Материнское проклятие

Татьяна Нурова

Материнское проклятие

Город Морша, красивейший небольшой город на реке Цне, столько сказок и легенд связано с ним. Когда он был богатым купеческим городком, сохранившиеся дома до сих пор поражают своей оригинальностью и изяществом кладки. Троицкий собор, из белого камня на берегу реки,– символ города, когда то его построили по образу Преображенского собора Петербурга, и что он для такого небольшого городка явно велик, жителей никогда не смущало. Собор виден со всех сторон города, и на праздничные службы свободно вмещает не только всех жителей города, но и людей из прилегающих сел и деревень. Основа города частный сектор и утопающие в нарядной зелени и цветах чистенькие ухоженные улицы. В советское время город пополнился, несколькими современными микрорайонами и так же хорошел. Сейчас, даже удивительно, сколько в небольшом городке было построено заводов и фабрик, паровозное депо, и все они были востребованы рентабельны. А вот от перестройки город стал болеть, хиреть, умирать. Новые руководители как то год за годом ухитряются разваливать, что уже было, заводы закрылись почти все, депо еще существует, но работает еле, еле, даже вековые деревья в центре города, попали в опалу новым господам, их стали под корень вырубать. Вроде и деньги выделяются правительством регулярно на развитие города, но или они не доходят, или еще какие – то причины существуют. Даже проводят голосования среди горожан, на лучшие проекты по благоустройству крохотного парка и небольшой аллеи в центре города, а все только становиться хуже и хуже, новый асфальт кладут изначально кривой, тротуары частенько переходят в тропинки даже в центре города, а вечерами то кажется, что город вымер. Освещение в городе совсем плохое, несколько редких фонарей по центру, а на окраинах и тех нет, даже светофоры на ночь отключают и редким прохожим страшновато ходить по улицам, кажется, что город поражен болезнью, и мертв. Население города теперь в основном состоит из пенсионеров да ребятишек. Вся молодежь теперь горбатится на заработках в столицах, оставляя на попечение стариков своих детей. В столицах днем и ночью кипит жизнь, интересная яркая, модная, заставляя молодежь покидать родные места и ведь часто не и – за того что им хочется необычных удовольствий или приключений, а что бы просто выжить и прокормить семьи. В столицах люди живут за счет всей остальной страны и при этом презирают все, что находиться за пределами их мира. Государства в государстве. Как то все получается не складно в нашей стране, и так всегда было и при любой власти, но нынче уж как то совсем держат провинциалов в черном теле, зачем баловать своих граждан они привыкли,– считают государственные мужи, заботясь только о собственном кошельке. И с каждым годом все только пасмурней, хотя жители Морши равнодушно относятся к любой власти, привыкли выживать и надеяться только на себя. Город даже днем тих и спокоен, горожане не торопясь ходят на работу и по делам, неспешно решают все свои проблемы. Только что бабки глупые все на проклятья валят,– говорят шепотом, что упыри власть захватили, нежить и нечисть теперь владеет городом, им то уже не страшно, они и так скоро все перемрут. Молодежь что осталась еще в городе посмеивается над такими рассказами, но и нет, нет, да задумывается, а вдруг и правда. Край то у нас особенный, ведьм, колдунов и упырей всегда много было, как и прочей нечисти, может действительно так и есть, а то почему в стране все с каждым годом лучше становиться, а мы только по телевизору и видим, как другие россияне хорошо живут.

Теплый ветер разносил запахи весны, запахи цветущих деревьев. Весь город был похож на наряженную невесту, утопал в бело розовой пене, даже прохлада от реки не могла притушить празднично сладкий аромат цветов. У реки на старинной каменной набережной, погруженной в полную темноту, встретились двое мужчин, они пришли почти одновременно на договоренное место с разных концов города, и темнота не мешала им двигаться свободно и тихо, казалось, они видят в темноте прекрасно. Рассмотреть в темноте их было невозможно, луна спряталась за тучами, но силуэты разлить было можно. Один из них небольшого росточка мужичок, но явно не подросток, двигался легко упруго и бесшумно. Второй мужчина, который пришел ему навстречу был высокого роста и крупного телосложения, но двигался тоже тихо и осторожно, и видно, что ходить так крадучись ему было привычно. Они встретились, пожали друг другу руки, постояли, молча любуясь на реку, она и правда была красива, даже в темноте, вода в движении поблескивала, завораживала мерным, плавным течением. Мелкий мужчина заговорил совсем тихо, даже если бы кто проходил мимо, ничего не услышал, а высокий слегка кивал ему, наоборот показывая, что все понимает.

