Кроме предикативного, существует нет диалогической речи. Здесь оно выступает в качестве самостоятельного предложения в реплике-ответе, опровергающей вопрос или утверждение, высказанные другим участником диалога. Назовем его 'нет' возражения, или опровержения:
— Это лето было жарким? — Нет; — В Москве сегодня празднуют день города? — Нет; — В Твери есть метро? — Нет.
Обычно за таким отрицательным предложением следуют или подразумеваются фразы, в которых представлены не и нет, констатирующие отсутствие чего/кого-либо (обозначены в пункте а)
— Это лето было жарким? — Нет, это лето не было жарким; — В Москве сегодня празднуют день города? — Нет, в Москве сегодня не празднуют день города; — В Твери есть метро? — Нет, в Твери нет метро.
В письменной монологической речи нет возражения/ опровержения используется при передаче внутреннего монолога, адресованного воображаемому собеседнику: «Нет, я не Байрон, я другой, еще неведомый избранник…» [Лермонтов 1996: 106].
3. Функционирование лексики семантики отрицания в политическом дискурсе массмедиа
Современные исследователи выделяют два типа отрицания, предопределенные: а) обстоятельствами порождения речи; б) коммуникативными установками автора. Это: 1) дескриптивное отрицание — объективное, не обусловленное субъективными установками автора речи; 2) полемическое — коммуникативно обусловленное [Смирнова 2012: 385–388].
Политический дискурс всегда полемически направлен и тенденциозен. Политика как одна из форм общественной деятельности (см: «Политика — 1) сфера деятельности, связанная с отношениями между социальными группами, сутью которой является определение форм, задач, содержания деятельности государства…» [Зенович 2000: 479]) существует именно потому, что существует несовпадение мнений и необходимость, отстаивая свою точку зрения, идти к намеченной цели. Соответственно, интерпретация объективной действительности в политическом дискурсе неизменно подчинена конкретным задачам автора речи и картина мира представлена избирательно. Поэтому и дескриптивное отрицание, способное служить этой избирательности, может становиться в политических текстах массмедиа отрицанием полемическим.
Выделяются два вида использования отрицания в текстах, связанных с политикой:
1) Дескриптивное избирательное описание, фокусирующее внимание на:
а) отсутствии того, что мешало или мешает жить: У нас больше нет очередей; У нас нет запрета на свободу слова. Программируемый воздействующий результат: реципиент должен испытывать ощущение довольства, спокойствие;
б) отсутствии того, что жизненно необходимо: «Вот вице-премьер О. Голодец только что объявила: чуть ли не половина трудоспособного населения России (38 млн из 86) заняты непонятно чем и непонятно где. Нет их на заводах, нет на фабриках, нет в поле и на шахтах. А почему нет? Да потому что там они не могут заработать на достойную жизнь» (АиФ, 2013, № 16). Предполагаемый воздействующий результат в этом случае: реципиент осознает, что какие-то из необходимых лично ему или обществу в целом потребностей не могут быть удовлетворены-> угнетенность-> недовольство — > гнев.
Очевидно, что, в зависимости от того, в какую, с точки зрения социума, оценочно-семантическую группу входит то, что обозначено как отсутствующее, высказывание в целом вводится в зону позитива/негатива:
Позитив: «…Мы не стремимся к ухудшению отношений ни с кем. Но мы против того, чтобы, когда нас бьют по одной щеке, подставлять другую» (В. Путин, ответы журналистам после «Прямой линии» на ТВ — публикация в АиФ, 2013 № 19);
Негатив: «Они [молодежь — B.C.] оценивают настоящее. И видят, что это настоящее не дает им ни возможностей для бизнеса, ни условий для карьерного роста» (АиФ, 2011 № 27).
2) Избирательное отрицание «протеста»: выражает неприятие кого-, чего-л.: «Правительство коммерциализирует, приватизирует, демонтирует систему образования и науки. Мы говорим такой реформе — НЕТ!» (из листовки с подписью «Группа студентов и преподавателей МГУ ОМЕГА», февраль 2013); «НЕТ — монополии «Единой России»!НЕТ — диктатуре жуликов-богачей!» (Правда, 20–21.03.12 — номер с подробной информацией о митингах КПРФ, прошедших в разных городах после президентских выборов 2012 г). В этом случае автор текста останавливается не на бездействии власти, а отвергает действия, производимые властью. В конструкциях (НЕТ+ Дат.п.) отрицательное слово, чаще всего актуализированное сильной позицией (начало или конец текста), является центром в выражении негативной модальности говорящего, а конкретный воздействующий результат опять-таки обусловлен смысловым наполнением семантически и синтагматически связанных с отрицательным словом вербальных единиц и их эмоционально-оценочными свойствами.
4. Средства выражения и приемы усиления отрицания Эксплицитные средства выражения. К ним относятся отрицательные слова не, нет и усиливающее отрицание ни (самостоятельное или в составе местоимений и наречий): «Власть не слышит слез народа» (АиФ, 2011 № 40); «Она [Марфа — B.C.] уже давно не верит ни в державу, ни во власть, ни в партии, ни в свободные выборы» (там же); «На слуху бунт в Пугачеве…, история с избиением депутата ЛДПР Худякова дагестанцами. И нет никаких сомнений, что подобные события будут повторяться и впредь. Потому что никакой внятной национальной и региональной политики выстроить не удалось» (Завтра, июль 2013 № 29).
Интенсивизацию отрицания могут обеспечивать разные фигуры речи: лексический повтор, синтаксический параллелизм и т. д.: «Они [НПО — B.C.] хотя бы занимаются тем, чем чиновники не хотят заниматься, не умеют и не будут» (Известия, 20.01.12); из послания общественных деятелей и деятелей культуры о решениях суда по второму делу Ходорковского и Лебедева: «несправедливы, неправомерны и неправосудны» (Эхо Москвы, 25.10.11); «…чуть ли не половина трудоспособного населения России (38 млн из 86) заняты непонятно чем и непонятно где. Нет их на заводах, нет на фабриках, нет в поле и на шахтах…» (АиФ, 2013 № 16).
Имплицитное отрицание. В последние годы в политическом дискурсе стали распространенными конструкции, не содержащие отрицательных слов, но выражающие отрицание имплицитно. Это: а) генетивные сочетания с предлогом «без» (семантика лишения, удаления). См.: «Москва без Лужкова!» (т. е. не с Лужковым, а с кем-то другим) — название конференции, возглавляемой Б. Немцовым (радио «Русская служба новостей», 21.09.09); «Россия без Путина!» — один из лозунгов оппозиции накануне и после выборов 2012 года;
б) лексика альтернативной семантики — местоимение «другой» в значении 'не такой, как…' в сочетании с существительным: «Другая Россия» — название оппозиционной партии Э. Лимонова (другая — т. е. не та, не такая, которая есть);
в) предлог «против» в сочетании с генетивом существительного или в позиции самостоятельного компонента высказывания, например: «…2 марта с товарищами и друзьями приходи в КОЛОННУ ОБРАЗОВАНИЯ в рамках социального марша ПРОТИВ ПРАВИТЕЛЬСТВЕННОЙ «РЕФОРМЫ ОБРАЗОВАНИЯ» ЗА ВСЕОБЩЕЕ ГОСУДАРСТВЕННОЕ БЕСПЛАТНОЕ КАЧЕСТВЕННОЕ ОБРАЗОВАНИЕ» — из листовки, подписанной: «Группа студентов и преподавателей МГУ ОМЕГА» (февраль 2013). Здесь против — значит, не за что-то/кого-то; одновременно такая лексика выполняет оценочную функцию.
5. Лексика семантики отрицания как вербальная составляющая образа власти. В политическом дискурсе отрицание используется в описании действий власти как альтернатива деятельностному полю. Можно назвать фрагменты текста с отрицанием, подобные приведенным выше, «полем бездеятельности». Их соотношение представляют следующие модели:
Такие же две модели существуют в описании адресата действий власти, т. е. общества, и в описании результата этих действий. Обозначим главные смысловые компоненты этих моделей: О — общество, R — результат действий. При этом конкретное лексико-синтаксическое воплощение может меняться, но семантический инвариант остается одним и тем же и выглядит следующим образом:
Поле «бездеятельности» может реализоваться в еще двух типовых моделях:
У О нет R: «У нас нет достаточного количества парковок»;
В России нет R: «Многие живут с ощущением того что в России нет справедливости» (АиФ, 2006 № 25)
В результате вербально обозначенные действия / недействия [Pred.] власти [S] и группа[Z], т. е. результат [R] этих действий в отношении общества [О], выстраиваются в следующие смысловые цепочки:
Зона позитива: S делает/сделал (Pred.) Z, поэтому О имеет R.
Зона негатива: S не делает/не сделал (Pred.) Z, поэтому О не имеет R.
Левая часть цепочки — обозначение власти — нередко опускается, и в текстах бывает представлена только вторая часть «Подобные события будут повторяться и впредь. Потому что никакой внятной национальной и региональной политики выстроить не удалось» (Завтра, июль 2013, № 29). Однако, поскольку массовому адресату известно, что именно власть должна была совершать действия, приводящие к данному результату, констатация его наличия/отсутствия имплицитно конструирует положительный/отрицательный образ власти.
6. Причины систематического включения лексики семантики отрицания в смысловое пространство «власть», на наш взгляд, таковы:
1) Отрицание есть один из механизмов психологической защиты. С одной стороны, отрицание, как один из видов обвинения, инвективы, помогает и автору речи, и адресату снять эмоциональное напряжение, вызванное недовольством какими-либо обстоятельствами. О такой возможности инвективного дискурса пишет А.В. Олянич [Олянич 2007: 45]. С другой стороны, человек нередко отвергает, осуждает но-
вое просто-напросто потому, что боится отказаться от старого: представлений, привычек и т. д. (старое — это освоенное, надежное и, следовательно, защита). Фрейд писал, что если в процессе анализа пациент что-то горячо отрицает, то это верный признак того, что его высказывание надо принимать с противоположным знаком…» [цит. по: Руднев 2009: 293–296]. Часто отрицается то, что непонятно. А непонятным, при отрывочности и фрагментарности знаний, которые присущи значительной части сегодняшней массовой аудитории, оказывается многое из того, что происходит в мире и в России.
2) Отрицание есть одна из форм борьбы. А борьба как форма социальной и общественной деятельности фетишизирована в сознании части российского общества (Подробно об этом см. ниже, раздел «Слова-жупелы. Слова-фетиши», сс. 205–209). В нынешней общественно-политической жизни борьба, протест нередко становятся самоцелью. И один из проверенных, надежных аргументов в этой борьбе — отрицание.
3) Отрицание, негация — один из способов манипулирования сознанием массового адресата. Негатив, как известно, «в черно-белой фотографии и кинематографии — изображение, в котором относительное распределение яркостей различных участков обратно их распределению в объекте съемки» [выделено нами — B.C.] [Большой энциклопедический словарь 2000: 792]. Поэтому с помощью отрицания, которое есть способ оформления и подачи негативной информации, можно создать диаметрально противоположную реально существующей картину мира. Входя в число образопорождающих средств, лексика семантического поля «отрицание» служит одним из вербальных способов «принижения» того, что изображено, или того, кто изображен, и является, таким образом, способом манипулирования. Известно, что человек легче реагирует на негативную информацию, «западает» на нее. Массовому реципиенту указывают в основном на негативные стороны современной жизни и на отсутствие чего-то жизненно необходимого, умалчивая о том позитивном, что есть в нынешней жизни. Результат такого тотального отрицания обозначен в диалоге Базарова и Николая Петровича Кирсанова в романе Тургенева «Отцы и дети»:
— Мы действуем в силу того, что мы признаем полезным… В теперешнее время полезнее всего отрицание — мы отрицаем…
— Однако позвольте… Вы все отрицаете, или, выражаясь точнее, вы все разрушаете [выделено нами — B.C.]…Да ведь надобно же и строить.
— Это уже не наше дело… Сперва нужно место расчистить. [Тургенев 1976: 193].
Массовый адресат легко поддается чужому мнению и разделяет оценки мира и оценки власти, навязанные ему журналистом.
2.6. Оценочная лексика в смысловом пространстве «власть»: семантико-стилистические разряды. воздействующий результат
Уже отмечалось, что открытое выражение оценки, в том числе отрицательной, — то новое, чем характеризуются тексты о власти в современных массмедиа. Приемы выражения оценки, как мы знаем, могут быть различными, и эксплицитными, и имплицитными. Наиболее простым и очевидным из них является употребление оценочной лексики.
Принятые в современной науке классификации оценки и оценочных слов — одного из средств её выражения — различны. Е.Ф. Петрищева пишет об эмоциональной и интеллектуально-логической оценке [Петрищева 1965: 51–53].
Е.М. Вольф, рассматривая оценку как модальность [Вольф 2002: 11], указывает на дескриптивный и оценочный компоненты значения и разграничивает оценку общую и частную [Вольф: 27–28], эмоциональную и рациональную [Вольф: 39]. Г.Я. Солганик говорит о социальной оценочности как о главенствующей черте газетно-публицистического стиля советской эпохи [Солганик 1981: 8] и делит газетные оценочные слова на позитивнооценочные, негативнооценочные и модальнооценочные [Солганик: 37]. Последние служат для косвенного выражения оценки: они «характеризуют отношение не к тому, что непосредственно обозначено ими (не к денотату), а к тому, что связано в действительности с обозначаемой реалией» [Солганик: 56]. В ряде работ отмечается различие между субъективной эмоциональной оценкой [назовем это оценочностью, идущей от автора — B.C.] и оценкой, опирающейся на «общечеловеческий» или на «национальный опыт» [Стилистический энциклопедический словарь 2003: 143] — архетипические реакции-оценки. Во многих работах рассматривается ингерентная (т. е. включенная в значение данного слова), и адгерентная (актуализирующаяся в речевом акте) эмоциональная оценка [Штефан Вильфрид 1984: 76; 113].
Однако анализ той лексики, с помощью которой в политическом и массмедийном дискурсе передаются оценочные смыслы, показал, что некоторые класификации оценочных слов могут быть уточнены. В пределах одного контекста встречаются слова, явно различающиеся по способу выражения оценки, по характеру коннотаций и не всегда укладывающиеся в рамки приведенных классификаций. Ниже предлагаются те разряды оценочных слов, которые, на наш взгляд, сегодня наиболее актуальны в массмедийных текстах о власти. Они могут обозначать: а) качества власти в целом и отдельных ее представителей; б) действия и результаты действий власти. Основа классификации проста: по возможности разграничить денотативный и коннотативный компоненты значения. Итак, в эти разряды входят:
1. Собственно оценочная лексика, т. е. эмоционально не окрашенные слова, у которых оценка исчерпывается лексическим значением: хороший, лучший, плохой, худший, скверный, пагубно и нек. др. Например:.: «Отсутствие реальной политической конкуренции…..пагубно влияет на качество российской элиты» (АиФ). Количество собственно оценочных слов невелико, т. к. в подавляющем большинстве случаев и в политических, и в публицистических текстах выражение оценочных смыслов сопровождается выражением эмоций.
2. Оценочные слова с эмоциональными коннотациями: замечательный, превосходный, отлично, чудесно, молодец и т. д. / дрянной, паршивый, негодяй, мерзавец, отвратительно и т. д. Например, о трудностях при выборах В.И. Матвиенко в Федеральное собрание «…Но она [В.И. Матвиенко B.C.] молодец! Держится превосходно и идет к намеченной цели» (Эхо Москвы 19.08.11).
3. Дескриптивные (т. е. называющие объективные, присущие предмету свойства, действия) слова с эмоционально-оценочными коннотациями (термин 'дескриптивный' использует Е.М. Вольф [Вольф: 23–25]): эпоха, власти предержащие, думцы, яблочники, дефилировать, вещать, поведать, выдать (в значении «сообщить») и т. п. Обозначенные ими явления сами по себе не относятся ни к положительным, ни к отрицательным. Это подтверждается наличием безоценочных понятийных эквивалентов: эпоха — 'продолжительный период времени, имеющий какие-либо характерные особенности' [Большой толковый словарь русского языка 2001: 1524]; 'думцы — депутаты Государственной думы'. В этом случае оценочность создается характером языковых коннотаций или возникающих в контексте (адгерентная оценочность) коннотаций — их местом в зоне позитива/ негатива. Например:
Позитив: Эпоха: «Вместе с Ельциным ушла его эпоха» (шапка в МК, 1 полоса, 23.04.07). «Большой толковый словарь» не дает эмоциональных помет, но примеры свидетельствуют об употреблении существительного в указанном значении в контекстах позитивного характера, таких, где выказывается уважение к кому-, чему-либо: «Э. Возрождения. Э. Петра I. Советская э. Современная э. Новая э. Э. в чьей-л. жизни (важный, значительный период времени)» [Большой толковый словарь русского языка: 1524]. См. также: ««Эпоха Горбачева. Эпоха Ельцина. Эпоха Путина» — данные опроса ВЦИОМ, оценка этих трех эпох» (название сюжета в программе «Постскриптум» с А. Пушковым, ТВЦ, 20.10.12).
Негатив: Думцы (согласно данным Словаря сокращений русского языка, — пренебрежительное [dic.academic.ru/dic.nsf]): «О том, чем думцы занимаются в зале для пленарок, граждане судят в основном по репортажам о принятии каких-нибудь громких законов (вроде недавнего повышения штрафов для участников митингов» (АиФ, 2012, № 28); вещать — ироничное, согласно данным Толкового словаря русского языка под редакцией Д.Н. Ушакова [2000: 267]: «Чуть ли не каждый день нам вещают о грядущих прорывах и достижениях. Что к 2020 году половина россиян запишется в средний класс…» (АиФ, 2007, № 37); выдать — «Разг. Сделать или сказать что-либо неожиданное, необычное» [Большой толковый словарь русского языка 2001: 169] — не отмеченная словарями ироническая коннотация: «Наш министр культуры на открытии Московского международного кинофестиваля выдал, что Московский кинофестиваль — один из старейших в мире. Сильно для доктора наук» (Радио РСН, 30.06.12, программа «Синемания»).
Сюда же относятся слова с некоторыми аффиксами, прежде всего с префиксом про-: провластный, проправительственный, прокремлевский: См. использование негативнооценочных слов с этим префиксом в публикации «Московских новостей» от 5 декабря 2012 года под названием «Год протеста. Что это было?»: провластный: «Портрет Сергея Кургиняна стал символом альтернативных, провластных митингов прошедшего года»; прокремлевский: «Света из Иванова прославилась благодаря интервью корреспонденту «Московских новостей» после митинга прокремлевской молодежи на Триумфальной площади». Здесь негативная оценочность двояко направлена: на объект, определяемый прилагательным (митинги, молодежь), и на объект, название которого следует за префиксом (власть, Кремль).
4. Рационально-оценочная лексика. Это эмоционально нейтральные слова и сочетания слов, обозначающие явления, качества, которые и в традиционных представлениях русского народа, и в современной коллективной российской ментальности воспринимаются как социально одобряемые/социально не одобряемые: авторитетный, компетентный, ответственный, порядочный, патриот, пользуется уважением, стойкий, умный, законопослушный, честный, образованный, профессиональный, успешный; верность, единство, единый, мужество, надежность, справедливость, стабильность, честность; вера в Россию, демократия, не обещает, а делает, устойчивое развитие, повышение заработной платы, пенсии будут расти, улучшение качества жизни, рост доходов населения модернизация производства, справедливое устройство общества, экономический рост и т. д./ коррумпированный, нечестный, лживый, нелегитимный, взятки, взяточничество, вымогательство, коррупция; авторитаризм, безнаказанность, безответственность, безразличие, жестокость, трусость, ложь, лживость; отставание, деградация, бедность, повышение пенсионного возраста, рост коммунальных тарифов, падение рубля отсутствие четкой стртегии развития, обеспечение своего богатства и влияния и т. д. (выявлены в материалах СМИ 2000-20016 гг.). В «Стилистическом энциклопедическом словаре» эта группа слов названа «нейтральной лексикой с рационально-оценочной коннотацией» [2003:143].
Интересно, что рационально-оценочные слова, употребляемые в СМИ, в подавляющем большинстве являются обозначениями тех качеств, которые были названы россиянами в процессе опроса «Каким должен быть идеальный депутат?» (проводился ВЦИОМ 9 июня 2016 года, в связи с предстоящими в сентябре выборами в Государственную думу). Идеальные качества депутата, по мнению россиян, это: активность/ результативность; компетентность/профессионализм; исполнительность; хозяйственность/опыт руководящей должности; опытность/ответственность; целеустремленность/перспективность мышления; патриотизм в его созидающем смысле; открытость/доступность для населения; новаторство/ «новое мышление»; местное происхождение/ «свой»; честность/высокие моральные качества [www.wciom.ru/nleadmin/nle/reports_ conferences/2016/2016-06-09-kandidat.pdf]. Дополнительными качествами идеального депутата россияне указали: грамотность/образованность; идейность/твердость своей позиции; харизматичность/яркость, публичность; рассудительность/ сдержанность; умение собрать команду; дипломатичность; скромность, отсутствие тяги к излишнему PR [там же].
Кроме того, респондентам был задан вопрос: «Каким не должен быть депутат?». Негативными, несовместимыми со статусом депутата качествами оказались: популизм; бездействие/пассивность; принадлежность к сфере культуры, спорта; некомпетентность (непрофессионализм); лицемерие/конъюнктурность; несамостоятельность; безответственность; излишняя эмоциональность; агрессивное поведение на публике; нерешительность/мягкотелость; уголовное прошлое (репутационные скандалы); несоответствие масштаба личности занимаемой должности [там же].
Рационально-оценочную лексику, называющую положительные качества, положительно оцениваемые обществом действия власти и их результаты, используют разные массмедиа:
— печатные СМИ: «Любой губернатор… предполагается законопослушным и в достаточной мере успешным…» (Д. Медведев в интервью корреспонденту Известий, о качествах губернаторов. — Изв., 28.03.12), «При принятии решений должны быть проанализированы профессиональные качества: этот человек должен быть с хорошим опытом работы, профессиональный, успешный» (там же); «Скорее всего, он [министр культуры Владимир Мединский — В. С] — честный человек, И не ворует — ни копеечки!» (МК, 21.02.14).
См. также: «Самые-самые российские политики» — загол. к опубликованным в АиФ результатам опроса, проведенного Аналитическим центром Юрия Левады (АиФ, 2006, № 52):
— «В. Путин — самый умный — 47 %; самый честный — 37 %»;
— «В. Жириновский — самый жизнерадостный — 59 %»;
— «Ю. Лужков — самый хозяйственный — 37 %»;
— радиоэфир: «…Самый популярный министр у россиян….занял первую строчку среди министров правительства» — о С. Шойгу (радио Коммерсантъ-FM 01.02.13); «В пятерку самых узнаваемых членов правительства вошли также: Сергей Лавров, Виталий Мутко, Вероника Скворцова, Дмитрий Рогозин» (там же);
— телевидение: «У меня нет сомнения, что Путин, с его огромным опытом, с его авторитетом, с его способностью принимать решения….является наиболее удачным кандидатом» (выступления сторонников В. Путина накануне выборов президента в 2012 году — ТВ Россия-1, Вести в субботу, 11.02.12); «Владимир Путин, на мой взгляд, является гарантом сохранения целостности России (К. Шахназаров, там же); «Он [В. Путин — В.С.] стал большим политическим лидером …И ту ответственность, которую он возлагает на себя, это тоже надо понимать» (там же).
Рационально-оценочная лексика позитивной семантики широко представлена в документальных телевизионных фильмах о государственных и политических лидерах советской и постсоветской России. Так, в фильме Николая Сванидзе «Б.Н.» — о Борисе Николаевиче Ельцине (Вести. ru/ 26.11.2015) в воспоминаниях современников и соратников Ельцина находим:
— «сердечный человек и патриот, восстановил в России демократию и свободу»;
— «…сила характера Бориса Николаевича была такова, что к нему просто невозможно было нейтрально относиться»;
— «радушие, дружелюбие и искренность»;
— «Российская история не предлагала широкий выбор сильных личностей государственного масштаба. На этом человеке российская история, несомненно, сосредоточила свои усилия, и он получился очень ярким, даже слишком, и внешне, и внутренне. От внешности, говорящей, что не выродилась русская порода, до абсолютно неожиданного содержания».
Контексты с рационально-оценочными словами негативной семантики встречаются преимущественно в печатных массмедиа и интернете, звучат они и в радиоэфире. Это обозначения:
а) негативных качеств: «Все четыре года она [Анна Политковская — В.С.] была рупором «Норд-Оста», поддерживая нас…. помогала выстоять в неравной борьбе с лживой властью» (Нов. газ.); «Случаи криминальных преступлений в Сагре, Пугачеве и ранее в Кондопоге дали повод предположить, что власть, ее силовые структуры …аморфны, трусливы и недееспособны. Но жесточайшее подавление многотысячных оппозиционных митингов и шествий тех же в Москве и Питере говорит, что сила и воля у государства есть» (Арг. нед., 26.09.13); «Государственная жестокость» — о продолжении заключения PussyRiot (Эхо Москвы) и т. д. б) негативных явлений: «Социальные настроения граждан снижаются, оптимизм падает, население готовится к ухудшению положения дел в стране» (Нов. Изв., 24.09.2015); «Экономика деградации: К хроническим бедным можно отнести уже сейчас 20–25 % жителей России» (загол. и подзагол., МК, 22.01.16).
Оценочность этой группы лексики может усиливаться контекстным окружением. Для современных массмедиа весьма типично акцентирование оценочных нюансов семантики слова вынесением его в сильную — заголовочную — позицию. Например: ".Есть ли среди российских чиновников порядочные люди? Отправьте на номер 2151 SMS следующего содержания…» (АиФ, 2011, № 45) — заголовок в форме вопросительной конструкции — выражение модальности сомнительности; предполагает отрицательный ответ; «День коррупции на телеканале РБК. Анонс для всех программ этого дня» (ТВ РБК, 25.02.13) — слово негативной семантики в названии пародирует составленные по этой же модели обозначения с положительной оценочностью: День знаний, День защиты детей. День Земли и т. д.; аналогично: «Абсурд-проект! Рейтинг самых глупых инициатив власти. Читайте «Аргументы и факты!»» (объявление на радио РСН, 10.11.09) и т. п.
5. Рациональн о-о ценочные слова с эмоциональными коннотациями. Они, во-первых, обозначают явления, действия, социально одобряемые/не одобряемые; во-вторых, обладают коннотациями, которые одновременно выражают и оценочное авторское отношение: беззаветный, героизм, гражданин, отечество, служение, судьбоносный/мздоимство, вымогательство, выставить (в значении: 'выгнать, грубо удалить откуда-либо' [Большой толковый словарь русского языка: 184]), мракобес, подхалим, ретроград, катастрофический (о падении рубля), охмурять, показуха, позор, произвол, продажность, подлость, халатность и т. п. В текстах о власти, публикуемых современными массмедиа, а также в политическом дискурсе в целом эта группа оценочных слов представлена в основном лексикой, представляющей явления как негативные и обладающей негативными же коннотациями разных оттенков. Например: «В предвыборном 2007 году политики начнут толпами «охмурять» Россию» (АиФ, 2006, № 52); «Продажны все» — заголовок материала о коррупции во власти» (Нов. Изв., 05.03.04, полоса «Власть и закон»); «Депутатов-прогульщиков выставят из Госдумы» — загол. (В-ДЕТАЛЯХ. РФ. Уралинформбюро. 04.05.2016 www.uralinform.ru/ntws/politics/250016); «Мракобес!» — о назначении В. Мединского министром культуры (Труд, май 2012, статья «Возмутительный министр»); «Рейтинг подхалимов» — перечень известных российских персон, которым принадлежат положительные высказывания о В. Путине и Д. Медведеве (ежегодно публикуется в журнале «Коммерсантъ Власть»; в него в разные годы вошли, например, актер М. Боярский, режиссер Н. Михалков, губернатор Санкт-Петербурга В. Матвиенко, глава Чечни Р. Кадыров и др.); «…когда государство поступает подло, поступает негуманно…, одна из позорных страниц в истории России…» — о процессе по делу Надежды Савченко (Сергей Алексашенко, Эхо Москвы, 08.03.16); «Мигалки — позор России!» — плакат пикетчиков около Триумфальной арки в Москве (информация на Эхе Москвы), сайт «Россия без дураков» (создан по инициативе президента Д. Медведева в январе 2012 года), где сообщается о глупых или нелепых решениях чиновников, и т. п.
Позитивнооценочная лексика этой группы употребляется скупее. Критика власти свойственна современным СМИ. А при выражении положительной оценки авторы предпочитают использование нейтральных рационально-оценочных слов. Однако случаи обращения к рационально-оценочным словам с эмоциональными коннотациями тоже есть, и они весьма знаменательны.
О существительном гражданин. Оно актуализировалось в массмедийном и — шире — в политическом и в культурном дискурсе в период подготовки к выборам в Думу 2011 года и выборов президента России в 2012 году в том его значении, которое в словаре сопровождается пометой высок. — 'высокое': «Гражданин… 3. Высок. Человек, заботящийся об общественном благе, подчиняющий свои личные интересы общественным» [Большой толковый словарь русского языка: 225]. Появилась целая серия посвященных проблемам политики и власти произведений разных жанров, наименования которых, созданные по одной и той же модели, включали это слово: «Гражданин поэт» — сатирический, оппозиционной направленности спектакль Д. Быкова; «Гражданин президент» — публицистическая передача с А. Васильевым на телеканале РБК; «Гражданин Гордон» — телевизионная передача также публицистического характера (ТВ, 1 канал). С 2014 года действует проект «Активный гражданин» — проведение электронных референдумов, посвященных разным проблемам жизни столицы (создан по инициативе мэра Москвы С. Собянина) Аналогичное употребление этого существительного в печатных СМИ: в газете «Московские новости» (печатная версия выходила до 2014 года) наряду с названиями полос: «Я москвич», «Я наблюдатель», «Я болельщик», «Я телезритель» и т. д., названием одной из полос было: «Я гражданин».
О прилагательном первый. Его неявно выраженная оценочность актуализировалась многократным повторением словосочетания первый президент России в материалах СМИ, сообщавших о смерти Б.Н. Ельцина (апрель 2007 года) и в публикациях, связанных с празднованием его 80-летия (конец января — начало февраля 2011 года):
«Умер Борис Николаевич Ельцин — первый президент России» (Газета, 4.04.07); «Прощание с первым президентом России пройдет в Храме Христа Спасителя» (там же); «Первый президент России уходит в вечность» (Арг. нед., 2007, № 17); «Концерт, посвященный 80-летию со дня рождения первого президента России. Сегодня — на канале Россия» (ТВ, Россия 1, 01.02.11); «В Екатеринбурге открывается памятник первому президенту России Борису Ельцину» (радио Вести — FM, 01.02.11); «Борис Ельцин. Первый» (назв. документального фильма — ТВ., Первый канал, 01.02.11) и т. п.
Первый в вербально-ассоциативной сети русского языка связано причинно-следственными отношениями с представлениями: а) ‘первооткрыватель, первопроходец’, а потому наиболее ‘трудный, самый опасный’ (см.: ‘первый полет человека в космос’) и б) ‘достойный наибольшего уважения’. Кроме того, первый семантически близок с ‘лучший’ (в спорте — первое место — у лучших спортсменов). Семантические и прагматические связи наделяют порядковое прилагательное дополнительными положительными коннотациями, и словосочетание первый президент России обретает патетическое, торжественное звучание.
Некоторые политические партии включают в свои названия рационально-оценочные слова с позитивными эмоциональными коннотациями, например: «Великое Отечество» (партия, созданная в 2013 году). Атрибутивный компонент подчеркивает, что цель партии — возрождение России как великой державы, возвращение ее в число ведущих стран мира.
6. Оценочностью обладают конкретные существительные в форме именительного падежа в сочетании сгенет в о м в обозначениях типа «Политик года», «Человек года», «Имя России», «Имя Победы» и нек. др. Назовем такое значение именительного падежа номинативн о-к валификативным. В подобных словосочетаниях семантическая структура существительного в именительном падеже осложняется опущенным определительным компонентом суперлятивного значения; лучший политик, самый выдающийся человек, самое значительное имя.
7. Оценочные метафоры (о них см. ниже, сс. 149–170).
8. Легко становятся оценочными, обладая при этом разнообразными эмоциональными коннотациями окказионализмы, подвергшиеся всевозможным трансформациям устойчивые словосочетания и выражения, а также прецедентные феномены. В смысловом пространстве «власть» их оценочность обычно многослойная: 1) это изначальная оценочность прототипической вербальной единицы, 2) это оценочность носителя современного мышления, направленная на денотат, обозначение которого послужило прототипом для образованного окказионализма или переосмысленного фразеологизма, прецедентного феномена; 3) это оценочность, направленная на явление, которое обозначено в данном контексте. Например:
— «Спецпреемник: Политологи «ищут» нового президента России» — загол. и подзагол., о прогнозах, высказываемых оппозиционными политиками относительно итогов президентских выборов за три года до этих выборов (Нов. Изв., 06.09.05) — первая часть окказионализма — недвусмысленное напоминание о прежней деятельности В. Путина — работе в спецслужбах, которая долгое время служила основанием для враждебного отношения к нему со стороны ряда СМИ. Одновременно созданное слово демонстрирует скепсис, неверие в то, что стране удастся найти независимого от силовых структур и достойного кандидата на пост президента;
— «Казнотраты» — загол. (Нов. Изв., 07.06.2007), о том, что депутаты Госдумы только половину рабочего времени посвящают пленарным заседаниям, а остальное время — неизвестно чему. Деривационное значение окказионализма создается негативнооценочными свойствами производящих основ: 'казнокрад' и 'траты';
— «Новый мэропорядок»: Реформа 2014 года снизила политический вес муниципальных глав» — загол. и подзагол. (Коммерсантъ Власть. www.kommersant.ru/doc/3169943). Парономазия (созвучно актуальному сейчас в СМИ миропорядок) помогает выразить ироническое отношение и к утратившим прежнюю влиятельность мэрам крупных городов, и к очередной реформе;
— «Ложка дегтя в бочках меда» — загол., статья Вячеслава Костикова о «пафосных» трактовках патриотизма и о резком, послужившем диссонансом выступлении Г. Грефа на Гайдаровском форуме в январе 2016 года (Греф говорил об отставании России и назвал ее нынешнее состояние «проигрышем»; АиФ, 2016, № 3). Здесь негативная оценочность того, что названо одним из компонентов фразеологизма в его изначальном виде («бочка меда» — неумеренные похвалы и необоснованные восторги) дополнена негативными ассоциациями, которые на фоне недавнего нефтяного кризиса вызывает существительное бочка (англ. barrel; у нефтяников баррель — 'мера вместимости и объема, используемая в нефтяной промышленности ряда стран'). Суммарно оценочность направлена на тех, кто, несмотря на кризис, поддерживает патриотические настроения в стране, т. е. на власть. Эта мысль развивается в статье и акцентируется в последних фразах: «Подмена дела бахвальством остается любимой игрой чиновничества и драйвером карьеры. Кто громче крикнет «ура!», тот уже и патриот и при новой должности. А между тем ложка горького дегтя в барреле сладкой нефти была бы очень полезна»;
— «СССР. Эпоха развитого социализма. — Россия. Эпоха развитого бюрократизма» (АиФ, 2006, № 25) — креолизованный текст: прототипический и трансформированный прецедентные тексты — подписи к двум «стебовым» фотопортретам руководителей. Это Л.И. Брежнев с пятью наградами на груди и современный чиновник с кипой стодолларовых бумажек в нагрудном кармане. Насмешливое сопоставление подчеркивает сущностную, с точки зрения автора, схожесть обозначенных периодов, аксиологические характеристики одинаковы;
— «Ночь длинных ковшей» — это новое устойчивое выражение, распространившееся на страницах российских массмедиа после 9 февраля 2016 года, когда по распоряжению Правительства Москвы был произведен снос незаконно построенных торговых павильонов: «Жители Москвы еще не успели забыть «ночь длинных ковшей», запомнившуюся сносом 97 торговых точек — «самостроев», — как появилась информация о сносе еще 66 объектов» (Интернет-сайт «Великая эпоха», 05.06.16); «В Москве продолжается снос самостороя. На этот раз разбирать будут торговый центр «Пирамида» около станции метро «Пушкинская»….В отличие от «Ночи длинных ковшей» этот демонтаж должен обойтись без эксцессов…» (МК RU.19.02.16). Словосочетание представляет собой трансформированное обозначение прецедентной ситуации. «Ночь длинных ножей» — эпизод из истории Германии 30-х гг. 20 века, когда Гитлер осуществил расправу над штурмовиками СА, которых заподозрил в нелояльности. Выражение в дальнейшем обрело резко отрицательную оценочность; так, «Ночь длинных ножей» — заключительная сцена телевизионного фильма канадского режиссера Кристиана Дюгея «Гитлер. Восхождение дьявола». Снос торговых павильонов в Москве вызвал недовольство не только у их владельцев, но и у многих москвичей, поэтому уже само по себе выражение «ночь длинных ковшей» выражало неодобрение, неприязнь. Однако у тех, кто знаком с историей Германии, оно вызывало иную реакцию (о ней пишет Ю.Н. Караулов): как и любой другой прецедентный феномен, обозначение прецедентной ситуации соотносит названное событие с его историческим прототипом, отмечая их сходство или несовпадение [Караулов 1987: 218]. В данном случае события в Германии 1934 года и снос незаконно построенных павильонов в центре Москвы были введены в отношения мнимого тождества. То, что в русскоязычном сознании могло быть воспринято и употреблялось некоторыми носителями языка как выражение с эмоциональными коннотациями негативного свойства, при сопоставлении с прецедентом-прототипом оказывается выражением, которое обозначает ненавидимое всеми явление — фашизм, т. е. выражением с заложенной в семантику резко отрицательной оценочностью.
