Помоги проекту - поделись книгой:
Недавно я прочитал небольшую книгу Сэнди Гинграс под названием «Как жить на пляже». Автор вовсе не призывает читателей переехать к океану. Жизнь на пляже – это метафора, выражающая особое состояние ума.
Мой сын с семьей живет в Санта-Барбаре, Калифорния. Это одно из самых красивых мест в Соединенных Штатах, которое уступает разве что Гавайям. Бывая у них в гостях и проводя время на расположенном рядом с домом пляже, я естественным образом снижаю скорость и забываю о сложностях мира. Становлюсь простым и безмятежным.
Пляж – это единственное место, где я могу хоть недолго побыть ребенком: строить замки из песка вместе с внуком или сидеть в прибое, позволяя волнам поднимать меня и выбрасывать на берег, словно кусок коряги.
Вот она – красота ничегонеделания. Это пауза. Прототип более простой жизни. В сущности, нам не так уж много и надо.
Когда границы закрылись и делать стало объективно нечего, я поначалу растерялся. Потом стал злиться и метаться в четырех стенах. Но через некоторое время вдруг заметил то, на что обычно не обращал внимания. У меня как будто открылись глаза. На заднем дворе моего дома обнаружилось много чудес: изящный силуэт ястреба; песенка краснокрылого дрозда, голубой сойки, малиновки или крикливого зуйка; сила и точность движений рыжего дятла; новорожденный олененок, пытающийся подняться на шатких ножках, и его величественная мать, подошедшая ко мне совсем близко.
Замедлиться оказалось гораздо труднее, чем ускориться. Я учусь делать паузы и думать только о том, что вижу перед собой. По сути, я переношу в реальную жизнь свое «пляжное состояние». Кто сказал, что это скучно?
Лишний час
Большую часть своей жизни я ненавидела вставать по утрам. По иронии судьбы, будильник всегда срабатывал, стоило только мне погрузиться в самый глубокий сон. Первой мыслью после пробуждения обычно было: «Как дотянуть до той блаженной минуты, когда я смогу снова рухнуть в постель?»
Пошатываясь, с затуманенными глазами, я шла на кухню, чтобы заварить себе кофе, а потом забиралась в душ. Будучи менеджером в компании, матерью, супругой, студенткой и волонтером, я чувствовала себя хомяком в колесе, который бежит вперед безостановочно и бесцельно, пока не закончится еще один день. «Если бы в сутках был еще хотя бы один час, – не раз думала я. – Я бы точно успела сделать что-то очень важное». Но этого часа не было.
Как-то раз, помогая собирать средства на общественные нужды, я разговорилась с другим волонтером, у которого была такая же проблема с пробуждением по утрам. Он сказал, что его проблему решил подъем на час раньше. Главное – провести этот лишний час позитивно и в уединении.
«Что?» – засмеялась я. Вставать на час раньше казалось нелогичным. Пять раз в неделю я с трудом вытаскивала себя из постели в 6:30. И этот человек предлагает мне вставать еще на час раньше? Да если я и ставила будильник с запасом хотя бы в десять минут, то только для того, чтобы иметь возможность с мучительным удовольствием нажать на кнопку повтора.
Тем не менее я решила попробовать этот метод. У меня был целый список дел, на которые никогда не находилось времени: зарядка, медитация, чтение. Все это можно было попытаться включить в тот благословенный час, когда все остальные еще спят.
Когда на следующее утро мой будильник сработал в 5:30, единственным моим желанием было натянуть одеяло на голову. Но я заставила себя встать. В конце концов, если я каждый день соглашалась вытаскивать себя из постели ради кого-то другого, то, безусловно, мне стоило попробовать сделать это ради себя самой.
Изначально я планировала провести тридцать минут, занимаясь аэробикой, а затем расслабиться за чашкой чая и почитать полезную книгу. Но зарядка оказалась недостаточной мотивацией для раннего пробуждения – по крайней мере, не каждый день.
