Помоги проекту - поделись книгой:
— А-ай-ай! — качает он головой, вытаскивая мокрую палку. — Как быстро ты набираешь силу!
Вода пока что не угрожала аулу, но все же надо подождать до утра.
Над Девичьей горой взошла луна и осветила фигуру старика. От буденовки на бревно упала причудливая тень. На ребрах льдин, на трещинах заиграл неверный свет.
Сиди, старик! В старину говорили: тот, кто умеет рассуждать, тот продлевает себе жизнь. Пусть будет так!
…Базары в Карасяе проходили по субботам, в бане парились по четвергам. Старухи боялись молний и шайтана, старики — черных кошек. Если черная кошка пробежит мимо ворот, никто не станет запрягать коней — все равно пути не будет. Многие испытали на себе эту злосчастную примету. Нечего греха таить, Шаймурат тоже был в их числе… Детям внушали страх перед кладбищем. Говорили, будто ночью души умерших слетают с седьмого неба к серым надгробным камням…
Шаймурат еще раз опустил палку — палка почти вся ушла в черную полынью.
— Видишь, прав был я, а не председатель.
Шаймурат продолжает неоконченный спор с беспечным Ясави.
— Мудрый бездельник хуже работящего дурака, — говорит он с укором.
Ему вспоминаются двадцатый и двадцать шестой годы. Тогда Белая налетела на берег, как ураган, и смыла пол-аула.
Кому-то надо охранять аул, покой людей, чтобы не допустить несчастья. Председатель не уйдет из канцелярии. Нет, не уйдет. «Надо взять это на себя, — думает старик. — Никто другой не справится».
Вон молодежь поет, ей нет и дела до Белой. Старик различает голос Камили и Зифы. Звонкие у них голоса, и песня за душу берет. Из парней выделяется Хамит; бойкий парень, буйный, как его отец и дед, и в песне, ничего не скажешь, силен. Хайдар, тот не расстается с гармонью. Прошли парни, и снова старик остался один на один с Белой.
Устроился на бревне под яром: удобно и не дует.
— Ну, Карасяй, спи спокойно. Сам знаешь, на меня можно еще положиться.
Пока Шаймурат караулил реку, в бывшей деревенской мечети, теперь превращенной в клуб, жизнь текла своим чередом. Только что сюда пришел Хайдар, известный на всю округу гармонист. Пройдя через весь зал, он сел на стул, поставленный в полукруглой нише, обращенной на восток. Гармошка в трепетной дремоте затаилась на его острых коленях.
Из-под опущенных век Хайдар жадно следил за всеми, кто входил и выходил из клуба. Он будто не замечал девушек, оживленно болтающих возле печи. Казалось, ему нет никакого дела и до Хамита, высокого парня с черными усиками. Резким и властным голосом Хамит рассказывал что-то группе парней, окружавших его. Он умел одеваться: дубленый полушубок, серая меховая шапка, начищенные до блеска сапоги…
Вдруг глаза гармониста потемнели. Он с облегчением откинулся на спинку скрипучего стула. Гармонь издала звонкий звук, как бы глубоко вздохнула.
Все невольно оглянулись на Хайдара и, проследив за его взглядом, дружно повернулись к вошедшим.
В дверях стояли известные всему Карасяю красавицы Камиля и Зифа. Они прислонились к косякам двери, точно проверяя впечатление, которое произвел их приход. Камиля года на два старше Зифы. Это видно по ее степенным движениям и той сдержанности и уверенности, с которой она кивала подругам. Небрежно откинув концы пухового платка, она открыла высокую грудь. Камиля знала — она нравится людям.
Зифу, видно, смущали откровенные взгляды парней. Улыбнувшись, она с укором взглянула на них. «Ну чего вы уставились?» — говорил ее взгляд. Однако надо правду сказать, их внимание ее ничуть не огорчило. Она только чуточку завидовала уверенности подруги.
— Эй, Хайдар, заказываю «Карабай»! — крикнул Хамит, выходя на середину зала.
— А нам что-то не хочется танцевать, — сказала Зифа. — Мы будем петь.
Уязвленный Хамит упрямо повторил:
— Хайдар, ты слышал, о чем я просил?
Все с интересом взглянули на Зифу: уступит или нет?
Она села рядом с гармонистом и, заглянув ему в глаза, ласково повторила:
— Хайдар, мы хотим петь.
В клубе стало тихо; так обычно бывает во время ссоры перед молчаливым отступлением или гневным объяснением. Девушки, до сих пор с любопытством следившие за поединком, громко засмеялись и, подобрав подолы разноцветных юбок, стайкой перебежали к Зифе.
Помрачневший Хамит нарочито громко сказал:
— Ну и пойте без нас!.. Смотрите только, как бы… Айда, ребята!
Несколько парней последовали за ним, а остальные подсели поближе к девушкам. Неожиданно для всех Камиля сказала:
— Никогда у нас не обходится без стычек.
Все заметили, что Камилю расстроила ссора. Завистливые соседки говорят про карасяек:
— Там, где четыре карасяйки, там пять разных мнений!
Вздорность подобных обвинений очевидна. О том, что петь, спорили совсем недолго, не дольше, чем в любом женском обществе. Зифа любила песню «Урал». Камиля предпочитала «Бииш», а девушки с нижней улицы требовали «Караурман». В конце концов решили спеть «Карасяй» — песню о родном ауле.
В разгар песни в клуб вошел, прихрамывая, Кабир.
— Опять то же самое! — недовольно буркнул он, подходя к поющим.
— Ты снова недоволен, — вздохнула Зифа.
Во взгляде его было осуждение.
— Товарищ Авельбаева Зифа, — подчеркнуто сухо произнес он, — вы опять забываете о том, что вы комсомолка. На вашем месте я бы, как член бюро комсомольской ячейки, конкретно нашел более идейное занятие для молодежи.
Кабир — секретарь комсомольской ячейки. Со своими ровесниками он всегда говорит назидательным тоном, явно подражая Ясави Хакимову. Все знали эту слабость Кабира и частенько вышучивали его.
— В подкулачники запишешь? — спросил Хайдар, подмигивая девушкам.
Те прыснули со смеху.
— А пьесу про любовь разрешишь нам ставить? — лукаво спросила Камиля.
Секретарь ячейки, видимо, не собирался продолжать шутливый разговор. Он сухо сказал:
— Авельбаева Зифа, мне нужно с вами, как с членом бюро, конкретно поговорить.
И направился к двери.
Зифа недовольно повела плечами, но безропотно последовала за ним. Девушки проводили их любопытными взглядами.
Выйдя на крыльцо, Кабир сказал шепотом:
— В сельском Совете идет заседание. Еще несколько богатеев раскулачим. Ясави предупредил меня, чтоб комсомольцы были начеку. Кулаки могут пустить «красного петуха». Предупреди Хайдара и других, чтоб были под рукой. Конкретно: ты отвечаешь за верхнюю улицу, а Хайдар — за нижнюю. Будете дежурить до полуночи, а потом мы сменим вас.
— Ладно, — тоже шепотом ответила Зифа.
— То-то, — громко заговорил Кабир. — Распелись тут, словно молодые петухи! — И, снова перейдя на шепот, добавил: — Не разгуливай, допоздна, посиди с кем-нибудь возле своего дома. А Хайдар пусть себе играет. Понятно?
Когда Зифа вернулась, со всех сторон посыпались шутки:
— Свидание назначил? Или опять лекцию читал?
— Он парень ничего, только вот немного хромает, — отшутилась Зифа.
Как будто забыв о разговоре с Кабиром, Зифа села рядом с Камилей и присоединилась к поющим. Немного погодя Зифа взглянула на окно и, подойдя к Хайдару, что-то шепнула ему на ухо.
— Чего мы тут сидим? Смотрите, луна взошла. Айда на улицу!
— На улицу так на улицу, — поддержал ее Хайдар. — Пошли!
В ночной тишине звонко поет гармонь. Пальцы Хайдара бегают по клавишам, и девушки подхватывают веселую мелодию. Зоркие глаза Хайдара успевают заметить, у кого в избе горит огонь, у кого настежь открыты ворота.