Наоборот, оценочность нового устойчивого выражения «вежливые люди» (распространилось с начала марта 2014 года; обозначало военнослужащих в военной форме без знаков различия, обеспечивающих безопасность населения Крыма во время присоединения Крыма к России; обрело статус прецедентного феномена) изменилась с негативной на положительную. Первоначально словосочетание произносилось с язвительной иронией (автор — блогер «Живого журнала» Борис Рожин). Изменение оценочности на положительную исходило, по-видимому, прежде всего от тех, кто был так назван, как утверждение альтернативной позиции: «Да, мы никому не причинили зла, мы очень вежливые люди!», а также от тех, кто поддержал действия власти по возвращению Крыма в состав России. Выражение получило широкое распространение в интернете, в социокультурном пространстве. Общеизвестный факт: футболист «Локомотива» Дмитрий Тарасов был наказан за то, что, уходя с поля после матча с турецким «Фенербахче», снял форменную игровую футболку. Под ней все увидели майку с изображением В. Путина и надпись «Самый вежливый президент». Футболист объяснил свое появление в майке с изображением Путина тем, что считает себя патриотом России. Случай эпизодический и несерьезный, тем более что на футболиста был наложен штраф за нарушение правил. Однако он показывает способность прецедентного феномена становиться знаком, аккумулирующим память о каком-либо событии, отношение к этому событию с точки зрения представителей данного лингвосообщества, а также эмоционально-оценочное отношение к лицу, применительно к которому употреблен прецедентный текст в данной ситуации. Словосочетание закрепилось в русском языке, приобрело, по мнению некоторых филологов, статус «мема федерального значения» (Владимир Корягин. Первый в истории мем федерального значения. — ГАP3EТА.RU. 07.05.14), и область его применения как позитивнооценочного постепенно расширяется. См., например, название материала АиФ «Вежливый инок», посвященного 700-летию со дня рождения Сергия Радонежского (АиФ, 2014, № 20).
Встречаются случаи, когда образование окказиональных слов и разнообразные переработки фразеологизмов в смысловом пространстве «власть» не продиктованы необходимостью выразить оценку, а являются результатом языковой игры. Например: «Министр без спортфеля» — о министре спорта В. Мутко и его готовности покинуть пост министра, если это потребуется (АиФ, 2010, № 10); «Межпортфельные отношения» — загол. материала, рассказывающего о распределении функций в формирующемся кабинете министров (Вр. нов., 26.09.07); «Путину готовят третий срок» — загол., публикация о том, как за три года до выборов политики и политологи размышляют о том, будет ли В. Путин президентом еще раз (Мир новостей, 28.06.05), «Великий Починок» — загол. материала об А, Починке, бывшем в 2002 году министром социальной защиты (Нов. газ., 23–25.12.02), и т. п. Но и в этом случае представление об отношении автора к названной персоне или власти в целом создается: добродушная шутка, как уже указывалось, — проявление дружелюбного отношения, сигнал «свой».
Воздействующий результат использования оценочных слов, окказионализмов, трансформированных устойчивых выражений и прецедентных феноменов
1. Рационально-оценочные слова без эмоциональных коннотаций. В аксиологической интерпретации мира это своего рода «концептуальные» слова (термин Г.Я. Солганика, обозначавший идеологические понятия в языке советских СМИП [Солганик: 30]), употребление которых вызывает у представителей массовой аудитории хранящиеся в когнитивной базе оценочные представления и помещает объект изображения в зону позитива/зону негатива.
Зона позитива: профессионализм, порядочность, стойкость, долг, профессионализм, компетентность, трудолюбие, строительство новых жилых районов, открытие современного перинатального центра, индексация пенсий и т. д. — > «хорошо».
Зона негатива: некомпетентность, пассивность, взяточничество, беззаконие, безразличие, лживый, ложь, предательство, понижение уровня доходов населения, безработица и т. д. — > «плохо».