Понемногу я втянулась и принялась экспериментировать, придумывая лучший способ проводить свой «лишний» час. Что с ним делать? Научиться новому ремеслу? Пройти онлайн-курс? Начать заниматься йогой?
Каждое утро я с нетерпением ждала звонка будильника. Я больше не натягивала одеяло на голову, а, наоборот, бодро выскакивала из постели, предвкушая обязательную чашку горячего чая. Неважно, как я проводила это время – главное, что у меня был целый час покоя. Никто не требовал моего внимания, у меня не было никаких обязательств, никаких разговоров. Отдельным преимуществом стало то, что теперь я собиралась на работу в удобном для себя темпе.
Вскоре я стала рано вставать и по выходным. Это было легко, ведь я знала, что первый час дня будет принадлежать только мне и я смогу наслаждаться тем, чего сама пожелаю.
Новая привычка помогла мне преодолеть многие трудные периоды в жизни. Когда я была работающей матерью маленького ребенка, этот ежедневный час спасал мой рассудок. В периоды потрясений он оставался единственной константой – надежной, свободной от стрессов зоной. Даже перестав ходить каждый день в офис, я продолжала ставить будильник на 5:30 утра. И, о чудо! – вместо того, чтобы сильнее уставать, лишившись целого часа сна, я чувствовала себя гораздо энергичнее и собраннее.
Сейчас мой «лишний» час уходит на ведение дневника. Я потягиваю чай и наблюдаю за птицами у кормушки. Я поняла, что дело было вовсе не в недосыпе. Мне просто не хватало заботы о себе.
Ужин с Кей
Каждые две недели я обязательно ужинаю с Кей. Это моя привычка и мое спасение. Мы говорим по душам, и мало кто в этом мире знает меня лучше, чем она. У нас с Кей нет секретов. И я счастлива, что она у меня есть. День, когда я обрела Кей, я могу назвать одним из лучших в своей жизни.
Быть родителем достаточно сложно, но быть родителем-одиночкой – просто невыносимо. Мой муж ушел после двадцати лет брака, оставив меня с двумя детьми. Семья, на поддержку которой я могла бы рассчитывать в те трудные дни, жила далеко от нашего города. Поэтому я поступила так, как поступила бы на моем месте любая мать – работала на износ, чтобы обеспечивать малышей.
Шестьдесят с лишним часов в неделю – это настоящее безумие. Я выходила в три смены. Только бог знает, чего мне это стоило, зато дети никогда не оставались без еды. Я не пропускала оплату по счетам, не имела задолженностей, и все это без алиментов. Единственная проблема заключалась в том, что я пахала до смерти.
Как-то раз в пасхальные выходные я работала тридцать часов без остановки. В воскресенье вечером я упала в постель и отключилась. Следующим моим воспоминанием стал потолок в машине «Скорой помощи», где меня удерживали два санитара. Я не помнила, как там оказалась. Голова у меня раскалывалась. Санитары все время спрашивали, какие наркотики я принимала, и это меня ужасно злило. Что? Да я никогда в жизни не пробовала наркотиков!
Меня отвезли в больницу, продержали там пару дней и сделали вывод, что я потеряла сознание от изнеможения. Выяснилось, что посреди ночи я встала, и у меня случился припадок. Я прикусила язык и ударилась головой о ручку шкафа в спальне. Самое грустное, что в тот момент я не узнавала даже своих детей. Моя дочь потом рассказывала, что я смотрела прямо на нее, но не понимала, с кем разговариваю. При этом я очень настойчиво просила санитаров, чтобы они позвонили ко мне на работу и попросили кого-нибудь открыть магазин, потому что я не смогу подъехать. Дурдом, правда?
Вернувшись из больницы, я села и задумалась. Разумеется, я все еще должна была обеспечивать детей, но не такой ценой. Как сделать так, чтобы проводить с ними больше времени дома, зарабатывая достаточно, чтобы сводить концы с концами? Вывод напрашивался сам собой: нужно найти более высокооплачиваемую работу, чего бы мне это ни стоило.
Со временем такая работа нашлась, и у меня даже образовалось время, чтобы позаботиться, наконец, о себе. Когда я была маленькой, мама постоянно болела и мне приходилось ухаживать за ней. В восемнадцать лет я вышла замуж и переключилась на собственную семью. Получается, что я никогда не была у себя в приоритете, и даже мысль о том, чтобы заниматься разными приятными вещами, казалась мне почти крамольной.
И все же это время пришло.
Первым делом я занялась бегом. Это помогло мне вернуться в форму и заставило изменить режим питания. Затем я стала преподавать аэробику, помогая другим женщинам восстановиться. Я делала все, что могла, чтобы одинокие мамы тоже научились заботиться о себе – в конце концов, только так можно вырастить здоровых детей. Но больше всего мне нравилось ужинать с Кей.
Мои дети уже были достаточно взрослыми, чтобы побыть дома пару часов, тем более что я всегда оставляла им горячий ужин. Тем временем мы с Кей шли в какое-нибудь прекрасное место и там просто расслаблялись, забывая обо всех проблемах. Моя старшая дочь сгорала от любопытства и постоянно спрашивала, почему я не хочу познакомить их с Кей. На это я отвечала: «Еще успеешь».
Время пролетело быстро, мои дети выросли. Однажды дочь снова спросила меня о Кей. «И все же, с кем ты тогда встречалась?» – спросила она. И тогда я призналась в те вечера ходила ужинать одна.
Кей – это я. Ужины с ней были моим временем, когда я могла просто побыть собой.
– То есть Кей ненастоящая? – удивилась моя дочь.
Напротив. Кей была вполне реальной. Она была частью меня, которой очень хотелось хоть иногда почувствовать себя особенной.
Прошло много лет, но я до сих пор иногда ужинаю с Кей. Мы с ней говорим обо всем на свете. У нас нет друг от друга секретов.
Моя главная роль
Я повесил трубку и вернулся к мытью пола на кухне. Мой брат Джейсон только что пригласил нас на ужин, но мне опять пришлось отказать ему – я был слишком занят.
Каждое утро я составлял список дел, и каждый вечер все строчки в нем оказывались зачеркнутыми. На следующий день список появлялся снова.
Звонок, о котором идет речь, случился в июне 2016 года, а месяцем ранее у моей жены Бетси диагностировали рак печени. Не скажу, что это как-то шокировало меня: такое с нами случилось не впервые. Двадцать лет назад Бетси уже ставили подобный диагноз – рак груди. Тогда мы победили, но затем произошел рецидив. Оба раза я ухаживал за ней практически в одиночку. Поэтому теперь, летом 2016 года, я чувствовал, что играю хорошо знакомую роль. К сожалению, выходя каждое утро на сцену, я не всегда мог вспомнить свои реплики. Думаю, мне бы не помешал хороший режиссер.
В предыдущих столкновениях с раком мне не требовалось никаких списков. Я просто выполнял все по порядку. Однако на этот раз диагноз жены оказался более серьезным, и она почти не могла заниматься привычными домашними делами. Лучший совет, который я получил как сиделка, звучал как инструкция в самолете: сначала наденьте кислородную маску на себя, а потом помогайте кому-то другому. Но в то лето я забыл об этом правиле. И на следующее лето, и через год после него. Я уже дважды помогал Бетси спастись и был полон решимости сделать это снова.
По вечерам мы смотрели по телевизору все передачи, которые она хотела, и ходили в кино на фильмы, которые были ей интересны. Я планировал ее визиты на сеансы химиотерапии и компьютерной томографии, сдачу анализов крови, а также – визиты к окулисту и дантисту. Работа по дому всегда была моей обязанностью, так что в этом смысле не появилось ничего нового, однако теперь я вдобавок убирал за четырьмя кошками, возил их к ветеринару, контролировал счета и студенческие кредиты нашей дочери Эмили – раньше все эти задачи выполняла Бетси. Поскольку она всегда все делала очень хорошо, мне постоянно казалось, что я недотягиваю до ее уровня. Как будто я был дублером великого артиста, с которым мне не было суждено сравняться в мастерстве.
К декабрю 2016 года химиотерапия сделала свое дело, и жене стало лучше. Весь 2017 год ее состояние было хорошим, но я уже привык к своей новой роли и продолжал играть ее, хотя и не так регулярно.
И вот однажды утром она проснулась от такой сильной боли в животе, что не смогла даже шевельнуться.
Привычный кошмар вернулся вновь, но на этот раз моя ежедневная работа давалась мне гораздо тяжелее.
Я организовал наш переезд из Нью-Йорка в Филадельфию, позаботился о проведении там всех необходимых процедур и возил Бетси туда и обратно между больницей и отелем. Я готовил все, что ей нравилось, и заполнял холодильник ее любимыми соками и закусками. Каждый день у меня в голове крутились строки из песни Ланы Дель Рей[9] о чувстве бессилия и попытках изо всех сил удержать любимого человека в объятиях, не давая ему упасть. И о надежде стать тем, кем нужно, для того, кого любишь.
Так продолжалось до 4 августа, когда Бетси мирно умерла дома, в окружении семьи. Она улыбалась. Ее великое раковое путешествие закончилось, я же оказался в начале моего собственного пути.
О наступлении нового этапа я впервые задумался через две недели после смерти Бетси, когда встретился, наконец, с моим братом Джейсоном, и он спросил, что я хочу съесть. Я не имел ни малейшего понятия. Сначала это показалось мне странным, но потом я понял, что последние два года ел только то, что хотела Бетси. Заказывая еду навынос, я брал то, что ей нравилось. Много съесть она не могла, поэтому я просто доедал за ней все, что оставалось.
Кажется, я больше ничего не знал о себе. Какие сериалы мне хотелось бы посмотреть? Какие фильмы были бы мне интересны? Какие места я согласился бы посетить? Я так погрузился в заботу о жене, что забыл, кто я такой.
Пока я ухаживал за Бетси, со мной случались обострения экземы и остеоартрита, начались проблемы с желудочно-кишечным трактом, хронической бессонницей, приступами тревоги и зубной боли. Но времени, чтобы заняться всем этим, у меня тоже не было.
В тяжелых ситуациях для человека вполне естественно отодвигать себя на второй план. И я нисколько не жалел о тех усилиях, что были потрачены на помощь Бетси. Но однажды нам всем приходится остановиться и осознать, что наши собственные силы тоже не бесконечны.
Я не знаю, повлияет ли моя история на кого-то, кто переживает похожую ситуацию. По крайней мере, я надеюсь на это. Я и сам не стал бы задумываться над такого рода советами еще несколько лет назад, когда моя рука каждое утро составляла бесконечные списки дел. Однако теперь я понимаю, что лучшим отношением к себе я смог бы сильнее помочь Бетси. Я делал для нее все. Но она уже не могла ответить мне тем же. Я был увлечен только своей ролью, а пьеса была написана для нас двоих.
Я много гуляю
Однажды вечером, когда я сидела в сухой сауне в местном центре досуга, в мою сторону посмотрел мужчина в маске. Я узнала его. Он был завсегдатаем сауны, как и я. Мы оба были в футболках, шортах, носках и туфлях и сидели так далеко друг от друга, насколько позволяло тесное пространство. Я вытерла лицо полотенцем.
– А я вас как-то видел на улице, – сказал он.
– Да, я много гуляю, – ответила я. – Хочется побыть вдали от семьи. Мы слишком часто видимся, начиная с того времени, как началась пандемия. Иногда я хожу не меньше часа. Помогает не сойти с ума.
Он рассмеялся и ответил, что понимает.
Впрочем, карантин в семейном кругу в каком-то смысле спас меня. Еще в январе я попала в отделение неотложной помощи из-за болей в груди. Сначала врачи подозревали сердечный приступ, но затем отменили диагноз. Мы так и не поняли, что тогда произошло, но этот случай напугал меня.
В свои сорок девять я никогда не имела серьезных проблем со здоровьем и почти не принимала лекарств. Но один из моих сыновей страдал тяжелой формой аутизма, а родители умерли от рака с разницей в девять месяцев. Нечего и говорить о том, что я испытывала постоянный стресс, который по привычке заедала сладостями. В результате стрелка весов уже несколько лет не показывала мне ничего приятного.
И вот случился COVID-19. Когда мои трое сыновей-подростков стали проводить дома круглые сутки, я поняла, что настало время поработать над своими привычками. И первым делом нужно дистанцироваться от холодильника.
За эти годы я испробовала много способов похудеть, но ни один из них не сработал. Я отказывалась от разных продуктов: злаков, алкоголя, бобовых, молочного, сахара и сои. К сожалению, все эти диеты лишали меня еще и радости. Зачем жить, если нельзя время от времени съесть кусочек хлеба? Или выпить коктейль с подругой за ужином в мексиканском ресторане?
За долгие годы борьбы с лишним весом я выработала только одну постоянную привычку: вести дневник. Теперь, просмотрев свои записи, я поняла, что мой вес из года в год практически не менялся. Даже если мне удавалось каким-то чудом сбросить килограммов пять, они всегда возвращались.
Одна из коллег моего мужа рассказала, что ей удалось похудеть с помощью нового телефонного приложения. Она уверяла, что чувствует себя помолодевшей лет на 30. Потом я услышала о таинственном приложении от другой подруги, занятой в сфере здравоохранения. Разработчики предлагали бесплатную пробную версию. Я подумала и решила, что, кроме лишнего веса, мне терять нечего.
Через две недели я похудела на два килограмма. Этого хватило, чтобы зарядить меня энтузиазмом. Может быть, я раньше что-то не так делала?
Приложение уделяло особое внимание физической активности, которая выражалась в количестве пройденных шагов. Мне всегда нравилось гулять, но я редко проходила больше трех километров в день. Тренировки тоже не отличались особой регулярностью. Подозреваю, что в моем сознании я занималась куда чаще, чем на самом деле.
Но главное – начав пользоваться приложением, я научилась ставить себя на первое место. После почти двадцати лет ухода за тремя детьми я решила, наконец, уделять больше внимания себе, не чувствуя при этом вины.
Каждый день я подолгу планирую питание, готовлю, гуляю и иногда позволяю себе вкусный ужин в кафе. Я давно себя так хорошо не чувствовала.
Ходьба стала моей медитацией. Когда к моему сыну приходит сиделка, мне удается погулять подольше. В некоторые недели я прохожу по сорок километров. Неудивительно, что мне понадобились новые кеды!
Прогулка позволяет мне проветрить голову, послушать подкасты, подумать и понаблюдать. К тому же я, наконец, могу побыть одна. Аллилуйя!
У меня всегда с собой телефон, поэтому я снимаю красоту на ходу. Как-то вечером я сделала снимок теней деревьев, вытянувшихся по тротуару. Я фотографировала старые пни с сотнями концентрических кругов. Я запечатлела причудливость белого пиона, ярко-красных кленовых листьев в море зелени, циннии в цветочном саду у тротуара и скачущих по веткам рыжих белок. Когда я делаю эти снимки и делюсь ими в социальных сетях, это поднимает мне настроение. Я даже отправила несколько фотографий в местную организацию, которая выбирала картинки для календаря на следующий год. Почему бы и нет?
Мой сын с аутизмом этой осенью снова пошел в школу. Он посещает ее только по четвергам и пятницам, и я дорожу этими днями. Раньше, проводив школьный автобус, я шла в булочную и покупала себе пончик. Теперь у меня другие планы: тренировки, сауна и разная полезная еда.
– Хочется побыть вдали от семьи, – сказала я тому мужчине накануне вечером. Он ответил, что понимает, однако я в этом не уверена. Мне надо побыть одной, чтобы успокоиться и снять стресс. Уходя из дома, я возвращаюсь к себе.
В следующем месяце мне исполнится пятьдесят. Я чувствую себя потрясающе. Мне нравится рассматривать свою жизнь как длинную дистанцию, по которой я иду уже полвека. Удивительно, но только сейчас я начала получать от этого удовольствие.
Волшебный мир синрин-ёку
Синрин-ёку – это «лесное купание». Такой термин придумали японцы, которые, как известно, остаются лучшими экспертами в области искусства любования природой. Во время «лесного купания» никто не просит вас прыгать нагишом в холодную воду. От вас требуется лишь смотреть, дышать и осязать, забыв обо всем, что вы оставили в городе.
Я живу в Лос-Анджелесе, и можно предположить, что я провожу много времени на пляже. Может, так оно и было бы, но дорога от моей прекрасной съемной квартиры до ближайшего пляжа занимает примерно час… Если нет пробок. А дорога обратно? Еще как минимум два часа. С другой стороны, мой дом расположен в Лос-Фелисе, где находится парк Гриффит[10], известный своими видами и переплетением пешеходных и конных троп.
Пользуюсь ли я всей этой красотой? Не-а.
Моя подруга Донна живет очень близко к пляжу, а значит – далеко от меня. Мы обе постоянно говорим, что хотим больше заниматься спортом. На словах мы уже давно были бы чемпионками, но ни одна из нас так и не приступила к тренировкам.
Будучи человеком великодушным, Донна никогда не напоминала мне о том, что прямо в моем доме есть тренажерный зал. Мой сосед Крейг посещает его каждый день, но даже его яркий пример не может сподвигнуть меня на действия. Впрочем, если быть честной, я все же спустилась туда один раз, когда шел дождь, и несколько минут позанималась на беговой дорожке. Во второй раз я заглянула туда, потому что забыла свои ключи от квартиры и хотела одолжить у Крейга его комплект. В третий (и в последний) раз я фотографировалась на фоне тренажеров: я – актриса, и мне нужно было войти в роль заядлой спортсменки.
Однажды Донна решила взять ситуацию в свои руки. Она вызвалась приехать в мой район и пойти со мной на прогулку в парк. В Лос-Анджелесе это почти что подвиг – добираться в чужой район сквозь бесконечные пробки. В общем, отговорок у меня больше не осталось.
В назначенный день она явилась и без проблем нашла место для парковки. Для любого жителя Лос-Анджелеса это знак свыше. Мы зашли в парк. Вместо того чтобы, как обычно, просто говорить, мы говорили и шли, говорили и шли, говорили и шли. Поднимаясь в гору, мы чувствовали себя едиными с природой, а достигнув вершины, были вознаграждены чудесным видом на город с вертолетной площадки.
Донна пошутила, что завтра у нее все будет болеть и она проклянет меня. Мы посмеялись. Наш прекрасный поход закончился, мы поужинали рыбными тако в моем любимом мексиканском ресторане. У нас был повод для гордости: мы занимались спортом, ели здоровую пищу и прекрасно провели время.
В конце того чудесного дня я сказала ей, что отныне постараюсь чаще ходить пешком.
– Парк так близко, а я им не пользуюсь.
– Начни с малого, – предложила она. – Постарайся ходить хотя бы два-три раза в неделю. Если сразу поставить слишком большую цель и не достичь ее, будешь чувствовать себя только хуже.
Теперь я каждый свой день начинаю с прогулки. Если дел много, я хожу примерно сорок пять минут, зато в выходные отправляюсь в настоящий поход на два с половиной часа. Я почти никогда не беру с собой телефон. Ходьба стала моей медитацией. В это время я думаю о вещах, о которых мне хотелось бы написать, повторяю реплики и смотрю на людей. Съемочные группы, собачники, семьи и пары. Каждый из них наслаждается своим днем. Но особенно мне нравятся велосипедисты, которые едут в гору.
Поделиться книгой: