Вот такая вот фигня.
Страна Чудес зовет болванщиков
Если мир вокруг качает,
резь в глазах и в горле ком
приходи и выпей чаю,
непременно с молоком.
И раскроется кулиса,
и погаснет в зале свет
Скажет девочка Алиса
— Чистых чашек больше нет!
И уйдет по сказке дальше
дверь захлопнув невзначай.
Ты поймёшь, что ты Болванщик,
и терпеть не можешь чай.
И, отбросив прочь опаску,
дерзновенный мушкетёр,
ты нырнешь с разбегу в сказку,
как в колодец трех сестер.
Велики, малы ли двери,
просочишься и пройдешь.
Победишь любого зверя,
разберешь любой картеж.
Что нормально для мужчины,
из одних амбиций лишь,
высочайшие вершины,
насмехаясь, покоришь.
Как герой по биссектрисе
с Джомолунгмы съедешь вниз…
Но на барышне Алисе,
умоляю, не женись!
Для Алисы, милый мальчик,
даже сотню лет спустя,
так и будешь ты Болванщик.
Полоумное дитя.
Нарисуй мне барашка, пожалуйста!
Мир сложнее хромосом
и раскручен колесом.
Слов свинец в нем давит Землю
и взлетает невесом.
Кто свободен в нем, — чужой.
Кровь с клинка стекает ржой.
Он себя приносит в жертву,
заплатив за кровь душой.
По текучей по воде
бродят призраки в Нигде
и затертый образ бога,
был присыпан в борозде.
Но весною тает лёд,
солнце рыжее встаёт.
То, что было — проходило.
Завтра — новому черёд.
Непонятный, непонятный, непонятный мир
Мир безжалостен снаружи
как наждачный жесткий круг.
Совесть трет, привычки рушит,
пашет душу словно плуг.
Чтобы ты притерся к прочим,
стал удобным, как шарнир.
Потому нас всех курочит
наш ужасный прочный мир.
Мир с изнанки очень тонок
как из радуги ларец.
Что увидит в нем ребенок
не заметит и мудрец.
Не поймет его явленья
сколько лет не проживи.
Создан мир из восхищенья
и замешен на любви.
Мир непрочен, слаб и зыбок.
Здесь, на лучшей из планет,
он подобен стайке рыбок:
Были. Тронешь воду, — нет.