческий мозг еще несколько часов сохраняет свою активность.

Важнейшее знание об огне говорит о двух основополагающих его аспектах. Один аспект – это пламя, другой – тепло. Пламя – это та часть огня, которая трансформирует, позволяет одному возникнуть из другого. Аспект пламени обладает силой, которая дает возможность знахарям или шаманам осуществлять определенные виды исцеления. Так, при помощи пламени некоторые традиционные шаманские целители могут заставить сломанные кости срастись за несколько дней, а не недель. Если знаешь, как использовать пламя, можно за короткое время изменить и трансформировать физическую материю тела.

Второй аспект огня, тепло, имеет другое качество. Тепло можно рассматривать как чистую силу, которая стремится в любую форму, способную его воспринять. В шаманских практиках исцеления тепло используется не для того, чтобы что-то трансформировать, а чтобы, например, укрепить иммунную систему и другие саморегулирующиеся свойства тела и психики.

В традиционном шаманизме использование пламени для трансформации относится к компетенции квалифицированных знахарей или шаманов. Его использование дилетантами считается опасным. Природа пламени – сжигать всякую нечистоту, если человек ею затронут. Но кто действительно способен вынести голую правду? Для этого требуется мужество. Если встретиться с правдой неподготовленным, это может буквально свести с ума. Когда человека касается пламя, вся нечистота выходит наружу и с этим нужно так или иначе справляться.

А вот тепло как второй аспект огня может использовать каждый, поскольку его можно почувствовать, его легче понять и им проще управлять. Равнозначное силе тепло приветствуется и поглощается каждым. Но если кто-то подвергается его воздействию слишком долго, это тоже может быть опасно. Когда тепла слишком много, от этого страдают тело и дух. Совместные молитвы в церемониях очищения, например парно́й, которую я уже описал в главе 4, позволяют настроиться на тепло и принять силу, которую оно с собой несет.

Во время церемонии в индейской бане тепло может превратиться в жару и быть очень сильным. Очевидным, явным результатом этого становится детоксикация вследствие потения. Однако основная цель церемонии – стать сильным путем принятия тепла, жизненной силы, которую излучают раскаленные камни. Принимать участие в церемонии – пусть в течение всего нескольких минут – могут даже младенцы и очень пожилые люди. Если кто-то болен или нуждается в силе, то для него организуется парна́я церемония.

В индейских резервациях в США проводятся особые банные церемонии для людей, страдающих алкогольной или наркотической зависимостью. Многие алкоголики или наркоманы искренне хотят покончить со своей зависимостью, но им недостает сил для решающего шага. В шаманском мышлении, когда человек не справляется с жизнью, это рассматривается скорее как нехватка сил, чем как недостаток материальных или психологических средств. Знахари или шаманы приглашают зависимых вместе молиться в бане. Огонь и тепло, которое излучают разогретые камни, добавляют молитвам силы.

Здесь мы сталкиваемся с одним важным шаманским принципом: встретившись с силой, лучше всего молиться. В ином случае высвободившаяся сила уходит в привычные паттерны мышления, и в результате тот, кто и так погряз в проблемах, может запутаться в них еще больше. Нельзя встретиться с силой и сделать вид, что ничего особенного не происходит, – это может привести к болезням или слабости. Это звучит как парадокс, но слабость тоже может стать очень сильной. Духовная сила сама по себе слепа. Это просто энергия, которая может усиливать и то и другое: как здоровье, так и болезнь. Поэтому направлять ее нужно осторожно. И оказалось, что для этой цели очень хорошо подходят молитвы.

Я мог бы еще долго рассказывать про значение огня и его применение в шаманизме, однако в этой главе речь идет о предках. Поэтому здесь будет достаточно сказать, что одна из основ традиционного шаманизма – это искусство управляться с огнем во всех его проявлениях.

Основополагающее разделение огня на два отдельных качества так просто и очевидно, что многие упускают его из вида. И все же оно имеет ключевое значение, если подумать о том, что в шаманской традиции огонь представляет собой подлинную силу жизни, вещество самого Творения, и тем самым он напрямую связан с нашими предками. Наши предки – часть творческой жизненной силы, поскольку они создали нас. Они в буквальном смысле слова подарили нам жизнь. Поскольку наши предки, по сути, наши творцы, они тоже являются частью изначальной жизненной силы, частью огня жизни. И так же как на два аспекта можно разделить огонь, на две группы можно разделить и наших предков.

Аспект пламени жизни создает и формирует нас, а аспект тепла придает нам сил. Следовательно, так же нас создают и придают нам сил наши предки. Те, кто нас формирует, – это наши родители, бабушки и дедушки или другие люди, воспитывавшие нас в детстве. Они воплощают собой аспект пламени созидательного огня. Они создают наше физическое тело и направляют развитие нашей личности. Они обучают нас нашему языку, а также сознательно и бессознательно передают нам эмоциональные и этические структуры.

