Осколки прошлого

***

Ольга остановилась перед симпатичным домиком из белого кирпича. Красная черепичная крыша, бежевые оконные переплеты и ставни, выкрашенные в вишневый цвет, делали его нарядным. В палисаднике пожилая женщина подвязывала кусты малины. При её появлении она отложила моток верёвки и ножницы в сторону.

– Здравствуйте, вы Анна Егоровна?

– Да. – Женщина отряхнула руки и подошла ближе.

– Я дочь Анастасии. Марина Долгова моя тётя.

– Но как же? – Бывший фельдшер растерянно развела руками.

– Тётя отдала меня в детдом, – повторила Ольга уже заученную фразу, догадываясь, что ещё не раз придется её произносить. – Я хотела выяснить, отчего умерла моя мама.

Анна Егоровна побледнела.

– У каждого врача своё кладбище, пока он не научится лечить. У меня, слава богу, оно маленькое, но твоя мама оказалась первой, кого я потеряла. Хорошо её помню. В народе говорят: зачахла от тоски, уж очень любила твоего отца. Постепенно у неё поражались почки, печень, мучила слабость. Я понимала, происходит общая интоксикация организма. Но чем? Так и не смогла выяснить. Настаивала на обследовании в городе, но она отказалась. Теперь понимаю: нужно было настоять. Ты сейчас старше своей мамы почти на десять лет?

Ольга кивнула.

Анна Егоровна внимательно разглядывала гостью

– Ты похожа на неё, а на отца ни капельки.

– Вы встречали моего отца?

– На кладбище. Первый раз через год после её смерти. Он сидел возле могилы Насти. – Я не стала подходить. Если бы не бросил её, может, она осталась бы жить. Потом ещё несколько раз встречала. Заметила, что в день рождения Насти он приносит на могилу её любимые цветы – белые пионы.

– Анна Егоровна, а когда у мамы день рождения?

– Завтра. Ты хочешь его повидать? И правильно, – она усмехнулась. – Я так и не осмелилась всё высказать ему, может, ты сумеешь. Однако совесть его мучает. Очень давно, лет двадцать назад, я его с двумя детьми видела: мальчиком лет тринадцати и девочкой лет восьми. Если это его дети, то получается твои брат с сестрой по отцу.

Ольга вздохнула.

– Сомневаюсь, что они обрадуются мне. Спасибо, Анна Егоровна. Всего вам хорошего.

– И тебе. Я очень рада, что у Насти осталась дочь.

***

После разговора с фельдшером Ольга сходила в магазин и купила продукты. Она собралась остаться в Антеевке ещё на пару дней. Ей пришлось выдержать трудный разговор с мужем. За семнадцать лет супружеской жизни они впервые расстались так надолго. Максим раз десять спросил её о криминальной обстановке в деревне, просил быть внимательной и осторожной. Ольга уверила его в полной своей безопасности. Она приготовила пельмени в маленькой алюминиевой кастрюльке и без особого аппетита поела, зато чаю с сушками выпила пару чашек. Потом сменила постельное белье на кровати и вышла во двор. Побродила по небольшому саду, осмотрела заросший без хозяйского глаза огород. Заглянула в низенький птичник.

«Интересно, как тетя собирала яйца? Чтобы добраться до гнезд, необходимо согнуться в три погибели», – думала Ольга, оглядывая хозпостройку.

В палисаднике среди бурьяна обнаружила несколько кустов пионов. К её большой радости среди темно-вишневых, розовых цветов пышно цвёл куст с белоснежными махровыми пионами.

Она обрадовалась: «Завтра отнесу маме».

Наклонилась вдохнуть аромат тёмного бутона. Словно в ответ на её мысли подул лёгкий ветерок, с кустов посыпались отцветающие лепестки. Но на протянутые ладони упали лепестки только белого цвета. Ольга сжала их в руках. Глаза наполнились слезами. Сквозь мутную пелену влаги в метрах трех от себя она увидела прозрачный женский силуэт. Ольга испуганно смахнула лепестки на землю и протёрла глаза. Никого!

Около восьми вечера её неудержимо стало клонить в сон. Она отыскала в кладовой большую эмалированную чашку. Нагрела воды на газовой печке и вымылась. Окна из-за духоты закрывать не стала. В половине девятого вечера Ольга уже спала.

Разбудил её странный мелодичный звон. Били часы, которые она так и не сумела завести. Ольга приподнялась на кровати. В окно, незакрытое шторами, светила луна. Посреди комнаты стояла девушка в белом платье и дирижировала боем. Машинально Ольга стала считать: одиннадцать, двенадцать, тринадцать… Звон оборвался на тринадцатом ударе. Девушка повернулась к ней и поманила рукой. Ольга увидела знакомые черты – свои. Мама? Почему-то Ольга не испугалась. Она откинула одеяло и встала с кровати. Глаза призрачной гостьи излучали любовь и радость, бледные губы улыбались. Призрак направился к двери и поманил её за собой. Ольга, не колеблясь, отправилась следом. Минули кухню, тёмный коридор, вышли на улицу. Гостья из небытия, не касаясь влажной травы, подплыла к старой груше и показала рукой на дупло. Ольга задрала голову. Высоковато. Подпрыгнула, ухватилась руками за сук и, подтянувшись, поставила ногу на шероховатый выступ. Затрещала тонкая ткань ночной рубашки. Ольга поднялась выше, цепляясь за ветки. Наконец она добралась до дупла и запустила в него руку. Пальцы нащупали плоский круглый предмет. Ольга вытащила его и попыталась разглядеть находку в неверном свете луны – похоже на жестяную коробку из-под конфет «Монпасье». Осторожно спустилась с дерева, открыла коробку и вынула листок бумаги.

– Ты хотела, чтобы я это нашла? – Она посмотрела в прозрачное лицо матери.

Та кивнула и прижала ладони ко рту, а потом к сердцу.

– Ты меня любишь? – поняла её жест Ольга и прошептала: – Я, наверно, тебя… тоже.

Мать улыбнулась и растаяла.

Дочь вскрикнула:

– Погоди, я столько хотела сказать тебе!

В ответ не раздалось ни звука, только груша тихо шелестела листвой. Ольга ощутила, как ветерок шевелит полами разорванной рубашки, и трава холодит босые ноги. Она вернулась в дом, включила на кухне свет. Расправила тетрадный листок в клеточку.

Серёженька, я очень тебя люблю. Несмотря на то, что ты бросил нас с Олей, я всё равно не могу выбросить тебя из сердца. Я так скучаю по тебе. Молю бога, чтобы ты приехал до того, как я умру и забрал нашу дочь. Марина много делает для меня и Оли, но, видимо, я неблагодарная, потому что не доверяю ей. Может, это чувство вины не позволяет мне хорошо относиться к сестре? С каждым днём мне становится хуже. Уже нет сил обнять Оленьку. Я всё время думаю, что с ней будет после моей смерти. Сережа, милый, приезжай!

Настя.

Буквы на пожелтевшем листке бумаги стали расплываться у Ольги перед глазами. Слёзы заструились по щекам.

«Погоди, папенька, если ты завтра появишься на кладбище, я всё выскажу тебе. Она любила и ждала тебя до последней минуты», – всхлипнула Ольга.

Вытерла подолом рубашки мокрое лицо и уселась на стул. Сколько времени так провела, не заметила. Очнулась от того, что озябла. Утренняя прохлада вливалась в открытую дверь и распахнутые окна. Ольга поднялась, сполоснула грязные ноги в тазу, полила с кружки на руки, умылась. Достала из сумки чистую футболку, переоделась и легла в кровать.

Утро встретило её гомоном птиц за окном, криками петухов и лаем собак.

«Деревенская тишина», – хмыкнула Ольга, потягиваясь. Она скосила глаза на настенные часы. Они снова стояли. Стрелки замерли на двух ночи. Зазвонил телефон. Ольга схватила трубку со стула.

– Привет, солнышко! Не разбудил? – раздался весёлый голос мужа.

– Петухи сделали это за тебя.

– А мы с Никитой уже соскучились по тебе. Завтра суббота. Приедем и посмотрим на наследство богатой невесты.

Ольга обрадовалась:

– Конечно, заодно и решим, что делать с домом.

Она легко вскочила с кровати, умылась, поставила чайник на плиту. С души спала тяжесть, теперь Ольга знала: мама всегда её любила.

Позавтракав разогретыми на сковороде вчерашними пельменями, выпила чаю, нарядилась в льняные брюки и нарядную светло- голубую блузку. В заросшем травой палисаднике срезала белые пионы.

Возле дома на лавочке восседали давешние знакомые старушки. На вопрос гостьи, как пройти к кладбищу? Ответила Катерина Ивановна.

– Пройди проулком на другую улицу, поверни направо и до конца. Рядом с ореховой рощей кладбище.

Ольга поблагодарила.

Минут через тридцать показалась околица деревни. Грунтовая дорога превратилась в укатанную земляную. Огромные ореховые деревья заслонили половину неба. Ольга приблизилась к погосту – деревня мёртвых оказалась гораздо больше, чем Антеевка живых. Она минула открытые настежь ворота и двинулась по центральной аллее. Чуть в стороне от аллеи Ольга заметила мужчину. Он, склонив голову, стоял возле небольшого памятника из серого гранита. Ольга была уверена – это отец. Мужчина поднял седую голову. Его глаза расширились от удивления.

– Настенька, – произнёс он хриплым голосом, покачнулся, хватаясь рукой за грудь.

Ольга, ругая себя последними словами, рванулась к нему и успела поддержать, не давая ему упасть. Осторожно усадила его на лавочку возле могилы. Мужчина учащённо дышал и переводил взгляд с её лица на фотографию на памятнике. Ольга тоже посмотрела на овальное фото. А ведь они действительно очень похожи. Глянула на изрядно помятый букет пионов. Часть лепестков осыпалась на землю, часть попала на пиджак отца.

– Извините, что испугала вас. Вы, действительно, Данилов Сергей?

Он кивнул, не спуская с неё потрясённого взгляда.

– Я дочь Насти, а значит и ваша. Извините, отчества вашего не знаю. – Ольга положила цветы на могилу, рядом с другим букетом белых пионов.

Мужчина пришёл в себя, его лицо чуть порозовело.

– Алексеевич… Отчество моё… Где ты находилась всё это время? Почему Марина скрыла, что ты жива? Я же спрашивал её?

– Она отдала меня в детдом. Вот это я нашла в дупле груши.

Ольга достала из кармана листок, развернула его и подала отцу. Сергей Алексеевич взял письмо и стал читать, шевеля губами. Она видела, как из его глаз покатились слёзы, и не стала сдерживать своих. Отец поднял голову и стал смотреть на небо, словно надеялся увидеть там любимую.

– Я не бросал Настю. Марина передала от неё письмо. Настенька сообщила, что больше не желает меня видеть. Ей очень жаль, что принесла сестре такое горе. Она всё хорошо обдумала и приняла решение расстаться со мной. А ещё она сообщила, что сделала аборт. Я был убит, но твёрдо решил поговорить с Настей. Тем же вечером приехал в Антеевку. Долго стучал в дверь, появилась Марина: «Она не хочет тебя видеть, мечтает, чтобы ты исчез навсегда! Я долго ждал, но Настя так и не вышла. Я возненавидел её за то, что она убила нашего ребенка. Вскоре уволился и уехал, куда глаза глядят. Через пять лет вернулся домой и опять направился к дому Долговых. Снова вышла Марина. Я разозлился: не уйду, пока не поговорю с Настей.

Марина усмехнулась: «Придётся долго ждать. Настя умерла».

А потом я узнал: Настенька родила ребенка, назвала Олей. Мне хотелось крушить всё вокруг. Оказывается, Марина обманула меня. Настя не делала аборт. И о твоей смерти получается, соврала. А теперь я думаю: Марина подделала то письмо и сестре тоже лгала, будто я её бросил. Я очень виноват перед Мариной, дал надежду на счастье и сам же её уничтожил. Но я полюбил Настю и не мог жениться на Марине. Она кричала, что мы предатели и всадили ей в спину нож, и что мы сильно пожалеем.

Они долго беседовали сидя на лавочке возле могилы. Отец проводил Ольгу до дома, взял с неё слово, что она приедет в гости и познакомит его с внуком, а также сама увидит брата и сестру.

Ночью Ольгу снова разбудил бой часов. Она не стала считать удары, преодолевая сон, села на кровати и тут же вздрогнула от страха. Рядом с кроватью стояла незнакомая пожилая женщина, сквозь тело просвечивали окно и шторы, колыхающиеся от ветра.

«Тётя Марина?», – прошептала онемевшими губами Ольга.

Женщина кивнула. А потом она, так же как и мать, прошлой ночью, поманила за собой. Ольга, с трудом справляясь с паникой, встала, набросила халат и отправилась за ней. Тётя вывела её во двор. Потом оглянулась, словно проверяя, следует ли за ней племянница, направилась к забору из сетки рабицы и остановилась возле него. Ольга подошла ближе, тётя показывала на подножие бетонного столба.

«Снова какое-то послание?» – поинтересовалась Ольга. Лицо призрака выражало сильнейшую муку и боль.

«Думаю, копание в земле лучше отложить до утра», – вздохнула Ольга, но любопытство пересилило. Она вспомнила, что видела лопаты и тяпки возле стены сарая. Выбрала саму маленькую тяпку и начала осторожно убирать землю возле столбика. Вместе с землей попадались и кусочки бетона, крошившегося от старости. Вскоре послышался звук удара о металл.

«Опять коробка?»

Ольга очистила от земли плоскую алюминиевую коробку, поддела крышку кончиком сапки. Коробка открылась, на землю высыпались осколки нескольких разбитых градусников. Они зловеще засверкали в лунном свете, крошечные капельки ртути покатились по траве. Ольга вскрикнула и отскочила.

«Вот чем тётя Марина начиняла пирожки для своей младшей сестры, – поняла Ольга. – «Тогда, много лет назад, будучи ребёнком, на кухонном столе я видела разбитый градусник».

Ольга с возмущением бросила взгляд на прозрачное лицо тётки. Призрак склонил голову, а потом его рука указала на подножие столба рядом с выкопанной ямкой.

– Что? Ещё копать? Сколько же тайн в маленькой семейке? – возмутилась племянница.

Тётя подняла голову, в тёмных провалах глазниц сверкнул потусторонний огонь. Ольга вздрогнула и принялась осторожно отгребать землю от столба. Ямка всё расширялась, но тяпка пока не натолкнулась ни на что. Ольга спиной чувствовала холод, исходящий от призрака, и дрожала от страха и волнения. Послышался глухой удар. Она встала на колени и начала потихоньку откапывать продолговатый предмет размером с большую обувную коробку. Освободив предмет полностью, вытащила его из ямы. Перед ней лежал деревянный ящичек, замотанный в водонепроницаемую пленку. Ольга оглянулась и от страха дёрнулась всем телом. Марина стояла рядом, буквально за плечом, не спуская горящих глаз с находки. Ольга острием поддела пленку и разорвала её. Деревянный ящичек походил на игрушечный гробик. Ольга замешкалась: хотелось всё бросить и убежать. Ужас леденящими пальцами сжал сердце, когда бесцветная рука тётки протянулась вперед и погладила ящик. Призрак нахмурился и жестом попросил открыть. Ольга пыталась взять себя в руки, с трудом удерживаясь от крика. Она вставила острие тяпки в щель между досками и, придерживая, рукой, поднажала. Ящик открылся. На остатках белого атласа, полусгнившего от времени, лежал младенец, хрупкое маленькое тельце укрывала пожелтевшая капроновая кисея. Ольга сморгнула и не поверила глазам – через секунду младенец рассыпался в прах. Только кусочки атласа и кисеи остались лежать в коробке.

«Ребёнок»,– прошептала Ольга пересохшими губами. И тут до неё дошло, судя по игрушечному размеру – месяц пятый не больше. Она покосилась на тётку Марину.

– Это ваш малыш?

Призрак кивнул.

– Вы были беременны, когда моя мама и папа решили пожениться?

Тётя снова склонила голову.

– Вы сообщили им об этом?

Призрак покачал головой.

Краска отхлынула от щёк Ольги. Получается, Марина ничего не сказала сестре и бывшему возлюбленному, своё горе переживала в одиночку. Ольга с силой сжала руки, выпачканные в земле, в замок.

– Вы убили своего ребенка?

Глаза тётки вспыхнули такой ненавистью, что племянница почувствовала толчок в грудь.

– Нет, – выдохнула Ольга облегчённо. – Вы не доносили его, Произошёл выкидыш.

Призрак медленно опустил голову.

– Ну да, вы наверно, так нервничали и переживали, что потеряли ребёнка, – тихо произнесла Ольга. – Поэтому возненавидели сестру и не могли видеть меня рядом?

Вновь опущенная голова подтвердила её слова.

– Хотите, чтобы я простила вас?

Глаза тётки вновь вспыхнули яростным огнём. А рука указала на гробик.

Племянницу осенило.

– Поняла: вам не нужно моё прощение. Хотите, чтобы я похоронила младенца рядом с вами.