Ненормальные стихи

Кемарим, а служба идёт.

–

* инскрипт — памятная или дарственная надпись

Дети Луны

Автор призывает читателей не поддаваться на рекламу курения табака, наркотиков или фимиама.

"О небо! Дай мне быть прекрасным,

К земле сходящим с высоты,

И лучезарным, и бесстрастным,

И всеобъемлющим, как ты."

Дмитрий Мережковский

Войны, голод и мор

и завистников хор.

Круг замкнулся в юдоли земной.

Глупость, спесь и враньё,

как в болотах гнильё,

стали верой и жизни ценой.

Во дворцах, в конурáх,

сквозь измены и страх

вам влачить жалкий жребий во зле.

А на лунных горах

на пушистых коврах

мы воскурим свои наргиле.

Мы не ангелы, мы вне божественной власти,

пусть как все мы в болоте земном рождены.

Чужды низости, чаяньям мелким и страсти

Мы почти и не люди. Мы дети Луны.

Здесь, под сенью ночной,

где ни холод, ни зной,

лишь объятья блаженного сна,

пусть мы тьме преданы́,

но лишь дети Луны

в вечном кайфе без края и дна.

Жажда-голод не тут,

боль и страх не гнетут,

Демон гибели замкнут в кольцо.

Шрамов нет и морщин,

для стыда нет причин

если небо скрывает лицо.

Мы не ангелы, нами утеряны крылья.

Но над миром в морщинах и вечно седым

мы лишь дети Луны, чьи мечты стали былью

воплотившись во всеисцеляющий дым.

Сущий недоглядел,

но достигнут предел

в человечьей измене добру

Будет пламя и лёд

и на Землю падёт

Небо, тем завершая игру.

Царь и раб, стар и мал,

нам никто не внимал,

В сердце зло, на глазах пелена.

Потому мы ушли

из пределов Земли.

Нам приют даровала Луна.

Мы не ангелы, только свободны как птицы.

И в виденьях своих же мы растворены.

В небесах бесконечных дано воплотиться

нам, бессмертие принявшим детям Луны.

Лунныйклоун

“Tis some visitor entreating entrance at my chamber door-

Some late visitor entreating entrance at my chamber door; -

This it is and nothing more.”

«Это гость лишь запоздалый у порога моего,

Гость какой-то запоздалый у порога моего,

Гость-и больше ничего»

Эдгар По. Ворон Перевод М. Зенкевича, 2002.

Из мерцанья мути ртутной, из приютов неуютных,

словно дух, не упокоен в черный час кончины дня,

из оконных дыр-промоин возникает лунный клоун

отражений липкий воин, блик лампадного огня.

Этот глупый, вздорный клоун беспардонен, беспокоен,

нагло мнит, что он достоин восхищенья моего.

В упоеньи самомненья он коверкает движенья,

размножая в отраженьях неживое божество.

Он лопочет и хохочет, от меня чего-то хочет,

роет землю, словно кочет, то рыдая, то браня…

Кто ты, клоун, шут безумный? Что в зрачках твоих латунных?

Но витрины в бликах лунных отражают лишь меня.

И в рассветный грай вороний я бреду бульваром сонным,

Где за гранью дыр оконных зарождается возня.

Я усталый старый клоун, я машу мечом картонным.

Уползают с тихим стоном тени прочь при свете дня.