Хорошо пройтись с дружным девичьим хором по улицам аула, нарушить тишину ночи и заставить ворчать в своих постелях страдающих бессонницей старух, позабывших молодость.
Вдруг Хайдар чутким ухом уловил, что Зифа перестала петь. Ему всегда становится грустно, когда Зифа уходит домой.
Зифа отстала не одна, она увлекла за собой Камилю.
— Что-нибудь случилось? — спросила подруга.
— Нет, ничего. Просто посидим возле избы. Я могу понадобиться Кабиру. Понимаешь? — объяснила Зифа.
Гармонь Хайдара играла уже где-то за мостом. Камиля вдруг остановилась.
— Хамит пристал к певцам, — заметила Зифа, прислушиваясь.
— У него красивый голос, — отозвалась Камиля.
— И все равно он мне совсем не нравится. Ни капли ему я не верю. И если хочешь знать, Кабир тоже его не любит. «Пустой подпевала», — говорит он. И дядю Хамита не люблю. Гнилой товар продает, наживается, а к колхозникам подлизывается, чтобы не раскулачили. Слыхала, обещается передать свою лавку в кооператив? Кабир говорит — с такими ухо держи востро!..
Камиля нетерпеливо перебила подругу:
— Так это же дядя, а не Хамит. Он не отвечает за своего дядю!
Зифа не могла объяснить, почему ей так неприятен Хамит, но она не сдавалась.
— Он грубый и…
— Ты его совсем не знаешь. Это он на людях такой, — запальчиво защищала Хамита Камиля. — А на самом деле у него мягкое сердце. Он послушен, как котенок.
Зифа не поверила своим ушам.
— Хамит — котенок? И чем он тебя приворожил?
— Ничем не приворожил. Просто я не люблю, когда на людей зря наговаривают…
Из-за угла вышли парни. Зифа узнала Кабира. Проходя мимо, он крикнул:
— Иди спать, Зифа!
Глядя вслед парням, Камиля сказала:
— Боюсь, что Хамит напьется. Он не на шутку обиделся на нас…
— Ты что-то скрываешь от меня, — перебила ее Зифа.
Камиля взглянула ей в глаза.
— Он давно, как только уехал Буран, приставал ко мне… Все, с кем Буран ушел на службу, вернулись осенью, а Буран перестал даже писать. Не могу же я всю жизнь ждать его.
— Ты разлюбила Бурана?
— Перестала ждать… Да разве ты поймешь!
Порывисто обняв подругу, Зифа поцеловала ее.
— Не надо, Камиля. Откажись от Хамита. Сможешь отказаться?
— Конечно, — улыбнулась Камиля и заторопилась домой.
Зифа вошла в сени, сняла сапожки, чтобы не разбудить мать. Айхылу, деревенская портниха, не запирала дверь до возвращения дочери. В полутемной избе задорно стрекотали сверчки. Недошитое белое платье лежало на машинке. Видимо, мать устала и не успела убрать работу. Нащупав на столе кружку с молоком, Зифа залпом выпила его и, стараясь не шуметь, юркнула под стеганое одеяло.
Зифу и ее мать разбудил рев толпы, ворвавшийся в избу. Накинув на плечи шали, они опрометью кинулись к двери.
В темноте трудно было разобрать, что делалось на улице. Озверелая толпа глухо мычала, топала, выла. Испуганные женщины услышали стон и отчаянный крик:
— Братцы, дайте сказать слово! Не виноват я…
Зифа увидела Ясави Хакимова, бегущего к толпе. За ним спешил Кабир, громко оправдываясь:
— Прозевал! Отлучился на самую малость домой — и вот…
Ясави не слушал его. Подняв над головой «летучую мышь», он закричал:
— Что вы делаете? Прекратите, дьяволы!
Никто не обратил на него внимания. Толпа медленно колыхалась, продолжая бить, топтать, сопровождая каждый удар хриплыми выкриками. Все старались протолкаться поближе к центру страшного живого клубка.
Поделиться книгой: