Без гробовой доски

— Соображаешь, — Виталий Аркадьевич тепло мне улыбнулся и, открыв какую-то дверцу под пультом управления, стал перебирать бумаги.

Я украдкой посмотрела на Эльвиру. Грудная клетка вожатой едва заметно вздымалась, развеивая возникшие было глупые опасения, что ее убили.

— Вот схема. Просто, без компьютерных наворотов. Ты запомнишь номер рычага?

Я утвердительно кивнула, всматриваясь в нужный участок на бумаге, где изображалась не очень-то крупная схема. Вернувшийся Максим кинул что-то громыхнувшее за водительское кресло и протянул мне фонарик внушительного вида, напоминающий скорее дубинку, чем осветительный прибор.

— Внимательно смотри под ноги. Переломы девушек не красят, — глумливо усмехнулся он.

Желание попросить рацию на случай непредвиденных обстоятельств тут же пропало. Подходя к открывающейся бронированной двери и спускаясь вниз по гулким железным ступеням, я все ждала, когда мне в спину со смехом донесется фраза, что я дура, раз поверила в возможность не просто пойти наружу одной, а вообще в то, что меня туда выпустят.

Но вот лица коснулся свежий ветерок, под ногами закончились ступеньки, а ожидаемого окрика так и не последовало. Небольшое расстояние до земли, за отсутствием перрона пришлось преодолеть прыжком, и вот я уже стояла рядом с громадой поезда, недоверчиво и с восторгом оглядываясь по сторонам.

Неприятные мысли о машинистах вытеснила эйфория. Первым делом я включила фотоаппарат, благо для этого не требовалось вытаскивать прямоугольник «стекла» из браслета, а потом отважилась включить фонарь — впереди, едва различимые во тьме, росли кусты, и без света было никак не обойтись. Как только яркий луч вспорол темноту, за моей спиной тут же погас тусклый свет из поезда — машинисты закрыли дверь наружу.

Я почувствовала себя неуютно, но главным образом из-за фонаря. Мало того, что яркий свет наверняка виден издалека, сообщая всем, кто мог видеть, о моем передвижении, так еще и искажал предметы. Даже обычная земля казалась странной субстанцией, готовой разверзнуться под ногами.

Я медленно двинулась вперед, делая вид, что ищу лазейку в одичавших кустах, а сама смотрела то на ясное небо, на котором мерцали крупные звезды, то вертела головой по сторонам, делая хаотичные снимки. Вокруг царила непривычная и удивительная для горожанина тишина, только шуршала трава под ногами.

Глаза быстро привыкали к темноте. Все сложнее становилось смотреть на какую-то стену, вероятно поста, на которую я взяла курс лучом фонаря и шла как по полыхающему огнем канату. Открытое небо завораживало — звезды все сильнее разгорались, небо словно впускало меня в себя, манило лечь на траву и смотреть на него, смотреть, смотреть…

Словом, к постройке с облупившейся на стенах краской, я подошла, мало что соображая, поглощенная смешавшимися впечатлениями. Все же, за безопасную жизнь под городским Куполом мы платили немалую цену — звездами и облаками, которых никогда невидно сквозь защищавшую Аллию толщу секретного стеклосплава. Ничего удивительного, что за лишнюю возможность побывать снаружи Города большинство студентов готово слушать чушь у упырей на лекциях.

Вид целой с виду и закрытой двери отрезвил меня. Если в железнодорожный пост действительно забрались зверюшки через какую-нибудь дыру, прогрызенную скажем в вентиляции, то мне здесь делать нечего. Виталий Аркадьевич и Максим не только не дали мне ключей, но и вообще ни словом не обмолвились о таком удручающем факторе, как древние замочные скважины, рассчитанные на пять разных ключей. Каких бы то ни было панелей управления с кнопками, да и вообще работающих детекторов я не видела. Небольшое одноэтажное строение выдавало свое назначение только потускневшей табличкой над дверями, где сообщался номер поста, и запрещалось входить посторонним.

Для очистки совести я все-таки потянула за потускневшую от старости ручку. Дверь неожиданно легко распахнулась, заставив меня отскочить. Наверно, из поезда это выглядело забавным.

