Помоги проекту - поделись книгой:
Олег Борисов
НекроХаник 2
Пролог
Первое августа семь тысяч четыреста двадцать шестого года. Жаркие дни в британской столице, которые перемежаются периодами холодной серой мороси, как сегодня. Что поделать, остров подвержен влияниям погоды. Выходя утром из дому, не забывай с собой зонтик, можно промокнуть.
Под стать паршивой погоде было и настроение в большом кабинете. Премьер-министр сэр Девид Роуз баюкал в худых ладонях бокал с виски. Подарок старых знакомых из Шотландии. Такое ни в каких магазинах не найдешь. Но даже любимый напиток не мог поднять настроение.
– Чарли, мой мальчик. Я всецело верю в политическую хватку твоего отца и таланты, что вы на пару продемонстрировали в подковерной борьбе. Но, боюсь, этого будет мало. Лягушатники обгадились везде, где можно. За месяц они потеряли ключевые позиции на севере Африки и скоро факт перехода этих земель под руку Рейха будет признан мировым сообществом. Всего за месяц – и так обоср...
Вздохнув, старик сделал глоток. Обычно он крайне редко употреблял крепкие словечки. Но чтобы жалкие союзники подложили столь выдающуюся свинью – этого никто в правительстве не ожидал. Пресловутый Иностранный Легион засел в Марокко и нос не кажет на спорные территории. Выпихнули туда набранное отребье, которое получало сначала оплеухи от негров, а теперь бежит от любителей сосисок, бросая оружие и имущество. Полная катастрофа.
– Я бы не стал столь драматизировать.
В гости к премьер-министру сегодня заглянул Чарли Флетчер, восходящая звезда консервативной партии. Невысокий, в меру упитанный молодой человек двадцати-пяти лет. Светлые курчавые волосы, чисто выбритое лицо. Пусть пока Флетчер-младший не занимал серьезных постов, но в парламенте многие прочили протеже сэра Роуза блестящее будущее. Отец Чарли вышел в отставку адмиралом флота, дед успел сколотить изрядное состояние на угледобыче. Поэтому начинающий политик мог не ограничивать себя в деньгах и с рождения уже был представлен свету как наследник и будущая надежда клана Флетчеров.
– Драматизировать? У тебя иное представление о катастрофе на севере Африки?
Поставив бокал, старик сцепил пальцы и всем видом дал понять, что готов слушать. У молодых иное понимание окружающего мира. Иной темп жизни. И, зачастую благодаря не зашоренному восприятию происходящий событий, возникают очень интересные идеи. Особенно у младшего Флетчера, получившего три образования за эти годы: экономическое, базовое трехлетнее военное в закрытом училище и политическое под руководством нынешней верхушки консерваторов.
– Да. Мне кажется, мы еще не все потеряли. Прошел один месяц, германский экспедиционный корпус высадился в Бенгази и сейчас почти полностью занял территорию Ливии. Хотя границы там совершенно условны. После ухода Порты и бегства Италии, весь Алжиро-Ливийский союз представляет собой мешанину племен, враждующих друг с другом. Какую-либо власть можно обнаружить только на восточном побережье, где французы хоть как-то удерживают Марокко и территории до Либерии. Центральной Сахарой Париж владеет номинально, поставляя туда наемников. Практически весь север Африки в настоящий момент – это кровь, ненависть и отсутствие любого правительства.
– Ты забыл еще уточнить, что Берлин уже успел занять всю территорию от Триполи до Марзука. Еще чуть-чуть и они войдут в Тунис. Плюс – русские.
– Что русские? – усмехнулся Чарли. В отличие от хозяина кабинета, он почти не пил, предпочитая держать голову всегда ясной. Знал за собой такую слабость – легко могло развести с бокала-другого виски. А разговор не из тех, чтобы сидеть с красными глазами и сдерживать пьяную икоту. – Сколько их там? Четыре сотни, пять? Их флот – да, крайне неприятная вещь, при помощи итальянцев способен наподдать нам и вышвырнуть даже из западного средиземноморья. Но вот армия – я бы больше беспокоился насчет штурмовых германских подразделений. Темпы наступления показывают, что там отборные части.
