Тень

Анна Волок

Тень

Катя верила, что физрук Артем Михайлович мог написать целую книгу о том, как унизить ученика. Способов в его списке набралось бы больше десятка. «Зотова, тебе в ухо посвистеть?» – обратился учитель к ней в начале урока. Всего-то задумалась на секунду, зачем позорить ее перед всеми? И смех одноклассниц не ободряющий, а коварный и злой. Особенно Машин. Наверное, хихикать ее учил сам дьявол! Больше всего Катя хотела распустить волосы и спрятать за ними лицо, чтобы красных щек не было видно, только «махать космами» на физкультуре запрещалось.

А вот теперь, по традиции, за полчаса до звонка, начиналась пытка баскетболом. Учитель назначил Машу и Колю капитанами, и велел формировать команды из одноклассников. Катя вжала голову в плечи, ощущая горький комок в горле. Ее всегда выбирали последней. Она плохо запоминала свою команду, слабо разбиралась в правилах и не попадала в кольцо. Переживания рождали рифмы – ее радость, ее спасение. «Пол-кол-стол», «Класс-час-пас».

Маша вызвала Свету – свою лучшую подругу. Несмотря на то, что играла она из рук вон плохо, ее всегда выбирали одной из первых. Повезло же кому-то дружить с лучшими. Катя завидовала. И что с ней не так? Ведь что-то же точно не так! Она вспомнила, как в пятницу к ней обратилась Надежда Петровна, оторвав от разглядывания снежинок в окне: «Катюша, о чем я говорила?». Катя тогда чуть карандашом не подавилась. И ведь учитель литературы никогда прежде ее не высмеивала. Неужели пришло время менять школу?

Наконец, когда осталось три человека, Маша задумчиво хмыкнула и крикнула:

– Зотова! Давай к нам!

Катя округлила глаза. От удивления она впервые не смогла придумать, куда воткнуть рифму.

Игра началась живо. Мяч гулко стучал по деревянному полу. Катя старалась поспеть за командой, игнорируя боль в боку от непривычно долгого бега. Только пас ей все равно не давали. В воздухе витал запах пота и духов. Учитель свистел, комментировал. К Кате прилетел мяч, но она от неожиданности и страха, отбросила его в толпу. Маша недовольно цокнула, от чего по телу побежали мурашки. И снова дежавю. На прошлом уроке Кате досталось за то, что она подает мяч соперникам, когда те кричат «Кидай мне!», «Давай сюда!». Нет, не думать об этом, не вспоминать! Нужно собраться, сосредоточиться, вспомнить кто в ее команде, кроме злосчастной Машки! Делились бы они по принципу «девчонки против мальчишек», было бы проще. Спустя минуту мяч снова метнулся к Кате, и она сразу передала его Машке. Та подскочила к кольцу и сравняла счет. Команда радостно завопила, а Катя улыбнулась. Ее захлестнуло давно забытое ощущение из детства, с тех самых времен, когда она играла во дворе с другими детьми. Чувство, что она – часть команды, часть единого целого. Мяч снова выплясывал чехарду. Шлеп-шлеп. На мгновение Катя представила, какое уважение получит, если вырвет победу. Мечта казалась настолько явной, что о другом она и думать не могла, высматривая мячик меж ног соперников. И словно по мановению учительской указки, мяч вновь оказался у нее в руках.

– Давай сюда! Давай мне!

Наверняка никто не ожидал, что она бросится к кольцу. Еще секунда. Прыжок. Мяч летит и попадает в корзину. Катя сама не поняла, что произошло. Она вырвала победу?! Смеясь, она запрыгала на месте. Но только глаза Маши оставались холодными. Слились воедино звонок и свист, а команда торжествовала. Только то была не ее команда.

– Дура тупая, ты куда мяч закинула?! – разъярилась Маша. Сердце Кати упало ниже земли, ниже пола. – Это же наша корзина!

А учитель окончил урок и отправил класс по домам, как ни в чем не бывало.

Переодеваясь, Катя то и дело ловила возмущенные взгляды. «Свои» ее ненавидели, а «чужие» высмеивали. По щекам бежали слезы. В голове наряду с мыслями «Что я наделала!» крутились новые рифмы – «Слезы-морозы-розы». Думать о розах. Они красивые и колючие, все их любят за это. В ней же одна безвкусная мякоть протухшего фрукта.

Катя старалась переодеться скорее, но вещи валились из рук. Хорошо, что урок последний и она убежит домой. А завтра… Они забудут. Они, конечно, забудут. И сдался ей этот мяч! «Мяч-плач-палач». Упаковывая форму в пакет, Маша сыпала проклятиями:

– Тормоз! Тупая дура! Косячная! А вы чего ржете?!

Голос девушки дребезжал. Она кинула в бывших соперников кеды один за другим, замахнулась сумкой на Катю, а затем просто велела всем заткнуться. Только остальных ее реакция забавляла. Может, они поспорили на что-то? Может, делали ставки? А Катя все испортила в одну секунду. Она выскользнула в коридор, где ее уже караулил Дима. И по его взгляду она поняла, что парень тоже играл на стороне Машки.

Катя плелась по коридору глотая слезы, гонимая ругательствами, словно плетьми. Она не знала всех слов, которые бросал в нее одноклассник, но звучали они очень грубо. Катя могла забить голову рифмами, могла не слушать, но чувство вины решило, что она их достойна. А вдруг они правда поспорили на что-то серьезное? Если бы не глупая невнимательность…

– Коза криворукая, чмошница, недоразвитая! – следовали за ней по пятам более-менее знакомые эпитеты. Дима держался поодаль и с точностью снайпера бил в самое сердце.

– Эй, это еще что такое! – возмутился взрослый голос. Неужели учитель? Дима остановился, а Катя рванула вперед и добежала до спасительного туалета, скрываясь среди голубых стен и неприятных запахов. Впрочем, сейчас ей казалось, что от нее воняет куда сильнее – помоями и протухшей рыбой, криворукостью и неудачами. Холодная вода в кране показалась ей незаслуженным блаженством.

Она вышла, когда прозвенел звонок. Учителя разбрелись по кабинетам, а ученики по домам. И только когда Катя почувствовала, как пусто и спокойно вокруг, поняла, какую глупость совершила, решив остаться. В страхе она подбежала к окну, чтобы увидеть крыльцо школы. Толпа одноклассников ждала у колонны. Дима нервно курил, Маша жестикулировала, а Света кивала. По щекам Кати снова потекли слезы. Они что, собираются убить ее за проигрыш? «Смерть-круговерть». Она как будто целую войну проиграла. Не думая ни о чем больше, Катя побрела в библиотеку. Переждет час или два. Они точно не станут караулить ее до вечера.

Катя поздоровалась с Марией Васильевной, доброй и болтливой библиотекаршей. К счастью, та общалась по телефону и не обратила внимание на вид ученицы. Иначе забросала бы вопросами, и Катя зарыдала бы снова, почувствовав себя еще несчастней. Забившись в дальний угол, она достала блокнот. Но стихи не шли и рифмы угасли. Что сделают с ней завтра Машка и остальные? Подождут с лопатой у дома и похоронят во дворе? Или не станут оттягивать и совершат самосуд сегодня?

Катя рисовала бессмысленные закорючки и снежинки, как вдруг ощутила озноб. Мурашки побежали по телу. Захотелось укутаться в плед, а лучше спрятаться – куда угодно, хоть в гробницу! Она кожей ощутила взгляд, и эта мысль была еще неожиданней нахлынувшего страха. Катя медленно огляделась. Библиотекарша ушла в подсобку, а больше в зале никого и не было. Тишина. Катя посмотрела вверх, потом вниз, на всякий случай заглянула под стол. Пусто. Органы словно сжимались под прессом. Она поежилась, а затем дернулась, как от падения во сне, и тут же обернулась. Волосы приподнялись у корней, словно шерсть. На стене отражалась ее тень. И ничего, кроме.

Катя склонила голову набок. Изобразила на пальцах собаку с открытой пастью. Тень повторила движения. Бешеный стук в груди понемногу замедлялся. Тогда Катя выдохнула и пожала плечами, возвращаясь к рисункам.

***

– Катенька, мы закрываемся, – жизнерадостный голос привел ее в чувства. Катя с трудом открыла глаза. Ресницы слиплись от слез, а голову словно утрамбовали ватой.

Она поднялась, потерла затекшую шею. Выглянув в окно, ахнула. Уже так темно!

Из подсобки беспокойная библиотекарша твердила о чрезмерной любви Кати к учебе. Только она не дослушала, потому как покинула библиотеку, словно гонимая ульем пчел. Уроки не сделаны – это плохо. А до дома бежать и бежать. Хорошо, что мать работает допоздна и не узнает, как задержалась ее дочь. Гардероб уже был закрыт. Недовольная вахтерша отдала ей куртку, которую оставили работники перед тем, как уйти домой.

На пустынной улице горели фонари. Шел снег. Катя брела по аллее, глядя в окна домов. Люди за ними смотрели телевизоры, готовили, ругались. В некоторых еще мерцали гирлянды, не убранные после нового года. Катя сутулилась, стараясь не думать о завтрашнем дне. Может, прогулять школу? Был бы конец недели, а так… «Возможно-невозможно»… глупая рифма. Катя скривилась. Неподалеку от нее выругались, отчего горло сжалось спазмом, а тело покрылось холодным потом. Она в панике обернулась и увидела рядом с поникшим деревом молодого мужчину. «Всего-то», – подумала Катя и выдохнула.

– Привет, – незнакомец выглядел испуганным, словно его застали врасплох. В руках он держал провода с присосками на концах. – Не поможешь мне?

Катя пожала плечами – почему бы и нет. Домой она и так опоздала, а доброе дело в карму всегда зачтется. Береза под светом фонарей выглядела жухлой.

– Подержи вот здесь, – на вид ему было не больше тридцати. Катя прижала присоски к стволу, а остальные мужчина распределил по земле. – Вот так. Все на месте. Теперь снимем показатели.

Подул ветер и Катя поежилась, поднимая взгляд. Ветки дерева покачивались на фоне черного неба. Незнакомец достал из кармана пульт, защелкал кнопками.

– Оно… хм… болеет. Немного, – пояснил он, не отрываясь от дисплея. – Будем лечить.

Катя с умным видом кивнула. Дерево, верно, нуждалось в тепле и витаминах. Ведь растениям нужны витамины?

– Кстати, я Антон, – он улыбнулся. – Спасибо за помощь.

Катя почувствовала румянец на щеках. В голове закрутились рифмы. «Антон-патифон-стадион». Она стыдливо отвела взгляд, словно произнесла это вслух.

– …Я спрашиваю, как тебя зовут? – произнес Антон, судя по тону, раз в третий.

– Катя, – ответила она, гордая своей отзывчивостью.

– Значит так, Катя, – продолжил он серьезно. – Тебя родители не учили, что к незнакомым мужикам на темной улице подходить опасно? А вдруг я маньяк и сейчас уведу тебя в подвал!

Он махнул в сторону старого дома, где красовалась запертая дверь. Катя захлопала ресницами. Мужчина смотрел по-учительски, по-хозяйски. «Зотова, тебе в ухо посвистеть?!», «Тормоз!», «Тупая дура!» Катя негромко всхлипнула и зарыдала.

– Эй, ты чего? – испугался Антон.

А Катя заныла утробным воем. Сопли текли из носа, смешиваясь со слезами. Ну и пусть! Пусть лучше он уведет ее в подвал и запрет там! Она не вернется в школу, не войдет в класс, где ее ненавидят. Пусть хоть семь шкур с нее спустит.

– Так, слушай, это ненормально, – решил мужчина. – Я отведу тебя домой. Только не ори так. А то люди и правда подумают, что я маньяк. А мне с вашим миром вообще связываться неохота.

Каким еще нашим миром? Но мысль растворилась в снегопаде. Катя кулаками вытерла слезы, позволяя новому потоку течь по проложенной колее.

Антон собрал аппаратуру в сумку, закинув ее на плечо. Катя наблюдала за его неловкими движениями и узнавала себя. Как бы ни называлась его работа, он в ней точно недавно. Когда Антон повел ее по улице, придерживая за локоть, она все еще силилась остановить слезы.

– Нужно успокоиться, – твердила она. – Если мама спросит, что случилось, я опять зареву. А мне это уже надоело.

– А что стряслось-то? – уточнил Антон, оглядевшись. И Катя будто взорвалась, выплескивая накопившееся за школьные годы – и о нелюбви одноклассников, и своей дурацкой памяти, и о невнимательности, и о физруке, который живет только затем, чтобы ее унизить. Рассказала она и о злосчастном баскетболе. Антон слушал, не перебивая, а после ответил:

– Это интересно. Мне, пожалуй, стоит наведаться в вашу школу, – он почесал подбородок. – Знаешь ли, по работе.

– А кем вы работаете? – она напоследок всхлипнула и успокоилась.

– А ты никому не расскажешь? – новый знакомый подмигнул, и Катя пожала плечами. Да кому ей рассказывать? Машке что ли? – Я Ловец теней. Ищу в вашем городе зараженные тени. На днях мы получили сигнал, что здесь находится вирус.

– Вот и вы надо мной смеетесь… – тяжело вздохнула Катя.

– Упаси небо! – воскликнул он. – Если посмотришь на меня внимательно, то заметишь, что своей тени у меня нет.

Катя остановилась, глядя с презрением. Антон демонстративно вышел под ближайший фонарь, и она поняла, что он говорит правду. Снег вокруг оставался кристально чистым, без намека на тень – словно он призрак, словно его здесь нет. Стоило испугаться, но Катя ощутила небывалую легкость. Она потопталась на месте, подошла к Антону, осмотрелась. Ее собственная тень ложилась на снег серым пятном.

– Это чтобы вас нельзя было заразить? – догадалась Катя.

– Чтобы заразить было тяжелее, – поправил он, загадочно щурясь. – Знаешь ли, никто не защищен от вируса. Даже такие, как мы.

Катя задумалась. Антон выглядел обычным, среднестатистическим человеком. Но, если это не так, то кто он? Насекомое, приведение, пришелец? Она хотела расспросить о многом, но выдавила лишь:

– Значит, тени могут болеть…

– Болеть может все, – весело заверил Антон. – Тебе наверняка знакомо чувство необъяснимой ярости? Когда хочется все ломать, бросать вещи по комнате, срываться на близких?

– Обычно на мне все срываются, – пробормотала Катя.

– Тогда ты в курсе. Так вот, многие люди носят за собой заразную тень. Чаще подростки. Перестройка организма и все такое, не буду вдаваться в детали. А некоторые штаммы способны даже поглощать носителей! Да-да, один раз из-за них даже чуть конец света не наступил! К счастью, сегодня это большая редкость…

Он говорил эмоционально, словно ученик, выступающий с докладом по любимой теме. Катя угадала – работал Антон недавно, можно сказать, стажировался. Ему доверили искать зараженные тени и вирусы в этом районе. Большая честь для новичков! Ближе к дому Катя осознала, что мало что поняла и запомнила. Ей стало грустно – столкнуться с таким чудесным сумасшествием и ничего не запомнить. Вместо этого, надеясь на новую встречу, она попросила прийти Антона к ней в школу, пообещав показать ему вселенское зло…

***

Ночью Кате приснился кошмар. На потолке висела темная тень и смотрела на нее из угла комнаты. Она словно сковывала внутренности, давила, мешая кричать. И тут сама завопила так, что заложило уши, а Катя проснулась с колотящимся сердцем, в холодном поту.

В школу она пошла только ради встречи с Антоном. Хотела рассказать сон. А вдруг и ее тень коснулся вирус. Вот прямо вчера, на уроке физкультуры! Ведь Машка была в бешенстве, да и Дима тоже. Кто-то из них, наверняка, болен.

Катя вошла в класс вместе с учителем. Весь урок на нее бросали гневные взгляды, а Маша посылала записки с угрозами. Спасло то, что месячную норму слез она выплакала накануне, а в сердце, как ни странно, поселилось спокойствие. За пять минут до перерыва, Катя попросилась выйти.

Она прогулялась до первого этажа, вдыхая запахи книг и строгости. Заглядывала в кабинеты, но так и не встретила вчерашнего незнакомца. В конце второго урока она снова отпросилась, но Ловец теней словно жил только в ее воображении. Сердце кольнуло от мысли – а вдруг привиделся? А вдруг она все придумала? Разве бывают в мире такие люди? Но после третьего урока снова отправилась на поиски. Встретив у раздевалки Антона, она едва не вскрикнула, настолько успела увериться в своей ненормальности.

Антон выглядел веселым. Он поделился, что ему доверили проверить всех работников и учащихся школы. «И меня тоже», – подумала Катя.

– А как лечат человеческие тени? – она вспомнила вчерашний аппарат с проводками и присосками. – Вы ведь не рассказываете каждому о своей работе?

– Верно, не рассказываю, – подтвердил он. – Больные тени я забираю ночью, а к утру возвращаю. Люди даже не помнят, что болели. Точнее, даже не знают. Только просыпаются обновленными, знаешь ли, ведь с болезнью стираются плохие мысли, – он подумал и добавил. – и любые воспоминания о Ловце. Нам вовсе не нужны заголовки о паранормальном в газетах…

Катя смотрела печально. Она уже знала, что не сможет поведать про сон. «Сон-клон-поклон».

– Но мне вы рассказали, – она спрятала руки за спину. – Почему?

Антон задумался, пропуская пятиклассников к гардеробу.

– Не знаю, Катя, – он усмехнулся. – Хотел поднять тебе настроение, подбодрить, наверное, – еще немного помолчал и добавил. – Поделиться… хоть с кем-то. Когда начинаешь работать среди людей, знаешь ли, тяжело без общения. Без честности…

Она кивнула.

– Выходит, вы не человек, – почему-то ей стало его жаль. Она не могла понять причин.

– Теперь уже нет, – сказал он тихо и серьезно. – Почти нет.

Прежде, чем Катя успела задать новый вопрос, Антон надел счастливую маску и сказал, что ему пора – нужно проделать большую работу. Он попрощался и ушел. Просто скрылся в толпе учеников с номерками. Как будто исчез.

***

Она проснулась от нехватки воздуха. Тень сползла по стене, легла на одеяло. Тяжелая, грубая, сильная. Спертое дыхание отозвалось свистом. Катя пыталась закричать, но тень нависла над ней, погружая комнату во мрак. Тень. Она была везде. Но вдруг на стене появилось пятно света, напоминающее перевернутую улыбку. И еще одно. И еще. Вот уже десять ртов распахнулись в разных частях комнаты и раздался визг. Ее визг.

Мама не постучалась проверить, а значит приснилось. Постель намокла от пота, волосы прилипли ко лбу. Катя пыталась отдышаться, словно пробежала марафон. А в ушах стоял нечеловеческий, жалобный крик.

Нужно рассказать ему, нужно признаться, – повторяла она, собираясь в школу. А если тень ее поглотит? Что будет тогда? Она пыталась вспомнить, что говорил Антон о подобном явлении, но не смогла. Только предположила, что ничего хорошего ждать от больных теней не стоит. Если тьма сожрет ее, Катя точно окажется в вакууме, беспамятстве, окутанная страхами и болью, плохими воспоминаниями и жалостью к себе. Да, иначе и быть не может! От мыслей начинало тошнить.

В школу она шла, проговаривая признание, но не увидела Антона ни в этот день, ни на следующий, ни через неделю. А когда встретила, то так обрадовалась, что просто не смогла сказать правду.

Он ждал ее там же, на первом этаже, около раздевалки. Дети кричали, смеялись, обменивались краткими замечаниями. Слов за гулом было не разобрать. Ученики первой смены трясли номерками, забирая пуховики, а те, кому только предстояло грызть гранит науки, выглядели понуро. Уставшим выглядел и Антон.

– Работы много, – ответил он на вопрос о самочувствии и попытался улыбнуться, но получилось натянуто. – Прости, я ненадолго. Мне нужно знать, кого ты подозреваешь.

Катя рассказала о Маше и Диме, подумав, добавила еще несколько человек из класса и параллели. Антон выслушал, поблагодарил и ретировался, оставив ее в замешательстве.

Одноклассники игнорировали ее, словно забыли о промахе. «Одноклассники-соучастники». Катя-то думала, что ловец уже излечил их тени. Впрочем, тогда бы он исцелил и ее. Она уже не сомневалась, что болеет, хотя иногда думала, что сны могут быть связаны и с новыми впечатлениями о Ловце теней, такими удивительными и странными. И все-таки почему он так спешил?

По дороге домой она мечтательно смотрела в небо. В воздухе пахло весной. Снег таял, хлюпала вода под ногами, а Катя перебирала слова: «Мир-тир-эфир».

– Эй, тормоз, – от хищного голоса кинуло в жар.

Оторвав взгляд от неба, она увидела троих. Желудок скрутило от страха. Насмешливый Димин взгляд, безучастный Светин, а у Машки злобный, орлиный.

– Иди сюда, – подозвал Дима. – За проступки нужно уметь отвечать.

Она ощутила во рту горький привкус. За какие проступки? Прошло столько времени, а они все не уймутся! Она подвела их на уроке – не на соревнованиях, не на олимпиаде – и сполна отплатила слезами. Неужели моральной расплаты им мало? Выяснять Катя не стала. Развернувшись, кинулась во дворы.

– А ну назад! – кричала позади Маша. Она спортивная, мигом догонит.

Катя бежала, задыхаясь. Ботинки шлепали по лужам, расплескивали воду.

Во дворе ни души. Даже окна пустые. Катя в панике завертела головой и тут ее схватили за воротник, отдергивая назад. Земля скользнула под ногами, и Катя упала на грязный снег. Тут же ее пнули в бедро. Она успела подумать, что зима станет ее спасением. Через куртку не так больно, терпимо. Но новая мысль застала врасплох – ее прежде никогда не били. Часто давили словами, насмешками, могли пихнуть в бок, но не более того. Она свернулась клубком и натянула капюшон, закрывая лицо и голову. Неужели, все дело в болезни? Неужели, это она превращает людей в животных? Машка материлась, пиная ее по ногам и спине. Удары от Димы будут сильнее, если он решит помочь подруге. «Удар-дар-кошмар».

– Эй, вы! – спасительный голос. – Чего творите? А ну пошли отсюда!

Удары прекратились, отдалился стук каблуков. Катя села на снег. Слезы не шли, а так хотелось поплакать, ощутить легкость в груди, а не обиду и боль.

– Ты как?

Она подняла взгляд и счастливо вздохнула. Антон протягивал руку, глядя устало и обеспокоенно.

***

Кофе казался пресным. Один вид пирожного вызывал тошноту. И все же, было приятно, что он привел ее в кафе. Играла спокойная музыка – что-то из классики. Батарея у окна согревала.