КРИСТАЛЛ ЖЕЛАНИЙ

– Договорились,– сказал он при этом.

Коротышка расцвёл.

– Ольем Хамат,– улыбаясь во все свои неровные зубы, представился он.

– Элдвиг Весгоф,– было ему ответом.

III

Ажиотаж вокруг кристалла стал спадать лет шесть назад. Как раз потому что за всё время так и не появилось никаких доказательств его могущества, кроме восторженных слов людей, чьи желания якобы осуществились. Постепенно к нему стали относиться как к памятнику неизвестной древней цивилизации, вроде широко известных мегалитов, которые могли соорудить только великаны. А к настоящему моменту поток паломников иссяк настолько, что кристалл посещали разве что падкие до всего нового туристы, учёные, при чём чаще всего самодеятельные да люди, отчаявшиеся добиться счастья собственными силами.

Новоиспечённые приятели прибыли к границе зоны, принадлежащей кристаллу в то время, когда иные посетители отсутствовали напрочь, отчего казалось их не было здесь вообще никогда. Два дня они провели обсуждая и готовясь к поездке, и ещё четыре дня потратили собственно на дорогу через половину их обширной страны.

Территория кристалла располагалась на уединённо стоящей равнинной местности, покрытой полевой растительностью, травами и цветами, и окружённой вздымающимися в паре десятков километров горами. От внешнего мира она отделялась идеально ровной полосой земли, глубиной и шириной в одну пядь, словно образовалась она благодаря вырезанному кем-то дёрну. Впрочем, внимательный глаз увидел бы в ней кое-что весьма необычное, хотя и не кричащее о себе для привлечения всеобщего внимания. В самой полосе не было ни травинки, ни семечки, ни корешка, которые непременно бы остались или залетели извне, если бы здесь действительно всего лишь вырезали дёрн. Полоса была из идеально чистого грунта. Земля и ничего больше. И что самое примечательное на пару-тройку метров в обе стороны от полосы и ни чуточку на саму полосу не заходя, расходилась аккуратно поваленная цветочно-травяная растительность, словно какая-то неведомая сила растительность эту раздвинула и не давала сплестись, иначе неширокая полоса давно бы уже заросла.

Как было известно из открытых описаний земляная граница очерчивала владения кристалла ровным кругом радиусом в пять километров, центром которого служил сам кристалл. К нему мужчинам и требовалось добраться.

Из машины, остановленной на обочине просёлочной дороги, они взяли и закинули за спины тощие рюкзачки с мелочёвкой вроде верёвки, ножа и спичек, которые как они считали могут им пригодится, после чего подошли к границе, где начиналась территория кристалла. Ольем всю дорогу периодически с рук снимал на камеру их продвижение к месту назначения, а с тех пор, как они сюда приехали он закрепил камеру на лбу с помощью эластичных ремешков, отчего она выглядела будто бы третьим глазом и не выключал вообще.

Несмотря на сомнения по поводу могущества кристалла, которые должны были бы придавать уверенности в себе, здесь непосредственно перед необходимостью вступить в неизвестность нервы приятелей стали неприятно поигрывать, будто струны в конец расстроенной гитары. Они топтались на месте и поглядывали по сторонам, с виду изучая обстановку, а на деле не осмеливаясь сделать следующий шаг. Тут ещё и пчела, прилетевшая с просторов долины отвернула от края земляной полосы, как опасливо отворачивают от неё цветы и травы, и скрылась там, откуда появилась. И это при том, что за полосой хватало цветов, чтоб поживится пыльцой. Хватало их, конечно, и на стороне, где стояли мужчины, но всё равно виденное ими сгущало краски и без того мрачных картин, рисовавшихся в их головах.

– Может последуем примеру пчелы?– вкрадчиво спросил Элдвиг.

– Ну вот ещё. Чтоб существо разумное брало пример с безмозглого насекомого,– отмёл предложение Ольем и жестом руки показал, что пропускает напарника вперёд.

