ВРЕМЯ ДЛЯ РАЗВИТИЯ

Планирование оптимизационное — основанное на одном объективном критерии. Являющемся мерой для всех ключевых (и неключевых) показателях эффективности. При оптимизации возможно получение максимального эффекта от применения математических методов в экономике.

В главе 2 мы подробно разберём применение единого критерия превращения рабочего времени в свободное для разных типов инновационных проектов. Забегая вперёд можно упомянуть, что таких типов проектов нами выявлено три.

Сейчас же мы можем отметить, что именно проявляется как тенденция, противоположная внедрению инноваций. Это стремление корпораций не создавать прибавочную стоимость, а перераспределять имеющуюся стоимость.

Через неконкурентную борьбу, биржевые и иные финансовые спекуляции, санкции и контрсанкции.

4. «Узкие места» в логистике и производственных цепочках как средство грабежа

Мы имеем дело с государственно-монополистическим капитализмом, это проявляется в огромной мере и в межгосударственных отношениях. При этом мы понимаем, что у госмонополистических корпораций государственные границы не совпадают с государственными — собственный малый и средний бизнес может быть так же далёк от них по интересам, как самые дальние страны. Давайте рассмотрим, как стремление к перераспределению имеющейся стоимости (то есть к ограблению) выражается в международных отношениях.

Например, инициатива «Один пояс, один путь» (Пояс-Путь), выдвигаемая в последние годы Китайской Народной Республикой, призвана соединить в единую сеть наземные и морские логистические центры, порты и дороги, которые свяжут все основные населённые пункты Евразии, Африки и порты тихоокеанской части Южной Америки. Если бы к этой логистике присоединилась бы и Евросоюз (целиком, сейчас это не так) и Северная Америка, туннели под Гибралтарским и Беринговым проливами могли бы связать весь мир в единую транспортную систему. Сейчас период доставки грузов морем из Китая в Европу составляет в среднем 50 суток[49]. В случае успешной реализации проекта Пояс-Путь они будут доставляться за 10 дней[50]. Но пока что масс-медиа стран вышеупомянутых Евросоюза и Северной Америки лишь вешают на проект Пояс-Путь ярлык «китайского неоимпериализма»[51] по достижению глобального доминирования через «дипломатию долговых ловушек»[52]. Самое существенное, в чем обвиняется инициатива Пояс-Пути — якобы увеличение рисков дефолта в развивающихся странах с нестабильной экономикой. Об этом говорится, например, в докладе вашингтонского Center for Global Development[53]. Обосновывается это не анализом соглашений, не моделированием результатов реализации логистических проектов, а якобы подтверждающими примерами. Историей о шри-ланкийском порте Хамбантота[54], который был сдан в аренду китайской компании сроком на 99 лет. Умалчивая при этом о том, что этот долг не является проблемой для Шри-Ланки, а сдача порта Хамбантота в аренду является инструментом структуризации инвестиционного проекта, в котором участвовали также и частные кредиторы, которые являются держателями большей части государственного долга. И эти арендные платежи являются средством погашения именно долга перед ними[55].

Ну и уже традиционно навешивание ярлыков на репутацию инициативы Пояс-Путь оправдывается в западных СМИ тревогой по поводу возможного нарушения прав человека и т. п. Хотя даже недавние события (судьба Муаммара Каддафи, Саддама Хусейна…) показывают, что за такими нападками стоит вполне себе экономический расчёт. Так, уничтожение Западом Ливии и Ирака обычно называют «ограниченным вмешательством»[56]. Эта формула призвана прикрыть военные преступления, маскируя их невнятными оборотами речи. Эти два нефтедобывающих государства провинились тем, что не только экспортировали нефть, но и вынашивали замыслы изменения правил игры на ключевом для США рынке энергоресурсов (согласно давно имеющимся прогнозам, после 2025 года эта страна может стать нетто- экспортёром нефти[57]. Это будет использовано для построения энергетически самодостаточной индустрии как ещё одного инструмента передела мировых товарных рынков. Но это означает, что им и тогда будет нужен доллар как валюта, в которой торгуются энергоресурсы, чтобы сохранить за собой доступ к влиянию на их цены — а через них на себестоимость производства индустрий других стран). И в этих условиях Муаммар Каддафи стремился учредить обеспеченный золотом панафриканский динар[58], а Саддам Хуссейн начал продавать иракскую нефть не за доллары, а за евро[59]. Разрушение Ирака и Ливии объясняется побочным эффектом борьбы за демократию… Однако американская стратегия консервации неравномерного развития за счёт войн и насилия — не случайность, и именно этому статус-кво угрожает инициатива Пояс-Путь. Стремление сделать технологическое развитие лишь средством обеспечения господства является проблемой для основной части человечества. Вот что есть современный колониализм, угрожающий снова вырасти в фашизм.

Фашизм — это открытая террористическая диктатура наиболее реакционных, наиболее шовинистических, наиболее империалистических элементов финансового капитала.

Итак, западный госмонополистический капитализм пытается повторять методики своего предшественника — колониального империализма, концентрируясь на неконкурентном захвате рынков. В том числе через контроль логистики. Большая часть товаров транспортируется морями, а значит — кто контролирует моря, имеет огромное преимущество. Развитие сухопутных территорий в рамках Пояса-Пути, которое улучшило бы положение огромного количества людей, подорвало бы эту морскую диктатуру. Кроме того, такое внутриконтинентальное развитие труднее контролировать, и оно приведёт к увеличению военной мощи государств, способных противостоять державе-диктатору. Поэтому Соединённые Штаты и стремятся к тому, чтобы сохранить превосходство на море и не допустить континентальной конкуренции. Это старая традиция. Ещё в 1904 году британский автор Х. Маккиндер опасался, что преимущества морской державы временны, так как появляются новые технологии сухопутного транспорта: «Похоже, что паровой двигатель и Суэцкий канал увеличили мобильность морской державы относительно сухопутной державы. Железные дороги, в основном, обслуживали торговлю, идущую по морям и океанам. Однако сегодня трансконтинентальные железные дороги меняют условия игры для сухопутной державы, и нигде они не могут быть более действенными, чем в замкнутом пространстве Евразии»[60].

В начале XX века Британская империя, опасаясь утратить монополию на Суэцкий канал, ограничивала германскую экономическую экспансию в Евразии. Собственно, именно строительство железной дороги Берлин — Багдад, как раз тогда, когда в Иране была обнаружена нефть, стало одной из главных причин начала Первой мировой войны[61].

После распада СССР, когда были сданы все советские высокотехнологичные рынки, у США были самые лучшие отношения с Россией. Сегодняшняя Россия, хотя и капиталистическая, хоть и не развивающая свою экономику за пределами нескольких отраслей (энергетика, атом, сельское хозяйство, логистика), больше не является страной на грани краха, и поэтому она сталкивается с американским давлением. Самой яркой иллюстрацией является борьба Вашингтона с энергетическим проектом «Северный поток-2», в которой США действуют против интересов такого, казалось бы, близкого союзника, как Германия. В 1970‑х годах, когда Китай был бедным, хотя он управлялся Коммунистической партией, Соединённые Штаты укрепляли двусторонние отношения и сотрудничество. Предполагалось, что интеграция в систему мировой торговли неизбежно приведёт к подчинению китайской экономики. Однако все повернулось по-иному, и теперь многократно усилившийся Китай, хотя он и функционирует в созданном Западом мировом порядке, столкнулся с жёстким давлением со стороны США. Дело в том, что Китай стал технологической державой и постепенно освобождается от ранее отведённой ему второстепенной роли. В отличие от западных колониальных держав прошлого, развитие Китая основано на мирной торговле с развитыми странами, а не на колониальной агрессии. Но это не главный козырь Китайской народной республики, поскольку в ближайшие годы та часть его экономики, которая зависит от экспорта, будет подвергаться жестоким испытаниям. Его козырь — государственный сектор народного хозяйства и возможность создавать новые технологические монополии, не впадая в зависимость от глобального рынка.

Для Китая проект Пояс-Путь, предусматривающий создание сухопутных и морских путей, не контролируемых США, является средством противодействия торговым войнам, попыткам сохранить нынешний порядок, целью которого является сохранение неравномерного глобального развития. Это противодействие пользуется поддержкой в мире. В настоящее время 138 государств, в основном представляющих глобальный Юг, присоединились к инициативе КНР[62]. Более того, к ним присоединились некоторые страны Евросоюза (в основном из Восточной Европы и Италия). В итоге удельный вес торговли со странами европейского и азиатского сегмента Пояса-Пути в 2020 году составлял 31,7 % внешней торговли Китая[63]. Инициатива Пояс-Путь, целью которой является глобальное развитие, возрождает страх Х. Маккиндера касательно подрыва основы преимуществ морской державы, необходимых США для перераспределения богатства в свою пользу. Кроме того, выравнивание темпов глобального развития угрожает основам капитализма, каким мы его знаем. Дело в том, что частный капитал в таких условиях больше не сможет действовать по своему усмотрению, играя на разнице в развитии между различными странами. Таким образом, Пояс-Путь не является неоимпериалистическим проектом. Выравнивание экономического развития противоречит спекулятивным интересам, а также создаёт основу для глобального развития.

Перераспределение богатства без участия в его создании происходит не только за счёт контроля логистики, но и за счёт технологического контроля. Ядро инноваций в средства производства — электроника, информационные технологии, телекоммуникации, генная инженерия — сконцентрировано в нескольких кластерах, большая часть из которых находится в США, Германии\Бенилюксе\Швейцарии, Японии. Эти кластеры развились по историческим и логистическим основаниям, они не могут быть перенесены в другие места и сами по себе обеспечивают не столько постоянное обновление технического уровня мирового производства, сколько контроль их собственников над «узкими местами» мирового производства.

Так, в 2019 году компания Хуавэй, подвергшись атаке правительства США, потеряла доступ к ряду полупроводниковых технологий, необходимых для работы на рынке телекоммуникаций. В Китае их нет. Если компания не найдёт других партнёров на этом рынке объёмом 1–2 млрд долларов в год, она потеряет доступ к рынку цифровых устройств и сервисов на их основе объёмом в триллионы долларов.

5. Демотивация развития условий производства (научно-технического прогресса)

При этом именно вышеперечисленные «узкие места» в производстве вызывают больше всего вопросов с точки зрения экологической безопасности. Полупроводниковые устройства несут в себе токсичные вещества, что делает их утилизацию недешёвым процессом. На практике же существует такое мерзкое явление, как «мусорные города». Например, «город» Агбогблоши (Гана), который является свалкой электроники. Там живут миллионы (!) людей, занимающихся их ручной разборкой. По данным международных организаций, редко кому удаётся дожить до 30 лет из-за болезней, вызванных токсичными испарениями… Своими жизнями они платят за экономию на нормальной утилизации.

Возможность использования «узких мест» в технологиях для господства над другими отраслями демотивирует собственников как максимально удовлетворять объективные общественные потребности через развитие условий производства, так и заботиться об экологических последствиях. А ведь речь идёт о технически наиболее передовых отраслях. Это возможно потому, что их бенефициарам выгоднее перераспределять в свою пользу произведённую в других отраслях стоимость, чем производить все больше прибавочного продукта самим. Организуя труд рабочих.

Резюмируем: возможность перераспределять препятствует внедрению инноваций.

6. Ухудшение связей образовательной системы с экономикой

Потеря ключевыми собственниками наиболее передовых средств производства интереса к их наиболее интенсивному развитию выражается также и в разрыве эффективных связей, и с поставщиком наиболее передовых кадров — системой образования.

Переобучение сотрудников является сферой ответственности корпоративных образовательных систем, вовлечение же новых работников — плодом взаимодействия корпораций и общественной образовательной системы. И если в начале 2000‑х годов эти две системы казались хорошо взаимодействующими — так, модульная система высшего образования соответствовала корпоративным стандартам сертификации, наличие сертификата с высокой вероятностью обеспечивало занятие соответствующей ему должности (особенно в менеджменте и в информационных технологиях), позже эти позиции были утеряны, особенно в управленческом образовании. Степень магистра делового администрирования уже не гарантирует успешного трудоустройства в передовой корпорации. При всех кризисных явлениях в экономике учебные программы идут под сокращение в первую очередь, их влияние на экономию труда не видно при таком подходе. При всех кризисах — циклических и иных — корпорации сталкиваются с падением спроса и экономят за счёт программ развития. Это связано с учётом влияния программ обучения\переобучения на производительность труда у самих корпораций, но не у их заказчиков. Влияние на экономию труда у заказчиков (а следовательно, на повышение доступности внедряемых средств производства за счёт этой экономии) не учитывается. В результате реальное влияние корпоративных и общественных образовательных систем на общественную экономию труда и инновационный процесс в целом все время падают. Квалифицированных специалистов везде и всем не хватает, число «лишних» людей и носителей устаревших профессий растёт.

7. Искусственное торможение инноваций

В условиях постепенной фактической деградации образовательной системы в последние десятилетия расширение производства предметов потребления осуществлялось не столько за счёт массового внедрения высокопроизводительной техники, сколько за счёт переноса устаревших производств в страны с дешёвой рабочей силой. Несмотря на наличие прорывных технических проектов в различных областях, по большей части им приходилось конкурировать за инвестиции с проектами, основанными на дешёвой рабочей силе, несоблюдении экологических требований, а также скрыто субсидируемыми за счёт государств, находящихся в ядре системы госмонополистического капитализма и перераспределяющих через неё (а не производящих) стоимость со всего мирового производства в свою пользу. Все это привело к торможению внедрения массы инноваций в последние 40–50 лет. Можем утверждать, что причиной стало стремление, заложенное в существующих методиках экономического обоснования инновационных проектов, производить экономию только у производителя. Затраты на утилизацию сбрасываются в природу…

Мусорное море в Тихом океане

В качестве примера можно привести не вполне удачный опыт Китая после обострения кризисных процессов в мировой экономике в 2008–2009 годах перейти с развития с опорой на экспорт на использование внутреннего спроса как опоры экономики. Тогда были разработаны 10 мер по расширению внутреннего спроса[64], которые включали в себя:

1. Ускорение строительства доступного жилья. Увеличениеподдержки строительства дешёвого жилья, ускорение преобразования трущоб, реализация проектов поселения кочевников и расширение пилотных проектов по восстановлению ветхих сельских домов;

2. Ускорение строительства сельской инфраструктуры. Интенсификация строительства сельского биогаза, проектов по обеспечению безопасности питьевой воды и сельских дорог, развитие сельских электросетей, ускорение строительства крупных проектов водного хозяйства (таких, как проект водозабора с юга на север), укрепление опасных водохранилищ, усиление водосберегающей трансформации крупных ирригационных территорий. Активизация усилий по сокращению бедности и развитию;

3. Ускорение строительства крупной инфраструктуры, такой как железные дороги, шоссе и аэропорты. Строительство пассажирских линий, коридоров транспортировки угля и западных магистральных железных дорог, улучшение сети скоростных автомагистралей, организацию строительства центральных и западных магистральных аэропортов и аэропортов-филиалов, а также ускорение модернизации городских электрических сетей;

4. Ускорение развития медицины и здравоохранения, культуры и образования. Укрепление системы здравоохранения на низовом уровне, ускорение реконструкции средних и западных сельских неполных средних школ и содействовать строительству школ специального образования и городских комплексных культурных станций в центральных и западных регионах;

5. Укрепление экологической среды. Ускорение строительства городских очистных сооружений, предотвращение и контроль загрязнения воды в ключевых речных бассейнах, усиление высадки защитных лесов, проекты защиты природных лесных ресурсов, а также поддержка проектов по энергосбережению и сокращению выбросов;

6. Ускорение независимых инноваций и структурной перестройки. Поддержка высокотехнологичной индустриализации и прогресса промышленных технологий через строительство технопарков, а также поддержка развития сферы услуг;

7. Ускорение работ по восстановлению после стихийных бедствий в пострадавших от землетрясения районах;

8. Повышение доходов городских и сельских жителей. Повышение минимальной закупочной цены на зерно, увеличение комплексных прямых субсидий на сельскохозяйственные материалы, субсидии на улучшенные сорта и субсидии на сельскохозяйственную технику и инструменты для увеличения доходов фермеров. Повышение уровня льгот для малообеспеченных слоёв населения и других объектов социальной защиты, увеличение размера прожиточного минимума в городских и сельских районах, а также продолжение повышения уровня базовой пенсии для пенсионеров предприятий и размера пособий по уровню жизни для объектов льготного режима;

9. Комплексная реализация реформ налога на добавленную стоимость во всех регионах и отраслях по всей стране, стимулирование технологической трансформации предприятий и снижение нагрузки на предприятия на 120 миллиардов юаней;

10. Увеличение финансовой поддержки экономического роста. Снятие ограничений на масштабы кредитования коммерческих банков, расширение масштаба кредитования, увеличение кредитной поддержки ключевых проектов (в сельском хозяйстве, инфраструктуре сельских районов, малых и средних предприятий, технологической трансформации, слияния и реорганизации предприятий), а также целенаправленное культивирование и укрепление точек роста потребительского кредитования.

Что можно заметить сразу в этих 10 мерах. 9 из них начинаются со слова «ускорение», «повышение» либо «увеличение». То есть это количественное усиление ранее существовавшей практики. Целевая эмиссия, то есть перераспределение стоимости, а не создание прибавочного продукта. Исключением можно назвать пункт 9 про реформу налога на добавленную стоимость, который по своей сути предназначен для стимулирования экспорта. Переход к опоре на внутренний спрос естественным образом предполагает его отмену либо существенную реформу.

Но этот девятый пункт относится к ситуативно-косвенным методам государственного стимулирования, а все остальные, по сути, эмитирующие денежно-кредитную массу по выделенным направлениям, не нацелены на экономию у потребителя. Они нацелены на количественное расширение и поддержку спроса. То есть на поддержку экономии лишь у производителя (даже когда мы за счёт повышения платёжеспособности потребителя позволяем производителю продавать более дорогие продукты, мы всего лишь избавляем его от хлопот по экономии собственных затрат. То есть решаем эту задачу за производителя. Но при этом он не заинтересован в повышении хотя бы своей локальной производительности. Не говоря уже об общеэкономической).

Эти строки пишутся в 2021 году, когда описанные меры привели к существенному перераспределению богатства внутри Китая, по сути получаемого от экспорта (прежде всего — на американский и европейский рынки), но не создали за 12 лет независимого источника обогащения, способного заместить по своему объёму потери от ограничений в доступе на рынок США, который президент Дональд Трамп решил отобрать в пользу американских корпораций (да, Трамп проиграл Байдену и Байден эти планы изменил… но это касается внезапно продлённой длительности эффекта, а не его сути). Зато создали пузыри на рынках недвижимости и ценных бумаг. Страна безусловно стала более производительной за 12 лет, и даже продемонстрировала выдающиеся успехи по сравнению со всем остальным миром. Но … лишь до той поры, пока их американские партнёры не решили, что «пора и честь знать». И просто стали закрывать рынок. То есть о независимости нет и речи.

И теперь понятно, что задачу создания новой самостоятельной экономики нужно решать заново… то есть высокотехнологичный сектор, ориентированный на кооперацию с США, повисает в воздухе. И это не фигура речи. Согласно имеющимся экспертным оценкам Николая Вавилова, с учётом закредитованности частного сектора Китая в объёме около 300 процентов ВВП Китайской народной республики, экономический рост менее 3.5 % в год не позволяет обслуживать долг. То есть приводит к дефолтам — которые частично уже зафиксированы в начале 2021 года. Поскольку в 2020 году рост составил менее 3,5 процентов.

Во всех трёх описанных практиках, тормозящих внедрение результатов научно-технического прогресса (эластичное госрегулирование, ситуативно-косвенное госрегулирование, использование узких мест в логистике и технологических цепочках), а также темпов самого научно-технического прогресса, видны результаты применения закона стоимости для обоснования экономических решений (стремление к локальным максимумам экономии), в том числе его направленности на экономию труда у производителя (а не у потребителя и производителя вместе, то есть в обществе в целом).

Эластичное госрегулирование, ситуативно-косвенное госрегулирование, использование узких мест в логистике и технологических цепочках — есть лишь стремление к локальным максимумам экономии, экономии у производителя.

8. Усиление неравноправности людей в доступе к результатам НТП

Перечисленные тенденции, тормозящие инновационный процесс в производстве средств производства, в обучении и переобучении кадров, в производстве потребительских продуктов, приводят как к усилению неравноправности людей в доступе к результатам научно-технического прогресса, так и торможению самого НТП (через неспособность экономически обосновать направления его развития, способные привести к социальной экономии труда, но неспособные обеспечить экономию у производителя). Также это поддерживает спрос на продукцию устаревших немонополистических производств, малого и среднего бизнеса, который в такой ситуации все реже играет роль мобильных структур по отработке новых востребованных продуктов, а вместо этого все чаще производит продукцию низкого качества, но по сниженной по сравнению с монополистами цене.

И это также является последствием отказа от инновационного развития экономики, основанного на планомерном взаимодействии сфер развития техники, образования и форм организации экономической деятельности.

Такую цену мы платим за использование лишь части преимуществ госмонополистического развития (возможность завышать цену и ограничивать доступ на рынки), но не использование их в полную силу (возможность внедрять самые эффективные инновации в подконтрольной сфере и обеспечивать их полное применение).

Госмонополистического развития преимущества — возможность завышать цену и ограничивать доступ на рынки, возможность внедрять самые эффективные инновации в подконтрольной сфере и обеспечивать их полное применение.

9. Методологическая основа тенденции, тормозящей внедрение инноваций

Устаревший поход к управлению передовой на данном этапе форме организации (государственно-монополистической системой капитализма) приводит к торможению развития. Монополии, контролируя свои рынки или их значительные части, способны реализовывать программы, приводящие к экономии затрат у их потребителей. А за счёт своего монопольного положения способны обеспечить получение своего вознаграждения в виде части этой экономии, превышающей их собственные внутренние затраты. Вместо этого монопольное положение используется лишь для изгнания других производителей и монопольного злоупотребления ценой. Такое поведение и есть тенденция, противоположная внедрению инноваций. И приносящая потери потенциальных выгод от развития самим монополиям. Поскольку пришла из эпохи экономики свободной конкуренции, а не эпохи взрывного роста производства на заказ.

Но следует отметить, что такое поведение не является просто привычкой. Это естественное поведение капитала, который по определению является самовозрастающей стоимостью. То есть средства производства являются капиталом лишь тогда, когда вовлечены в отношения, приводящие к росту их стоимости[65]. Иначе говоря, накопление является необходимым по определению. Долги не могут быть списаны просто так — это означает разрушение чьих-то активов, а чьи именно активы разрушать — приходится решать в ходе торговых (и не только) войн. А без накопления капитала не получается ни финансировать инновации в рамках капитализма, ни концентрировать средства производства.

То есть: опора на расширенное воспроизводство лишь капитала тормозит прогресс.

Так возможно ли инновационное развитие без обязательного накопления капитала, как самовозрастающей стоимости? Ведь научно-технический прогресс как социально-экономическое явление возник в рамках капитализма, со всеми его атрибутами[66]. И тут мы наконец подходим к тенденции, позволяющей уверенно смотреть в будущее.

§ 3. Прогрессивная тенденция социально-экономического развития

1. Влияние нового в производительных силах

Что же происходит в современной экономике, определённой нами как государственно-монополистический капитализм, в которой монопольные преимущества используются по большей части для удержания рынка? Вместо интеграции со своими потребителями, которая позволила бы реализовывать общие интересы и добиваться общей с потребителем экономии от инноваций?

А происходит развитие производительных сил, которое тормозится старыми подходами к управлению. Приведём здесь длинную цитату из доклада В. Д. Миловидова, главного аналитика Российского института стратегических исследований (РИСИ): «…мы говорим о технологиях искусственного интеллекта как о факторе изменения человеческих отношений, трансформации общественных связей, формирования новых типов поведения, видов деятельности, привычек, образа жизни и, в конечном счёте, образа мышления. Архитектоническая функция технологических инноваций во многом определяет эволюцию человеческого общества: человек создаёт инновации, инновации формируют человека… Развитие современных технологий трансформирует наш мир, превращая его из мира вертикально-интегрированных, иерархических структур в мир горизонтально-интегрированных структур — сетей… Вертикальная иерархия общества здесь перестаёт действовать… Сила и влияние в новом пространстве определяется количеством взаимосвязей, способностью генерировать сигналы, которые растекаются по максимально широкому пространству сети. … формируется новый тип смешанной организации общественных связей, частично кибернетической, частично реальной, которой пока сложно найти определение. Новое пространство образуется как пересечение реального и кибернетического пространства. В этом пространстве человек роботизирован, а искусственный интеллект гуманизирован. Отношения, которые складываются в этом новом пространстве, влияют и на реальный мир, и на киберпространство»[67].

Безусловной тенденций последних десятилетий является постоянный рост информационного шума. Постоянно множатся как каналы передачи информации, так и её объём. Человеческая психика учится игнорировать его: по утверждению некоторых маркетинговых специалистов, чтобы потребитель просто запомнил название новой марки товара массового производства и начал вспоминать её, видя товар этой марки на полке в магазине, на один такой случай требуется 20 тысяч упоминаний этой марки в СМИ. Поскольку это уже совершенно абсурдные расходы на продвижение, начинают экспериментировать с охватом, с таргетированной рекламой и т. д. Последние же достижения цифровых технологий позволяют узнавать конкретного потребителя, с какого бы устройства он не оставлял цифровой след, и делать ему предложения с учётом его прошлого потребительского поведения. Маркетологи делают большие массивы индивидуализированных данных самым актуальным товаром. Передовые компании стремятся создавать так называемые экосистемы — новое проявление монополистических союзов мелких производителей, интегрирующих свой сбыт на единой цифровой платформе, снабжённой набором собственных или партнёрских сервисов, объединённых вокруг неё. Экосистема может быть сосредоточена вокруг одной сферы жизни клиента или проникать сразу в несколько из них[68]. Но ведь можно обогащать такого рода цифровые платформы системой сбора данных по территории, в том числе населённым пунктам в целом (а не вокруг сервиса компании, который продаётся через интернет и потому доступен потребителям со всей онлайн-среды). И такие проекты уже появляются. А это уже не просто монопольный союз производителей, а монополия производителей, интегрированная с потребителями. То есть производственно-потребительская кооперация — система сбора и использования больших данных о реальных потребностях территории, формирующая систему заказов для производителей. Которую теперь становится возможным, во-первых, постоянно мониторить в режиме реального времени (маршруты, реальную потребность в потребительных стоимостях и т. д.), во-вторых, оптимизировать её обеспечение потребительными стоимостями. Это очень важно: впервые после исчезновения директивного планирования, которое имело место в советской экономике, появляется широкая сфера применения оптимизационных задач. Когда мы фактически думаем о коэффициенте полезного действия экономической системы в целом, а не о получении прибыли у некоторых субъектов экономики.

Фактически мы говорим о возрождении области применения оптимизационных задач в экономике за счёт развития прогрессивных монополистических союзов.

Теперь остаётся определиться только с критерием оптимизации (мы, конечно, за критерий достижения общественной экономии труда, как нас учит трудовая теория потребительной стоимости. Но об этом подробнее в главе 2). И современным монополиям будет легче всего воспользоваться всем этим. Вот эти новые растущие отношения, о которых говорит В. Д. Миловидов, мы и считаем новой тенденцией в производственных отношениях, которая в нашу эпоху преобразует всё. Цифровизация экономик на основе искусственного интеллекта изменяет и организационные формы, и методики поддержки принятия решений, и места и роли людей в процессе производства. А также способы распределения дохода, формы его получения. Все это означает, что изменится классовая структура общества.

Но сейчас нам нужно сначала понять, какие именно завалы и буреломы проблем последних десятилетий достанутся пионерам этих новых отношений. А также и намеренно расставляемые умирающими субъектами прошлого ловушки. Это повлияет на то, кто будет этими пионерами и как им следует начинать первые шаги.

2. Последствия управления экономикой через финансовые механизмы

Выше было сказано, что текущее поведение монополий вызвано возможностью вместо производства прибавочной стоимости на основе использования результатов научно-технического прогресса просто перераспределять существующую стоимость. Чтобы продлить существование такой малопроизводительной и перераспределяющей системы, требуется уже кредитовать потребителя для обеспечения спроса, производя для этого денежную эмиссию. И мы знаем, что это было возведено в систему после 1980 года[69] почти на 40 лет, до тех пор, пока такая политика не упёрлась в невозможность продолжения в связи перекредитованностью и домохозяйств, и бюджетов стран. Возможности финансовых механизмов, таких как банковский, эмиссионный и товарно-биржевой мультипликаторы, производные финансовые инструменты и различные рейтинги, имеют свои границы возможного. И при этом создают необеспеченный воспроизводством спрос. Поскольку расширенное воспроизводство создаётся через высокие зарплаты, а не через потребительские кредиты. В результате производство не производит потребительные стоимости в достаточном объёме.

Ярчайшая иллюстрация — неспособность самой богатой в XX веке экономики США создать общедоступное здравоохранение. Прекрасно функционирующее на находящейся около 60 лет в экономической блокаде Кубе (детская смертность, продолжительность жизни и прочие показатели здравоохранения на Кубе лучше, чем в США[70]). Сюда же следует неспособность богатейшей экономики XX — начала XXI веков создать общедоступное качественное образование, современную транспортную инфраструктуру, пенсионную систему.

3. Современное противоречие развития

Эта неспособность создавать довольно простые для XXI века общественные блага вызвана сущностью отмирающей формации. Необходимость накопления капитала для капиталистического развития имеет неприятный побочный эффект — это накопление безразлично к предмету труда. Окупили затраты у производителя с прибылью — и хорошо. А то, что производятся продукты, пользующиеся спросом лишь в условиях основанного на кредитной эмиссии для оплаты потребления — это при таком критерии совершенно не отслеживается и не управляется. То есть делается много на самом деле ненужной работы. Создаётся видимое изобилие, стоящее на глиняных ногах финансовых пузырей. Но ведь труд, потраченный на пустое, не потрачен на что-то действительно необходимое. И это ещё больше снижает эффективность экономики. Это расплата за господство спекулянтов над финансовым капиталом.

Как так получается?

Общество при развитии с опорой лишь на накопление капитала испытывает мальтузианскую боязнь растратить ресурсы будущих поколений. Оно пытается как-то обуздать собственную модель развития, поставить бизнес на службу общественным интересам. Но этому мешают частные экономические интересы как привычной способ обоснования решений.

Точнее: идея сохранения накопления капитала как модели развития и принцип максимизации частной прибыли при принятии экономических решений противоречат друг другу на фоне задачи устойчивого развития. И это — современное явление, почему его назовём современным противоречием.

Противоречие современное (эпохи кризиса государственно-монополистического развития) — между накоплением капитала как моделью развития и стремлением к максимизации частной прибыли на фоне задачи устойчивого развития. Снимается осознанием всеобщего момента — времени как измерителя в экономике и за счёт этого — планомерно создаваемой социальной экономии труда (времени) как нового ресурса для развития.

Если же не делать накопление капитала критерием принятия решений, а делать таковым удовлетворение объективных потребностей и возможность развития каждого человека — ошибки такого рода не накапливаются.

Осознание времени как объективного измерителя всех экономических величин, а экономии времени (социальной экономии труда) — как ресурса развития даёт основание для планомерного создания и использования данного ресурса.

Поэтому тот, кто раньше прочих научится отбирать проекты по такому критерию, раньше прочих и перейдёт из периода мирового экономического кризиса в период стремительного развития. А развитие является общим результатом успешных инновационных проектов. Мы отмечаем, что инновационные партнёрства научных организаций и корпораций, а также корпораций друг с другом (на доконкурентной стадии — имеется в виду т. н. концепция открытых инноваций, когда корпорации совместно создают исследовательские центры, занимающиеся совместными фундаментальными и прикладными научно-исследовательскими разработками, а последующие стадии развития проектов, когда становятся понятны бизнес-модели, реализуют уже сами, по отдельности друг от друга) привносят гибкость в реализацию проектов и содействуют большему вовлечению талантов в решение задач. «Использование целенаправленных притоков и оттоков знаний с целью ускорить внутренние инновации и расширять рынки для внешнего применения инноваций, соответственно, называются открытыми инновациями»[71]. И за это передовые технологические корпорации можно только похвалить. По сути, они уже действуют как монополистические союзы по развитию технологий.

Но изначальная ориентация на невоспроизводимый спрос (созданный эмиссией или антикризисными программами государств) содействует постановке неадекватных задач. Также мы вынуждены признать, что инновационные направления могут играть роль осознанно расставляемых их инициаторами ловушек для конкурентов. В частности, много вопросов вызывают некоторые направления так называемой воспроизводимой энергетики. Например, солнечная энергетика вызывает большие сомнения в том, что «на круг» эта отрасль производит больше, чем потребляет. И энергии, и финансов. Но в условиях государственного субсидирования она может существовать. Хотя даже с ним существует не очень эффективно. Американский автор Алекс Эпштейн, теоретик в области энергетики, разобрал это на примере Германии — страны, приложившей огромные усилия для популяризации солнечно-ветровой энергии: «Необходимость приспосабливать процесс получения энергии из надёжных источников к капризам солнца и ветра делает его менее эффективным (вспомните, как автомобиль двигается в пробке), что увеличивает расход энергии и количество выбросов (в том числе углекислого газа). А как быть, если солнечной и ветровой энергии производится много? И избыточное, и недостаточное количество электроэнергии в электросети приводит к её отключению. Значит, Германии нужно останавливать электростанции, работающие на угле, и при этом поддерживать их в состоянии готовности к повторному пуску… Фактически в стране часто производится столько электроэнергии, что она вынуждена платить другим странам, чтобы те нашли применение избыточной энергии на своей территории. Эти страны, в свою очередь, вынуждены сокращать темпы работы своих электростанций, работающих на надёжных источниках энергии, что тоже негативно сказывается на эффективности всего процесса в целом»[72]. Воспроизводимая энергетика преподносится как путь к устойчивому развитию. Еврокомиссия представила европейскую «Зелёную стратегию» — дорожную карту для обеспечения устойчивости экономики ЕС путём превращения климатических и экологических проблем в возможности во всех областях и обеспечения справедливого и инклюзивного перехода для всех[73].

Но для создания чистой энергосистемы потребуется гораздо больше полезных ископаемых и металлов, чем для системы, работающей на углеводородах, указывает Platts[74]. Дале мы приводим данные Международного энергетического агентства (МЭА) в изложении указанной публикации американского агенства.

По данным МЭА, к 2030 г. поставки лития и кобальта смогут удовлетворить только половину прогнозируемых потребностей, а производство меди может упасть на 25 % по сравнению с потреблением. Длительные сроки разработки проектов и ухудшение качества запасов усугубляют надвигающееся несоответствие между поставками критически важных минералов и климатическими амбициями.

Электромобиль потребляет в шесть раз больше минералов, чем обычный автомобиль (210 кг/автомобиль (463 фунта) по сравнению с 50 кг). Морская ветряная электростанция требует в 13 раз больше минеральных ресурсов, чем газовая электростанция (15,5 млн т против 1,2 млн т.). По словам аналитика МЭА Тэ-Юн Ким, пока нет недостатка в минеральных ресурсах, но нет гарантии, что поставки будут доступны по правильной цене в нужное время. Недавнее повышение цен на кобальт, медь, литий и никель подчёркивает, как предложение может быть ограничено. По некоторым минералам, особенно по аккумуляторным металлам, ожидается более крупный рост спроса. По оценкам МЭА, спрос на литий в ближайшие два десятилетия вырастет примерно в 40 раз, потребление графита может вырасти в 25 раз, а потребление кобальта и никеля вырастет в 20 раз.

Дефицит предложения кобальта будет ощутим к 2030 году, когда, согласно прогнозам, спрос почти утроится, достигнув 400 тыс. тонн, по сравнению со 135 тыс. тонн, потреблённых в 2020 году. Ожидается, что производство кобальта вырастет до 200 тыс. тонн в 2030 году от 140 тыс. тонн в прошлом году.

Все это позволяет сильно усомниться в достижимости целей Green Deal. Не факт, что это путь к устойчивому развитию, а не злоупотребление ограничением доступа к рынку (в данном случае — рынку ЕС). Провозглашённая в 2019 году как европейская, эта инициатива в 2020‑х годах пытается выйти и на уровень мировых финансовых институтов — её фактически поддержал Международный валютный фонд[75]. Но переход к реальному устойчивому развитию будет осуществлён не на том варианте «зелёного» пути, когда мы обращаем внимание только на выбросы углерода при производстве и потреблении продукта, а также производстве электроэнергии для этих процессов. Необходимо пойти дальше.

4. Монополистическая интеграция корпораций за счёт развития научно-производственной кооперации

У нас есть пример организационной формы инноваций, который является следующим шагом в верном направлении после реализации концепции открытых инноваций. Его нам во второй декаде XXI столетия явила Китайская народная республика, показав новую модель инновационного сотрудничества государственных корпораций и частного сектора. 150 тысяч государственных предприятий считаются уступающими частному сектору в эффективности и самыми закредитованными[76]. Но именно на базе части из них созданы путём укрупнения 200 госкорпораций. На них приходится 18 % совокупной прибыли нефтяной и газовой отрасли мира, 6 %‑в автомобильном и 5 %‑в мировом строительном секторах. Особенно высокие темпы синергетического эффекта от укрупнения показывают металлургия и аэрокосмическая отрасль[77].

Адепты рыночной экономики долгое время считали, что это сиюминутное явление. Что Китай продаст большую часть своих государственных предприятий и позволит частному сектору преобладать. И действительно в 1990‑е годы Китай продал большое количество государственных предприятий, включая розничных торговцев, рестораны и мелких производителей удобрений, пестицидов, одежды и обуви. Но Китай сохранил контроль практически над всеми важными секторами экономики, включая финансы, нефть, энергетику, авиацию, образование, телекоммуникации, автомобили, транспортную инфраструктуру и медицинское обслуживание. Более того: большинство госпредприятий, которые мы видим сегодня, были созданы в течение последних 10–20 лет[78].

Фактически получена переходная форма на пути от опоры на рыночные механизмы к госмонополистическому планомерному развитию инноваций в рамках многоукладной экономики. В нем госкорпорации играют роль ядра развития в стратегических направлениях, таких как добычи сырья, металлургия, добычи и переработка энергоносителей, энергогенерация, авиация и космонавтика, то есть обеспечивает долгосрочную инфраструктурную основу народного хозяйства Китайской народной республики. А частные инновационные предприятия работают, пользуясь преимуществами доступа ко всей этой инфраструктуре. Организация совместных межкорпоративных проектов технологического развития и планомерной научно-производственно-образовательной кооперации на базе огромных сконцентрированных ресурсов большой экономической системы — это можно назвать следующим шагом после модели открытых инноваций. Подчеркнём: открытые инновации сконцентрированы на максимальном привлечении талантов к взаимному сотрудничеству. Здесь же мы уже видим то же самое плюс максимальное привлечение ещё и всех иных ресурсов.

И это принципиально иная концентрация ресурсов, чем в предшествующих эпохах. Можно сказать, раньше была односторонняя концентрация, а сейчас она становится всесторонней. То есть, развитие торговли приводило к концентрации финансов, и уже за счёт их использования укрупнялись проекты. Или — успехи Римской империи приводили к наличию большого количества рабов, а логистика позволяла их использовать для возведения «стен Адриана», акведуков и т. п. То есть какой-то один ресурс концентрировался, а остальные получались путём обмена на рынке. Доступ к рынку — возможность его контролировать — также становился ресурсом, определявшим экономические возможности. И так далее, примеров привести можно множество. И все это называется «конкурентное преимущество». То есть успех за счёт решающего превосходства в каком-то 1–2 аспектах.

Мы же сейчас исторически подходим к созданию более эффективных больших экономических комплексов. Это уже не борьба с конкурентами в рамках существующих медленно меняющихся не по нашей воле условий, а улучшение общих условий с вознаграждением тех, кто этого добился.

5. Введение критерия экономии труда у потребителя для отбора инновационных проектов

Когда задача концентрации как талантов, так и прочих ресурсов решена, следующий шаг — ввести критерий отбора конкретных инновационных проектов (хоть реализуемых в рамках госмонополии, хоть в рамках небольшого стартапа, который пользуется инфраструктурой этой госмонополии), который позволит обеспечить продвижение к общеэкономическому максимуму производительности, а не локальному. Это критерий экономии труда у потребителей инновационной продукции, за вычетом расхода труда у производителей. То есть стандартный результат развития (повышение эффективности труда) мы берём как цель в оптимизационной задаче.

Первые примеры логично предлагать в рамках корпораций, объединённых единой собственностью (внутрикорпоративные проекты с внутрикорпоративным потребителем), а также в рамках совместных инвестиционных проектов, в которых инвесторы получали бы долю от экономии у потребителей. На практике последний тип проектов уже встречается: например, внедряется энергосберегающая технология в жилищно-коммунальном хозяйстве, а расплата за неё осуществляется в рассрочку и является долей снижения платежей за энергоресурсы (т. н. энергосервисные контракты)[79]. Фактически, это форма паушального платежа. Соответствующий федеральный закон № 261 от 23.11.2009 «Об энергосбережении и повышении энергетической эффективности» действует в России уже второе десятилетие. Его малое практическое использование демонстрирует, что юридическая возможность без усилий по внедрению и широкому распространению нового прогрессивного подхода недостаточна.

По мере развития практики отбора инновационных проектов по критерию трудовой потребительной стоимости, они должны начать вытеснять практику отбора проектов по критерию окупаемости капитальных вложений за счёт продаж на рынке. Но поскольку это новая практика ведения дел, здесь ещё многому предстоит научиться, и много моментов предстоит отработать. Одна только теоретическая мысль о трудовой потребительной стоимости инновационного проекта (или, что то же самое, о стремлении к совокупной экономии труда в целом по экономике) сама по себе только указывает направление поиска при формировании новых проектов.

Эффективности экономического развития критерий — превращение рабочего времени в свободное при повышении материальной обеспеченности каждого члена общества.

6. Территориальные инфраструктурные проекты

Первым шагом по распространению практики поддержки проектов, ориентированных на окупаемость за счёт экономии затрат труда у потребителя, должно быть создание сначала пилотных проектов, а затем системы региональных или иных территориальных инвестиционных агентств, структурирующих инвестиционные сделки такого рода на своих территориях. Почему начинать нужно от территорий? Потому, что это целостные комплексы, в рамках которых возможен сбор больших данных о фактах хозяйственной деятельности, их анализ, выявление пропорций и взаимозависимостей и на этой основе — предложения по оптимизации функционирования территориального комплекса.

Выглядеть это должно следующим образом: территориальное агентство экономического развития имеет доступ к мониторингу и анализу больших данных о поведении экономических субъектов (частных и корпоративных). Эта информация позволяет регулярно выделять новые возможности — что территория потребляет, что из этого завозит, что делает сама. А что может делать сама, но не делает. А что выгоднее завозить, а свой труд направить на что-то иное. Данные сведения поставляется местным частным и государственным субъектам экономики, они эти возможности реализуют. Это будет оптимизирующая локализация производства по регионам, в том числе гармонизирующая обмены продуктами с другими регионами, повышающая их самодостаточность и вследствие этого — повышающая разнообразие местных экономик. А разнообразие — базовое условие для инновационного прорыва человечества в целом. И все описанное есть переход от инновационного развития товарной экономики (то есть от инноваций с целью создания продукта для обмена на рынке) к инновациям с целью развития производства продуктов на заказ.

7. Моменты проявления тенденции прогресса в условиях производства и производственных отношениях

Выделим теперь моменты прогрессивной тенденции в экономике, которые мы обозначили в настоящем параграфе:

Момент первый: цифровизация экономики на основе искусственного интеллекта. Это проявление развития производительных сил, создающее предпосылку для нового способа обогащения — оптимизации работы экономических комплексов.

Момент второй: развитие концепции открытых инноваций от постановки задачи максимальной концентрации талантов в проектах до уровня планомерной научно-производственно-образовательной кооперации на базе больших экономических систем (монополий и госкорпораций, а также их объединений), приводящей к максимальной концентрации всех необходимых ресурсов, а не только талантов. Это проявление развития производственных отношений, так как имеет место переход от конкуренции к соревновательному сотрудничеству в улучшении общих условий деятельности.

Момент третий: переход к оптимизации территориальных комплексов, как естественной ячейки больших экономических систем. Снова проявление развития производительных сил, так как территория становится принципиально новым субъектом, начинает рассматривать ранее не учитываемые как активы элементы себя собственных хозяйственных комплексов (поскольку для такого учёта требуется разметка больших данных и их интерпретация).