Другие наши предки, которых мы никогда не знали лично, но с которыми мы связаны на бессознательном уровне, тоже образуют часть пламени. Они тоже влияют на наши чувства, нашу внутреннюю мотивацию и предпочтения по отношению к другим. Личность и физическое тело, которые были созданы при помощи пламени, образуют носитель для силы.

Сама же сила, аспект тепла изначального огня, передается через предков, которые не имеют прямого отношения к нашему формированию. Зачастую это предки, жившие как минимум за три поколения до нас. Чистую силу дают в основном те предки, которые не имели непосредственного влияния на нашу жизнь. Поэтому можно сказать, что подлинная форма личности и сила, которую личность может нести, – это две разные вещи. Две группы предков представляют собой отдельные силы, которые либо гармонично «сотрудничают» друг с другом, либо нет. То, что нас формирует, необязательно должно наделять нас силой, а то, что придает нам сил, может иметь небольшое отношение к нашему формированию.

В традиционном шаманизме сила имеет большое значение для людей. Сила считается лекарством от недугов, болезней или проблем почти любого рода. Как в системной работе бессознательные переплетения считаются корнем многих проблем и люди пытаются выйти из них, чтобы выздороветь, так в шаманском подходе, когда человек плохо себя чувствует, ищется сила. Испытывая трудности, люди пытаются найти новые источники силы, чтобы снова окрепнуть. Когда они сильны, они чувствуют себя хорошо.

Такая ориентированность на силу – одна из причин того, что в традиционном шаманизме мало ритуалов и структур для решения проблем, возникших в результате системных переплетений. В поисках силы переплетения часто оставляются без внимания. Эту стратегию можно обнаружить во всех шаманских культурах. И это понятно, если подумать об изначально кочевом образе жизни шаманских народов. Все члены семьи кочевников полностью зависели друг от друга. Отдельные ее члены могли выжить только благодаря хорошему сотрудничеству всех в качестве функционирующего целого. В такой маленькой и закрытой системе прямая конфронтация просто означала бы слишком большую угрозу для выживания большей единицы, поэтому ее избегали при любых обстоятельствах. В особенности это касается зимних месяцев, когда все на много дней, недель или даже месяцев оставались вместе в своих жилищах.

В кочевых шаманских культурах имелось множество видов социальных правил, целью которых было избежать конфронтации, которая на наш взгляд – в экстремальных условиях, когда люди живут так тесно, – была бы неизбежна. Так, традиция предписывает, кому из членов семьи никогда нельзя напрямую обращаться к какому-то другому ее члену. Приведу пример. Женщина, только что вошедшая в семью в результате замужества, переезжает в юрту супруга. Во многих культурах ей ни в коем случае нельзя смотреть свекру прямо в глаза или с ним заговаривать. Если бы в отношениях возникли трудности или появилось напряжение, то у представителей коренных народов дело не скоро дошло бы до конфликта. Вместо этого они бы попытались найти силы справиться с ситуацией и нести ее так, чтобы и впредь иметь возможность функционировать как единое целое и чтобы семья не распалась.

Предки – важный источник силы в традиционной шаманской жизни. Один из способов безопасно обходить переплетения и давать каждому достаточный запас силы предков заключается в том, что детей учат считать своими родственниками всех людей. Один из моих собственных традиционных учителей, к тому моменту сам уже старый человек, рассказал мне, как его прадед учил его никогда не смотреть на других людей иначе, чем как на свою родню: «Даже если ты обращаешься к кому-то, кого ты не знаешь, никогда не говори просто „Здравствуй!“, всегда говори: „Здравствуй, брат!“ или „Здравствуй, сестра!“»

Когда я был в гостях у одного друга-индейца, он тоже представлял меня своим знакомым не как чужака, а как своего «нидерландского родственника». Если называть всех людей с седыми волосами «бабушка» или «дедушка», всех людей среднего возраста – «дядя» или «тетя», всех ровесников – «брат» и «сестра», а тех, кто младше, – «младший брат» и «младшая сестра», «племянница» или «племянник», то чувство принадлежности будет неизменно расти. Так можно ощутить больше силы и поддержки, чем только от своей изначальной семьи. Возможно, эту дополнительную силу нельзя считать совершенно такой же по мощи или влиянию, как силу прямых предков, но она есть и ей можно пользоваться – с тем дополнительным преимуществом, что с членами такой расширенной семьи переплетения довольно мало вероятны.

Есть еще одна, достаточно хитроумная, шаманская стратегия, позволяющая избегать влияния переплетений и отсутствия в этой связи доступа к потоку идущей от предков силы: предками считаются не только люди. Во многих шаманских культурах люди знают, что их семья ведет начало от определенного вида животных. Так, некоторые семьи ведут свое происхождение от воронов, медведей, выдр и т. д. В Шотландии тоже были роды, которые утверждали, что происходят от животных, например от дикой кошки.

Это очень мощные образы, потому что как таковой любой вид животных состоит в основном из здоровых взрослых особей и детенышей, а не из больных и умирающих. Когда животное заболевает, его, как правило, быстро убивают и съедают представители другого вида животных. Поэтому создается впечатление, что животные всегда молоды и здоровы.