Война миров стихает в час расплаты

Кроме того, ещё работая слесарем, Василий Томилин учился в воронежском аэроклубе. Проучился там год, а затем начал летать, сделав 8 самостоятельных полётов. Тогда ему очень нравилась лётная работа. И вдруг его вызывают в райком партии, и предлагают служить в милиции.

– Я говорю, что не желал бы там работать, а лучше пошёл бы в разведку, вспоминал ветеран. – А в Сталинском райкоме на Левом берегу, как раз сидели полковник милиции и полковник КГБ. И полковник КГБ мне тогда говорит: «Ну, раз Вы желаете, то приезжайте к нам».

Он приехал на Володарского, 39, вошёл в здание УКГБ, и его направили на медкомиссию. Но, когда у него на теле обнаружили наколки, то сказали: «У Вас особые приметы, а нам надо работать за кордоном, поэтому для разведки Вы не годитесь». Василий Тимофеевич пришёл домой, но через два дня его опять вызвали в райком с тем, чтобы направить в милицию. Так в начале 1951 года он стал участковым уполномоченным в селе Шаталовка, которое в то время было центром Шаталовского района Воронежской области, а потом вошло в состав Старооскольского района Белгородской области.

Сразу после его назначения к нему в Шаталовку приехала уже беременная жена, на которой он женился в 50-ом ещё работая на заводе. А затем из совхоза Томилина перевели в райцентр, где он обслуживал 8 сёл.

Однажды летней ночью 1953 года в селе Городище, расположенном в 18-ти километрах от райцентра, произошло убийство участкового уполномоченного Николая Шаталова. Убийство честного и справедливого сельского милиционера вызвало огромный резонанс в округе. Николай был сирота, воспитывался в детдоме, не имел никаких родственников. С величайшим трудом ему удалось разыскать своего брата. И вот, когда ночью они вдвоём сидели в доме за столом, выстрелом через окно участковый был смертельно ранен.

Найти и изобличить убийцу было поручено коллеге погибшего – Василию Томилину. В то время сельский райотдел не имел в своём штате оперативников, и в помощники ему был выделен милиционер Шупшалов. Василий Тимофеевич с присущей ему энергией принялся за дело. В первую очередь, он установил, что выстрел был произведён из винтовочного обреза. Затем определил круг недоброжелателей погибшего участкового: кому он мешал или кого собирался разоблачить, привлечь к ответственности?

Далее Томилин принялся за изучение рабочих дневников Шаталова, которые содержали скупые записи, в виде намёков. В одном месте были подчёркнуты такие слова: «Заготовитель кож – злоупотребление…». По этой записи Василий Тимофеевич вышел на сельского специалиста по закупкам шкур домашних животных Кузьму Торопузова, выяснив, что он – мужик крутого нрава и с тёмным прошлым.

Он установил за ним наблюдение, а потом проконсультировался в райцентре о том, какие могут быть злоупотребления по работе у заготовителя. И вскоре Томилин и его помощник отправились в гости к Торопузову, визит к которому был «подан» как общение со всезнающим человеком.

В доме заготовителя была богатая обстановка: в комнатах – красивая по тому времени мебель, на полу – ковры. Хозяин встретил милиционеров с наигранной весёлостью. Василий Тимофеевич поинтересовался, как идут у него дела, не видел ли он что-либо подозрительного в ту памятную ночь и о чём говорят в селе.

Кузьма выдавал заученные ответы. Потом предложил гостям выпить. Милиционеры, естественно, отказались. Тогда хозяин, видимо, радуясь, что всё для него складывается благополучно, сам пропустил стаканчик за здоровье гостей. А Томилин тем временем размышлял о том, что ему предстоит доказать факты злоупотребления и угрозы разоблачения, а также установить их причинно-следственную связь с местью.

Гости уже собирались уходить, стали обуваться. И тут рядом с обувью на полке шаталовский участковый заметил оригинальную щётку. Сделана была она из куска гладкого дерева, который с одной стороны был обит шкурой, а с другой имел металлическую пластинку, покрашенную краской. «Где я мог видеть такую пластинку?», – стал мучительно размышлять Василий Тимофеевич. И вдруг вспомнил: «Это же затыльник от приклада винтовки!». С быстротой молнии в голове заскакали мысли: «Жлобы, позарились на кусок гладкого дерева! Не избавились от улики!.. Замазали краской!..». Преодолевая радостное волнение, он сказал хозяину: «Здорово придумано!» Хозяин, находясь в радужном настроении, выпалил: «Это сына Виталика работа!..» Но тут же, спохватившись, осекся…

Томилин взял в руки щётку. В это время на пороге появился сын хозяина. Участковый преобразился. Он схватил младшего Торопузова под руку и со словами: «Вот кто лёгок на помине!», увлёк его во двор.

«Как делал обрез и где он сейчас?», – с убийственным спокойствием спросил Томилин, показывая щётку. Парень ошарашено молчал, ничего не зная о разговоре отца с милиционерами.

– Найду обрез – хуже будет! За участкового – расстрел! Ты арестован, пошли с нами! – зловеще проговорил Томилин в лицо сыну заготовителя.

– Обрез в реке. Отец его туда бросил… Он стрелял… – залепетал вконец перепуганный Виталик.

…Через полчаса сельская ребятня нашла в реке орудие убийства участкового. И заготовитель стал давать правдивые показания. Кузьма Торопузов получил 25 лет тюремного заключения за своё злодеяние. Он и умер в тюрьме.

Так знание жизни, логика мышления и находчивость в сложившейся ситуации помогли Томилину раскрыть тяжкое преступление.