Стараясь не слишком сильно предаваться мыслям о странной осведомленности машинистов, не снарядивших меня какими-нибудь универсальными ключами, я шагнула внутрь крошечной прихожей, из которой дальше вела еще одна дверь, на сей раз просто небрежно прикрытая. И снова никаких огоньков, сообщающих о работе, скажем, сигнализации или исправности рычагов не просматривалось. Это пугало даже больше, чем возможность повстречать мутанта или что-нибудь из дикой некрофауны.

Я с сомнением приблизилась к огромной панели, занимавшей почти все пространство от стены до стены. Все рычаги покрывал толстый слой пыли и паутины, только небольшой участок выделялся относительной чистотой. Крупные, приваренные к табличке металлические буквы гласили, что это управление технической остановкой. Я подошла ближе, рассматривая картину далекую от показанной машинистами схемы. Нужный участок панели усеивали серые от пыли неработающие индикаторы, похожие на кнопки, а в центре торчал один-единственный рычаг, оставленный неизвестными злоумышленниками ровно посередине шкалы, так что поезд не мог уехать ни на техническое кольцо, ни двинуться дальше.

Рукоятка рычага блестела, отполированная частыми прикосновениями. Похоже, пользовались ей весьма регулярно. Я ощутила подступающую к горлу тошноту. Конечно, экскурсии ездили к вампирам не слишком часто, но ведь наверняка наш поезд не единственный, следовавший по этому маршруту. Значит, здесь происходило нечто плохое или… пост не так уж и заброшен, невзирая на пыль и паутину. Возможно, таинственные пользователи технического кольца испытывали патологическую неприязнь к уборке, а рычаг банально заклинило посередине, не давая сдвинуть развилку до конца ни на один из путей.

— Там написано что-то очень увлекательное? — буквально взорвал тишину насмешливый голос, гулким эхом разнесшийся по залу.

Я вздрогнула и молниеносно обернулась, полоснув фонарем царившую за спиной темноту. У противоположной стены в кресле развалился какой-то мужчина, закинувший ноги на груду разломанной техники. Вся его поза просто кричала о невыносимой скуке и лени, а над головой незнакомца из стены торчала какая-то не запаянная на конце труба, смахивавшая на вытяжку в пекарне и вероятно выполнявшая для него функцию громкоговорителя. Одежда, точнее черные лохмотья, не поддавались описанию, а среди длинных спутанных волос, небрежно спадавших на лицо, виднелись только темные мешки под запавшими глазами и клыкастая ухмылка.

Я не знала визжать мне от страха или смеяться — Виталий Аркадьевич, кажется, не шутил насчет енотов.

— Ты язык от страха проглотила? — поинтересовался между тем странный тип. — Рычаг-то дергать будешь, или мстишь надзирателям?

— Каким еще надзирателям? — искренне удивилась я.

— Только не надо включать дурочку, терпеть не могу такие сцены. Хуже только когда мне начинают плакаться о том, что их подставили…

— Сочувствую, — пожала плечами я и, отвернувшись от слегка чокнутого вампира, опустила рычаг до упора.

Лампочки так и не ожили, но внутри раздались обнадеживающие звуки работы каких-то механизмов.

— Всего вам хорошего, — как можно более вежливым тоном попрощалась я, решительно направляясь к выходу.

От собственной наглости у меня подрагивали кончики пальцев, а еще все время казалось — в шею вот-вот вопьются клыки.

Обошлось. Я спустилась с низенького крыльца и зашагала обратно к поезду. То ли вампир не голоден, то ли «еноты», как я их окрестила, были для экскурсантов этакой проверкой нервов.

— Поверить не могу! Они пообещали, что с тобой ничего здесь не случится? Что ты поедешь с ними дальше? И ты купилась на такую чушь?! — раздалось за моей спиной.

Это начинало надоедать, но в университете все уши прожужжали о том, что мы должны думать, прежде чем что-то отвечать вампирам, и тем более не грубить им.

— Я просто не могу не поехать. Иначе меня из университета отчислят. И машинистов накажут, за то, что меня отпустили.

— Поэтому поезд сейчас уезжает без тебя? — ехидно поинтересовался «енот» из темноты.

Вампир сказал правду. Поезд, в котором я с некоторым удивлением насчитала семь вагонов, сдвинулся с места, увеличивая между нами расстояние.

— Хотят скорее проехать развилку. А то вдруг рычаг в заброшенном посту снова передвинется?.. — без особой уверенности отозвалась я, не выдержав и позволив себе немного сарказма.

Вампир в темноте насмешливо хмыкнул, никак не комментируя мои слова, а поезд, судя по остальным шести вагонам, покоившимся на платформах и не соединенных переходами — грузовой, вдруг действительно остановился. Я как раз миновала кусты, на сей раз на пролом, просто раздвигая ветки в стороны, потому четко видела, как в голове поезда открылась дверь, и вниз полился теплый и манящий золотистый свет. В нем металась какая-то тень — кто-то спускался мне навстречу.

Я почти слышала, как мне кричат, чтобы я поторапливалась, но показавшийся на ступеньках мужчина швырнул на землю что-то громыхнувшее и, развернувшись, скрылся в недрах поезда. Свет в тот же момент погас.

От нехорошей догадки у меня перехватило дыхание. Я уже слышала это громыхание раньше, но неужели?..

— И что это означает? — спросил вампир, глядя вслед набирающему скорость поезду.

— Детекторы! — я даже хлопнула себя по лбу, найдя столь очевидное объяснение всему. — Виталий Аркадьевич, старший машинист, говорил о детекторах, а я забыла! Они увидели, что на экране движутся двое и запаниковали.

О том, что тогда рассыпается или приобретает другой смысл версия с «енотами», я промолчала.

Через несколько минут луч фонаря нашарил выброшенный машинистом предмет. Подтверждая худшие догадки, им оказался мой рюкзак, громыхавший при падении консервами.

— И что теперь делать?! Ждать здесь или идти за поездом?! — я обессилено опустилась на землю, в полном шоке глядя на подрагивающее пятно света от фонаря.

— Занятно. Не знал, что в тюрьмах сейчас выдают такие модные рюкзачки, как для похода, — задумчиво протянул вампир.

— В каких еще тюрьмах?! Хватит уже нести бред! Достал, честное слово! — от злости я вульгарно перешла на «ты», но «енот» не обратил на это внимание.

— Так и быть, расскажи мне свою версию событий. Например, куда ты ехала, нарядная такая?

— На экскурсию. Вот, почитай программку! — я достала из кармана рюкзака брошюрку и не глядя сунула вампиру.

— Централизованный Аллийский Университет Культуры, Искусства и Развития Технологий? — спустя пять минут шуршания листами растерянно спросил вампир. — Лекции по истории от очевидцев? Но почему на грузовом поезде?..

— Внутри наш вагон ни капли не грузовой! Наверно, они едут куда-то загружаться или разгружаться, когда высаживают экскурсантов у лорда Адриана. На развалины-то мы должны ехать на каком-то местном транспорте. Спроси чего-нибудь полегче, в общем.

— Так. Не верить же мне всего лишь этой брошюрке? Документы у тебя какие-нибудь есть?

— Кто бы меня из Города без них выпустил? — я послушно протянула «еноту» свою студенческую книжку и с интересом стала наблюдать за ним.

Фотография, ежегодные отметки об отсутствии дисциплинарных замечаний… когда вампир нервно перелистывая страницы, добрался до места, где стояли жирные отметки об отборе для «престижной» экскурсии и датированный штамп о выезде с территории Аллии его лицо заметно вытянулось. Он едва слышно прошипел какие-то ругательства сквозь зубы.

— Все? Утолил любопытство? Теперь хочу услышать, о какой тюрьме ты тут твердишь. И вообще, что происходит?

— Понимаешь… — вампир вернул мне студенческую книжку и замялся, подыскивая слова и стараясь незаметно пригладить волосы под моим пристальным взглядом. — Давай тогда сначала познакомимся? Мне стыдно за свои манеры. Можешь звать меня Лютик, это э… сокращенно от Люцифера…

— Мое имя ты уже прочитал, а в слове «Люцифер» нет буквы «т». Вернемся к моим вопросам, — безжалостно пресекла попытку уйти от темы я, решив пока что не сообщать «еноту» что лютиком назывался полевой цветок, который ближе к Концу Света стали считать сорняком. Не стоило беспричинно огорчать нового знакомого. Его «имя» и так даже смешнее прозвища, которым я его окрестила.

— В общем… — вампир набрал в грудь побольше воздуха и выпалил: — Обычно на грузовых поездах, а другие здесь не ездят ночью, возят приговоренных к пожизненному заключению. Водители ими откупаются от… назовем их временно покинувшими высшее общество. У меня на то свои, серьезные причины, что до других, то не интересовался.

— Откупаются заключенными?! — привычный, не совсем приятный, но прочный и надежный мир рушился, зато сказанное Лютиком объясняло поведение Эльвиры и машинистов. Да и отсутствие окон тоже. Кому захочется, чтобы студенты увидели таких «енотов»?! Хотя, если честно, я бы предпочла чтобы его слова не имели никакого отношения к реальности, а сам он оказался сбежавшим из психушки пациентом.

— Понимаю твой шок, но такова реальная жизнь. Разве тебе никогда не казалось странным, что в ваши тюрьмы не пускают на свидания к осужденным за серьезные преступления?

— Среди моих знакомых нет преступников, чтобы задумываться о таком…

— Как говорится, пока гром не грянет… — Лютик замолчал и принялся нервно расхаживать туда-сюда, листая на ходу экскурсионную брошюру.

Я отвернулась, с тоской глядя на уходящие вдаль широкие рельсы. В голове никак не желало укладываться то, что машинисты пошли на преступление, фактически подписав мне смертный приговор. Неужели не могли подождать до рассвета, чтобы зайти в пост и опустить рычаг? Боялись, что на поезд всерьез нападут? И рюкзак. Зачем они мне его кинули? Чтобы я могла в условиях дикой природы дождаться помощи?

В то, что помощь может прийти, скажем, от «цивилизованных» вампиров, верилось с трудом. Особенно после того, что я узнала о настоящем положении дел на железных дорогах. Предположим, машинисты доложат лорду Адриану о случившемся. Ну, найдут меня, выпьют кровь и скажут — не нашли вашу студентку. Хотя… могут и впрямь вернуть меня в группу. Этакий благородный, цивилизованный жест…

Лютик злобно пнул рельсы, оторвав меня от размышлений.

— Проклятье!!! Они там что, с ума сошли?!

— В чем дело?

— Экскурсии, Танит, это приманка. Большинство спит и видит, как побывать в гостях у нас, так? А каких-то сорок-пятьдесят лет назад это считалось опасным и даже преступным. Никто бы из городских в здравом уме не стал хвалиться, что его ребенок ездил к вампирам на недельку слушать лекции! Они просто хотят усыпить вашу бдительность и выманить наружу. Людей в наших подконтрольных поселениях им всегда казалось мало! А если удастся захватить ваш Город, может возникнуть крупная война с другими Городами!..

— Так вроде бы другим Городам параллельно на наши проблемы. А программа с экскурсиями и прочим в Аквилегиасе и Полярисе одинаковая с Аллией… — изумилась я. В голове между тем снова мелькнули мысли о возможном побеге Лютика из какой-нибудь психушки. Слишком невероятно слышать такие речи от вампира, а не от ярого борца с «упыризацией».

— Не имеет значения, насколько другим, далеким Городам плевать на вас и ваши проблемы. Как только вампиры ступят под Купол, они все крупно пожалеют о своей отстраненности от ваших дел, уж поверь мне. А уж что хуже — сидеть в банке или разгуливать на поводке — это просто частности.

— Тогда поступим так: останавливаешь следующий поезд и я еду в любой Город, рассказывать людям об опасности, — рискнула предложить я.

Как и ожидалось, в ответ «енот» насмешливо фыркнул.

— Мы поедем в Главную Цитадель, в совет вампиров. Заставлю их пересмотреть и скорректировать планы! — пафосно изрек Лютик, укрепив мои подозрения о психушке окончательно. Ладно бы он нелестно выразился о способности какой-то девчонки внушить людям веру в столь серьезную угрозу, в конце — концов, в Аллии и без меня хватало добровольцев, вещавших о подобной перспективе. Чем больше по телевизору показывали вампиров, тем мрачнее становились прогнозы борцов с ними, и тем меньше внимания на них обращалось в Городе. Но поражало даже не совпадение слов вампира с ненавидящими их людьми, а его громкое обещание «заставить пересмотреть планы» вампирскую верхушку…

— Вставай! Нам нужно успеть пройти много километров до рассвета! — «обрадовал» меня «енот».

— Я остаюсь здесь, и жду, когда за мной приедут. Не вижу никакого смысла своего присутствия в Главной Цитадели. Закуски там и без меня хватает, — мрачно ответила я. В том, что никто за мной не приедет я была абсолютно уверена, но идти куда-то с Лютиком не собиралась.

— Достойный ответ оскорбленной «теплой встречей» горожанки. Но ты уверена, что хочешь остаться здесь одна? Учти, здесь полно диких животных и прочих неприятных вещей.

— Всегда мечтала, чтобы у меня жил какой-нибудь скелетик, например котенка…

— И тебе влепили бы приличный штраф за нарушение общественных правил, — ехидно закончил за меня вампир, весьма не плохо осведомленный о городском быте и законах.

— Говорят, скоро введут закон для зоопарков, скелеты жирафов выпускать гулять по улицам, — поделилась с «енотом» новостями я. — У нас за университетом парк уже украсили скульптурой двух жирафов, маленького живого и большого мертвого. Ты, конечно, скажешь, что жирафов теперь сложно привезти из Африки, но согласись, это свидетельствует об общей тенденции…

— Пойми, тебя не пустят ни в один из поездов, даже если остановишь их днем, в полдень. За жирафов спасибо, приму к сведению. Пошли!

Лютик легко поднял меня за плечи, заставляя встать. Возмущаться — бесполезно и опасно. Последний пункт особенно помог справиться с бушевавшим внутри меня желанием треснуть фонарем прикоснувшегося ко мне «енота». Я молча подхватила рюкзак с земли и накинула на плечи.

Но видимо вампир без труда прочел все на моем лице, потому что отступил от меня на шаг и примирительно сказал:

— Я расскажу тебе какую-нибудь интересную историю по дороге. Ты и не заметишь, как дойдем.

Жаль, но темнота и спутанные растрепанные волосы надежно скрывали выражение лица вампира, а светить прямо на него фонарем означало в открытую проявить интерес к его персоне. Впрочем, и так ясно — Лютик не оставит меня просто так в покое, а от того, чтобы перекусить мной прямо сейчас его удерживала потребность в собеседнике и слушателе. Так что лучше до удобного случая не проявлять желания отделаться от компании «енота».

— Это было до Конца Света, когда покойники еще спокойно лежали в могилах, а вампирам приходилось скрывать свое существование, — заговорил Лютик, ободренный тем, что я зашагала следом за ним. — Жила одна семья, мать, отец и их взрослый сын. Их имена мне неизвестны, как и то, за что отца убили. Мать с сыном порознь очень долго его искали, а потом нашли его бездыханное тело в котловане и обо всем узнали. Чтобы спастись от такой же участи они отправились куда-то в дальние края.

— А почему они не обратились в полицию? В этой истории замешаны преступные синдикаты, у которых было все куплено или отец сам занимался темными делами? — не смогла не перебить рассказчика я.

— Нам этого никогда уже не узнать. Там, куда они пришли, была свалка, отходы после какой-то катастрофы. Сын заметил, что в разбитой машине на куче обломков сидела целая семья, во всяком случае, несколько безобразных трупов похожих на семью. Чем дольше он на них смотрел, тем больше ему казалось, что они оживают. Но его матери не нравилось это место. Она заметила неподалеку что-то вроде замка, и когда сын уже полез на кучу мусора к машине с трупами, позвала его. Женщине, кажется, нездоровилось…

Так вот, они обосновались в одной из комнат. Сын приносил матери еду, не знаю где уж он ее там доставал, вокруг никто не жил. Я плохо знаю эти подробности, с чужих слов. Но одно мне известно точно — машина с трупами всецело завладела его вниманием. Трупы уже шевелились, он накрыл машину какой-то пузырчатой пленкой, которую нашел неподалеку, но все равно не мог на нее не смотреть. Представь, Танит, что ты смотришь на что-то, и это нечто начинает оживать от твоего внимания, шевелиться, наполняться силой…

— Это как с рисованием, только надо не просто смотреть, а работать руками. Аппарат для переноса образов напрямую из мозга на компьютер или бумагу все еще не изобретен, — я усмехнулась, понимая — Лютик решил напугать меня страшными историями, чтобы боялась отойти от него и на шаг. — И что же произошло с беглецами дальше?

Ожидаемо, последовал рассказ про то, как неудачливые беглецы наткнулись в доме на некродышей, которые якобы вяло передвигались и не нападали. А потом женщина умудрилась разбить склянку с аксбертоновой ртутью, да не просто разбить, а уронить в какую-то шахту, ведущую в подвал, а потому их вроде как не сразу это затронуло. Сын и мать тот час же дали деру из этого места, да так быстро, что успели добраться до обитаемых мест, а заодно привести туда некродышей, ставших необычайно шустрыми из-за аксбертоновой ртути. Лютик не скупился на «подробности», выдумывая то кусты, смягчившие беглецам прыжок со второго этажа, то кровавый пот, выступивший на лице умиравшей женщины…

Я слушала его краем уха, прикидывая, мог ли «енот» жить до Конца Света и поведать что-нибудь стоящее. Ученые до сих пор спорят, какую дату считать началом — декабрь 2005-го или несколько кошмарных дней в 2009-м, когда изменился ландшафт целого континента. Так или иначе, единичные случаи «восстания из могил» обрели стабильность в этот временной промежуток, и постепенно большинство склоняется к решению брать за искомое событие вместо какой-то даты эти несколько лет.

Искоса глянув на шагавшего рядом по тропинке «енота», я окончательно заключила, что вряд ли Лютик столько прожил. Вампиры-долгожители потому и живут веками, что не покидают удобно обустроенное общество себе подобных без веских на то причин. Либо «енот» как раз сам преступник…

И ничего особенного, отличающего вампира от человека, мне в нем не чувствовалось, да наверно и не стоило особо верить россказням вампироманок. Темнота еще окутывала все вокруг, железнодорожная ветка осталась позади, иногда у меня под ногами хрустели сухие ветки и мелкие камешки. Изредка откуда-то доносились непонятного происхождения звуки, но свет фонарика ни разу не находил в кустах никакого движения.

Пользуясь возникшей в «разговоре» паузой, я попыталась критически оценить ситуацию. Трудно представить, что такому, не побоюсь этого, чуждого обитателям теперешних Городов, слова, бомжу, окажут радушный прием его собратья-вампиры, проводящие большую часть времени перед зеркалом и в салонах красоты. Возможно, парень проторчал вдали от цивилизации не один десяток лет. И не исключено, «енот» считает — вампиры прислушаются к его мнению только по одной той причине, что он — один из них…

Ну, бывают, конечно, чудеса на свете. Могу даже поверить, что Лютику надоело «высшее общество» и в главной вампирской обители его ожидает праздничный банкет и фейерверки. Но что лично я забыла в компании типа, питавшегося пусть и преступниками, но живыми людьми? Да, «цивилизованные» вампиры, похоже, не принимают никаких мер против таких экземпляров, но что это за оправдание такое?

Между тем, мы свернули к каким-то развалинам. При приближении они оказались кирпично-бетонными строениями, от которых остались кое-где одни обломки стен. Некоторые относительно уцелевшие здания с плоскими крышами смахивали на склады либо гаражи. Тут и там на земле валялись одинокие отрезки ржавеющих рельсов, где-то вдалеке под лучом моего фонаря снова блеснула накатанная рельсовая дорога, вокруг росли невысокие деревья и кусты. Вот собственно и весь пейзаж.

Небо на востоке начинало светлеть, позволяя разглядеть, что у моего спутника гладкий в меру заостренный подбородок идеальной формы и тонкие губы. А вот странное рваное тряпье, которое так же давало разглядеть подробней улучшающееся освещение, пестрело пятнами крови или ржавчины, что наверняка бы отбило охоту даже у Маринки знакомиться с ним ближе.

Вампир целенаправленно двигался размашистым шагом к дальним руинам, где сохранились только плиты фундамента. Во всяком случае, мне так показалось, пока под разрушенной почти до основания стеной я не увидела темный лаз, бывший некогда окном подвала.

— Переждем день здесь, а ночью продолжим путь, — протянул ко мне руку «енот». — Я помогу тебе спуститься, здесь не высоко.