Биомем

Она осеклась, увидев, как скривилось лицо Бориса.

— Ладно, не переживай. Завтра я верну Ольге её ребенка, вот она у меня в плане. Держи за них кулаки, или что там у вас сейчас принято.

Борис вскочил с места.

— Варвара Петровна! Вы просто!.. Вы наш ангел-хранитель! Мы бы без вас… Я не знаю… А можно мне увидеть Олю?

Варвара Петровна улыбнулась.

— Не наглей. Ольгу сейчас готовят к операции. Через неделю — может быть. Если будешь хорошо себя вести.

Борис покорно склонил голову:

— Слушаю и повинуюсь!

Через неделю Варвара Петровна разрешила свидание, и Борис ворвался в Олин бокс.

— Покажи-покажи-покажи! — выпалил он вместо приветствия.

Оля улыбнулась и задрала пижамную куртку. Борис присел рядом и осторожно погладил плоский живот с трогательной ямкой пупка. Сдвинул резинку пижамных штанов и, едва касаясь, провёл пальцем по свежему шраму.

— Я послушаю?

Оля кивнула. Борис приложил ухо к её животу.

— Там кто-то бурчит!

Оля фыркнула.

— Это в кишках. Перистальтика. Ты, Борька, умный парень, но в некоторых вопросах дремуч, как валенок.

— И ничего нельзя услышать?

— Ухом — нет. Но я сегодня слушала его сердечко. Ты не представляешь… Это волшебно!

— Его? — спросил Борис. — У нас будет мальчик? Ты уже знаешь?

— «Его» — это ребёнка. А с полом он ещё не определился.

— Определяйся быстрее! — строго приказал Борис и поцеловал прохладный живот.

Оля обняла его голову и прижала к себе.

— Я так счастлива! Жаль только, что эксперимент сорвала. Вам же надо было оценить настроение заражённой после выздоровления, а я со своей беременностью всё испортила.

— Глупенькая, — сказал Борис, забираясь руками под пижаму, — слова «беременность» и «испортила» не могут стоять в одной фразе.

36

Борис с Матвеем шли в медотсек, когда на них налетел запыхавшийся Костя.

— Хорошо, что вы вместе! Давид просил передать, что у нас всё получилось!

— Он всё-таки подобрал нужный вирус? — спросил Матвей.

— Лучше! Подобрал он его почти сразу, найти убийцу пацифика было не так сложно. Но Давид сделал его заразным! Подсадил его к риновирусу — к ОРВИ, если по-простому. Теперь этой команде для передачи даже поцелуев не надо, разлетятся старым добрым воздушно-капельным. А потом неделя насморка — и хана пацифику.

Матвей повернулся к Борису и схватил его за рукав:

— Ты понимаешь, что это значит?! Это же вакцина!

— Да! — заорал Костя. — Это самораспространяющаяся заразная вакцина! Прокатится по миру, как грипп, уничтожит пацифика и затухнет. Идеальный вариант!

— Идеальный, — согласился Борис. — Мем только жалко. Хороший был мем, годный.

— Мем никто и не тронет, — пообещал Матвей. — Вирус убьёт паразита, а мем сохранится. И религия мультиверса сохранится, только паствы у неё сильно поубавится. Настоящих-то гуманистов мало — которые творят добро по своей воле, без паразитов.

— Это верно, — сказал Борис, — настоящих мало. Интересно, что станет с Горевым? Надо будет навестить его через пару недель.

— Думаю, он так и останется патриархом, — предположил Матвей. — Если не мировой религии, то хотя бы локального культа. Его мемы чрезвычайно живучи, раз смогли распространиться так широко. У мемов же как у генов — жёсткая конкуренция, выживают только совместимые с актуальным мемофоном. Горев нашёл такую нишу и очень удачно в неё вписался.

Матвей и Костя не скрывали своей радости — проблема должна была разрешиться самым благоприятным образом, лучшего нельзя было и пожелать. Борис прекрасно понимал это, но не мог смеяться вместе с друзьями — в горле застрял колючий сухой комок. Неужели всё было напрасно? Весь ад, через который пришлось пройти Оле, полостная операция со всеми её рисками и последствиями. А всего-то и надо было — немного подождать. Оля вернулась бы с той стороны после лёгкого насморка, живая и здоровая. Знать бы заранее…

У дверей медотсека Борис внезапно остановился.

— Матвей, а нас за это не прикроют? Мы ведь сорвали планы очень серьёзных людей. Возможно даже планы мировой элиты.

— Мы-то тут при чём? — ответил Матвей. — Мы ничего не делали. Вирус нашли в Боровом, а он возьми и мутируй. Понятное дело, всяка тварь хочет размножаться. Мы только наблюдали за процессом.

— И Давиду сказать, что он ничего не сделал? — спросил Костя. — Так прямо и передать?

— Так прямо и передай, — подтвердил Матвей. — Он мужик умный — поймёт, что так будет лучше.

Костя отошёл, не скрывая разочарования. Видимо, он уже грезил публикациями, рейтингами и чем там ещё грезят молодые практиканты. Борис и Матвей прошли дальше и через минуту оказались у дверей Олиного бокса. Девушка полусидела в кровати, рассматривая снимок УЗИ. Ещё несколько похожих снимков лежали на прикроватной тумбочке.

Борис бросился к Оле, Матвей деликатно присел в стороне. Полюбовавшись фотографиями, Борис рассказал девушке о заразной вакцине. Оля слушала его не перебивая. Закончив рассказ, Борис придвинулся ближе и сжал в руках её ладонь.

— Мы готовы начать в любой момент. Но я хотел спросить… Ты, возможно, единственный человек, который побывал на той стороне и вернулся обратно. Скажи, мы всё делаем правильно?

Оля улыбнулась и накрыла его руку своей ладонью.

— Знаешь, в конце мая я видела в городе девушку. Её футболка была вся покрыта надписями на разных языках, даже в разных алфавитах. Самая большая была на спине, между лопаток. Там было написано «ЗЛО1». Я смотрела и никак не могла понять, почему такая юная барышня выбрала зло, да ещё первым номером. А потом восприятие сместилось, и я поняла, что это просто перевёрнутое «LOVE». Барышня выбрала любовь, как и полагалось ей по возрасту. Но фокус вот в чём. После этого смещения я уже не могла развидеть LOVE. Как ни старалась, я не могла больше увидеть в надписи ЗЛО1; она и близко не была похожа. Это не куб Нукера, где восприятия равнозначны; восприятие кажимости в корне отлично от восприятия реальности. Кажимость может показаться реальностью, но как только увидишь реальность, никаких сомнений не остаётся. Как со сном — сон может показаться бодрствованием, но как только проснёшься, все сомнения исчезают.

— Я, кажется, тебя понял, — кивнул Борис.

— Тут всё просто, — сказала Оля. — Пацифик создаёт кажимость, а вы вернёте людям реальность. Поэтому у меня только один вопрос — когда начнёте?

— Считай, что уже начали, — ответил Матвей, — в субботу устроим в институте корпоратив, пригласим всех сотрудников, даже тех, кто на больничном.

— Пригласим всех со вторыми половинками, — добавил Борис. — Придёшь?

Оля не успела ответить. В дверях показалась голова Варвары Петровны.

— Мужчины, вы охренели?! У Ольги постельный режим. Даже не думайте!

Все сделали серьёзные лица, и голова скрылась.

— Корпоратив по случаю завершения проекта? — спросила Оля.

— Какого проекта? — округлил глаза Борис. — Не было же никакого проекта! Правда, Матвей?

— Не было, — подтвердил Матвей, — Была спонтанная мутация вируса. Мы не имеем к ней никакого отношения.

— Понятно, — улыбнулась Оля.

И шёпотом спросила:

— Принесёшь мне бандаж? Не хочу пропустить такое событие.

37

Денег на корпоратив не пожалели, и слухи о масштабах торжества поползли по институту за два дня до события. Кто-то распечатал листок с перечнем заказанных элитных напитков и эксклюзивных закусок; его передавали из рук в руки, восхищаясь щедростью руководства. В результате все отнеслись к празднику очень серьёзно и разоделись как на Новый год. Дамы потели в вечерних платьях, мужчины потели в строгих костюмах.

Оля пришла в лёгком летнем платье, провокационно коротком. Мужчины постоянно косились на неё, дамы недовольно хмурились. Борис тоже хмурился, но благоразумно молчал — в этом платье Оля пришла в институт в день заражения; другой одежды здесь у неё не было.

Веселье между тем перешло к финальной фазе. Мужчины давно сняли пиджаки и засучили рукава; они кучковались у раскрытых окон и бурно обсуждали что-то, размахивая руками. Дамы обмахивались салфетками, изредка промокая ими уголок носа. Колыванов лез целоваться ко всем подряд, не зная, что уже заражён и вместе с пацификом распространяет и его убийцу.

Дело было сделано. Матвей отодвинул пустую стопку и предложил выйти на террасу. В воздухе уже чувствовалась вечерняя прохлада, после душной атмосферы зала это было облегчением. Здесь хотелось дышать полной грудью. Оля встала между мужчинами и взяла обоих под руки.

— Мальчики, вы, конечно, очень крутые, вы спасли мир и всё такое. Но вы ведь не стояли на страже. Вы обнаружили пацифика случайно; если бы Марина не прислала своё видео, вы бы и не подумали копать в ту сторону. А что если он не один такой? Что если прямо сейчас нашим сознанием управляет ещё какой-нибудь паразит? Пацифика же хотели объявить симбионтом и дать ему ярлык на правление; но кто сказал, что это был единственный опыт?

— И мы ведь в этом случае даже ничего не почувствуем, — сказал Борис.

— Конечно, — согласился Матвей, — если кто-то изменит настройки в наших мозгах, мы в принципе не сможем это обнаружить. Ведь все наши мысли и чувства будут восприниматься нами как свои, подлинные. Это проблема Мюнхгаузена, пытающегося вытащить себя из болота за косицу.

— Ты прав, не сможем, — сказал Борис, — разве что по косвенным признакам.

— Например?

— Если кто-то действовал целенаправленно, то он должен был озаботиться и проблемой маскировки. Чтоб никто не догадался. Например, заказать какому-нибудь писателю книгу с совершенно безумными идеями — от коллективного разума одноклеточных паразитов до биорасы, создающей себе биороботов из подручных материалов — от муравья до человека. А ещё лучше — книгу про биомемы, управляющие религиями и научными теориями. Чтобы все посмеялись и отметили для себя этот вопрос как пройденный, к которому незачем возвращаться. Но на такое вряд ли стоит рассчитывать.

— Кстати, это идея, — сказал Матвей, — может, кто-то об этом уже написал. Или пишет прямо сейчас. Попроси КуДзу — пусть помониторит сети.

2022

Заметки

[

←1

]

Эта история описана в книге «Третий контур», третьей книге цикла «Мир /soft/total/».

[

←2

]

Эта история описана в книге «/soft/total/», первой книге цикла «Мир /soft/total/».