Элдвиг в душе усмехнулся: «Ты, значит, первым входи в дом с вооружённым бандитом, а мы потом за тебя отомстим». И всё же собравшись с духом, он осторожно перенёс одну ногу на территорию кристалла. За полминуты с ногой ничего не произошло и он протянул через полосу руку. Рука так же осталась невредима, и за ней последовала голова. А после того, как и головой он не ощутил никаких опасных изменений, Элдвиг наконец перенёсся за полосу уже всеми оставшимися частями тела.

Какое-то время он ещё стоял у внутреннего края границы, прислушиваясь к своим ощущениям и ожидая чего-то, что и сам не мог объяснить. Здесь всё было так же, как там откуда он пришёл, и Элдвиг в настроении, смешанном из опасения и решительности, сделал в глубь несколько осторожных шагов. Остановившись, он огляделся по сторонам и поводил в воздухе руками. Ничего необычного вновь не произошло, и с видом «теперь твоя очередь» он обернулся на своего приятеля, наблюдавшего за ним с затаённым дыханием. Только после этого Ольем опасливо пересёк границу, хотя как он видел с напарником всё в полном порядке, и за себя можно было бы не так сильно трястись.

Они шли долго. Главным образом потому что не отпускавшее до конца ожидание какого-то подвоха не позволяло достаточно хорошо разогнаться. И это при том, что над головами было такое же как и за внешней границей гигантского круга небо, под ногами такие же летние растения, и дышали они таким же как и во всём мире воздухом. Мало-по-малу привычка не сталкиваться здесь ни с какими злоключениями освободила путников от тяжело ворочавшегося где-то внутри страха, и он остался лишь в их головах на уровне мыслей, не причиняющих ни малейших неудобств. С нотками разочарования Ольем даже сказал:

– Гуляем как по бульвару. Похоже: всё, что говорят о кристалле – действительно всего лишь бессовестное враньё.

Элдвиг взглянул на наручный навигатор:

– Через три с половиной километра узнаем точно.

Шедший до того сбоку от напарника Ольем, под грузом усиливающегося разочарования от осуществляемого похода, стал отставать и вскоре уже совсем лишь машинально плёлся за товарищем следом.

А ещё спустя несколько сотен шагов Элдвиг резко обернулся на прозвучавший позади вскрик.

Ольем по грудь торчал из земли. И это было невероятно, и потому что бывший заведующий сам только что совершенно спокойно преодолел это место, и потому что даже зыбучие пески не поглощают человека с такой стремительной скоростью. На несколько метров вокруг бедолаги земля просела и под наклоном сходилась к отверстию в центре, плотно охватывающему тело человека, отчего казалось его всасывают великанские губы в скрытое на глубине великанское чрево.

Бледный как полотно Ольем безумно вытаращенными глазами огляделся, оценивая своё положение. Затем оперевшись на руки, сделал попытку выбраться из западни.

– Спаси меня пожалуйста,– жалобно заскулил он, то ли оттого, что ему показалось, то ли оттого, что его и в правду чуть потянуло вниз, хотя Элдвиг и безо всяких просьб уже извлекал из пулей снятого рюкзака верёвку.

Чтобы дотянуться до напарника рукой нужно было вступить на площадь просевшей вокруг него земли. А где гарантия, что там спасатель сам не провалится так же? Случись такое шансов выбраться из передряги не останется ни у кого. Поэтому Элдвиг действовал, совершенно трезво оценив сложившуюся ситуацию.

Наверно потому что он слишком нервничал и суетился конец верёвки, брошенной утопающему в земле человеку, упал слишком далеко от него в стороне.

– Бросай пожалуйста точней,– искажённым от страха голосом попросил Ольем.

Второй бросок оказался удачным. Верёвка хлястнула коротышку по левому плечу и соскользнула в подлоктевой сгиб левой же руки.

– Обвяжи верёвку вокруг себя,– скомандовал Элдвиг.

Ольем подчинился. Сквозь туман мучительных мыслей и чувств он понимал, что все требования спасающего его напарника совершенно оправданы. Медленно, избегая резких движений, он обвился верёвкой так, чтобы она находилась ниже подмышек и для пущего спокойствия закрепил петлю аж четырьмя узлами. Подумав секунду, завязал ещё пятый.

Элдвиг напрягался, порыкивал и тянул. Ноги в кросовках иной раз проскальзывали по траве. Тогда он сел и, для опоры вбившись каблуками в землю, продолжил спасение напарника. Сидя дело пошло как будто бы легче. По крайней мере на поверхности показались измазанные землёй сантиметры одежды человека, за чью жизнь сейчас шла борьба.

Ольем тоже не бездействовал. Он подтягивался на верёвке, шевелился, расширяя отверстие вокруг себя, упирался в землю локтями и из-зо всех сил делал на них подъём, выпрастывая своё крепко увязшее тело. Когда поглощённым он оставался только по колени, Ольем уже сам выдернул ноги из земли, после чего на четвереньках пополз прочь от опасного отверстия за спиной. Даже выбравшись из круга просевшей полевой поверхности, он ещё несколько метров продолжал без оглядки ползти, чтобы чем дальше оказаться на месте, которое, как ему казалось, уже можно было бы считать надёжным.

Всё это время Элдвиг перебирал руками по верёвке, сохраняя её натяжение, чтобы удержать напарника, в случае если тот снова провалится. Тяжело дыша, он опустился на землю только, когда сам спасённый грузно повалился за пару шагов от него в траву. В следующий момент и круг просевшей земли с дыркой в центре беззвучно схлопнулся, как клапан, не оставив ни малейшего физического напоминания на разыгравшуюся здесь драму, которая едва не завершилась трагедией. Элдвига, чей взор без какой-либо цели завис на том злосчастном пространстве, нисколько это не удивило. Ему уже и так всё было понятно без лишних слов и рассуждений.

С Ольемом дело обстояло иначе. Острый страх его, конечно, отпустил. В данную минуту он ведь уже не подвергался никакой реальной опасности. Но перед его глазами явные, точно галлюцинации, сменяли одна другую пугающие картины будущих испытаний, и оставить его в покое они явно не собирались.

– Ну его к чёрту! Я возвращаюсь,– выпалил он, резко поднимаясь на ноги.

Но не закончив даже первого шага, Ольем отлетел назад. Если бы это была стеклянная дверь магазина, он бы разбил себе нос или набил бы шишку на лбу, а так единственное неприятное ощущение коротышка испытал лишь ударившейся о землю спиной.

Осторожно поднявшись, Ольем так же осторожно протянул раскрытую ладонь в ту сторону, откуда они пришли. Он не осязал никакой мешающей возвращению назад преграды, как то стекло или кирпичная стена. Манящая, зовущая, обещающая безопасность за границей территории кристалла даль виделась так же чётко, как всё, что было вокруг него. Руку, не причиняя никакого вреда, просто останавливала какая-то неведомая сила.

Ольем вздрогнул, почувствовав сзади прикосновение к его плечу, и обернулся. Это был Элдвиг.

– По крайней мере мы теперь знаем, что испытания точно есть,– сказал он.– Значит и желания должны исполняться. Характер испытаний тоже теперь известен. Значит знаем к чему надо быть готовым. Наконец никогда не было информации, что кто-нибудь при походе к кристаллу пропал или того хуже погиб. Значит все от него возвращались. И мы, я уверен, вернёмся. Нам только надо дойти до него, загадать желания – и путь назад вновь откроется. И чем раньше мы это сделаем, тем скорее сможем вернуться.

Ольем согласился с аргументами друга. Ему, конечно, хотелось повернуть обратно прямо сейчас. Но вместе с тем вновь стала соблазнять уже не гипотетическая, а вполне реальная возможность получить то, чем он не наделён был с рождения. И с этими смешанными чувствами он вновь двинулся след за напарником.

На этот раз они шли не просто опасаясь возможных неприятностей, а однозначно ожидая чего-то, с чем придётся снова сражаться. И были поэтому настороже.

– Смотри в оба.– посоветовал Элдвиг.– Во второй раз будет явно не провал под землю. Не могут же испытания быть столь однотипны.

И он оказался прав.