– И мы возвращаемся к тому, с чего начали. Ливия, затем Триполи, остатки Алжира. И новая граница по территории Марокко. Вполне может получиться так, что гунны получат выход к Атлантике, сожрав попутно Сенегал. Все равно Париж его толком не контролирует.
– А вот здесь я бы поспорил... Зацепиться за освоенную северную полоску, это одно. А пройти маршем по пустыне без проводников, под атаками аборигенов – это совсем другое. Ни воды, ни припасов. Только жара и песок. Сейчас крайне неудачное время для любых военных действий в тех районах.
Долив себе еще виски, премьер-министр снова стал баюкать бокал.
– От жары армия не расстает, словно мираж.
– Зато она сбавит темпы наступления. Да, Тунис мы наверняка потеряем. Но сможем остановить как раз по прямой, проведенной вниз. Алжир будет нашим, включая остатки французских территорий в центральной Африке. А ключевой точкой обороны будет Тазили. Холмы, овраги, русла пересохших рек. Отличное место, где можно организовать укрепленный район. Кстати, именно туда оттянулись наемники, которых изгнали из Ливии.
– Думаешь, что их хватит?
– Нет, конечно. Но через два дня до места спешным маршем доберутся ирландцы. Две тысячи человек, не считая навербованных по всем тюрьмам кандальников из Метрополии. И все это под управлением грамотных и обученных офицеров. Кто совершенно случайно подписал договора и поехал в отпуск на сафари.
Эту информацию премьер-министр знал. Он сам приложил руку к организации военного кулака. Который совершенно случайно и без какой-либо помощи короны оказался в Африке. Вот только у сэра Роуза не было уверенности, что этих сил будет достаточно.
– Они могут задержать на время продвижение войск союза. Но не смогут его разгромить.
– А для этого мы будем использовать мясо. Нигерия, Камерун, Конго. Плюс все то, что предоставит Иностранный Легион. Пусть отборные части французы оставляют в Марокко, но хотя бы техникой и оружием помогут. Грузовики, пушки, картечницы, патроны и тысячи ружей. Наша задача поджечь всю границу севернее от Тазили. Пусть режут тех, кто решил остаться под германским протекторатом. Пусть клюют регулярные части. Пусть посеют хаос. Я думаю, что по итогам этой операции мы сможем выдавить Рейх сначала на север Африки. Затем потребуем, чтобы сняли блокаду со Средиземного моря. И уже позже постараемся помочь пиратам перерезать нормальные поставки, обрушив экономику новых районов. Если постараться и признать Тунис под рукой Конрада Пятого, итальянцы переметнутся на сторону сильного. А это – мы.
Отлично. Похоже, у мальчика есть план. Мало того, он действительно серьезно относится к африканской проблеме.
– Чарли, я хочу добавить, что Комитет начальников штабов считает правильным нанести решительное поражение чужим войскам, опираясь на все собранные силы. Если мы похороним в Сахаре русских и гуннов, то процесс выдавливания разрозненных остатков на север будет куда легче. Вот рекомендательные письма и назначение. Вы отправитесь завтра утром в Тазили, деревушку Гат. Ваша миссия – быть советником от парламента и моими глазами и ушами. Не вмешивайтесь непосредственно в боевые действия, но постарайтесь вовремя передавать информацию о текущей обстановке в Лондон и доводить наши рекомендации до старших офицеров. Телеграфную линию должны протянуть уже завтра.
– Что мне даст эта поездка?
– После того, как мы разрешим кризис, вы прямиком пойдете в палату общин. Я даже смогу назвать округа, которые выдвинут вас кандидатом. Год на африканскую проблему, еще год на выборы. Представитель консерваторов в двадцать семь лет в нижней палате – это не просто успех. Это прямой путь со временем в вице-спикеры, затем в спикеры. Ну, а когда я совсем состарюсь и не смогу выполнять свои обязанности, то замолвлю слово. Поэтому служить империи с прицелом на пост премьер-министра, это вполне достойная цель. Вы согласны?
