Рафаэль Люка
Ведьмак. История франшизы
От фэнтези до культовой игровой саги
L’HISTOIRE DE THE WITCHER
Raphael Lucas
© Les Editions Pix’n Love 2019
© Полунина А. А., перевод на русский язык, 2023
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2023
* * *Селине и Эзре
Марку за его бесконечное терпение
Предисловие
Сегодня его облик и особые приметы знакомы любому игроку: белые волосы, два меча («серебро для монстров, сталь для людей»), зрачки, как у кошки. За какие-то двадцать лет Геральт из Ривии, герой саги «Ведьмак», из персонажа польского фэнтези стал звездой одной из самых успешных и амбициозных западных RPG-франшиз.
22 марта 2018 года CD Projekt, разработчик и издатель видеоигр, объявила, что продажи игр трилогии о ведьмаке достигли 33 миллионов копий[1]. С тех пор как десять лет назад первая часть вышла на PC, «Ведьмак» превратился в настоящий международный феномен. По мнению некоторых игроков, CD Projekt RED стала преемницей более авторитетных студий: теряющей хватку BioWare и Obsidian Entertainment, которая так и не стала коммерчески успешной. В начале 2018 года читатели Game Informer[2] отдали третьей части серии первое место в списке 300 лучших игр всех времен. Игру «Ведьмак 3: Дикая Охота» оценили выше, чем Mass Effect 2, The Legend of Zelda: Breath of the Wild, The Legend of Zelda: Ocarina of Time, Final Fantasy VII, The Elder Scrolls V: Skyrim и Red Dead Redemption.
Как и шутеры Metro украинского разработчика 4A Games, «Ведьмак» сумел совершить невозможное: продать мир, эстетику, саундтрек и культурные отсылки родом из Восточной Европы американизированной аудитории, привычной к штампам из Dungeons & Dragons. Более того, в сердцах некоторых игроков Геральт сместил с самого почетного места более старые игры.
Это история исключительного триумфа CD Projekt и «Ведьмака», история о Польше, которая открыла границы и сама стала открытием для ролевиков и геймеров, история хаоса, который чуть не погубил студию, – обо всем этом мы расскажем в данной книге.
Мы будем опираться не только на уже опубликованные – порой исключительно на польском – статьи, документы и интервью, но и на ранее неизвестные свидетельства очевидцев, изложенные языком, далеким от официального.
1
Чернила, бумага и кинопленка
Спросите у любого поляка, немного знакомого с гик-культурой, что он думает о «Ведьмаке». Вот, например, интервью Игнация Тшевичека. Если поинтересоваться у автора знаменитых ролевых игр, основателя самого большого издательства настольных игр в Польше и создателя настолки The Witcher Adventure, что он думает о творчестве Анджея Сапковского, он ответит так: «“Ведьмак” – это объект интеллектуальной собственности, который имеет такое же значение в Польше, какое “Властелин колец” имеет в Великобритании или герои Marvel – в США. Это локальный феномен, но в то же время это франшиза, которой удалось покорить широкую аудиторию и заставить ее полюбить фэнтези, как это сделал “Гарри Поттер” в Англии. У меня на полке стоит сборник книг о Ведьмаке, подписанный самим Анджеем Сапковским в 1993-м. Я был старшеклассником, когда вышла первая книга. Тот, кто посмотрел “Звездные войны” в 1970-х, на всю жизнь остается фанатом саги Джорджа Лукаса. И все мы, подростки из 1990-х, навсегда поклонники книг Сапковского»[3].
До превращения в экшен-RPG и получения статуса одной из самых успешных и влиятельных игр жанра «Ведьмак» существовал в виде серии повестей и романов, а создал их офисный работник, который за несколько лет превратился в национальную звезду фэнтези. Обыкновенный рассказ, написанный на конкурс, доказал: фэнтези может и должно выходить за рамки привычных клише. Как все это сделало Геральта из Ривии знаковым персонажем польской литературы?
БУМАЖНЫЙ ГЕРАЛЬТНачало 1980-х. Анджей Сапковский, родившийся в 1948 году в польском городе Лодзи, работает специалистом по внешней торговле в международной компании. Он полиглот – знает не меньше дюжины языков. Еще он фанат фэнтези, особенно любит «Хроники Амбера» Роджера Желязны[4], поэтому в загранкомандировках каждый раз обходит специализированные книжные магазины, чтобы достать новинки или книги, еще не изданные на родине. В 1986-м ему попадается на глаза объявление о конкурсе рассказов для журнала Fantastyka. Как рассказал Рышард Хойновский[5], переводчик первых игр, проданных CD Projekt, и продюсер первого «Ведьмака» на начальном этапе разработки, Сапковский потренировался на десятке переводов, прежде чем взяться за собственные произведения. Его первые эссе были опубликованы в Fantastyka в 1982 году, вместе с переводом «Слов Гуру» Сирила М. Корнблата (написаны в 1941 году под псевдонимом Кеннет Фалконер), историей обретающего суперсилу вундеркинда. Эти выпуски затем были напечатаны ограниченным тиражом менее 200 экземпляров, чтобы избежать польской цензуры, и разошлись по клубам фэнтези и научной фантастики.
Выпустив первые работы, в 1986 году Сапковский наталкивается на объявление о конкурсе рассказов в журнале Fantastyka. Без долгих раздумий он решает принять в нем участие. На тот момент ему 38 лет. «Почему я это сделал? До сих пор не знаю»[6], – утверждает он и сегодня. Тогда его единственной целью был приз, каким бы тот ни был. «Я не хотел становиться писателем или менять профессию. И я не искал славы! Я хотел просто получить приз на конкурсе!»
Чтобы победить, Сапковский обращается к своим навыкам коммерсанта и предпринимателя: «Я знал, что такое маркетинг, знал, как продавать товар. И я сделал все, чтобы жюри обратило внимание на мою историю». Его история называлась просто – «Ведьмак» (Wiedźmin), в ней впервые появился Геральт из Ривии, он же wiedźmin, ведьмак, witcher в разных переводах и изданиях. В тот момент идея Сапковского заключалась в том, чтобы «перепридумать польские сказки»[7]. На его взгляд, сапожник или подмастерье чинит обувь, а не убивает драконов, как в легенде о Краковском драконе. «Это бред. Солдаты и рыцари? В большинстве своем они идиоты. А попы хотят только копить деньги и лапать подростков. Кто в таком случае пойдет убивать монстров?» Ответ очевиден: «Профессионалы». Так появились на свет Геральт из Ривии и другие ведьмаки, охотники на мутантов и чудовищ. В этот момент складывается образ Геральта, его трезвое видение мира. Как и некий Элрик из Мелнибонэ[8], этот убийца монстров – альбинос. Рышард Хойновский (сегодня он занимается лингвистикой) уже тогда считал Сапковского мастером стиля, работающим с польским языком «с филигранной точностью», которую не могут передать ни английский, ни французский переводы. «Когда я прочитал “Ведьмака” на английском, я подумал: “О Боже”. Действия персонажей пересказаны совершенно верно, но текст лишен всех тонкостей. Польский язык очень гибок, у нас семь падежей для прилагательных и нет артиклей. Повести Сапковского великолепно написаны, читать их – настоящее удовольствие».
СОЛДАТЫ И РЫЦАРИ? В БОЛЬШИНСТВЕ СВОЕМ ОНИ ИДИОТЫ. А ПОПЫ ХОТЯТ ТОЛЬКО КОПИТЬ ДЕНЬГИ И ЛАПАТЬ ПОДРОСТКОВ. КТО В ТАКОМ СЛУЧАЕ ПОЙДЕТ УБИВАТЬ МОНСТРОВ?
Прождав решения год и убеждая себя в проигрыше каждый день, Сапковский все же занял на конкурсе третье место. Первое место получила сложная история в жанре научной фантастики, рассказанная от лица умалишенного. «В то время в Польше, – объясняет он, – фэнтези считалось фигней для тупых детишек, которые даже не умеют нормально мастурбировать. Поэтому они подумали: “У него самая лучшая история, но это фэнтези, давайте дадим ему третий приз”. Судьи – это судьи, в большинстве случаев они пристрастные идиоты. Но публика…»[9] После этой маленькой победы автор-любитель рассчитывал продолжить нормальную жизнь. «Я и так был счастлив: получил приз, деньги, мог этим хвастаться. Я поставил себе цель и достиг ее. Но сразу после этого прошел польский конвент, и “Ведьмак” неожиданно взял приз»[10].
Автора приглашают на множество мероприятий, у него берет интервью Рафал Земкевич, главный редактор журнала Fantastyka. Он заявляет Анджею: «Наши читатели шлют письма и спрашивают: “Не мог бы Сапковский написать еще одну историю о ведьмаке?”» Тот сразу же принимается за работу. «Если они хотят еще, почему бы нет? Я написал вторую историю, потом третью и четвертую, в которых говорилось только о Геральте, потому что читатели требовали только его!» Истории выходят в Fantastyka, а в 1990 году Сапковскому предлагают издать сборник его произведений под заглавием Wiedźmin. «Продавался он поразительно хорошо», – вспоминает писатель. Он уже готов признать, что достиг пика карьеры. Но спрос по-прежнему высок: издатели и читатели хотят все больше. Интерес к приключениям Ведьмака совпадает с внутренними политическими трансформациями в Польше (коммунистическое правительство свергнуто в ходе самых первых полудемократических выборов в 1989 году), а также с безработицей в жизни Сапковского.
Именно в этот момент он решает рискнуть и заняться исключительно карьерой писателя – или хотя бы провести такой эксперимент, пока позволяют финансы. Сапковскому нужно все или ничего. Повести, из которых мгновенно компонуют сборники, следуют друг за другом в ускоренном темпе до середины 1990-х. А скоро Сапковский начинает чувствовать крылья за спиной: «Я подумал, что польский книжный рынок и польские читатели заслуживают фэнтези-сагу. И почему бы польскому автору не написать ее?» Но в то время для игроков книжного рынка жанр фэнтези – это лишь подростковая «недолитература». Несмотря на популярность повестей и сборников, никто не готов поставить на Сапковского чеканную монету. Никто, кроме специализированного издательства SuperNOWA, которое опубликует все его произведения. «Пенталогия» (или «пятикнижие») – этот термин использовал сам Сапковский – включает «Кровь эльфов», «Час Презрения», «Крещение огнем», «Башню Ласточки» и «Владычицу Озера». Серия книг написана за пять лет, между 1994 и 1999 годами. Во Франции она вышла между 2008-м и 2011-м. Требовательный к себе писатель уважает своих читателей и не собирается заставлять их ждать следующего приключения больше года. «Клиент всегда прав» – как хороший продавец, Сапковский это знает: его творчество, его персонаж, его вселенная обязаны своим успехом лишь фанатам, которые следят за ним с самого начала, проглатывают каждую повесть, каждую книгу и, может быть, даже начинают самостоятельно раскрывать лор[11], историю мира, который показан очень фрагментарно.
Чтобы гарантировать успех проекта и убедить жену в правильности решения, писатель с первых дней соблюдает железную дисциплину: «Чтобы доказать супруге, что я действительно всерьез отношусь к писательству, я стал работать с раннего утра. И этот режим с тех пор не сдвинулся ни на миллиметр. Утренний кофе я пью за компьютером. Вот так я и вкалываю – как всякий нормальный человек на самом деле. Единственное отличие в том, что у большинства людей есть воскресенья, отпуска – а у меня нет. Я работаю в воскресенье и в любые праздники». Эта железная дисциплина принесла плоды: сегодня Сапковский, по его собственным словам, один из немногих польских авторов, которые живут исключительно на деньги с продаж книг.
Его единственное увлечение – рыбалка. В одиночку. Только рыбак, река и искусственный мотыль, потому что «это самый сложный метод». Когда Сапковский не может предаваться основному хобби, его ждет кухня: он настоящий гурман и на кухне ему как медом намазано. А видеоигры? «Я знаю об их существовании, в некоторых проектах принял участие, но сам никогда не играл и не собираюсь. Потому что в сутках недостаточно часов, и потому что у меня есть другие развлечения». Может, тогда настольные ролевые игры? В молодости Сапковский считал Dungeons & Dragons и Warhammer достойными траты своего драгоценного времени. «Я знал, что такое ролевые игры, и понимал, что рано или поздно они появятся в Польше. Я хотел посодействовать этому и сделал все что мог. Поскольку материалы было не достать, за Dungeons & Dragons и Warhammer брались только те, кто путешествовал за границу и был в теме».
Пока в Польше идут политические изменения с разворотом политики в сторону Запада, автор забывает о ролевых играх и позднее возвращается к ним только ради нескольких статей и создания игровой системы (см. главу 2). Явно продемонстрировав свое равнодушие к видеоиграм, фантаст подошел к продаже прав разработчикам с неумолимой логикой коммерсанта. «Я продал права и решил не вмешиваться в то, что они с ними сделают. Может, эти игры хороши, может, плохи. У меня не было выбора: мне было некогда ими заниматься. Поэтому я оставил этот вопрос специалистам. Они знают, что делают». Впрочем, если верить Рышарду Хойновскому, который много общался с Сапковским и неоднократно встречался с ним в течение первого года разработки, это решение было также связано с нехваткой здравомыслия во времена заключения контракта. «Ну… В общем, он [Сапковский] был алкоголиком. Сегодня он судится с CD Projekt, чтобы вернуть то, что ему причитается, и я его прекрасно понимаю. Я не присутствовал на переговорах и когда подписывался контракт, но в то время он был не совсем в себе».
Подход Сапковского к играм CD Projekt RED можно свести к четырем пунктам. Первый: он принял в разработке игр «Ведьмак» минимальное участие, более или менее одобрив несколько визуальных решений. Второй: он считает игры CD Projekt в жанре экшен-RPG всего лишь переложением книги, в котором нет масштаба и амбиций (нарративных, интеллектуальных), присущих его работе. Третий: он терпеть не может тот факт, что издатели его романов используют арты по игре, а не создают оригинальные иллюстрации. Наконец, четвертый: он заявляет, что скорее игре пошла на пользу слава его произведения, чем наоборот. Он считает, что без книг игровой «Ведьмак» не пользовался бы таким успехом. Его можно понять: вероятно, думая, что первая игра продаваться не будет, он подписал контракт на конкретную сумму, а не на процент с продаж. Тариф такой: 35 000 злотых, или примерно 8500 евро сегодня[12]. Короче говоря, Сапковский не выручил ничего или почти ничего с момента выхода первой части. «Я был достаточно глуп, чтобы продать им все права. Они предлагали мне процент с прибыли. Я ответил: “Прибыли не будет, выплатите всю сумму сейчас”. Это было глупо. Но кто мог представить их успех? Точно не я»[13]. Однако в целом Сапковский не имеет ничего против CD Projekt RED и ее игр. «Они заслужили свой успех. У них очень хорошие игры. Я ничего не имею против компьютерных игр, я просто не играю в них». Из чистой вежливости он даже готов ставить автографы на коробочках и дисках с «Ведьмаком».
А Геральт из Ривии? Для создателя, которому недавно исполнилось 70 лет, этот персонаж и его мир уже в прошлом. С тех пор писатель начал несколько серий книг и заявляет, что не собирается возвращаться к «Ведьмаку», а заодно иронически проходится по американской манере снимать бесконечные сериалы: «Я спланировал всю историю “Ведьмака” от начала до конца, во всех подробностях. Все акценты расставлены, контрапункты выписаны, все учтено и доведено до конца. Нет никакого смысла в том, чтобы писать “Сына Ведьмака”, “Внука Ведьмака”, “Отца Ведьмака” или “Иллюстрированный путеводитель по замку Ведьмака”»[14]. Продолжение «Ведьмака»? Нет и нет. Разве только «Сезон гроз», независимый рассказ, напечатанный в 2013 году и переведенный на французский в 2015-м. И, может быть, когда-нибудь еще одна последняя история, последнее наваждение мэтра Сапковского, ну а потом можно окончательно уйти на покой.
«ВЕДЬМАК» ВЫСАЖИВАЕТСЯ ВО ФРАНЦИИГеральт многократно награжден в своей стране и Восточной Европе, однако во Франции его история была опубликована только в 2003 году в Bragelonne, которое тогда было совсем молодым специализированным издательством. До этого «Ведьмак» и Геральт из Ривии (Рив/Ривы в разных переводах) были почти неизвестны на Западе. Издатель Стефан Марсан вспоминает о своей находке[15]: «В 2001-м и 2002-м я много путешествовал по Центральной Европе вместе с литературным агентом Патрисией Паскалини из Agence de l’Est, занимаясь правами на перевод французских романов, опубликованных издательством Bragelonne в этих странах. Я с большим любопытством открыл для себя местный издательский рынок, претерпевавший значительные изменения, как и вкусы издателей и читателей. Когда мы проездом были в Праге, мы отправились в главный гиковский книжный в городе – Krakatic, эквивалент Forbidden Planet[16], если угодно, – и побеседовали с его владельцем, по совместительству управлявшим одним из крупных издательств чешской научной фантастики и фэнтези. На вопрос “Какие авторы больше всего пользуются популярностью?” он ответил: “Пратчетт и… Сапковский”. Это еще кто?! Что это за польский писатель фэнтези, чьи книги продавались лучше англосаксонских бестселлеров?
Я захотел узнать больше – несколько месяцев спустя я был на книжной ярмарке в Варшаве. Когда я проходил мимо газетного киоска, мой взгляд привлекла обложка таблоида, на которой был изображен воин с [волосами, подвязанными] лентой и с белой щетиной на подбородке. Это был актер, которому предстояло играть Геральта в киноадаптации! Между прочим, у меня в столе до сих пор лежит этот журнал, а еще DVD с фильмом, но я туда не заглядываю (смеется). Короче говоря, мы напали на крупную дичь, но мне еще нужно было знать, что это за романы! А моего польского хватало на “здравствуйте”, “до свиданья” и “одно пиво, пожалуйста”. Тогда Патрисия достала два рассказа из “Последнего желания”, которые Анджей отдавал на перевод. Переведено было довольно плохо, но мне хватило, чтобы “распробовать” атмосферу и стиль этой книги: великолепное героическое фэнтези, в чем-то традиционное, восходящее к Элрику [Майкла Муркока] и Фрицу Лейберу, но с ноткой черного юмора, где использовался фольклорный и культурный материал, типичный для того, что еще называлось Восточной Европой… А кроме того, я познакомился с интригующей и оригинальной композицией: несколько завершенных приключений, через которые красной нитью проходит основная идея. И, конечно, с героем, который вызывал тревогу и восхищение.
Я решил, что это просто великолепно! Решено: Патрисия становится литагентом Сапковского в работе со всем миром, а я получаю права на издание его книг в Bragelonne».
Логическое следствие – встреча с автором. «Это произошло в Испании в июле 2003 года, на литературном фестивале Semana Negra, который каждый год проходит в городе Хихоне. Анджей был там по приглашению его местного издателя, Луиса Прадо, который только что опубликовал “Последнее желание” в Испании. Я отправился туда с агентом Сапковского Патрисией Паскалини, она тоже должна была впервые увидеться с ним лично. Я был на его выступлении, а сразу после встретился за кружечкой пива… одной, затем еще одной и так далее».
Сапковский (Сапко, как его называет французский издатель) сразу располагает к себе как откровенностью, так и истинной натурой, пусть и глубоко сокрытой, проступающей за этот вечер только на пару мгновений, пока пустые бутылки заполняют стол. «Меня сразу же покорил этот персонаж со всей его многогранностью. То нелюдимый, молчаливый и ворчливый, то через мгновение улыбающийся, разговорчивый, дружелюбный. Такая манера, конечно, сбивает с толку, но очень интригует. Перед встречей я прочел все интервью с ним, какие только смог найти, и знал, что это дико образованный интеллектуал. От этого еще сильнее хотелось получше узнать его и разобраться в тех смешанных чувствах, которые он у меня поначалу вызвал. Чем дольше мы говорили тем вечером, тем активнее он нас потчевал анекдотами и сочными фразочками. На самом деле каждый раз, встречаясь с ним снова, я думал: можно любить Сапковского или не любить, но всегда кажется, что он ломает комедию. Никогда не знаешь, чего от него ждать и на что рассчитывать. Вот он ни с того ни с сего изрекает какую-то глубокую мысль с видом старого мудрого брюзги вроде Гэндальфа или Йоды, и это так трогательно, потому что в эту минуту Анджей не хитрит и не притворяется, он делится идеей, и ты чувствуешь его искренность. И начинаешь к нему привязываться». Слова Стефана Марсана подтверждает Рышард Хойновский, который вспоминает человека «умного, приятного, но не выносящего людей, образованных хуже, чем он сам».
Успеху переговоров между Bragelonne и Сапковским способствует множество факторов. «Для начала, хотя его книга уже была бестселлером в Польше и очень хорошо продавалась в России и Чешской Республике, он еще не был известен в остальном мире. Немцы перевели два первых тома, но они не выстрелили. Поэтому Сапковский особенно остро реагировал на признание среди иностранных издателей, тем более среди представителей маленьких независимых издательств, как Луис в Испании и я во Франции. Он сам космополит и полиглот и видел в нашем интересе настоящее мировое литературное признание. Тем более мы с Луисом не относились к нему как издатели, покупающие права на книгу только потому, что это бестселлер: мы были действительно очарованы его произведением. К тому же его агент была француженкой и обнаружила эти романы одновременно со мной, так что между нами возникло взаимопонимание восхищенных первооткрывателей. Патрисия не была специалистом по фэнтези, и я рад был поделиться с ней своими знаниями в этой области, чтобы точнее объяснить, почему я считаю творение Сапковского грандиозным. Наконец, Анджей ей безоговорочно верил и верит до сих пор. Он оценил, что я сделал ему взвешенное и понятное предложение. Мы быстро ударили по рукам».
Тем не менее, когда в 2003 году издательство Bragelonne запустило процесс публикации «Ведьмака» во Франции, до полной победы еще было далеко. Заминки были связаны с происхождением писателя и книги: «То, что Сапко – поляк, было палкой о двух концах: с одной стороны, с точки зрения маркетинга труднопроизносимое имя все усложняло и могло оттолкнуть читателей жанра, где царили в основном англосаксонские авторы. С другой стороны, мы не собирались скрывать его национальность – наоборот. Я хотел возбудить любопытство читателей, передать то чувство, которое сам испытал год назад, хотел, чтобы они подумали: “Если издатель авторов калибра Дэвида Геммела и Стэна Николлса публикует какого-то поляка, это должен быть реально крутой поляк… да стопудово!” (Смеется.) Итак, мы попытались объяснить наше решение: я написал и сверстал буклет, где были описание книги и отрывок из первого приключения Геральта. Затем мы разослали буклеты в книжные магазины и киоски. Должен сказать, мне повезло получить великолепную обложку Майкла Уэлпли с Геральтом на коне, которая всем очень понравилась».
Но проблема все-таки возникла: переводчиков с польского на французский мало и они специализируются на более классической прозе. «Мне снова повезло найти особенного человека. Я пошел в Польскую библиотеку в Париже, в квартале Одеон, где мне подсказали два или три имени, в том числе Лоранс Дьевр, первоклассную переводчицу художественных текстов. Она переводила, в частности, одного из величайших писателей XX века, Витольда Гомбровича. Я думал, она меня пошлет вместе с моим воителем и охотником на монстров по совместительству (смеется)… Напротив, она была в восторге. Она сказала: “Наконец-то книга, которую мои ученики захотят прочитать!” Наше сотрудничество было увлекательным. Не имея возможности читать текст в оригинале, я читал ее перевод с опытом и восприятием фаната фэнтези. Диалог между нами позволял скорректировать адаптацию текста так, чтобы книга “заговорила” с целевой аудиторией и чтобы атмосфера, названия, интонация соответствовали жанру, с которым Лоранс не была знакома, ничего не теряя из специфичности и индивидуальности Сапко и его вселенной». Одним из предметов обсуждения между издателем и переводчицей было название для всей книжной серии, основанное на профессии Геральта из Ривии. «“Wiedźmin”, “ведьмак” не вызывает в мыслях образ доброго волшебника, скорее, это страшный чернокнижник. Мы его назвали Sorceleur, немцы – Hexer, а в игре это Witcher. Я бы предпочел слово “sorcereur”: там в середине R, а не L, и это звучит более хрипло и диковато, но я не хотел, чтобы подумали, будто это перевод английского “sorcerer”, “колдун”».
Несмотря на то что корни Le Sorceleur растут из польского фольклора, он довольно быстро приживается во Франции. «Книга и ее перевод сначала заинтриговали, а потом привлекли публику. Те, кто боялся, что книга слишком странная, потому что автор – поляк, поняли, что написано супердоступно и захватывающе. Отличное оригинальное чтиво, и в то же время потенциальный бестселлер, просто мегакомбо. Я даже дал интервью на France Culture![17] Крупноформатное издание мы продали тиражом 25 000 экземпляров, что уже феноменально». В то время «Ведьмак» еще не стал игрой, и его популярность опиралась только на маркетинговые способности издателя. «Когда “Последнее желание” вышло во Франции в мае 2003-го, сделка [с CD Projekt] еще не была заключена. Сапко мне рассказал летом, на фестивале в Испании, как он сначала послал разработчиков игры… Он может быть очень классным и прикольным, но если он не в настроении или выпил… Короче, должно быть, переговоры были интересными (смеется). Кстати, издательский дом Pocket, у которого появилась светлая мысль купить права на издание “Последнего желания” в карманном формате, не хотел в то время продолжать выпуск книжной серии: как видите, компьютерной игры в общей картине еще не существовало! Я на это не жалуюсь, потому что в итоге мы смогли выпустить книгу под нашим собственным брендом Milady. Мы продали около 120 000 экземпляров карманного формата».
Феномен начался с книжных магазинов, но с выходом игр, то есть начиная с октября 2007 года, популярность выросла. «И в тот момент мы воспользовались популярностью, которую “Ведьмак” приобрел благодаря игре. Я хотел, чтобы геймеры знали: игры основаны на романах, и лучше бы вам их прочитать! Вполне логично, что я связался со студией CD Projekt, и она мне предложила изображения для обложки. Мы были на одной волне. Визуальная связь книг и игр давала последним своего рода легитимность, а нам открывала новые горизонты. Должен сказать, что с CD Projekt, а сейчас и с Namco, все прошло на диво хорошо, и я им благодарен. Ну и еще добавлю, что в команде Bragelonne много геймеров, взять хотя бы коммерческий отдел: общее увлечение им помогает в работе!»
Популярность «Ведьмака» – результат действий Сапковского или CD Projekt RED? Стефан Марсан выбирает третий вариант: «На самом деле это идеальная ситуация: сначала книги самостоятельно завоевали популярность, а затем обратили себе на пользу успех игры, которая в свою очередь продолжает приводить новых читателей. Я подчеркиваю этот момент: все уже было заложено в самом произведении Сапко. Во-первых, это богатая, захватывающая, хорошо продуманная фэнтези-вселенная. Каноны жанра в ней соблюдены, но привычные клише поданы по-новому. Именно эти достоинства стали источником вдохновения гениальных игр. Во-вторых, создатели игр провели потрясающую работу и сумели развить все самое интересное в романах, придать сюжету зрелищность и глубину. Яркие игры затягивают и вызывают желание продлить приключение, погрузившись в книги. И поскольку это не просто литературные адаптации, а оригинальные произведения, они не обманывают ожидания игроков, совсем напротив. “Ведьмак” – это эквивалент “Игры престолов” в мире компьютерных игр».
ЭТО ИДЕАЛЬНАЯ СИТУАЦИЯ: СНАЧАЛА КНИГИ САМОСТОЯТЕЛЬНО ЗАВОЕВАЛИ ПОПУЛЯРНОСТЬ, А ЗАТЕМ ОБРАТИЛИ СЕБЕ НА ПОЛЬЗУ УСПЕХ ИГРЫ, КОТОРАЯ В СВОЮ ОЧЕРЕДЬ ПРОДОЛЖАЕТ ПРИВОДИТЬ НОВЫХ ЧИТАТЕЛЕЙ.
После публикации во Франции серию романов переводят во всем мире. В частности, с 2007 года издательство Gollancz переводит ее для англоязычного рынка. «Думаю, в Agence de l’Est книги перевели на 21 язык и продали более 2 миллионов экземпляров[18], – говорит Марсан. – Продажи взлетели после выхода первой игры и росли с выходом каждой новой части. Они не падали, даже повысились в 2016 году, когда вышло DLC[19]и издание “Игры года” со всеми дополнениями. С тех пор эта серия всегда входит в список самых прибыльных товаров в нашей коллекции Poche Imaginaire. Специальные издания (Collector и Stars) тоже пользуются успехом в своей категории. Мы продали более 100 000 экземпляров “Последнего желания”, и сегодня “Ведьмак” – серия № 1 в каталоге издательства Bragelonne». Итак, игры были успешными, книги были популярными. И «Ведьмак» пошел в другие жанры.
АДАПТИРОВАТЬ «ВЕДЬМАКА»Пока мы ждем сериал «Ведьмак», который разработан и спродюсирован Netflix (без участия CD Projekt) и выход которого планируется не раньше 2020 года[20], вспомним, что Геральт из Ривии уже был в Польше героем фильма в 2001 году и сериала в 2002-м. Касаться этой темы в разговоре с Сапковским рискованно. Не зря перед каждым интервью с ним пресс-секретари просят журналистов воздержаться от любых вопросов об этом «вероломстве». Ясно, что тема болезненная.
Сериал Wiedźmin из 13 серий и фильм, в котором они сжаты до 130 минут, – работа Марека Бродского, второго режиссера многочисленных полнометражных польских фильмов. До экранизации «Ведьмака» он руководил командой, ответственной за съемки в Польше, на фильме Стивена Спилберга «Список Шиндлера» и был вторым режиссером у Коста-Гавраса в «Маленьком апокалипсисе». В киноадаптации Бродского Геральта из Ривии играет Михал Жебровский, известный по роли в «Пианисте» Романа Полански и озвучке Бенедикта Камбербэтча в польском дубляже «Доктора Стрэнджа».
Фанаты были в ярости еще до того, как фильм вышел. «“Ведьмак” по произведениям Анджея Сапковского – первый фэнтезийный фильм, снятый в Польше за долгие годы. Речь идет не о престижной съемке какого-нибудь классика и не об адаптации национальной драмы на экране, но выход фильма неожиданно вызвал несоразмерно эмоциональную реакцию»[21], – пишет местный еженедельник Polityka. У фанатов проблема с выбором актера на главную роль: по мнению поклонников Сапковского, он «просто магнит для девочек, и все», «слишком худой и слишком молодой», а его характер «не подходит для ведьмака». Хуже того, во время съемок начинают ходить неприятные слухи. «Многие члены съемочной группы не в восторге от прозы кумира [Сапковского] или вообще с ней не знакомы». Гражина Вольщак, исполнившая роль Йеннифэр в фильме, никогда не читала «Ведьмака». Негодование. Ярость. Кроме того, возраст этой признанной «великолепной актрисы» (на тот момент ей 42 года) заставляет поклонников книг усомниться в том, что она способна сыграть чародейку, у которой, согласно тексту Сапковского, «кожа 16-летней девушки». Группа людей активно выступает против выхода киноадаптации. Они распространяют листовки в Кракове, запускают петицию, которая собирает всего 650 подписей, и маршируют по городу, требуя прекращения съемок. «Вся эта суматоха наводит на мысль, что фанаты злятся только потому, что киношники не ползают на коленях перед Сапковским», – заключает Polityka, прежде чем уточнить, что сам факт этой экранизации отчасти само по себе «вероломство».
Режиссер Марек Бродский (очевидно, лицо заинтересованное) не согласен: он сам поклонник Сапковского. «Я стопроцентный фанат фэнтези[22], – объясняет он. – В 1981 году, когда мне был 21 год, я открыл для себя “Властелина колец”[23]. Я влюбился в фэнтези, в рыцарей, в хоббитов. Поэтому, когда я наткнулся на повести Сапковского в 1994-м, я был по-хорошему в шоке». Героическое фэнтези, антигерои, польский фольклор – в книге есть все, что восхищает режиссера. Мысль о киноадаптации обрела форму и стала для него навязчивой идеей. «Я попытался убедить людей из сферы кино, что у этого проекта большой потенциал. Я сам снимал телесериалы, которые были достаточно хорошо приняты. И понемногу идея появления “Ведьмака” на киноэкране и телеэкране начала заражать людей вокруг меня». Особенно Михала Щербица, исполнительного продюсера уже упомянутых фильмов Спилберга и Коста-Гавраса. «Но у нас была одна проблема: сценарий. Я встретился с Анджеем Сапковским, которого заинтересовала идея фильма по его повестям и романам. Тогда я у него спросил, согласится ли он написать сценарий. Он отказался: “Я знаю, как писать сценарии, знаю правила, но не хочу этим заниматься. Моя работа [повести и романы] закончена. Делайте с “Ведьмаком” что хотите». Тогда Михал Щербиц берет проект в свои руки и пишет сценарий. Марек Бродский видит, что его Wiedźmin ускользает от него. Правки на этом этапе – не вариант. «Они бы мне сказали: “Ты не хочешь снимать? Хорошо, увольняйся”. Ни за что! Это был как будто мой ребенок. Это был мой герой, моя мечта. Я был фанатом, который очень хочет увидеть “Ведьмака” на экране. Так что я был согласен на этот сценарий или любой другой… Такое решение я тогда принял. Я был убежден, что фанаты оценят моего героя, мой фильм. В противном случае мне было бы трудно работать как следует, полноценно участвовать в процессе. Я был уверен, что в итоге картина получится достойной».
Было принято решение параллельно снимать фильм и сериал по его мотивам. «У нас были разные сценарии для фильма и телесериала. Это было производственное решение. Нам дали 168 съемочных дней. Мы снимали сцены из фильма и из сериала одновременно, не делая различий, не задаваясь вопросом, куда именно войдет отснятый эпизод». Трудность заключалась не столько в съемках на природе и в польских замках (город Гнев, замок Гродзец), сколько в исполнительном продюсере (Михал Щербиц), который все время стоял над душой Бродского. «Между режиссером и продюсером всегда чрезвычайно сложные отношения. Поскольку Щербиц был исполнительным продюсером, он все время был у меня за спиной. Я мог уйти, уволиться, но предпочел бороться. Было трудно. Тем не менее мы с Михалом Щербицем по-прежнему друзья. На съемке невозможно избежать конфликтов, особенно когда ваш продюсер еще и сценарист. Конечно, мне хотелось поменять некоторые элементы сценария, но я не мог».
Единственная радость – первоклассная съемочная группа. «Что касается кастинга, я с самого начала был убежден, что Михал Жебровский должен стать нашим ведьмаком. Он прекрасный актер. Бывает, что продюсер насильно навязывает какого-то артиста, но для этого проекта Жебровский подходил идеально». Жебровский к роли относится очень серьезно и тренируется по шесть часов в день под руководством Яцека Высоцкого, мастера айкидо. «Я по-прежнему считаю, что мои актеры и все, кто принял участие в этой авантюре, проделали потрясающую работу. Поэтому я всегда буду их защищать [от нападок фанатов]. То же касается команды по спецэффектам: на тот конкретный момент они были одними из лучших в Польше. Можно смеяться над нашим драконом, над нашим гримом, но тогда в Польше было трудно сделать лучше. И это одна из моих проблем. Этот фильм сняли слишком рано. Сегодня технологии на другом уровне и Wiedźmin получился бы совсем другим».
Фанаты в ярости, продюсер не дает покоя. И тут новое унижение Бродского. «Меня выгнали из монтажной. Я не мог монтировать фильм так, как считал нужным. Что в итоге получилось? Не очень хороший результат, слишком далекий от произведений Сапковского. Я был подавлен. Не знал, что делать. Я был на съемках “Пианиста” Романа Полански. В частности, я должен был руководить большими сценами с немецкими танками, с массовыми драками – это то, что я освоил в совершенстве. Так что я решил провести две недели с Романом Полански, чтобы помочь. Мне показалось, что это мне сыграет на руку на съемочной площадке “Ведьмака”, и я действительно сумел открыто поговорить с продюсером Львом Рывином. “Я знаю, что вы пытаетесь не пускать меня в монтажную, – сказал я ему. – Эта экранизация получается не очень удачной, но я знаю, что сделать, чтобы она стала лучше. Моя идея в том, чтобы вернуться к сценам из сериала, так как он ближе по духу к книге Сапковского, и включить их в фильм”. И Лев Рывин пересмотрел свою позицию. Помню, через два дня мне позвонили: меня просили вернуться в Варшаву, чтобы заново все смонтировать. Я полностью переделал фильм, чтобы он как можно точнее описывал вселенную Сапковского. Зная слабые стороны проекта и его сложную историю, этим полным метром я все равно горжусь».
Но фанаты и сегодня с большим энтузиазмом критикуют фильм. Как настоящий философ, Бродский не видит в этом никакой проблемы. «По моему мнению, фанаты не бывают несправедливыми, у них есть право жаловаться, не соглашаться. Мы, режиссеры, рассказываем истории, и мы работаем для определенной аудитории. Эта аудитория может решить, что тот или иной фильм для нее не подходит. Я, кстати, много раз получал положительные отзывы из стран, где фильм высоко оценили – из Аргентины, например. Я никогда не скажу, что фанаты несправедливы в своей реакции».
Ну а как насчет автора «Ведьмака»? «Об отношении Сапковского ходит много слухов. В момент выхода фильма мы сняли кинотеатр и под большим секретом организовали частный показ для него, его семьи и его друзей. Никаких журналистов, никаких критиков, только он и те, кого он решил пригласить. Сразу после этого я ему позвонил, и он сказал: “Мне нравится фильм. Он даже лучше, чем некоторые мои повести!” Я был так счастлив! Я спросил, могу ли я передать его мнение журналистам. И он ответил: “Конечно!” Я был на грани отчаяния – я ведь тоже человек! – а его комплименты вернули мне веру в себя. Говорили, что ему не понравился телесериал, – думаю, это неправда. Как и то, что ему не понравилась компьютерная игра, потому что публика открыла Геральта из Ривии скорее в играх, чем в романах».
Сериал выложен на YouTube с любительскими субтитрами на английском. «Ведьмак» рассказывает о детстве Геральта, затем вольно пересказывает его многочисленные приключения, описанные в книгах, и завершается встречей Белого Волка с Цири, когда она еще ребенок. Хотя стремление этой киноверсии к точности явственно ощущается, выход «Властелина колец» и «Хоббита», как и общий прогресс в области спецэффектов, очень затрудняет сегодня просмотр фильма вне контекста истории его съемок.
Пусть средства киноиндустрии не смогли воздать должное «Ведьмаку», у комиксов таких проблем не было. Между 1993 и 1995 годами, задолго до Dark Horse, которое в 2014-м начало выпуск серии комиксов – адаптаций книг и оригинальных произведений, польское издательство Prо́szyński i S-ka на волне успеха повестей и сборников Сапковского выкупило права на переложение книги в виде комикса. Написал его Мачей Паровский, автор книг в жанре научной фантастики и на тот момент главный редактор журнала Fantastyka. Автор иллюстраций – Богуслав Польх, известный польский художник комиксов, прославившийся серией «Капитан Люкс», созданной для журнала Sport & Turystyka. Комикс иллюстрирует сюжет «Ведьмака», «Последнего желания» и четырех других повестей, глубже раскрывая некоторых персонажей и элементы истории. Начиная с 2011 года издательство Egmont выпускает мини-серию комиксов с оригинальным сюжетом «Благо народа» – сегодня этот комикс прилагается в качестве бонуса при приобретении или регистрации копии игры «Ведьмак 2: Убийцы королей» на GOG.com. Затем издательство Dark Horse Comics выпустило серию комиксов, вдохновленных сюжетом скорее игр, чем книг. Оформление тоже отсылает к игровым приключениям Белого Волка. Заметим, что Dark Horse с 2016 года также выпускает коллекцию фигурок по мотивам игры «Ведьмак 3: Дикая Охота».
Романы, телесериал, комиксы, фигурки и даже настольные и карточные игры, о которых мы еще поговорим, – сегодня «Ведьмак» является одной из самых прибыльных игровых франшиз. Но ее первые шаги были очень неуклюжими.
2
Игра зовет
1989 год. Падение Берлинской стены. Между Востоком и Западом открываются границы. Конец разделению мира на два блока, конец идеологическому и экономическому антагонизму двух сверхдержав, которые меряются друг с другом мощностью и количеством ядерных боеголовок. Через несколько месяцев по телевидению покажут концертное исполнение легендарной рок-оперы The Wall («Стена») бывшего участника Pink Floyd Роджера Уотерса на Потсдамской площади Берлина[24], окончательно знаменуя конец раскола. В Польше продолжаются волны забастовок под предводительством Леха Валенсы. На выборах впервые за сорок лет компартия отстранена от власти – поражение коммунистов буквально преображает страну и открывает границы с внешним миром. Геймеры получают доступ к запретным западным играм, которые они с 1986 года покупали на блошиных рынках из-под полы, выменивали у знакомых или своими силами переводили с английского. Вон они, игры, стоит только руку протянуть. И все рассчитывают заработать на этой ситуации.
РОЛЕВАЯ ИГРА В ПОЛЬШЕПо воспоминаниям Сапковского (см. предыдущую главу), до падения коммунистической власти в 1989 году лишь немногие поляки знали о существовании настольных ролевых игр. Однако этот жанр существовал в мире уже двадцать лет и был придуман между 1972 и 1974 годами[25] американцами Гэри Гайгэксом и Дэйвом Арнесоном. Ролевые настолки экспортировали/импортировали без перевода в страны от Восточной Европы до Японии всю первую половину 1980-х. В Польше любителям игровых практик приходилось довольствоваться распечатками на английском, привезенными в чемоданах из заграничных поездок, и делиться ими в клубах настольных игр. Эта ситуация напоминает историю о том, как американские военнослужащие в конце 1960-х тайно привозили на службу в Японию варгеймы[26] производства Avalon Hill, чтобы скоротать время между патрулями. На одной из этих американских баз Крис Вагнер, один из бойцов с «трудностями перевода», даже выпускал собственный журнал Strategy & Tactics и, вернувшись на родину, привез его с собой.
Марчин Янишевский, главный гейм-дизайнер «Ведьмака 3», объясняет: «В 1980-х у нас не было официальной польской ролевой системы для настольных игр. Единственное, что мне вспоминается, – это неофициальный перевод популярных за границей систем (главным образом основанных на Dungeons & Dragons) и правила, составленные самими фанатами, обычно исключительно для небольшой группы друзей». Как и в Японии, «толкатели пешек»[27] в Восточной Европе изощряются, чтобы скопировать нечто уже существующее. Свидетель тех времен Игнаций Тшевичек, дизайнер ролевых и настольных игр, нам также напоминает, что до официальных публикаций и продаж утекло немало воды: «Первая настольная ролевая игра вышла в Польше в начале 1995 года, то есть через шесть лет после краха коммунизма. До этого у нас их не было. В то время, в начале 1993-го, я случайно заметил объявление журнала об играх Magia i Miecz (“Магия и меч”) и тут же купил первый номер[28]. Там говорилось о ролевых играх. Вот как я открыл для себя это увлечение. Тогда я был школьником, и я сразу же влюбился в жанр».
ПЕРВАЯ НАСТОЛЬНАЯ РОЛЕВАЯ ИГРА ВЫШЛА В ПОЛЬШЕ В НАЧАЛЕ 1995 ГОДА, ТО ЕСТЬ ЧЕРЕЗ ШЕСТЬ ЛЕТ ПОСЛЕ КРАХА КОММУНИЗМА. ДО ЭТОГО У НАС ИХ НЕ БЫЛО.
Magia i Miecz не похож на остальные журналы. Как Casus Belli[29] во Франции, как Hobby Japan, а затем Tactics в Японии, этот журнал, первый в своем роде в Польше, стал зеркалом стремительных изменений настольных ролевых игр – о них рассказывает статья Magia i Miecz Magazine: The Evolution of Tabletop RPG in Poland and its Anglo-Saxon Context[30]. На двадцать лет позже, чем в США, где жанр в свою очередь отстает от жанра в Англии и во Франции, ролевые игры в Польше в ускоренном темпе прошли тем же путем, теми же этапами: от чистого симуляционизма[31] с преобладанием статистики до зачистки подземелий и полноценного отыгрыша ролей, включая версии с менее жесткими игровыми системами. Поэтому первые пять номеров на 80 % были заполнены разбитыми на сегменты и рубрики правилами игры Kryształy Czasu[32] («Кристаллы времени»), очень близкой по концепции и стратегиям к Dungeons & Dragons. Начиная с 1994 года, когда весь объем основного материала и дополнений (заклинания, бестиарий) Kryształy Czasu был освещен, Magia i Miecz набрал обороты и начал предлагать читателям критические статьи, содержательные обзоры по существующим линейкам настолок (AD&D, Warhammer и т. д.) и реже – подробные обзоры игр для начинающих вроде Oko Yrrhedesa. Хотя изначально журнал был ориентирован исключительно на фэнтези, уже начиная с пятого выпуска 1994 года в нем появились статьи об играх в жанре хоррор, среди которых, естественно, Call of Cthulhu[33]. В том числе разбор более «ролевых» граней ролевых игр в статье Włos się jeży, czyli jak przestraszyć graczy («Волосы дыбом, или Как напугать игроков»). Авторы Анджей Мишкурка и Томек Кречмар вспоминают об одном любопытном факте, очевидном для любого западного игрока того времени: «Call of Cthulhu – ролевая настолка, в которую вы не можете успешно играть, не отыгрывая роли. Если попробуете, то получите… В общем, вы, по сути, нарушите основополагающее правило игры: решения, которые принимает ваш персонаж, должны пугать вас». Ради атмосферы можно даже правила нарушать! Как сообщает Magia i Miecz Magazine: The Evolution of Tabletop RPG in Poland and its Anglo-Saxon Context, потребовался всего лишь год, чтобы польская настольная ролевая игра перешла от симуляционного подхода к более нарративному[34], при том что американским играм, чтобы совершить этот переход, потребовалось семь лет: от выхода Dungeons & Dragons в 1974 году до Call of Cthulhu в 1981-м. На самом деле все не так однозначно: как было показано в L’histoire du RPG[35], принцип игры по ролям объясняют многие статьи авторитетных американских журналов, например в Dramatic Structure of RPGs Стивена Л. Лорца, во втором номере журнала Different Worlds 1979 года или даже во введении Metamorphosis Alpha Джеймса М. Уорда от ноября 1976-го. Уорд при этом ссылается на идею «персоны», концепцию масок в античном театре. Более того, издание Dungeons & Dragons 1977 года утверждает, что важно отыгрывать персонажа, чтобы вдохнуть жизнь в приключение. Не говоря уже о том, что даже в эти первые годы реальные игроки не ограничивались рамками буклета D&D 1974 года: на примитивной базе правил они при помощи собственного воображения с легкостью строили игровые вселенные и дарили жизнь персонажам.
Как бы то ни было, на Magia i Miecz выросла большая часть польской молодежи, в том числе главный сценарист первого «Ведьмака» Артур Ганшинец: «Я узнал о существовании настольных ролевых игр в школе, когда купил свой первый экземпляр Magia i Miecz, и… меня зацепило. Вскоре после этого мы с друзьями собрали игровую группу, что было непросто сделать в маленьком городке Силезского региона, где я жил. Моей первой игрой была польская ролевая система под названием Kryształy Czasu, затем Warhammer – строго говоря, первая полноценная RPG, изданная в Польше. Потом были Call of Cthulhu, Vampire: The Masquerade, Werewolf, Mage и вся экзотика от издательств White Wolf, 7th Sea, Deadlands, несколько пиратских копий GURPS и Rifts[36]и многое другое. С тех пор я регулярно играю. Прямо сейчас, к примеру, мы заканчиваем кампанию из Unknown Armies 3rd Edition[37]». Более того, как мы увидим дальше, некоторые идейные вдохновители первого «Ведьмака» сами писали для Magia i Miecz. Все это говорит о том, какую важную роль сыграл журнал в первоначальном взлете CD Projekt RED.
В «ОКЕ ИРРДЕСА»Пусть Magia i Miecz помог популяризовать жанр ролевых настольных игр, но и у него были предшественники. Попытки предпринимались, и самая известная из них – произведение самого автора «Ведьмака». Забытая, так и не переведенная и поэтому неизвестная за пределами Польши игра Oko Yrrhedesa, то есть «Око Иррдеса», была опубликована в расширенной качественной версии только в 1995 году издательством MAG (сегодня занимается публикацией романов, как и Bragelonne во Франции). Но история игры, представляющей малоизвестную сторону творческого пути Сапковского, начинается на несколько лет раньше, когда ее автор еще не стал звездой фэнтези. Oko Yrrhedesa, задуманная как введение в ролевые игры, обретает форму в 1990 году, на страницах третьего номера журнала Fenix[38], который специализируется на фэнтези и научной фантастике. Вводная статья под заглавием Role Playing Games – Gry fantasy dla każdego («Role Playing Games – игры фэнтези для каждого») в подробностях объясняет концепцию ролевой игры на конкретном примере, с исходным положением игрока и диалогами между игроками и мастером[39]. Уже разработанные Сапковским правила, которые предполагалось опубликовать в дополнение к статье в «Библиотеке Fenix», увидели свет только во втором номере Magia i Miecz в 1994 году. Помимо уже упомянутого введения в жанр, статья разбирает суть роли мастера игры и важность броска кубиков в ролевом контексте и предлагает руководство для мастеров игры, полноценную систему и сценарий для 3–5 начинающих игроков. В руках Яцека Бжезинского и Анджея Мишкурки Oko Yrrhedesa обрастает новыми приключениями, и в 1995-м, а затем в 1999 году игру публикует издательство MAG. Скажем прямо, по сравнению с французскими изданиями того времени, по сравнению даже с играми второй половины 1980-х (такими, как Rêve de Dragon 1985 года) Oko Yrrhedesa выглядит любительской работой. Шрифт, оформление (полностраничных иллюстраций мало, текст набран в одну колонку, вставные таблицы напечатаны без сетки) показывают, насколько настольная ролевая игра оказалась новшеством для издателя, а весь выпуск в целом демонстрирует сходство с макетом книг правил в коричневой обложке к первому изданию Dungeons & Dragons (январь 1974). Фактически трактат на 312 страниц по цене 25 злотых задуман скорее как максимально упрощенная настольная ролевая игра в абсолютно классической фэнтези-вселенной[40], повторяющая систему Fighting Fantasy (шестигранные кости плюс несколько характеристик) и объясняющая каждое понятие жанра нравоучительным тоном. Тому, кто уже пережил первые «ролевые» бои, она покажется пустышкой.
Введение к правилам гораздо интереснее, чем, собственно, игра. Это знаменитая статья из третьего номера журнала Fenix, где Сапковский объясняет, в чем заключается принципиальная разница между «книгами, где вы – герой», которые в тот момент как раз пытались захватить польский рынок, и настоящими ролевыми играми, вновь демонстрируя глубокое знание жанра, которое, впрочем, и не нуждалось в подтверждении. Ниже приведены избранные пассажи.
«Любители игр сегодня знакомы с разными типами игр […] и в том числе с настоящими ролевыми играми. Они познакомились и с книгами, где героем является читатель. […] На перекрестке лесных тропинок нужно сделать выбор: “Если вы предпочитаете повернуть направо, идите на 48”. И так далее. Пробегая то или иное описание, читатель представляет себе соответственно лес, перекресток, представляет себя на нем и начинает отыгрывать роль. Он попадает в мир приключений. Однако у книг-игр есть два принципиальных недостатка. Во-первых, они исключают участие группы человек и совместную игру. Во-вторых, хотя они позволяют влезть в шкуру персонажа, они не дают свободно играть. Пример? Игрок в роли бесстрашного Конана выбрал путь направо, перепрыгнул на страницу 48 и читает, что ему преградил дорогу огромный тролль, который потрясает булыжником с довольно очевидными намерениями. Сценарий предлагает выбор: “Вы убегаете – посмотрите страницу 36. Вы сражаетесь – отправляйтесь на 8”. Игрок, создающий собственного персонажа, может захотеть действовать по-другому. Например, он бы хотел попробовать договориться с троллем, убедить его дальше идти вместе или, может быть, он подумает, что лучший выход – упасть на землю во время сражения и притвориться мертвым. […] Невозможно предугадать все возможные реакции игроков, невозможно пронумеровать все версии поведения.
В некоторых играх эти недостатки устранены. […] Возьмем снова наш пример с перекрестком. Игроки могут выбрать одну из дорог перед ними или пересечь лес, избегая торных троп. Они также могут развернуться, поехать по дороге обратно до города и принять участие в состязаниях по стрельбе из лука или выдвинуть свою кандидатуру на выборах главы общины. Они могут делать что хотят. Фанаты игр знают, конечно, о чем мы сейчас говорим: о ролевых играх, где один из игроков берет на себя роль мастера – “бога” этой воображаемой земли. То самое описание лесного перекрестка игроки услышат от мастера, а не прочтут в книге».
В других местах Сапковский расхваливает простоту системы Oko Yrrhedesa, одновременно точной и доступной, для которой требуется только пара классических игральных кубиков, и, главное, очень далекой от «многочисленных и убийственно скучных карт» Dungeons & Dragons. Никуда не деться от D&D: это фундамент настольных ролевых игр, основа «книг, в которых вы – герой»[41], источник вдохновения для первых RPG на базе PDP-10[42] и Plato[43] в американских университетах, а также для серий игр Ultima и Wizardry. Она в прямом родстве с Dragon Quest и Final Fantasy, которые копируют все, вплоть до бестиария и системы слабостей врагов, связанных с природными элементами (лед, огонь, вода, молния). Однако, в отличие от реакции Западной Европы, творение Гэри Гайгэкса и Дэйва Арнесона вызывает в Польше меньше восхищения, а главное место занимает совсем другая настольная ролевая игра.
МОЛОТ ВОЙНЫКак ни странно, когда ролевые настолки наконец официально появились в Польше, это была не Dungeons & Dragons, а Warhammer[44]. Это гораздо более мрачная и более европейская по своей эстетике игра, которую опубликовала компания Games Workshop, то есть Стив Джексон и Ян Ливингстон, создатели Fighting Fantasy[45]. «Выход Warhammer – следствие многих удачных совпадений, – объясняет Игнаций Тшевичек. – У Яцека Родека, владельца компании, которая начала издавать журнал об играх, были какие-то связи в Games Workshop[46]. К тому же неофициальный… эм, скажем лучше – нелегальный перевод Warhammer уже разошелся по игровым клубам Польши в форме ксерокопий. Имея связи и зная, что черновой перевод уже существует, они должны были всего лишь откопать это произведение фанатов и сделать его официальным, получив лицензию Warhammer. Это был лучший путь. Warhammer сразу же стала невероятно популярной. Нам тут в Польше нравятся мрачные и серые миры. В течение 1990-х на рынке безусловно доминировали Warhammer и Neuroshima RPG[47], с которыми конкурировали только независимые игры. Те, кто здесь не живет, всегда удивляются, что система D&D в Польше никогда не была популярной. Она тут так и не выстрелила. Самыми востребованными в Польше всегда были жанры вроде темной фантастики, темного фэнтези и ужасов». Отечественных игр практически не было, по крайней мере до выхода Kryształy Czasu: как мы уже упоминали, после появления на страницах Magia i Miecz ее издали в 1988 году в формате книги.
А сегодня? После золотого века длиной в десяток лет ролевые книги-игры уступили место видеоиграм и обычным настолкам – так случилось и во Франции, и во всем остальном мире, но в Польше этот процесс был более очевидным. «Сегодня в Польше они практически отсутствуют. В свое время, в 1990-х и в начале 2000-х, книги-игры пользовались широкой популярностью, все основные произведения этого жанра были переведены на польский (Call of Cthulhu, Warhammer, Vampire, Deadlands, Legend of the Five Rings и многие другие). К сожалению, большинство издателей ушло с рынка. Моя компания шагнула дальше, сейчас мы выпускаем только настольные игры. Наш основной конкурент, MAG, издает книги в жанре научной фантастики, а третье крупное предприятие в этой сфере оказалось в трудном финансовом положении и закрылось». В 2018-м книга-игра агонизирует, это полутруп, в котором жизнь поддерживает лишь горстка самых ярых приверженцев.
ВИДЕОИГРЫ В ПОЛЬШЕРолевые игры появились в Польше только после краха коммунистического режима, а с видеоиграми и даже с производством компьютерной техники дело складывалось еще хуже. Польские власти в стремлении искоренить любое «враждебное» западное влияние, вероятно, сдерживали распространение новых технологий вплоть до конца 1980-х годов. Так, в начале 1970-х гениальный Яцек Карпинский, создатель компьютера K-202, на тот момент самого быстрого и компактного устройства в мире, вынужден был бежать в деревню и разводить свиней. Причина? Британские детали в его компьютере и слишком явные связи с западными разработчиками. Этого было достаточно, чтобы невежественность восторжествовала над разумом, а K-202, который мог бы стать одним из флагманов только что появившейся индустрии микроинформатики, навсегда исчез на свалке истории. «Да, тогда все было совсем по-другому», – вступает в разговор один из ветеранов польских компьютерных игр, Мачей Мёнсик, благодаря которому CD Projekt выпустила «Ведьмака» таким, каким мы его знаем. Если бы не он и еще несколько людей (увы, все они ушли из CD Projekt RED, как только закончилась разработка последнего эпизода), может, «Ведьмака» бы вообще не было или он бы не добился такого успеха. И да, тогда все было по-другому. За неимением западных компьютеров – не было ни Amiga, ни Atari ST – все оборудование составляли клоны на базе процессора Zilog Z80 (которым оснащен и Amstrad CPC, и Famicom/NES) или его вариаций: компьютеры Meritium I и II, Elwro 800 Junior и Elwro 804 Junior PC. По сути это не что иное, как сильно измененные TRS-80 и ZX Spectrum. «Современное оборудование было тогда очень дорогим, особенно если учитывать нашу покупательную способность, – продолжает Мёнсик. – Мы работали на устаревших восьмибитных домашних компьютерах, иногда у нас появлялся доступ к более профессиональным машинам, в частности к мейнфреймам. В начале 1990-х PC начали появляться в организациях, затем в домах, поначалу довольно медленно. Во время стажировки на одном из таких предприятий, где была современная техника, я освоил программирование, сначала на паскале, потом на Си, и сразу решил, что создание игр – это вершина кустарного программирования. Мне захотелось как можно скорее начать трудиться над своей первой игрой. Мой работодатель считал это занятие чем-то вроде исследования и даже разрешил более опытным программистам помогать мне».
Денис Шерер, журналист Tilt, самого влиятельного в те времена журнала о видеоиграх, в 1988 году отправился в Варшаву для обзора игровых столиц Восточной Европы[48]. И его отчет о ситуации далек, очень далек от стереотипного представления о Польше, где об IT и компьютерных играх узнали якобы только после падения Берлинской стены и конца коммунистического режима. «Центр Варшавы пересекает улица Маршалко́вская. Широкая и унылая магистраль, которая идет через кварталы, полностью разрушенные Второй мировой войной и отстроенные в 1950-х годах в монументальном стиле сталинского ампира. Зловещее место, которое в своих ежедневных заботах пересекают жители Варшавы. Если пройти пару сотен метров, становится ясен масштаб проникновения компьютерных технологий в повседневную жизнь. Площадь Спасителя, магазин сети Maluch: продовольствие, чистящие средства, одежда и детские игрушки. Внутри что-то вроде будки, где выставлены программы для Spectrum. Листок, приклеенный скотчем к стеклу, сообщает адрес магазинчика в паре десятков метров, где продаются не только программы, но и компьютеры Spectrum-Timex. Еще дальше цветное табло: “Кафе и игровой зал на втором этаже”. Два смежных помещения. Адский шум. Монитор показывает посетителям засмотренные до дыр музыкальные клипы. Но невозможно спокойно слушать Принса и Тину Тернер, потягивая советское шампанское или коньяк неопределенного происхождения. Из соседнего зала доносится грохот “Звездных войн”. Штук двадцать устройств работают вовсю, все занято. Школьники роятся вокруг игровых автоматов с мотогонками, войной и приключенческими боевиками вроде Ghost’n Goblins». Более того, во время своих варшавских странствий Шерер замечает, что полки книжных магазинов ломятся под весом специализированной литературы и неожиданных изданий: «Разнообразие издателей ошеломляет меня; брошюры по введению в микроинформатику еще можно понять: их распространяют профсоюзы. Но я до сих пор гадаю, почему брошюра, посвященная программированию на Basic и Assembler для “Спектрума”, оказалась приложением к “Историко-политическим очеркам Демократического фронта” (номинальная политическая партия)! Модное веяние?» Поводом для удивления становится и неоднозначный юридический статус сборников игр, и университетский книжный магазин. «Публикации Института информатики Варшавского университета соседствуют с трудами о VLSI (интегральные микросхемы, из которых сделаны чипы наших компьютеров), с руководствами к Spectrum и Amstrad CPC, с томом по курсу информатики для студентов университета авторства В. Турского, который опубликовали на английском языке польские университетские издательства, с учебниками по языкам программирования». А если полистать многочисленные зарубежные работы, окажется, что они все актуальны и вышли не позднее 1987-го.
Пресса следует общей тенденции, доказательством чему служат продажи журналов, достигающие 250 000 экземпляров: «Первопроходец и чемпион по тиражу (250 000 штук) среди польских ежемесячных журналов по информатике – журнал Bajtek (“Байтик”). Больше всего он напоминает Tilt. Bajtek входит в медиагруппу Sztandar Mlodych (“Знамя молодых”), это ежедневная газета, связанная с молодежной организацией, которая является одновременно профсоюзом, кассой взаимопомощи и политической структурой». Как объясняет Шерер, этот бурный рост специализированной прессы и литературы спровоцирован тем, что «Польша проводила обязательную компьютеризацию, неконтролируемо и стремительно внедряя разнообразную технику. Экономическая реформа начала 1980-х стимулировала создание коммерческих и промышленных структур, способных ускорить распространение компьютеров». Но в распоряжении потребителей только сухие учебники, а какая-либо документация порой отсутствует, и «никто не знает, как пользоваться [этими гаджетами]». Поскольку выпуск технических изданий занимает много времени, типографии отказываются от такой работы. «Формат периодических изданий обеспечивает минимальное образование сотням тысяч читателей». Подписчики Tilt и других изданий 1980-х о компьютерных играх не удивятся подобному утверждению: французские журналы охотно выпускали статьи, посвященные программированию, и целые тома приложений, составленные из списков полезных программ, пример тому – специальный выпуск Tilt № 3 (март 1987).
Прибыв на блошиный рынок на улице Гжибовской, журналист платит за вход и сразу отмечает размах мероприятия. «Рынок существует с апреля 1986 года. Вслед за ним появился клуб, но “мы не могли просто так собираться, нам нужен был спонсор”, и в прошлом году таким спонсором, поручителем рынка перед властями, стал журнал Bajtek. Ассоциация, которая патронировала рынок раньше, забирала слишком большую долю его бюджета. “Мы функционируем как кооператив”, – объяснила мне одна из организаторов». Клоны западных компьютеров, оригинальные модели в новых корпусах, сборники игр неизвестного происхождения, английские копии редких французских видеоигр – впереди Шерера ожидало еще много сюрпризов.
Так же как и сам пан Сапковский, во время каждой загранкомандировки искавший последние сенсации в мире фэнтези, некоторые польские граждане извлекали пользу из права путешествовать, и им удавалось привозить на родину западные компьютеры. В Японии в начале 1980-х Хиронобу Сакагути приобрел копию Apple II, благодаря этому он получил доступ к американским RPG (Ultima, Wizardry), которыми впоследствии будет вдохновляться, и познакомился со знаковыми разработчиками этого компьютера (например, с Насиром Джебелли, программистом первых трех игр Final Fantasy). Как и Сакагути, совсем молодой Марчин Ивиньский, будущий сооснователь CD Projekt, открывает для себя ZX Spectrum[49] благодаря отцу, который часто совершает поездки в Западную Европу. Очень быстро мальчик увлекается классическими аркадами от Ultimate Play the Game (которая с тех пор «превратилась» в Rare): Pssst и Jetpac. Годы идут, но увлечение остается. Ивиньский предпочитает играть и покупать новые игры, чтобы ими обмениваться, а не протирать джинсы за партой. Он часто бывает на варшавских рынках, где пиратские версии переходят из рук в руки за пару злотых. «Не забывайте, – комментирует Мачей Мёнсик, – в начале 1990-х в Польше можно было легально раздобыть какой угодно софт за гроши практически везде. ПО не было защищено законом об авторском праве до 1994 года, так что можно было что угодно скопировать и пустить в ход». Поскольку в Польше не существовало понятия пиратства, Ивиньский и его товарищи могли не моргнув глазом копировать все, что попадало им в руки[50]. Но новинки появляются все реже, сами программы все время повторяются, польский рынок находится в вакууме. Ивиньский видит объявление в журнале Your Sinclair[51] (вероятно, отец привез из-за границы) и пишет игроку-греку, чтобы обменяться новинками, скопированными на пустые аудиокассеты[52]. Две недели спустя Марчин хвастается перед друзьями копией Target: Renegade (Ocean Software, 1988)[53]. Вот так, вероятно, и зародилось призвание.
В ПОЛЬШЕ МОЖНО БЫЛО ЛЕГАЛЬНО РАЗДОБЫТЬ КАКОЙ УГОДНО СОФТ ЗА ГРОШИ ПРАКТИЧЕСКИ ВЕЗДЕ. ПО НЕ БЫЛО ЗАЩИЩЕНО ЗАКОНОМ ОБ АВТОРСКОМ ПРАВЕ ДО 1994 ГОДА, ТАК ЧТО МОЖНО БЫЛО ЧТО УГОДНО СКОПИРОВАТЬ И ПУСТИТЬ В ХОД.