Толком Ольем не разглядел что это был за предмет. Он вызвал у него ассоциацию с бревном, бревном Ольем его и называл. Коротышка заметил его сбоку и чуть сзади летящим со скоростью достаточной, чтобы зашибить, хоть слона, и с криком «Ложись!» бросился на Элдвига, с которым и повалился на землю. Спустя миг они увидели на земле мелькнувшую над ними тень.

Несколько минут приятели лежали, боясь пошевелиться и оглядывались по сторонам одними глазами. Потом стали приподнимать головы и осторожно вертеть ими, изучая обстановку вокруг. Было спокойно. Так же спокойно, как после схлопнувшегося круга просевшей земли с дыркой в центре. Нигде ничего не напоминало ни о малейшей опасности.

– Ну вот видишь,– сказал, поднявшись, Элдвиг.– Надо быть только бдительным. И всё преодолимо.

Они уже видели кристалл. Он возвышался над местностью, венчая собой прямоугольную колону из неизвестного каменного материала. В его гранях играло яркое летнее солнце. Он завораживал, вызывая радостное волнение, то ли своим величественным видом, то ли бессловесным обещанием скорого осуществления вожделенных желаний.

Ничего страшного больше не происходило. Путникам даже стало казаться, что все испытания окончательно пройдены. Нужно лишь запастись терпением, и через двести-триста шагов всё то, что недоступно человеку станет реальностью, как трава под ногами, как облака над головой, как где-то далеко-далеко деловито бурлящие мегаполисы…

Удар был невидим, как отсекающая возвращение назад преграда, а поэтому и неожидан. Элдвиг получил его в спину, а Ольем в предплечье, и оба повалились на землю. И тут началось такое, что пережить может лишь рождённый в рубашке. Удары сыпались со всех сторон и были они всех мастей. Как пинки и зуботычины, как хлестки ногайкой и тупой стороной сабли, оставляющие на теле налитые кровью ссадины, а иной раз и до самой крови разрывающие плоть, как иглы под ногти и огонь, прожигающий одежду, чтобы оставить на коже ожоговое клеймо. И спастись от этих ударов не представлялось возможным. Мужчины пытались бежать и ползти, но удары настигали их всюду. Пытались заслоняться руками, но удары поражали не прикрытые части тела, и даже если приходились по рукам, они калечили безжалостно руки. Они крутили людей и вертели, они швыряли и пинали, жгли и стегали, выколачивая всякую способность мыслить и заполняя освобождающееся пространство по звериному инстинктивным страхом за самого себя.

Уже ничего не болело и не пугало, заставляя пытаться спастись. Точнее сказать, боль, поселившаяся в каждой клеточке, стала восприниматься естественным состоянием организма, отчего и страх стал как будто родным. Даже перестало быть понятным продолжаются ли удары по истерзанным почти до предела телам. Жизнь дотлевала, как уголёк, лишившийся всякой надежды вновь вспыхнуть пламенем.

Сознание Элдвига несколько раз из плотного серого тумана погружалось в густеющую темноту, откуда в последний момент резко выныривало обратно в серость. При очередном таком погружении мужчина вдруг ощутил уже было утраченный страх, что чернота поглотит его окончательно, и это заставило его очнуться в реальности.

Реальность оказалась удручающей. Тело всё же болело. И так как практически не получалось толком пошевелиться, его не только покрывали побои и ожоги, но и внутри невидимые воочию однозначно были множественные переломы костей. Лицо представляло собой отбивную с кровью, а ощущения языка говорили об отсутствии как минимум половины зубов, при этом половина оставшихся держалась на честном слове и при любом неловком движении грозила посыпаться, как хилая конструкция из костяшек домино. Налитыми кровью глазами сквозь узкие щели заплывших век и редкую сетку опалённых ресниц Элдвиг с трудом разглядел валяющегося сбоку в таком же как он сам состоянии Ольема. И самое главное он увидел, что за время ударов они неведомым образом очутились буквально в трёх шагах от кристалла.

Но радости это не доставляло. По физическому состоянию становилось понятно, что жить осталось считанные минуты, а может быть и секунды. Если проживёшь час,– это было бы сродни сказочному волшебству. В голову била приводящая в ужас мысль: «Значит информация о том, что при посещении кристала никто не погиб и не пропал – это такая же не понятно зачем скрываемая тайна, как то, какие приходится претерпевать испытания и то, какие исполняются желания. На деле же жертвы и пропавшие есть. Может быть даже выживших никого никогда не было.»

Элдвигу так сделалось больно за себя и тоскливо, что не передать словами. Превозмогая немощь, он поднял затуманенный слезами взгляд на кристалл, который, излучая холодное сияние, словно наслаждался видом поверженных им людей.

– Сдохнет,– крича в душе, прохрипел Элдвиг, выхаркивая со словами то ли кровь, то ли окровавленную слюну.– Если я сдыхаю, пусть сдохнет и управляющий банка. Справедливость должна восторжествовать. Пусть он сдохнет, мерзавец.

– Хочу быть красивым,– с таким же отчаянием поддержал желание друга Ольем.– Хоть сдохнуть хочу красивым.

Элдвиг ощутил, что опухшие веки всё меньше и меньше давят на глазные яблоки, и с самих глаз сходит пелена и смотреть становится легче и чётче. Отступает стиснутость в груди, и всё меньше и меньше приходится прилагать усилий для того, что бы дышать, отчего сам процесс дыхания возвращается в то естественное состояние, когда он не заметен. И в теле, то там, то там, уходит боль, замещаясь нормальными ощущениями, бывшими до обрушившихся градом ударов.

Уловив эти странные в себе изменения, Элдвиг успел заметить как на его руках, порванных и обожжённых местами до костей, восстанавливается кожа. Он тут же перевёл взгляд на напарника: Ольем тоже прямо на глазах выздоравливал, обретая своё прежнее состояние. Это было чудом, куда большим и уж точно куда более приятным, чем испытания, которым оба мужчины подверглись на своём пути к заветному желанию.

– Ваши желания исполнены,– раздался голос, вызывающий трепет, словно глас Божий.

– Управляющий банком сдох?– вкрадчиво спросил Элдвиг, напряжённо вглядываясь в кристалл.

– Я стал красивым?– оглядывая себя, поддержал вопрос друга Ольем.

– Нет,– ответил сверхъестественный голос.– Управляющий твоим банком, Элдвиг, цел и невредим. А ты, Ольем, внешностью остался таким, каким и был.

– Но я же пожелал управляющему сдохнуть,– изумился Элдвиг.

– Да-да,– подхватил коротышка,– а я пожелал стать красивым.

– Я исполняю только заветные желания,– ответил голос.– А желания, о которых вы говорите, вы озвучили исключительно по инерции. Потому что именно они побудили вас прийти сюда. На деле же, к моменту огласки ваших желаний, на подсознательном уровне сильнее всего вы хотели лишь одного – это выжить. И это единственное ваше по истине заветное желание было исполнено. Вы выжили. И можете жить дальше.

IV

Назад друзья возвращались в состоянии людей, с душ которых свалился тяжёлый камень. Желания, толкнувшие их в это опасное приключение казались давно виденным, и от того уже не будоражащим сном, а где-то в груди ощущалась лёгкая пустота, готовая наполнится чем-то радостно светлым.

– Ты будешь рассказывать про кристалл как собирался?– спросил Элдвиг, ведя машину по уже знакомой дороге.

– А я думал, это только у меня такое чувство,– оживился коротышка.– Уж не знаю мои ли это собственные мысли или влияние кристалла. Но я твёрдо убеждён, что подробности о нём рассказывать нельзя. Иначе люди будут знать какое именно желание он исполняет и перестанут к нему обращаться. А так хоть некоторые заблудшие, пройдя все испытания, поймут, что у них есть самое главное – жизнь. Со всеми её плюсами и минусами, чёрными и белыми полосами – всё то, что и делает жизнь жизнью.

Элдвиг одобрительно улыбнулся.

Ольем снял со лба экшн-камеру, в меню выбрал строку «Форматировать», без остатка стирающую всё записанное на карту памяти и нажал кнопку «Старт».