Чарли Флетчер поставил стакан с недопитым виски на столик, выбрался из кресла и спросил:
– На какой рейс я должен завтра успеть?
Глава 1
3 августа 7426 года
Жара. Единственное, что тебя беспокоит в полдень: это жара. Которая изматывает, давит непрерывно, выжимает из тела остатки влаги и тут же испаряет их. Рот с трудом хватает горячий воздух, наполненный песком и пылью. Ветер, слепящее солнце над головой и жара.
– Макаров! Тебя адъютант Седецкого ищет!
О, это паршивая новость. Капитан добровольческой роты господин Седецкий – тот еще фрукт. И любви у Эраста Юлиановича к рядовому Макарову не наблюдается. Особенно после того, как обиженный на брошенный в его сторону камень Федор второй раз нагадил на мундир, выбрав место и время. Чудо еще, что до сих не пристрелили огромного ворона. Но, если крылатого паразита просто так не отловишь, то хозяин всегда под рукой. Вот и не вылезает из нарядов и разъездов вместе с другими провинившимися.
– Слушай сюда, Сергий, – мрачный адъютант постучал тонким пальцем по расстеленной карте. – Из штаба пришла разнарядка, господин капитан сумел договориться. Нас переводят на побережье, на отдых. Но соседи батальон передислоцировали и штурмовую роту хотят перебросить южнее.
Вытянувшийся по струнке рядовой поедает взглядом начальство. Выше среднего роста, строен, умные карие глаза. Лицо обветрено от постоянных походов в пустыню. Улыбается редко, как и говорит крайне мало. Практически идеальный солдат, с точки зрения унтеров. Проблема в том, что слишком себе на уме. Образован, быстро находит общий язык с сослуживцами, умеет постоять за себя. Со старослужащими советуется, если что-то непонятно. А таких в добровольческом корпусе примерно треть. Остальных набрали из желающих подзаработать в дальних странах, плюс молодежь, завербовавшаяся на волне патриотического подъема. Больше половины вряд ли выдержат полный полугодовой срок, начнут скоро бомбить рапортами начальство, жалуясь на тяготы службы. Но – не Макаров. Этот только скалится зло каждый раз, когда судьба пытается в бараний рог согнуть.
Закончив размышлять о навалившихся мелких неприятностях, адъютант закончил вводить в курс дела:
– Соседям не хватает разведчиков, чтобы территорию шерстили. Местные племена с ума сошли, режут друг друга без продыха. А нам это разгребать... Значит, первый батальон баварцев прислал официальный запрос на пластунов, вахмистр Кизима подал рапорт на усиление. Ты в списке. Еще желательно трех добровольцев отобрать, кто готов вместо скуки в порту по барханам бегать. Найдешь?
– Так точно, господин подпоручик! Рядовые Безруков и Кобызев, ефрейтор Мордин. Мне кажется, они согласятся выступить добровольцами для выполнения поставленной задачи. Ходили с дозорами, порядок несения службы знают!
Знакомые фамилии. И все трое из староверов. В годах, за каким чертом в Африку понесло, непонятно. Выглядят как варнаки, обычно наособицу, но без нареканий. Если их с умником сплавить, одной головной болью меньше будет.
– Хорошо. Тогда к писарю за назначением. Кизима уже ждет.
– Слушаюсь!
Поворот через левое плечо, строевым на улицу, под палящее солнце. Подпоручик промакнул платком мокрую шею и порадовался про себя, что Седецкого рядом нет. Капитан бы обязательно нашел, к чему прицепиться. Хотя, вроде его голос с улицы доносится?