Но каждый день в милицейской работе требовались не только смекалка и опыт, но и новые знания. Поэтому, решив учиться дальше, Василий поступил в вечернюю школу, по окончании которой направил документы сначала в Одесскую, а потом в Саратовскую школу милиции.

Он вспоминал, что, едва начал работать в милиции, как ему на глаза попалась брошюрка «Осмотр места происшествия». Молодой милиционер внимательно её проштудировал и всё запомнил. Не случайно, когда первый раз приехал на кражу в село Владимировка Шаталовского района и начальник милиции спросил: «Кто осмотр будет делать?», он смело вызвался произвести его. «Как же ты его сделаешь, ты ж ещё молодой?..» – задал ему вопрос начальник. «А я знаю», – ответил начинающий страж порядка. После, когда он сделал осмотр, прокурор спросил Томилина: «Что ты оканчивал?» Тот же ему ответил: «Да ничего». «Я не верю, – сказал прокурор, – ты протокол составил по всем юридическим нормам…» И Василий Тимофеевич тогда понял, что надо учиться. Нельзя, чтобы у начальника милиции, у которого он начинал работать, было всего четыре класса образования, а у начальника розыска – только два.

В Саратовской школе милиции, куда он благополучно поступил, его назначили командиром взвода. И томилинский взвод из 26-ти взводов школы всё время занимал первое место. Через два года, когда Василий Тимофеевич отучился в этой школе (а это был первый её выпуск), начальник УВД Белгородской области Кондратьев лично прислал ему письмо, в котором предложил вернуться в Белгород на должность начальника милиции города Старый Оскол. Он же ему ответил, что отказывается от этой должности, предварительно позвонив из Саратова в Воронеж начальнику Управления милиции полковнику Смирнову, который согласился взять его к себе на работу.

У тёщи Томилина был большой дом в Землянске, туда переехала и жена с ребёнком. Поэтому он стал просить Смирнова направить его работать в Землянск. А в те годы как раз ввели институт следователей, их дали всего 6 единиц на всю область. Но Томилин всё же смог выпросить одну из них для себя. Так он стал старшим следователем Землянского РОМ.

Работал он хорошо, у него было много поощрений. И вот как-то звонит начальник отдела кадров УВД Ковалёв, и говорит: «Приезжай в Воронеж, надо с тобою перетолковать». Он приехал, подходит к кабинету Ковалёва, а тот из него вышел, и сразу, здороваясь, берёт его за рукав, и, не объясняя ничего, говорит: «Пойдём к генералу». Они входят в кабинет к Николаю Михайловичу Баранову, а генерал спрашивает: «Это кто?» Ковалёв ему отвечает: «Это старший следователь из Землянска – Томилин Василий Тимофеевич». Тогда Баранов говорит: «Ну что, 100 процентов раскрываемости будешь давать?!» Томилин ему: «Я Вас не понимаю, товарищ генерал». «А что тут понимать, мы Вас направляем начальником милиции в Абрамовский район, поэтому повторяю свой вопрос: «100 процентов раскрываемости будешь давать?!»» Василий Тимофеевич говорит: «Не знаю, как будет получаться». Тогда генерал бросает Ковалёву: «А чего ты мне его привёл, идите на хрен отсюда!..»

Через месяц Томилина опять вызывают. Он заходит в кабинет к Баранову. Тот встаёт из-за стола, подходит к нему, подает ему руку и говорит: «Товарищ лейтенант, извини меня, я неправильно поступил в прошлый раз. Я изучил Ваше личное дело, Вы вполне подходите быть начальником милиции. Я Вас прошу согласиться с должностью начальника Поворинского отдела». Томилин отвечает ему: «Это очень ответственная должность, хотя, работая участковым, опером и следователем, эту работу я немного знаю, но руководить я ещё не желал бы». Но генерал стал упрашивать. «Я Вас очень прошу, – сказал он Василию Тимофеевичу. – А если не будет получаться, мы Вам поможем…»

Томилин с Ковалёвым выходят из кабинета, идут по коридору, а навстречу им идёт замначальника уголовного розыска Иван Метёлкин. «Вась, куда тебя?», – спросил он Томилина на ходу. Тот говорит: «Да в Поворино». «А чего ты в Карачан не попросился, там же место свободное?» – парировал Метёлкин. «Не знаю, мне сказали, что на это место уже назначили Ивана Коровина…»

В 3 часа дня Василия Тимофеевича вместе с Коровиным и Ковалёвым вызвали в обком партии к заведующему административным отделом Николаю Николаевичу Калинину. А до этого Томилин разговаривал с Коровиным, и, спросив его, откуда тот родом, узнал, что приехал он из Хмельницкой области Украины, и что там 6 лет работал начальником райотдела.

«Я тогда говорю Калинину, – рассказывал наш герой: «Несправедливо как-то получается, что генерал предложил мне стать начальником милиции в Поворино. Это узловая станция, город. А Коровина с его опытом назначили в Карачанский район, где всего 8 сельсоветов и преступность маленькая. Что Вы решили меня сразу в пекло бросить?..»» «И действительно, – говорит Калинин, обращаясь к Коровину, – Томилин правильно рассуждает, ему в должности начальника только начинать, а Вы уже шесть лет работали, может, Вы возьмёте Поворино?» «А мне без разницы», – отвечает Коровин. Тогда Калинин говорит Ковалёву: «Ну, в таком случае переделывайте кадровую расстановку…» Так Коровин поехал в Поворино, а Томилин в Карачан Терновского района Воронежской области, который с 1954 по 1957 год входил в Балашовскую область.

Томилин приехал в Карачан в декабре 57-го года. В это время ему как раз присвоили звание старшего лейтенанта милиции, и в свои 29 лет он был самым молодым начальником. Но в первый же год его работы по раскрываемости и по дисциплине райотдел занял 1 место.

В Карачане он проработал 5 лет, всё это время отдел занимал только первые места, и нераскрытых преступлений там не было. А по окончании высшей школы МВД СССР, в которую Томилин поступил, ещё работая в Землянске, его направили в Борисоглебск заместителем начальника горотдела.

В Борисоглебске он проработал три года. Там ему дали квартиру. Сначала без удобств, а потом председатель горсовета пришёл к нему и говорит: «У меня освободилась квартира рядом со мной на этаже, я тебя прошу – переходи туда».

Однажды, в период отпуска начальника горотдела Котенко, Томилин исполнял его обязанности. В это время поступило письмо от директора школы о том, что воруют пшеницу в Губарях, и что в кражах замешаны участковый и два старших опера. Томилин поговорил с этим директором, потом вызвал участкового и оперов, но последние не признавались, говорили, что такого не было. Но директор школы зашёл к прокурору, прокурор вызвал упомянутого им участкового, и тот «раскололся».

Вороватых милиционеров арестовали. Котенко приехал из отпуска, и говорит Томилину: «Что ты натворил, как ты мог их арестовать!» А тот в ответ: «Да я их не арестовывал, это сделал прокурор, я просто вызвал для объяснения». В итоге же оказалось, что они принимали непосредственное участие в краже пшеницы. Как признался участковый, 4 машины зерна он завёз отцу в село Пески Поворинского района. У него и оперов эту пшеницу нашли и изъяли. А затем приехала комиссия из Москвы, прокурор области Жгутов и начальник УВД Борис Алексеевич Жуков. И после этого бюро райкома решило освободить от занимаемой должности Котенко. Таким образом, Котенко стал начальником тюрьмы, а Василий Тимофеевич начал исполнять обязанности начальника горотдела.

Вот после этого и прилетел замначальника УВД по кадрам Лапин, который сказал Томилину: «Ты хорошо поработал. Принимай отдел». Но, несмотря на все его уговоры, тот не дал согласия. А через полгода в Борисоглебск из Рамони приехал следователь Николай Васильевич Борисов, который и принял горотдел. Однако уже спустя несколько дней его поведение вызвало в Томилине бурю негодования…

Василий Тимофеевич часто работал допоздна. В один из таких поздних вечеров он проходил мимо театра. Там тогда вместо спектаклей по вечерам устраивали танцы. Услышал музыку и шум, решил посмотреть. Заходит он и видит: стоит директор театра. Томилин поздоровался с ним и спросил: «Как дела?», а он ему в ответ: «Смотри, танцует наш начальник милиции». Действительно, в центре круга этой дискотеки вместе со всеми, в том числе и с криминальными элементами, отплясывал Борисов…

В 1965 году Василий Тимофеевич отдыхал в кисловодском санатории МВД «Эльбрус», и с ним в одной палате жил замначальника по кадрам УВД Харьковской области. Однажды он ему говорит: «Василий Тимофеевич, завтра в 5 утра приезжает первый секретарь Харьковского обкома, поедем со мной его встретим». Он позвонил своему другу, тот дал «Волгу», и они поехали встречать секретаря. После же сблизились с ним, и в течение двух недель одной компанией ходили в театр и на всякие вылазки.

Как-то в разговоре секретарь харьковского обкома спросил у заместителя начальника УВД: «А у тебя укомплектована должность начальника уголовного розыска?» Он отвечает: «Нет». «Так давай мы Василия Тимофеевича заберём к себе, – говорит секретарь, – мне он нравится». И они договорились забрать Томилина в Харьков. Василий Тимофеевич написал рапорт, отдал в кадры. А дней через десять ему звонит Лапин, и говорит: «Приезжай сюда, из Харькова затребовали твоё дело, генерал тебя вызывает». Он приезжает, заходит к Жукову, а тот спрашивает: «Что это ты в Харьков собрался ехать?» Томилин стал оправдываться перед генералом. Да и к тому же это его решение было вызвано тем, что у него в отделе начались уже трения с начальником.

«Да ты что, с ума сошёл!», – кричал Жуков, снимая трубку и начиная звонить первому секретарю Воронежского обкома Хитрову. «Степан Дмитриевич, – говорит он ему, – у меня тут Томилин сидит с Борисоглебского отдела, в Харьков собирается переводиться…» «Какой Харьков? – отвечает Хитров. – Давай его ко мне…». Жуков сажает Томилина в машину и везёт к Хитрову. «Василий, что я тебе плохого сделал!?», – недоумевает Хитров. А тот ему: «Степан Дмитриевич, ничего, только хорошее». «Так куда ты и зачем собрался?.. Я тебя не пущу», – говорит Томилину первый секретарь. «Что будем делать?» – обратился Хитров к Жукову. «Да он у меня давно просился перевести его в Воронеж», – отрапортовал комиссар милиции. «Хорошо, – ответил на это Степан Дмитриевич, – мы тебя возьмём в Воронеж, только не уезжай». Жуков говорит: «У меня освободились два места в Семилуках – начальника и его зама». Хитров кивает головой и восклицает: «Давай его на Семилуки!..»

Семилукский райотдел Василий Тимофеевич принял в январе 66-го года. Милиция располагалась в тесных неудобных помещениях двухэтажного дома, все 6 следователей сидели в одном кабинете, опера – тоже, а у отделения ГАИ стол располагался возле туалета. Видя столь плачевное состояние милиции, Томилин пошёл к секретарю райкома Юшину, и говорит: «Иван Фёдорович, так работать нельзя, отдайте нам второй подъезд…» А он ему: «Куда же я выселю 4 квартиры…» «Ну что делать тогда?» – спрашивает начальник РОВД. «Думай, а не спрашивай, если нельзя работать, строй…», – отвечает он.

«На что строить, у меня всего 5 тысяч рублей на ремонт здания?», – говорит Томилин. Тогда Юшин снимает трубку, набирает номер директора завода огнеупорного кирпича, и обращается к нему: «Анатолий Павлович, у меня сейчас находится начальник милиции, он к тебе подъедет, и Вы подумайте вместе с ним как построить новое здание райотдела». И действительно, тот директор стал помогать, фундамент и всю столярку взял на себя. А потом Томилин поехал к директору Придонского силикатного завода и тоже попросил его помочь с кирпичом.

Василий Тимофеевич начал стройку как заправский прораб. Он выписал из Ленинграда проект райотдела, нанял двух каменщиков, которые по его заданию клали два ряда в день, а мелкие хулиганы – пятнадцатисуточники подносили кирпич и выполняли другую подсобную работу. Когда был возведён первый этаж, работа остановилась из-за отсутствия перекрытий. Но тогда он решил поехать к председателю облисполкома Мирошниченко, которого знал ещё по Карачану. И тот откликнулся, вызвал начальника финотдела, и распорядился, чтобы Томилину дали 25 тысяч рублей. Таким образом, он закупил эти плиты, и за 11 месяцев райотдел был полностью возведён. Кроме того, там построили 11 гаражей, здание медвытрезвителя и посадили деревья.

Василий Тимофеевич позвонил тогда Жукову и пригласил его на открытие нового райотдела. Приехал он, его заместитель Солохненко, который потом был начальником УВД, и зам по кадрам Фролов. Жуков как увидел райотдел, так и обомлел. «Я думал ты какую-то курню построил, а тут просто шикарное здание», – произнёс комиссар милиции. Его поразило то, что у каждой службы и каждого руководителя был свой кабинет: отдельно следователи, оперативники, дежурная часть, КПЗ, ГАИ, паспортный отдел… И Жуков тогда воскликнул: «Василий Тимофеевич, ты – молодец! Что тебе за это дать?..» А Томилин, не будь промах, говорит: «Дайте мне новую служебную машину», на что Борис Алексеевич сказал: «Получай «Волгу». И вскоре он послал шофера в Горький, и тот пригнал ему новую «Волгу»…

В 1969 году Томилин попросил перевести его в Центральный РОВД города Воронежа на освободившееся место заместителя начальника. В этой должности он прослужил три года. Как раз тогда на смену рассудительному Жукову пришёл нетерпеливый генерал Николай Нестерович Любых.

Как-то в начале 70-х годов Василий Тимофеевич, находясь в отпуске, взял две путёвки в Сочи. Уже собрался ехать с женой на вокзал, но тут – телефонный звонок. Сам генерал Любых сообщил ему, что на территории района зарезали парня, причём его труп был брошен к воротам тюрьмы. Это был вызов милиции, поэтому, вместо вокзала, Томилин поехал в морг.

В морге он увидел весь исколотый ножом труп. Череп у него был разбит, лица не видно. Поэтому Томилин попросил работающих в морге женщин вымыть у погибшего лицо. Затем его фотографируют, и с этой фотографией Василий Тимофеевич едет на телевидение. Там он просит показать снимок в эфире, убеждая в этом телевизионщиков, категорически не желавших травмировать души зрителей. И уже вскоре в новостях показывают обезображенный труп.

Двое суток телефон молчал. На третий день позвонила девушка и сообщила, что на экране был показан труп слесаря из их строительной организации. Как узнали сыщики, этот парень проживал в общежитии и не так давно получил зарплату за три месяца. А вскоре нашёлся свидетель, который видел, как двое молодых мужчин выпивали у кинотеатра «Пролетарий». Один из них был похож на потерпевшего, другой – высокий, чернявый, крепкого телосложения…

Вместе со старшим оперуполномоченным угрозыска Михаилом Говердовским Томилин поехал в общежитие. В общежитии они узнали, что там проживал друг погибшего – высокий чернявый Михаил Манаков, но за день до их визита парень рассчитался с работы и уехал в Белгородскую область. В отделе кадров этой организации им удалось выяснить, что Манаков родом из Нового Оскола. Туда Томилин с Говердовским сразу и поехали.

В доме родителей Михаила они нашли его окровавленную одежду. Родители сообщили, что их сын собрался ехать в Донбасс, к родственникам, проживающим на станции Светлодарская. Розыскники направились к поезду «Москва-Дебальцево». На вокзале узнали у кассира, что высокий брюнет спрашивал билет до станции Светлодарская. Поэтому они моментально ринулись к поезду, в котором, обойдя все вагоны и осмотрев даже их крыши, не обнаружили Михаила. Тогда в Волоконовке Томилин решил заглянуть в почтовый вагон, в котором ему приходилось ездить по молодости, когда в кассе не было билетов.

«Есть ли кто из посторонних в купе вашего вагона?», – спросил Томилин у почтового работника, показывая служебное удостоверение. И тот, помявшись, признался, что один безбилетный парень очень уж просил подвезти его до Валуек… Томилин с товарищем нырнули в вагон, в котором мимо них попытался проскользнуть подпольный пассажир. Но не тут-то было – разыскиваемый был схвачен. В Воронеже преступник дал показания о том, что убил товарища из-за нескольких сотен рублей.

На другой день генерал Любых помог Василию Тимофеевичу отправиться по путёвке в Сочи. Однако по приезде из курортного города Томилин сразу же включился в расследование нового дела об убийстве. А фабула его была такова.

Шофёр из Запорожья со своим напарником привёз на воронежский Щепной рынок машину яблок. После утомительного пути они зашли в ресторанчик, там выпили, закусили, а, когда подошло время расчёта, вспомнили, что деньги оставили в машине. Шофёр отправился за ними и не вернулся. Вскоре недалеко от машины его нашли мёртвым.

Приехав на место происшествия, Томилин стал беседовать с водителями проходящего мимо общественного транспорта и опрашивать жильцов ближних домов, надеясь узнать полезную информацию. Опрос был тщательным и длительным, но результатов всё не было. И вдруг нашёлся один водитель, который рассказал, что видел, как недалеко от места убийства какой-то милиционер тащил за руку девушку. Она упиралась, не хотела идти…

Тогда маститый сыщик предположил, что это, наверное, работник вневедомственной охраны, дежуривший в 4-ом универмаге. Его разыскали, но в разговоре с ним «страж порядка» стал «темнить». Тогда замначальника райотдела пригрозил ему, что он его сейчас же арестует, и этот милиционер признался, что вёл за руку свою знакомую.

Как выяснилось, она проживала в заводском общежитии, расположенном в Коминтерновском районе. Отправившись туда, Томилин нашёл эту девушку, и та рассказала, что не так давно незнакомый милиционер её… изнасиловал.

Оказалось, дело было так. За несколько минут до убийства девушка шла со своим женихом мимо рынка. С другой стороны с ней рядом находился приятель жениха. Вдруг жених набросился с кулаками на своего товарища, обвиняя его в том, что тот на ходу обнимает его девушку. Завязалась драка, дерущихся пытался разнять прохожий. Но жених со всей силы ударил подошедшего мужчину по голове, и тот свалился замертво. Видя такой оборот дела, жених и его товарищ бросились бежать. Девушка застыла в оцепенении.

Милиционер со своего поста следил за этой сценой. Он вышел из укрытия, подбежал к девушке и потащил её в укромное место, заявляя, что если она будет сопротивляться, то он привлечёт её к ответственности как соучастницу преступления. Овладев девушкой, а затем бросив свой пост, «страж порядка» повёл провожать её до общежития. Расставаясь, они твёрдо обещали друг другу, что будут молчать: милиционер – об убийстве, а девушка – об изнасиловании.

После Томилин узнал от девушки, что зовут её жениха Максим Митрохин, работает он слесарем на заводе имени Коминтерна, а проживает тоже в заводском общежитии…

При виде милиционеров Митрохин выпрыгнул из окна третьего этажа и убежал. Вскоре его заметили у кинотеатра «Спартак». Обнаружив слежку за собой, он подобрал у стены дома кусок проволоки, забежал за кинотеатр и пропал. Милиция осмотрела весь сквер, заглянула в мужское отделение подземного туалета, но Митрохин как в воду канул. Тогда Томилин спросил у женщины, вышедшей из женского отделения туалета: «Нет ли там мужчины?»

«Ненормальный какой-то! Влетел, как скаженный! Приспичило ему бачок чинить», – возмущенно ответила женщина. Там Митрохина и взяли…

В январе 1972 года, вернувшись из очередного отпуска, Томилин вновь был вызван начальником УВД. Но теперь не в связи с громкими убийствами, раскрывать которые генерал поручал ему. На сей раз одному из лучших розыскников области Любых сделал предложение перейти на должность начальника ОБХСС УВД. Томилин сказал ему тогда: «Я не рвусь к власти, мне не нужны эти посты…» Но он его опять уговорил, и тот дал согласие.

По словам Василия Тимофеевича, на этой должности у него была цель – работать по крупным делам. На это он настраивал всех начальников райотделов, да и сам стал заниматься разработкой таких дел, которые, как правило, начинались с сущих мелочей.

Так, в Центральном РОВД работал начальником уголовного розыска Дмитрий Петрович Бабешко. Он отдавал дочь замуж и хотел купить в подарок ковёр. Зашёл к директору ЦУМа Иванову попросить подобрать ему подарок, а тот буквально выгнал его из кабинета. Рассказ Бабешко об этом так «задел» Томилина, что он сразу направился к Иванову и сказал ему: «Как же Вы могли начальника розыска выгнать?», а директор в ответ, мол, кому ковёр нужен – пусть в очередь становится. «Да Бабешко день и ночь работает, когда ему становиться», – сказал Томилин директору, а Иванов стал вилять и отнекиваться. Томилина это «зацепило», он вызвал начальника ОБХСС Центрального РОВД Левыкина, и предложил ему заняться проверкой работы ЦУМа.

Эта работа велась целый год и дала ощутимые результаты. Сначала были арестованы все заведующие отделами и четыре заместителя Иванова, которые перепродавали «налево» холодильники, ковры, меха и другие дефицитные тогда товары, а также списали, как подпорченную, большую партию шведских пальто. В общем, совершали хищения и взяточничества в особо крупных размерах. Около полутора миллионов рублей составила сумма этих хищений и около миллиона – общий размер взяток.

Последним штрихом в этой операции было задержание Иванова. Часть сотрудников милиции направилась брать его прямо в квартире, двух человек Томилин оставил в аэропорту, ещё двух – в ЦУМе.

– Директор поехал в ЦУМ, – вспоминал Василий Тимофеевич, – и я говорю своим людям: «Предложите, чтобы он ко мне приехал», а они мне отвечают: «Он не собирается ехать, твердит, что на самолёт опаздывает». «Дайте ему трубку», – прошу я. Они дают трубку, и я говорю Иванову: «Александр Георгиевич, ты никуда не поедешь, пока у меня не побудешь». И он приехал…

Много подобных дел было в жизни нашего героя. Но, когда его милицейская выслуга составила 25 лет, Николай Нестерович Любых вызвал и говорит: «Пора на пенсию». Томилин стал ему возражать: «Мне 45 лет, а я – полковник…» Но генерал упрямо стоял на своём. В итоге Василию Тимофеевичу ничего другого не оставалось, как прийти в свой кабинет и позвонить в Москву.

Вскоре он приехал в столицу, зашёл к начальнику ОБХСС МВД, и сказал ему: «Павел Филиппович, я больше не буду в ОБХСС работать, я столько нажил себе врагов!.. Поэтому хочу поработать в розыске, насколько мне это удастся». Перевозник позвонил тогда начальнику розыска МВД, тот приехал и сделал несколько предложений Томилину, из которых он выбрал должность начальника уголовного розыска Липецкой области.

Так в 1977 году он переехал в Липецк, где проработал 5 лет. А за это время ему предлагали должность министра МВД Северной Осетии, просили возглавить абхазскую милицию или стать заместителем начальника УВД Тюменской области. Но от всех этих предложений он отказался. А потом, когда Любых освободили, генерал Солохненко стал приглашать Томилина на должность своего зама, однако это предложение так и осталось нереализованным. Поэтому в ноябре 1983 года Василий Тимофеевич решил уйти в отставку.

Но отставка для него была просто формальным делом, ведь до преклонного возраста он продолжал трудиться. После ухода на пенсию Томилин три года работал на стадионе «Динамо», потом ушёл в Управление сельского хозяйства, в течение 15-ти лет руководя там садоводческими товариществами. А затем устроился начальником службы безопасности в Воронежскую лесотехническую академию, ставшую в 2015 году лесотехническим университетом, где проработал до 80-ти с лишним лет.

Долгое время, помимо основной работы, он проводил занятия с молодыми специалистами в городском УВД и помогал воронежскому розыску раскрывать преступления, в том числе и громкие, резонансные. А, когда в ВГЛТУ набирали новых студентов, Василий Тимофеевич тоже принимал участие в проведении собраний с ними, рассказывая им о том, какой должен быть порядок в стенах вуза, как студенты должны себя вести.

Действительно, молодёжи было чему у него учиться и подражать. Потому что Томилин – на самом деле Заслуженный работник МВД, и был им до конца своих дней. Правда, не для всех, а только для тех, кто жил честно, открыто и не нарушал Закон. И он был очень рад тому, что праведные милицейские дела, которые когда-то вершил, теперь будут продолжать его внуки.

Внучка и внук Василия Тимофеевича окончили милицейский вуз, и продолжили службу в уголовном розыске областного управления. Другая внучка тоже – офицер полиции, 5 лет работала следователем, а теперь преподаёт теорию государства и права в Воронежском институте МВД России.

Да и вообще у Томилина большая милицейская династия, которой он всегда гордился. В её составе были и его племянник – Павел Алексеевич Томилин, который от участкового дорос до заместителя начальника УВД по тылу, и двоюродный брат Михаил Максимович Малахов, какой по окончании юрфака ВГУ долго работал следователем, и дети племянницы Алексей и Александр Подкопаевы, тоже выбравшие милицейскую стезю, и дочь двоюродной сестры, нашедшая своё призвание в разрешительной системе УВД, и другие родственники.

А это значит, что жизнь Василий Тимофеевич прожил не напрасно. Он смог передать собственную увлечённость милицейской профессией своим близким. Они его не подвели, и, можно надеяться, подводить не будут.

Непревзойдённая богиня

Эту внешне спокойную миловидную женщину многие бывшие её коллеги называют сыщиком от Бога. Обычно такое определение редко дают женщинам. Но для бывшего начальника ОБЭП Ленинского РОВД Воронежа подполковника милиции в отставке Валентины Николаевны Ивановой, которая завершила службу в милиции в июне 2000 года, такой эпитет вполне закономерен. Ведь она была непревзойдённым оперативником, каким гордился весь райотдел. Женщиной-сотрудником, которая могла дать фору многим мужчинам. Которая была настолько смелой, что могла одна вступить в схватку с преступником и задержать его.

Непреодолимое желание работать в милиции и самой раскрывать преступления возникло у Валентины ещё в юности, в рязанской средней школе, где она училась. Однажды на обложке любимого журнала «Огонёк» она увидела фотографию девушки в милицейской форме, и сразу сказала себе: «Я хочу быть такой же».

Валя всегда была очень самостоятельной и напористой девушкой. Поэтому запретить осуществлению её отнюдь не девичьей мечты не мог никто – ни родители, которые всю жизнь проработали шкиперами в речном пароходстве, ни подруги, ни, тем более, учителя. Вот и решила действовать по собственной и никем неконтролируемой инициативе.

В 1970 году, сразу после вручения аттестата зрелости, Валя собралась поступать в Калининградскую среднюю школу милиции. Но, когда узнала, что туда не берут женщин, сильно разочаровалась. И все же не отказалась от своей мечты. Поэтому, стремясь получить милицейское образование и работать в милиции, пусть для начала даже писарем, она направилась в Рязанское управление внутренних дел.

В отделе кадров УВД ей снова предложили Калининградскую милицейскую школу да ещё спросили: не боится ли она туда ехать, чтобы учиться. Но об этом её не надо было спрашивать, ведь учиться там Валентина считала огромным счастьем. И потому, опять окрылённая, она всеми силами уцепилась за это предложение, и бросилась навстречу своему счастью.

Получив путёвку в райкоме комсомола, девушка поехала в Прибалтику. Сдала все экзамены на «отлично», но, когда предстала перед приёмной комиссией, то заместитель начальника школы выступил против её зачисления, мол, она несовершеннолетняя, пусть приезжает на следующий год. И в самом деле, перед членами комиссии тогда стоялая маленькая хрупкая девчонка, которой ещё не было восемнадцати. Однако начальник Калининградской школы Василий Акимович Чепрасов возразил своему заместителю, сказав, что эту абитуриентку можно принять, так как 18 лет ей исполнится уже через два месяца. Так Валентина была зачислена на первый курс.

Два года проучилась она в этом милицейском учебном заведении, а на втором курсе вышла замуж за своего однокурсника Виталия Иванова. С ним-то она и поехала в Воронеж (потому что муж здесь родился и жил), и они вместе устроились на работу в Ленинский РОВД. Виталия взяли участковым, а Валентину направили в спецчасть по работе с «поднадзорниками» – ранее судимыми людьми. Там она отслужила год, а потом была переведена инспектором в детскую комнату милиции и до декабря 1976 года вела работу с трудными подростками.

Как говорила сама Валентина Николаевна, любая работа в милиции ей была по душе. И всё-таки больше она тяготела к розыску и БХСС. Вот и решилась после четырёх лет службы в Ленинском РОВД пойти в отдел кадров УВД.

Начальником отдела кадров в то время был Пётр Николаевич Пучнин, и он тогда ей сказал: «Ни в уголовный розыск, ни в БХСС мы женщин не берём, слишком сложная и ответственная для них работа». Но настойчивости Валентине Николаевне было не занимать. Поэтому однажды она записалась на приём к генералу Николаю Нестеровичу Любых. «Я всю жизнь мечтала об оперативной работе, и с удовольствием бы пошла в розыск или БХСС…», – стала говорить она начальнику УВД, и довольно проникновенный тон этого её обращения ему понравился. «Ждите. Как что-нибудь будет для Вас подходящее, Вам обязательно сообщат», – кратко ответил генерал. И получилось так, что ожидание Ивановой длилось не очень долго.

В декабре 1976 года Валентину Николаевну пригласили в УВД и предложили должность инспектора ОБХСС Ленинского РОВД. Естественно, она дала согласие, и таким образом почти 24 года посвятила этой службе. 8 лет она была там инспектором, 6 – старшим оперуполномоченным, 2 года – замом начальника отделения и 8 лет – начальником ОБЭП. И все время трудилась в окружении одних мужчин и руководила ими.

По словам Ивановой, отделению приходилось работать в постоянном напряжении. Сама она иногда по трое суток не появлялась дома. Благо, была свекровь, которая растила её сына. Ведь муж Виталий из участковых тоже вскоре перешёл на оперативную работу и также был вечно занят.

Вспоминая о своём отделении, в котором в 70–80 годы работали по 12–14 человек, Валентина Николаевна отмечала, что почти постоянно оно занимало первые места, и не было ни одного сотрудника, какой бы с прохладцей относился к обязанностям. А среди криминальных происшествий, происходящих в Ленинском районе тогда, как правило, преобладали преступления по линии БХСС: хищения в крупных размерах, взятки и спекуляция, к выявлению которой относились в те времена очень серьёзно.

«Один раз, – рассказывала Иванова, – разбираться со случаями спекуляции мне пришлось даже на праздник «8-е марта». Для этого я одна отправилась в Москву, куда успела слетать за сутки аж три раза! Да ещё привезла оттуда с собой женщину, задержанную с большой партией импортной одежды. Так что подвиги в мирное время тогда были, можно сказать, обыденным явлением».

В тот период в Ленинском районе чаще всего торговали платками, кальсонами да колготками, которые делали в Доме Быта из двух пар чулок. Ими спекулировали, их и расхищали. Но было много и других хищений.

Работая инспектором и старшим оперуполномоченным ОБХСС, Валентина Николаевна главным образом обслуживала трикотажную фабрику, гормолзавод, завод «Электроприбор» и мясокомбинат. В основном, хищения там совершались ночью. Ситуации были разные. И, хотя, как говорила Иванова, панического страха у неё не было никогда, ей приходилось проявлять особую бдительность. Так как расхитители могли пойти на всё, вплоть до убийства. Не случайно однажды ими был зарезан начальник охраны мясокомбината. То есть шло повальное и невообразимое воровство.

В 70–80 годы особенно оно процветало на Воронежском мясокомбинате, откуда через заборы перебрасывали целые туши. Тогда там заборы стояли лишь в некоторых местах. Поэтому нередко начальник БХСС Евгений Ламзин и вместе с оперуполномоченным Виктором Гончаровым выставляли по периметру мясокомбината ночную засаду. Она выжидала, пока кто-нибудь перебросит через забор свёрток с мясом и перелезет сам, отлавливая, таким образом, злоумышленников на месте совершения преступлений. Но даже больше Ламзина с его засадами боялись расхитители старшего оперуполномоченного БХСС Валентину Иванову, уже тогда прослывшую в районе довольно смелой, бескомпромиссной женщиной.

Однажды в дежурную часть поступило сообщение о крупной краже со взломом на трикотажной фабрике. Однако, занимаясь распутыванием этого преступления, Валентина Николаевна выяснила, что взлом был липовый, и что на протяжении длительного времени хищениями рулонов дорогостоящей трикотажной ткани занималась одна работница этой фабрики. Но приходилось раскрывать Ивановой и преступления чисто по линии уголовного розыска. В том числе, квартирные кражи.

Как-то зимним днём в начале 80-х годов вместе с секретарём канцелярии Тамарой Васильевой она, будучи ещё молодым инспектором ОБХСС, пошла пообедать в кафе «Океан». И вдруг обращает внимание, что в кафе вошёл мужчина лет 35-ти в чёрной искусственной шубе и шапке, а в руке держит большой чемодан. Иванова слышит и видит, что этот посетитель быстро подзывает официанта и, раскрыв чемодан, начинает предлагать ему всевозможные вещи.

Заподозрив в нём человека, который явно пытается сбыть что-то краденное, она тотчас встает из-за столика и направляется к незнакомцу. «Что Вы тут продаете?», – смело спрашивает она его. А тот ей отвечает: «Да золотишко есть, разные вещички, шапочка норковая…» «Ну, покажи…», – ещё больше осмелев, говорит молодая сыщица. И таинственный коммивояжёр принимается показывать ей содержимое чемодана: золотые перстни, колечки и прочие дорогие украшения. Глядя на них, Валентина ещё сильнее понимает, что перед нею квартирный вор.

Но в какой-то момент, хотя она старается держаться непринужденно, незваный посетитель, видимо, тоже начинает догадываться, что с ним разговаривает не обычная женщина. Поэтому, когда Иванова, размышляя о том, как задержать сбытчика, попросила его присесть, чтобы внимательнее рассмотреть товар, он сразу сообразил сказать: «Ладно, ладно, сейчас всё достану и покажу, только на минуту выйду на улицу, меня там ждёт клиент…»

Вот тогда-то наша героиня и убедилась окончательно, что надо действовать незамедлительно. Она цепко ухватила его за рукав и принялась тащить в зал, где собралось немало людей. «Помогите задержать преступника! Он квартирный вор! Я инспектор милиции…», – стала кричать молодая сотрудница, которой не было ещё и тридцати, обращаясь к сидящим за столиками ребятам. Но усилия Валентины найти поддержку со стороны граждан оказались тщетными. «Это Ваши проблемы, Вы с ними и разбирайтесь…» – ответили ей из зала. И тут домушник вырывается из рук Ивановой, и швыряет её на пол, выложенный керамической плиткой.

Падая, Валентина разбивает в кровь колени. Однако в этот миг ей делается больно не только от падения, но и от обиды за то, что она не смогла удержать преступника. Ей становится стыдно за свою беспомощность, как сотрудника милиции. И поэтому она, превозмогая боль и не обращая внимания на окровавленные колени, поднимается с пола, и устремляется вслед за злодеем.

Настигнув беглеца уже у входной двери, Иванова опять одна бросилась на него, и, ухватившись руками за концы висевшего на его шее длинного шарфа, перехлестнула их (чтобы он не вывернулся и не выскочил), и стала тянуть на себя. Эта её уловка подействовала. И таким образом она смогла быстро затащить преступника в кафе, куда уже вскоре прибыли находившиеся поблизости сотрудники милиции, которых по телефону вызвала Тамара Васильева. Как выяснилось потом, этот домушник совершил несколько квартирных краж и находился в розыске.

Вообще Валентина Николаевна – такой человек, который никогда не пройдёт мимо происходящей на глазах драки, хулиганства, а тем более уж серьёзного преступления. На преступников же у неё было просто чутьё. По повадкам, манере одеваться, говорить, прятать глаза она могла вычислить их в любой толпе.

Очень хорошо своим намётанным взглядом вычисляла она расхитителей на мясокомбинате. Бывало, стоит на проходной, притаившись (ведь многие рабочие были наслышаны о ней и, узнав о том, что дежурит Иванова, моментально избавлялись от ворованной продукции), и сразу видит, кто несёт, а кто выходит пустым. Был даже случай, когда Валентина Николаевна одна задержала 16 человек, и ей потом говорили: мол, она работает, как Кашпировский, гипнотизируя людей взглядом, после чего те тот час вытаскивают всё, что они могли спрятать.

И, правда, в этом случае, Валентина Иванова, которая не обладала способностями Кашпировкого, действовала просто как хороший психолог. «Присядьте, – говорила она работницам убойного цеха, – пусть каждая положит на стол свой пропуск и похищенную продукцию. У кого её будет всего 3 килограмма, того я сразу отпущу без составления протокола. Так что давайте, начинайте, и выходите по порядку…» После этих слов в цехе воцарилась гробовая тишина, и каждая работница по очереди стала доставать похищенную продукцию. И у каждой при взвешивании её оказалось по 15, 16, 18, 20 и более килограммов…

Большое количество продукции постоянно пропадало на заводе резиновых изделий. Поэтому и здесь Ивановой, хорошо знавшей психологию поведения злоумышленников, нередко пригождались смекалка и интуиция, чтобы задержать их с поличным. Вместе с другими оперативниками ночью она перелезала через высокие заборы, забиралась на крыши цехов, через которые проникала внутрь, и там участвовала в засадах.