– Беда в нашем городе ведьмак, столько тьмы у нас никогда не было, упырей завелось, я их даже сосчитать не могу.

– Упырей,– переспросил высокий, ты уверен.

– Да, только не тех, кто кровь пьет, а энергию, и солнца они не бояться, ни бога и ни черта. – Упырей всегда среди руководителей города хватало, но чтоб так поголовно, я еще не видел, и они обращают всех в подобных себе. – Я составил список, но он не полный еще, даже боюсь представить, сколько же их.

Мелкий мужичок достал из кармана сложенный лист бумаги и отдал высокому, тому, кого он назвал Ведьмаком.

– Здесь еще к тому же все отребье собралось из детей ночи, из охотников Череп болтается, что то разнюхивает, пару ведьм тамбовских видел, еще они кого – то ждут, слышал, что у них хозяин есть из чародеев. – Но что- то конкретного нет, и расспрашивать опасно, так толкаюсь в нужных местах, отираюсь где, но сам помалкиваю и прислушиваюсь.

Высокий вздохнул, и ответил также тихо,– Ты Петрович осторожней, не рискуй, знаешь лучше отойти, а то ведь ненароком зацепят, а они уже нежить, им тебя прихлопнуть, как плюнуть.

– Твоя воспитанница им нужна, – продолжил мелкий мужичок Петрович,– слышал я, что Череп своему напарнику говорил в пивной, контракт они брать не стали, но за вознаграждение готовы поискать, раньше бы побоялись, а тут явно за ними кто то стоит. – Говорят, что есть возможность защиту снять, и неплохих ништяков набрать, хотя может и врут. – Беспокоит меня ведьмак то, что они вас не бояться, как о давно решенном говорят, и своих сюда тянут.

Ведьмак задумался,– мы отобьемся, давно готовы, а за список спасибо, посмотрю, что можно сделать, кто у нас так в структуры власти то лезет. – У меня тут же недалеко уже одну ведьму убрали, тоже нам помогала, пришли и убили и никаких следов, мы то конечно и найдем и отомстим, но вернуть то ее сможем.

Мужичок махнул рукой,– нет, про меня никто кроме тебя не знает, а мне тут халтурку на кладбище предложили, грех такую возможность упускать, вот всех и пересчитаю, да еще мож, что услышу. – Да и рано мне на покой уходить, я еще с упырей по своему счету не все взял, да и привык я здесь, пока еще время есть.

– Ну как знаешь,– вздохнул Ведьмак,– нам не впервой с тьмой воевать, и в этот раз выдюжим, есть нам что защищать, молодежь растим, оттого нежить и забеспокоилась, бояться.

Они еще раз пожали друг другу руки и так же незаметно разошлись, не заметив, что их подслушали. Только они ушли с набережной, из кустов у реки выползла небольшая змейка, и поползла к четырехэтажному дому рядом с набережной. Дом считался элитным и окружен был глухим забором с проходной для электронных ключей и охраной. Прямо от его стены отлепился худой костлявый мужской силуэт, он то и подобрал змейку, и вошел в ворота, уже спокойно не таясь, протянув руку с ключами к считываемому устройству, к себе домой.

Старый погост.

Степка с ужасом смотрел на вылезающий из земли гроб, обитый красным ситчиком, и уже сто раз пожалел, что купился на легкие деньги, решив подзаработать на каникулах. Степка был студентом строительного колледжа, жил и учился в тихом небольшом городке тамбовской области в городе Морша. Сейчас у него были каникулы, и он весь год мечтал о подработке и узнавал во всех организациях, не возьмут ли его, куда, ни будь, поработать на лето. Но в городе давно уже сложно с работой,– даже взрослым, дипломированным людям, а студенты то никому и так не нужны, им даже на обязательную практику не куда было устроиться. И вот вроде, как он считал,– ему повезло, на последних экзаменах к ним в колледж заглянул директор местного кладбища Михаил Сливков и предложил парням летом поработать на погосте, привести в порядок старое кладбище.

– Работы много и оплата будет хорошей, к тому же в плохую погоду выходить не нужно, и выходные будут, график тоже свободный, главное чтобы за определенный период, вы привели территорию, выделенную каждому в порядок.

Ребята посмеялись, да отказались все, а Степка согласился, подумаешь кладбище, мертвые не кусаются, а деньги ему нужны были очень даже. Отец у Степки сбежал их семьи два года назад и не помогал, теперь он обеспечивал новую семью. Мать до сих пор получала зарплату с задержками, несмотря на выходящие регулярные законы, что так делать предприятиям нельзя. Работала она на Химмаше, местном когда, то богатом предприятии, но это было давно, а сейчас там постоянно менялось руководство, и завод не умирал, но и прибыли особой не получал и соответственно работникам не платили тоже. Уйти матери тоже было некуда, город небольшой и с работой было туго, с голоду они конечно не помирали, свой дом, огород и так- то куры еще были, но Степке хотелось, и одеваться модно и много еще было хотелок разных, а с матери на его желания, купить, что – то было невозможно. А если поработать на кладбище, он посчитал, что и матери сможет на хозяйство выделить и себе почти все свои хотелки закрыть. Когда он вышел к директору кладбища, единственный из ребят, под смех однокурсников, тот осмотрел его внимательно оценивающе, но так как желающих больше не нашлось, то.

Директор фамильярно похлопал долговязого подростка по плечу и сказал,– ну ничего и из тебя может, человека за лето сделаем.

Вчера же в первый рабочий день подписали договор, Михалыч, – так за глаза называли директора кладбища, поставил его в паре со старым опытным работником,– пожилым, небольшого росточка, но жилистым мужичком,– Иваном Петровичем. Петрович считался опытным работником и всю свою жизнь считай, проработал на этом старинном кладбище. Так – то постоянных работников здесь числилось всего двое, и Петрович в их число не входил, город то совсем небольшой и умирали люди, здесь не каждый день. Это кладбище давно числилось закрытым, но если здесь уже лежали родные покойного, то живые родные получали разрешение, на под захоронение. Петрович, так он попросил Степана его называть, жил совсем рядом и тоже как то по молодости еще, начал на кладбище подхалтуривать, мужичок он был непьющий исполнительный и его всегда вызывали поработать, да так он здесь и прижился,– уже лет тридцать без перерывов и халтурил. Работал он совсем в другом месте сторожем, но сейчас был в отпуске и тоже решил подработать, а если не успеют они за его отпуск все сделать, так тоже выход есть, он ведь сутки через трое дежурит и времени у него по любому много. Вот Михалыч, и поставил их парой, – молодого студента и опытного работника вместе. Определил им фронт работ, пообещал, если они быстро закончат да еще участок возьмут, то еще столько же заплатить и убежал по своим неотложным делам. Директор доверял Петровичу, и наделся на него, сказав, что бы он всему учил студента и наблюдал за ним.

Петрович, хмуро посмотрел вслед Михалычу, сказал,– ну что молодой переживаешь, здесь тихо и спокойно, посмотрим, как сработаемся, а то может, и правда еще участок возьмем, пока деньги хорошие платят.

– А что так срочно все сделать надо,– спросил Степка, – и почему такая суета вокруг погоста.

Петрович пожал плечами,– Слышал я, что деньги большие государственные выделили на приведение старых кладбищ в черте города и там еще, что то. – Про достойное то ли оформление толи еще как, у нас же здесь и братская могила есть воинов Великой Отечественной, и тут же и в другие войны хоронили, вон там участок афганцев, там вот ребята с нескольких чеченских лежат, а к могилам не подойти, грязь, дорожек нет. – Только родные и ухаживают, а их с каждым годом все меньше остается то, живых родственников. – И за памятниками следить постоянно надо, а не раз в год их на девятое мая протирать и мусор вокруг собирать, деньги то постоянно на их содержание переводятся. – Вот оказывается закон и есть что все в порядке быть должно, а мы с тобой этот самый порядок здесь и обеспечим. – Наше то дело маленькое, работай и помалкивай, а здесь даже интересно, я тридцать лет здесь людей хороню и каждую могилу знаю, столько историй могу тебе рассказать

Степка хоть и вздрогнул про себя,– нафиг надо ему эти историю, но с Петровичем лучше работать, чем одному, пусть рассказывает, ему не страшно. Вчера они весь день собирали и выносили за ограду сломанные за зиму ветки с деревьев, Петрович еще много деревьев сразу же обрезал, – и работы им на день хватило с гаком.

Мать Степки тоже переживала за сына, но он вчера вернулся с работы и сказал,– да ничего такого, работа на свежем воздухе в тишине, так что нормально и совсем там не страшно.

Степка надеялся, что так и будет до конца работ по участку, а вот не получилось. Сегодня день начался с неприятностей, ну как с неприятностей.

Утром Петрович совсем обыденно сказал, – тут гроб из земли постоянно вылезает, я его каждое лето раза три не меньше обратно закапываю, вот и снова как по расписанию. – Так что с него и начнем сегодня, что бы людей не пугать.

Степка сначала решил, что Петрович шутит, но нет, это все оказалось серьезно, и вот он теперь стоял, смотрел на этот самый блуждающий гроб, и хоть был солнечный день и вокруг тепло и хорошо,– Степке было неприятно и страшно.