Господин капитан совсем не так представлял себе будущий поход. Высокий, с отличной выправкой и болезненно худой Седецкий мечтал о карьере, как и все офицеры. Захудалый дворянский род, никаких особых талантов. Единственный вариант выбиться в люди – это подняться в чинах. В училище оказалось, что таких умных каждый первый, а воинская наука не столь легка. Поэтому больше брал усидчивостью и умением преданно смотреть на руководство. Получив лейтенанта, убыл по разнарядке на границу под Иркутск. Два раза умудрился вляпаться в перестрелки с контрабандистами, чудом не потерял людей. В итоге местное начальство оценило паршивые таланты молодого офицера и умение организовывать проблемы на пустом месте. Поэтому сплавили с повышением обратно в центр, от греха подальше.
Именно в это время генштаб формировал добровольческий корпус. В отличие от мечтавших скататься в другую страну добровольцев, большая часть командного состава не горела желанием скрипеть песком на зубах. Поэтому “подающего надежды” поманили внеочередным званием, повесили капитанские погоны и отправили в погоне за славой во главе роты.
И что в итоге? Сидит господин Эраст Юлианович в пустыне, до ближайшего штаба за неделю не доедешь. Умные – все там, в городе или в порту. Одни идиоты вроде него с толпой обормотов, кто даже не представляет, что такое солдатская лямка. Хорошо еще, что львиную часть проблем разгребают гунны, гоняя местных абреков по округе. Но и обстреливают периодически, и караваны без охраны грабить пытаются. Поэтому возможность по ротации убраться поближе к цивилизации капитан принял как дар с небес. Еще бы от балласта избавиться, чтобы глаза не мозолили, так вообще хорошо.
– Макаров, ко мне!
Вот он, голубчик. Нахальный мерзавец. Но умен, этого не отнять. Не подставляется. И откуда-то службу знает. В нарядах постоянно или с такими же умниками по округе рыскает. Пять взысканий за нарушение формы одежды и четыре благодарности, полученные от баварцев. С одной стороны, хочется Седецкому наглеца проучить, а с другой – зачем волну поднимать? Ведь можно куда как проще: с глаза долой, из сердца вон. Заодно одолжение соседям сделать, галочку в отчете поставить.
– Слушай сюда, Макаров. Вас на два месяца берут на усиление пластунов. Вместе с твоим дурацким вороном. Постарайтесь кого-нибудь из чужих офицеров не обгадить, позору не оберемся. Потому что их благодарности – это единственное, из-за чего тебя еще из роты не попросили с волчьим билетом на выход. Ты меня понял?
– Так точно, ваше благородие!
– Знаешь, кто добровольцем вызовется?
– Так точно!
– Хорошо. Иди. Вахмистр вас уже заждался, – помолчав, капитан все же выдавил из себя: – И постарайся пулю не поймать. Ты хоть и дерзок без меры, но я не люблю похоронки на подчиненных писать... Свободен.
Старый знакомый сидел под навесом, скармливая лошади кусочки яблока. И где только добыл?
Увидев Сергия, приветливо улыбнулся:
– Отпустили? Это хорошо, переводчика для германцев искать не придется.
– Да, Анисий Лазаревич, осталось остальных добровольцев позвать да из зауряд-прапорщика довольствие вытряхнуть. Думаю, за час управимся.
– Добровольцы? Люди-то хоть годные?
– Вы их две недели назад видели, когда колодец проверяли. Может, шапку ломать толком не приучены, но дело свое хорошо знают. Пулям не кланяются зря, стреляют метко. Что еще для пустыни надо?
– Как скажешь, студент. Тебе за них отвечать. Давай, я пока перекушу, потом сюда же вернусь.
С пластунами у Макарова отношения сложились хорошие. Сначала пересекались по долгу службы, последнее время его выдергивали уже лично, подавая именную заявку. Благодаря парню и крылатым глазам у казаков не было даже раненных во всех вылазках, а многие соседи уже и похоронный счет открыли. В бесконечной войне всех против всех аборигены стреляли в каждого, кого увидели. Поэтому разведка, способная обнаружить банду на расстоянии и устроить ей горячую встречу – это было на вес золота. А как именно парень ворона тренировал и кто его надоумил – дело десятое.
Проскользнув мимо ряда выцветших палаток, Сергий присел у треноги над погашенным костром.
– Дня доброго, Фокий Карпович. Разговор есть.
Невысокий мужик с кустистыми бровями и окладистой бородой кивнул, продолжая крохотными глотками пить теплую подсоленную воду. Жара, все с потом выходит. Кстати, подсаливать именно малец присоветовал. И ведь не соврал – легче теперь в бусурманских краях выживать.
– К писарю по делам забегал, языками за жизнь зацепились. Бает, интересная бумага пришла с родины. Будто спрашивают, как живут-не горюют трое бывших крестьян из Перелесья. Не болтали ли что между собой, не хвалились ли варнацкими успехами. Потому как нашли в местных лесах двух убитых купцов, открывших раньше лавку в деревне. А вот кто им головы проломил – пока сомневаются.
Достав флягу, Сергий чуть отхлебнул и мазанул взглядом по остальным староверам. С писарем парень сошелся почти сразу. Вольноопределяющийся после университета сдуру захотел славы и ратных подвигов. О том, что бедолаге придется вариться заживо в пустыне и падать на пол при каждом выстреле – вербовщики умолчали. Поэтому между двумя “местами образованными людьми” удалось быстро наладить отношения. Сергий делился байками с выходов “а мы туда, а они как наскочили, а мы как побежали”. Попутно подсказал, с кем из офицеров лучше выстроить наиболее близкие отношения и от кого держаться как можно дальше. Одновременно пару раз помог разгрести бумаги, пробросив идею с коробкой, разбитой на отсеки. Теперь вся переписка была рассортирована по срочности и именам их благородий. Поэтому в палатке никто не толкался, наливаясь желчью, а сразу получал всю необходимую корреспонденцию. После этого совсем близкими приятелями с Поликарпом не стали, но поболтать иногда вечером с лопоухим и очкастым недотепой получалось.
– Интересные вести ты принес, Сергий. Только вот зачем – не пойму? – поинтересовался ефрейтор, насупив брови.
– Меня на помощь германцам отправляют. И трех добровольцев еще хотят. Старшим от пластунов будет вахмистр Кизима. Анисий Лазаревич справный мужик и добрый воин, под молотки не потащит. И я так думаю, что пока вы где-то в песках станете местным обезьянам хвосты крутить, дело или под сукно положат, или вообще отпишутся казенным языком. А вот ежели глаза мозолить, так запросто кто-то из офицеров выдернет и начнет дурацкие вопросы задавать. Зачем людям зря время тратить и настроение себе портить?
– И как долго за обезьянами бегать?
– Месяц минимум, если не передумают. Или даже два, как в заявке написали... Если есть желание, то надо к интенданту идти, трясти имущество. Фляги, накидки, палатку хотя бы одну на четверых. Ну и прочее по мелочи. Пока еще капитан не передумал, сможем закрома чуть пограбить. Зауряд-прапорщику же легче будет – меньше обратно в порт тащить. Лагерь-то сворачивать станут.
Переглянувшись с остальными, Мордин согласился:
– Мы не против. С тобой раньше сладили, за своих горой стоишь. Когда выступаем?
– Чего зря ждать? Чем быстрее уберемся, тем меньше лишних соблазнов. Давайте прямо сейчас. Господин вахмистр уже ждет.
Когда Кизима увидел телегу, забитую с горкой разнообразным имуществом, то поначалу онемел. Стоял, разглядывал, пытался слова подобрать. Но не успел – Сергий встал рядом и тихо начал объяснять:
– Господин Толченов в сложном положении был. Ему требуется списать кое что из утраченного имущества. А мы как раз под это подходим. Я на себя разную мелочь набрал, что во время выходов расходуется. И теперь у зауряд-прапорщика цифры сходятся. Ну и мы не обижены.
– Я уже вижу, студент. Ты куда с таким табором собираешься?