– А что за история с этим гробом, и что он постоянно вылезает то, – спросил он у Петровича.

– Да это долгая история, пока работаем я тебе все, и расскажу, сейчас освободим гроб от земли, поставим в сторонку и пока яму углубим.

Степка посмотрел еще раз на гроб и нехотя приступил к работе, гроб был новенький, но Степка знал, что такие домовины, уже давно не делают, даже, наверное, в деревнях, такой он только в каком – то древнем фильме видел. Его поразило, и что гроб был чистеньким, казалось, что земля к нему вообще никак не липнет. Они быстро освободили гроб от земли, Петрович обмотал его веревками, и они аккуратно вытащили его на разровнённый лопатами свежий холмик земли, а сами принялись углублять яму.

Петрович, ловко орудуя лопатой, рассказывал,– Помнишь, может на углу Хлебной улицы, там вон старенький домик, когда то стоял.

Степка, вспомнив, пробормотал,– это где сейчас особняк белый какого – то говорят коммерсанта стоит что ли.

– Ну да это сейчас,– согласился Петрович,– а когда то дом там был дряхлый совсем и небольшой, точно не помню, но больше тридцати лет назад это было. – Так вот там женщина жила, ей тогда уже за пятьдесят лет то, наверное, было, она там с двумя сыновьями и проживала, она их сама поднимала, муж у нее погиб давно,– не знаю от чего, да это и неважно. – Младший то сынок у нее нормальный был, серьезный и умный, учиться как раз в Мичуринске в университете, когда эта история то и случилась, а старший сын здесь остался с матерью. – Ох иж непутевый он у нее был, вечно в какие то неприятности влипал, вроде и парень неглупый, а какой то неприкаянный был. – А затем стал прикладываться к бутылке, сначала редко, а потом все чаще и чаще. – Говорят что с каждым глотком спиртного, слабый человек впускает в себя сонм бесов, и они им управляют и заставляют совершать дурные поступки. – Я, конечно, считаю что это глупость, но вот сын этой женщины, вел себя так, набедокурит, а проспится и удивляется, разве мог он сам такое совершить. – Пить затем стал сильно, вечно в драки влезать, на работах не удерживался и ко всему стал все из дома тащить, да это то беда конечно, но стал он и на мать руку поднимать, то толкнет ее, а то и когда пьяный совсем, ударить мог. – Она то, не жаловалась никому и скрывать все пыталась, кому охота про такое рассказывать, а город маленький и все про это знали, а однажды.

Тут Петрович, осмотрелся,– вот за разговором и яму мы с тобой выкопали, давай ка его быстро обратно впихнем и я дальше расскажу.

Степка даже про страх забыл, так Петрович его рассказом заинтриговал. Они аккуратно и осторожно стали спускать гроб в яму на веревках, Петрович ловко подсказывал Степке, как и что, делать, и гроб спокойно, как надо, лег в землю. Он, ловко выдернул веревки из под гроба, и они стали неторопливо, забрасывать могилу землей.

– Так вот,– продолжил рассказ Петрович, спокойно кидая землю. – Однажды сынок пришел совсем пьяный и буйный, и стал с матери требовать денег, что бы еще купить водки, а у нее ни оказалось, ни копейки. – Он сначала ударил ее, а затем схватил он свою мать за волосы и швырнул ее сильно, то ли в стену, а может и в дверь. – А она уже так с ним вымоталась, что от боли и шока, да увидев на руках сына кровь свою и выдранные волосы, прокляла его и в тот же день в горячке слегла. – Соседи не выдержав шума вызвали милицию и скорую, и ее в тот же день в больницу увезли в тяжелом состоянии, сын испугался того что натворил и убежал из дома. – А сам как закуролесил, все с дома вынес за пару дней буквально, оставив голые стены, все пропил и никак напиться не мог, не пьянел, уж как так мать его напугала, никто не знает, он всем своим собутыльникам рассказывал, что волосы матери с рук снять не может. – Говорил, – они как живые у него на руках и в кожу впиваются не больно, а неприятно, и что страшно ему очень. – Все решили, что он белочку по – пьяни поймал, а он, то еще через день взял и помер,– ну не выдержало сердце столько водки. – Так вот и началась эта история,– его, когда еще схоронили, уж столько лет прошло, а гроб ты сам видел, до сих пор как новенький, земля не принимает его с таким страшным проклятьем матери, выталкивает из себя, и нет ему покоя. – Первые два раза, когда гроб только начал выходить из земли, его даже на экспертизу отвозили, думали, может на кладбище чего такое есть, отчего гроб из земли лезет, а не лежит спокойно. – Все здесь осматривали, замеры какие то делали, а потом Михалыч уже стал его каждый раз потихоря закапывать, без шума, и мы уже привыкли к этому явлению за столько то лет.

Степка помолчал, представив все это,– а что дальше то с той женщиной, она его что так и не простила.

Петрович снова пожал плечами,– когда сын ее младший отучился и сюда вернулся, мать его безумной стала, так в больнице и лежала. – О чем с ней говорить, она все равно никого вокруг себя не узнавала, а сын то, как видишь, бизнесменом стал, домище какой, отгрохал, мать с больницы забрал, с ним еще живет,– живая она, но уже она давно себя – то не помнит. – Так вот и получилось, младший брат эту историю знает и помалкивает, и запрещает хоть кому о ней говорить.

Они закопали могилу, обровняли холмик,– ну все сегодня давай уже по домам, завтра основной работой займемся, а тебе,– на держи, Степан, денежки, это Михалыч за гроб отдельно заплатил,– проговорил Петрович и протянул небольшую пачку денег.

Степка даже обрадовался, хоть не зря боялся, нет, он перетерпит, да насобирает себе денежек за лето. Вечером, он рассказал пацанам, пришедшим к нему в гости, эту историю надеясь их удивить, но

Витька сосед удивил его больше, сказав, – что вся эта история, правда, он точно знает. – Мать моя, когда то работала у этого коммерса сиделкой у его матери,– серьезно говорил он. – И говорила отцу часто, а я подслушивал, что хоть и платит он хорошо, а сиделки долго не работают, бояться, и увольняются и мать моя там только месяц выдержала.

– А чего ж они бояться,– не выдержал Степка,– что старушка буйная что ли.

– Нет,– Витька поежился,– мать сказала, что ночью сын покойный к старушке приходит и прощенье просит. – Она сама видела темный силуэт и что бабка с ним разговаривает постоянно, а страшно – то как, мать там пока работала ночами под бабкиными дверями сидела, заходить боялась и слушала, а входила к ней, только тогда, когда сын уходил, ну призрак который.

– А что ж не простит, или так обиделась, так сын же все – таки, что ж она его не пожалеет,– спросил кто то из пацанов.

– Не в этом дело,– ответил Витька,– бабка то не злая, она же в маразме, тихая, но ничего не помнит и с ним как с живым говорит, мать моя сказала, если бы она помнила, то простила, – вот такое кино получается.

Степка хоть и переживал эту историю, но на работу ходил исправно, уж много историй интересных знал Петрович, про каждую могилу и работа у них быстро шла под его неторопливые рассказы.

Петрович рассказывал про все могилы, но не все истории были интересными, а Степка запоминал самые яркие и многие из – них пересказывал пацанам. Они даже теперь вечером частенько специально собирались у его дома на скамеечке послушать новые байки. Сегодня вот была очередь истории про утопленницу.

Вчера они приводили в порядок женскую могилу с Петровичем, и он как то мимоходом заметил,– это пустая могила, тела тут нет, родители просто выкупили девушке Ирине место, сделав его семейным, и ходят сюда ее поминать, а как помрут то здесь и сами лягут.

Степка тут же навострил уши, ожидая рассказа, а что бы, Петрович не отвлекся, он, глянув на фото на памятнике сказал,– симпатичная девушка, а от чего она утопилась.

Он уже по первым словам напарника догадывался, какая история будет интересной, а без какой и можно обойтись и ловко направлял его в нужном направлении.

Петрович, тоже глянув на фотографию, сказал,– это здесь она симпатичная, отретуширована хорошо, а я ее видел, девчонка конечно не страшненькая, но не яркая, а очень даже обычная, а влюбилась, как водиться в симпатичного парня. – Он сам то не местный был, как звали его я уже и не помню, он откуда – то с деревни сюда приехал, да в паровозном депо работал. – Девчонки то за ним бегали, видный парень он был, а она – то Ирина эта, больше всех за ним увивалась. – Да случилось, что понесла она от него, пришла к нему с требованием жениться на ней. – А он послал ее по матери, да сказал, что жениться на ней все равно не будет, лучше он совсем, отсюда уедет, что б на нее не смотреть постоянно, и жениться на ней его никто не заставит. – Ну может конечно и не так он ей сказал, а хуже, но она убежала от него в слезах, и в реку дурная кинулась, ее долго искали, но тела так и не нашли и все решили что ее водяник к себе прибрал.

– А что водяник к себе всех утопленниц забирает,– удивился Степка.

– Нет, конечно, – ответил Петрович,– иначе бы вместо рыбы у нас только русалки бы и плавали. – Здесь другое совсем, видишь ли, Водяной к себе только с тяжким грехом утопленниц забирает, тонут то по разным причинам люди, а она, Ирина эта, ведь не только свою жизнь сгубила, но и ребенка своего, вот он ее себе и прибрал.

Степка чувствовал, что это еще не все и вопросительно посматривал на Петровича и тот его не разочаровал.

– Парень то ее после ее смерти здесь жить остался, а к воде не ходил, боялся, так и жил весело дальше, часто меняя подружек. – А вот ее в реке часто видели, как будто она такая, ну как живая в воде сидит, и иногда перед парнями показывалась, как выглядывала кого. – Даже, был год, люди купаться опасались, мало ли, разозлиться русалка, да начнет всех подряд топить, потом вроде она исчезла. – И как то ее обидчик, по – пьяни тоже, веселой компанией они пошли ночью купаться, много их было молодых, и вот только он в воде то оказался, тут она его и схватила. – Сначала – то все думали, что он так шуткует, типа кричит – тону на мелководье, а потом все увидели над ним девичий силуэт, держащий его обеими руками за горло. – Все спужались, оцепенели, а она его придушила и спокойно всех, оглядев, ушла в воду и больше ее никогда не видели у реки. – Ох и шуму то в городке было по его смерти и следствие было, но решили, что он по пьяному делу утонул, хотя на шее у него были ясные отпечатки девичьих рук. – Родители его тело в деревню к себе увезли и там похоронили, а через какое то время по кладбищу вечером стала несколько дней в середине лета девушка бродить и все могилку выглядывать, вся такая в белом платье и мокрая вся. – Ищет она его, зачем то, и все никак найти не может, не знает она, где он.

– А разве русалкам можно по земле ходить,– снова удивился Степка.

– Ну, говорят, что водяник отпускает на несколько дней в году, неспокойные души погулять.

– А вы сами Петрович ее видели?

– Нет, бог миловал, на кой мне такая встреча, говорят, кто ее видит, то у него какие – то после этой встречи неприятности происходят, да и не нужно в таких местах по вечерам бродить Хозяина злить.

– Михалыча, что ли,– спросил Степка,– а что он запрещает вечерами бывать здесь.

– Дурья башка, ты Степка,– возмутился Петрович,– наш Михалыч дневной директор кладбища, а есть еще и ночной, но вечером я тебе про него уже говорить не буду, вот завтра с утра другое дело.

Степка от этих слов поежился, как холод между лопаток продул у него и он не стал настаивать. Петрович всегда старался, все дела часов до пяти вечера сделать на погосте и Степку также приучал.

– Мы и завтра, если что закончим, – говорил он, – не люблю я вечерами здесь оставаться, неуютно мне.

И сегодня вот только договорили, как Петрович, глянул на часы, и они пошли по домам отдыхать.

Степка рассказал приятелям про утопленницу, решив про хозяина кладбища пока помолчать, и сам толком не знает всего, да и Петрович его так осадил, сказав, что про это помалкивать надо.

Витька и тут вылез, услышав историю про русалку, сказав,– Сказка это, про эту русалку утопленницу говорят давно, а толком то ее никто и не видел, значит, брехня. – Да и бояться ее глупо, мне дед рассказывал, если на шее крест висит, то не одна русалка тебя ухватить не посмеет. – Лучше бы ты у своего Петровича спросил, в какие дни она по кладбищу бродит, раз он знает, а мы бы сходили да посмотрели вечером, правда это или нет.

– Да ну тебя,– возмутился Степка,– я и так там весь день торчу, и вечером бродить не собираюсь, а не нравятся тебе мои истории, так и не слушай.

Пацаны, дружно загалдели, обсуждая услышанное сегодня, а Петька однокурсник примирительно сказал,– да ладно тебе Степка не злись, Витька сам знаешь такой всегда, все ему свои пять копеек вставить нужно, а после твоего рассказа я точно теперь купаться не пойду, ну ее эту русалку. – И по кладбищу дурных нет по ночам шариться, мне еще дед говорил, что ночью, то привидение встретишь, ерунда это не страшно, а можно запросто на какого колдуна нарваться, у нас их тут много или ведьму что еще хуже. – Они летом часто по кладбищам по ночам ходят, ворожат. – А им попадешься на узкой дорожке, проклянут и все, жизни тебе уже не будет.

–Ладно, все по домам, поздно уже,– распорядился Степка,– а то вы то еще можете гулять, а мне – то утром на работу еще.

Утром Петрович отвел Степку в дальнюю, самую старую часть кладбища и показал на старое, страшное и давно засохшее дерево, которое почему то не срубили, а, наоборот, около него все было вычищено и посыпано галькой. Дерево было таким основательным, с толстыми широкими ветками, которые начинались от метра от земли. Дерево само смотрелось как памятник, и от взгляда на него тянуло чем – то неприятным и жутким, Степка ни как не мог определить свои чувства, но подумал про себя, что вечером здесь, наверное, совсем страшно находится. За деревом виднелся забор массивный из бетонных плит с дырой, в которую свободно мог пролезть человек. К дырке в заборе вела хорошо отсыпанная дорожка, и место здесь чувствовалось, что ухоженное, здесь стояли самые старые, еще купеческие склепы, ну те которые уцелели, конечно. Здесь было очень пустынно, так- то весь день на кладбище ходят посетители, а здесь ни одного человека, да и темновато здесь, не смотря на солнечный день, вокруг росло много старых огромных деревьев, и вся эта часть кладбища оказалась укрыта полумраком. Петрович пришел сегодня с пакетом в руках, и пока Степка осматривался, распечатал пакет, в нем оказалось мясо и фарш. Петрович выудил под дерева несколько мисок и быстро, привычно даже, раскидал содержимое пакета. И как по команде, откуда то стали вылезать кошки и неторопливо поедать, принесенное Петровичем угощение.

– Говорят, где то в этих склепах и живет ночной хозяин,– произнес Петрович тихо,– его еще зовут Погостником или Привратником, – видишь как все тут чисто, и нас сегодня Михалыч попросил дорожки подровнять, кому попало, он здесь работать не доверяет, а мы вроде лучше всех здесь сейчас управляемся. – А кошки, и бывают еще собаки,– они слуги Погостника, и его глаза днем, когда мне здесь приходиться работать, то ношу им угощение, и хозяину уважение и нам проблем меньше. – Так что тачки в руки, песок и щебенку будем сюда возить и между работой я тебе все, что знаю, то и расскажу.

Нда,– Степка огорченно вздохнул, работа предстояла тяжелая, у него и так уже руки покрылись мозолями, а что делать, сам на такую работу подписался.

Но между работой Петрович рассказывал, да так, что Степка снова испереживался будет ли он спать ночью теперь.

– Хозяином кладбищ говорят, становиться первый покойник мужского пола, он надзирает за порядком. – У мертвяков тоже свои законы, кто то сразу после смерти уходит из нашего мира насовсем, но это редкость, а часть за грехи или сразу в чистилище или ад, кто как называет, а есть и те, кто зависает между небом и землей и таких большинство. – И вот и бродят по земле они привидениями еще долгое время, в ожидании, как их судьба решиться. – А Хозяин и дает им провинности по грехам и следит, что б, не пакостили, и за пределы кладбища не смели выходить. – Днем говорят,– его можно увидеть в форме темного сгустка, пятна, смотришь и вдруг что такое непонятное перед тобой промелькнуло. – Обычные люди к нему тоже с просьбами иногда обращаются, оставляют ему еду у кладбищенских ворот и говорят,– Погостник батюшка исполни мою просьбу.

– А зачем тогда это дерево и дорожка в заборе, поинтересовался Степка,– это ведь кто – то к Хозяину ходит.

– Ага, – отозвался Петрович, так и есть, у нас ведь в городе и округе ведьм да колдунов не счесть, вот они с просьбами своими погаными, к Хозяину и ходят, а на дерево они ему подношения кладут, и сами вишь тут прибираются и даже дорожку отсыпали.

– А если ее заделать и все, или что они через ворота ходить будут, – снова не понял Степка.

– Заделать то просто, но Хозяину эти людишки нужны, вот он и дозволил оставить все как есть, а они не хотят, что бы их люди видели, ведь настоящего то сильного колдуна от обычного человека не отличить, а они не хотят, что б кто знал, что они из себя представляют. – Ведь некоторые из них живут под видом уважаемых горожан, а то и первых людей города, представь, зачем им такая слава.

– Ого,– Степка сразу же поверил Петровичу и даже представил, как их директриса сюда по ночам бегает, ведь в колледж давно ничего из нужного оборудования не закупают и крыша течет, а денег на ремонт каждый год выделяют и на все остальное тоже и много. Директриса же каждый год новую машину покупает и особняк такой отгрохала, больше здания колледжа, а ее не посадили, значит, ей нечистая сила помогает не иначе.

– А что он умеет то Хозяин этот,– не унимался Степка,– чего от него колдуны да ведьмы хотят.

– А это уже не наше дело,– оборвал Степку Петрович, – лучше в это совсем не лезть, человеку от магии один вред, а после смерти особенно.

– Как это,– снова не понял Степка.

– А вон могилку видишь, снова нужно на нее земли натаскать, так вот там похоронен, как раз то колдун, вернее сказать колдунишко. – Лет двадцать как он помер уже, и я его живым помню, как же его звали то,– Петрович задумался на секунду,– а вспомнил Федот Петрович, по батюшке, как и я, был.

– Так вот, колдуны то они то же разные, те, кто много чего умеют и знают,– они обычно от людей скрываются, не показывают свое умение, а вот такие как этот Федот Петрович только разные порчи и гадости делать умеют и бахвалятся этим умением. – Он ничего больше то делать и не умел,– пытался, кому то помочь помню, но не сумел, плохое то всегда легче выходит. – А этот колдун еще любил выпить и свадьбы особенно портить, и горожане его боялись всегда. – Как где свадьба намечается, он там уже вьется, ждет приглашения, да не просто, а что б к нему по имени отчеству с уважением, а если не пригласят, то все у молодых сразу такой раздор в семье начинается, хоть святых выноси. – Мать моя всегда у порога веник ставила метлой вверх, и приговаривала, что пока так веник стоит, ни один колдун в дом не войдет, а я тогда молодой еще был и ни во что не верил, и решил, над маманей пошутить, поставил веник вниз метлой. – И хоть верь не верь, а в тоже время к нам в дом этот Федот Петрович как учуял, так и зашел, мать ему водки сразу выставила и еле, еле, выпроводила из дома. – А меня так этим веником по спине отходила в науку, что я и сейчас веник только метелкой вверх ставлю.

– Надо же поразился,– Степка,– надо тоже дома так делать на всякий случай.

– Так вот, колдун почти всем горожанам, по мелочи неприятности делал, и теперь после его смерти земля на могиле проваливается, не принимает за грехи его. – Ты ведь знаешь, нет, для чего покойнику при прощании на гроб землю кидают.

– Нет, думал, что так положено, просто.

– Это люди когда покойного провожают, то и обиды, если были, они сразу в землю кидают к гробу, что простили ему все. – Говорят, что если бы все кому колдун пакостил так, же, бы, сделали, то и он спокойно в земле лежал, а на его похоронах кроме близких родственников и не было никого и теперь вовек ему прощенье не получить.

– Ну, сегодня мы с тобой хорошо Степан поработали, и Хозяин доволен будет, пойдем еще в могилу колдуна землю отвезем, да по домам можно.

– Петрович скажи,– не удержался Степка,– если колдуны реально существуют, то может и вампиры есть, я тут просто фильм недавно смотрел, сумерки называется, вот мне и любопытно.

Петрович засмеялся, а потом резко погрустнел,– есть вампиры и те, кто кровь пьет и те, кто похуже.

Степка удивился,– как это похуже, а что кровь, когда пьют это ничего что ли, и как их от людей отличить, вот он совсем не хочет чтобы его укусил кто то, и что бы он потом тоже нежитью стал.

– Не переживай,– успокоил его Петрович,– в нашем городе кровососов нет, тесно им здесь и даже если тебя укусят, то вампиром ты не станешь, для этого особый ритуал нужен, а от укуса не обратишься, ты даже его не запомнишь, они что бы выжить среди нас ловко мозги пудрить научились. – А есть еще упыри, я не знаю, как их правильно называют, они не кровь, а энергию из людей пьют, вот их много и они гораздо страшнее кровососов.

– Энергетические вампиры,– гордо выпалил Степка, – я про них по телеку передачу смотрел, там говорилось, что это обычные люди, просто у них аура тяжелая, на других людей давит.

– Чушь,– отрезал Петрович,– они человека за минуту досуха выпить могут и никто причин смерти не найдет, даже вскрытие покажет что человек просто от естественных причин умер. – Рядом с ними смертельно опасно находиться и в нашем городе их стало очень много, они умные, просто так не убивают, сосут людей потихоньку, вредят живым, а сами – то уже мертвые. – И ты помалкивай про них, узнают и тебя высосут, они свои тайны берегут.

Степка нахмурился,– и как от них защититься можно, а вдруг рядом кто со мной есть, а я знать не буду и что мне теперь помирать.

Степка как то сразу поверил в слова Петровича, он и сам подозревал, что то подобное, давно уже. Ведь сколько раз было вроде и человек приятный и пообщаешься с ним, а потом болеешь и слабость такая. Петрович просто озвучил то, чего Степка интуитивно побаивался.