– К баварцам, к кому же еще? Вы не сомневайтесь, Анисий Лазаревич, я же с пониманием. Просто мы там пятым колесом в телеге. Ни палатки не будет, ни одеял на ночь, а ночи тут злые, холодные. Ни котла, чтобы кашу сварить. И вообще... Я круп чуток прибрал, мяса вяленого, даже консервов целый ящик прихватил. Плюс обмундирование, оно же просто горит, когда по барханам на пузе лазаешь. И три боекомплекта под винтовки, гранат россыпью и разного. Тем более, что не на себя, а на всех. И поделиться с пластунами можем... Например, еще одной палаткой.
Передумав пропесочивать подчиненного, казак подкрутил усы и повернулся к трем мужикам, кучкой сгрудившимся позади телеги. Видно было – из них только один когда-то в войсках побывал, подогнанное обмундирование много может рассказать понимающему человеку. Но в любом случае – все трое не молокососы. Да и мелькали вроде разок до этого.
– Это Мордин Фокий Карпович, наш ефрейтор. Вот это Кобызев Петр Михайлович. И Безруков Гаврила Павлович. Рядовые. Все отличные стрелки и геройствовать не любят.
– Полезное качество, – усмехнулся Кизима. – Из старых православных?
Как помнил Сергий, в этом мире Никоновская реформа проходила куда как мягче, хотя все равно оставила изрядный след среди местных христиан. И староверов хватало, особо по дальним углам.
– Перелесские мы, в вере крепки. На том и стоим.
– Добре. У меня прабабка никоновцев в свое время дрыном охаживала. И “Славься Богородица” я до сих пор до последнего словечка помню... Так, уважаемые. Сразу скажу, чтобы вопросов потом не было. Мы с господином будущим студентом с конца июня по местным буеракам бегаем. Воином себя он зарекомендовал справным, дураком под пули не лезет и товарищей выручает. Поэтому хоть и рядовой, но слушайте его как родную маму. А за папу у вас я пока... Коня-то совсем выдали или вернуть придется?
Погладив животину, Сергий усмехнулся:
– А он вообще по бумагам больше не числится. Погиб геройской смертью и списан за ненадобностью. Поэтому – будем считать, что телега своим ходом до нового места добралась. Ну что, выступаем?
– Птица твоя где, кстати?
– По округе рыскает, поглядывает. Чтобы нам спокойнее топать, без приключений.
– Вот это хорошо. Приключений нам еще успеют отсыпать.
Штурмовая рота под командованием гауптмана Августа фон Шольца двигалась по узкой дороге между барханами. В голове колонны и в хвосте проминали песок широкими колесами груженые телеги: вода, продовольствие, медикаменты и боезапас. Пусть формально южная граница германского протектората уже зацепилась за оазис в Марзуке, но на самом деле вся территория буквально от побережья до Феззайна до сих пор представляет собой лоскутное одеяло. Толпы мародеров, жалкие остатки нищих фермеров, вооруженные до зубов форпосты и песок. Бесконечный песок. Хотя русские обещали, что превратят побережье в зеленый рай буквально за пару лет, а еще через пять лет трава покроет всю округу, как это было в Каракумах. Методы давно отработаны, люди знающие и понимающие готовы грузиться на пароходы. Главное – почистить территорию и удержать ее от соседей. Мелочи, что скажешь.
В охранение гауптман выделил десятерых. Вполне достаточно, потому что еще три десятка русских добровольцев сопровождали роту, прочесывая опасные места. Но главная надежда – на необычного рядового с вороном. Парень уже не один раз выручал германцев, сообщая о засадах и чужих отрядах. Где и как он сумел добыть птицу – не говорит, только улыбается. Но дело свое знает. Вот и вчера вечером успел предупредить о группе бедуинов, вздумавших пробраться в тыл. Всех семерых одним залпом и положили. Верблюдов отловили, пристроили к делу. Бредут в хвосте колонны, нагруженные имуществом.
– Дирк, что там?
– Подходим к Сабхе, господин гауптман! Пальмы показались.
Поделиться книгой: