Помоги проекту - поделись книгой:
Она попыталась улыбнуться тем же уголком губы. Говорить всё ещё получалось пока не очень… Но Келе каким‑то образом вновь понял (как?! Не важно!) и хохотнул, с шипением схватившись за бок.
— Ага… Поиграем в «кто на данный момент больнее».
Ами сдержанно хохотнула, пол‑лица и живот обожгло болью. Ай.
— Фсё… ещё сс. тнит… и ломитшшш. Н… мне лекче…
— Это продержится недолго! На дольше я не умею, я не знахарь. — виновато пожал плечами Келе. — Да и они не любят это заклинание — оно убирает лишь симптомы, и потом ничего не понятно… Ты… только не делай резких движений, ладно? У тебя всё ещё плохо, хоть и не болит сейчас. Но мы хотя бы поговорим спокойно. А что ломит — не удивительно. Ты пережила пару впечатляющих полётов… с весьма жёсткими приземлениями… Мне достался один… До стены. И тот мне… не понравился. Неизвестно, сколько времени я не смогу спать на спине, ходить и сидеть нормально. Гнилые огрызки…
Ами сочувственно поморщилась.
— Сфч. м они прифотили?
— Нууу… Пропали улики из сейфа Майлова кабинета.
— Как? Упфрс. я зфщ…та миня с. му ч. ть не фбила…
— Они обошли её… Оригинально. — сэльв задумчиво почесал свой тонкий изящный подбородок. — Пробили стену кабинета … Не… спрашивай как. Не знаю. Стену просто разнесло… как трухлявое дерево. Ты из‑за этого вся в царапинах, как если бы через кучу очень колючих кустов пробиралась. Осколки, Киона говорит, из тебя долго доставали. Ещё воды?
Ами внутренне содрогнулась.
— Нетф… сп. сфпо…
Келе кивнул.
Не, ну всё‑таки? А как он не повреждён? Это точно бред!..
Нет! Давай прекратим это на сей момент. Вот же не к месту пытливый ум… Слабость и ужас плохое сочетание. Пусть всё будет пока так.
— …Мне повезло, что я оказался за стеной, когда всё полетело в разные стороны… Задело только ногу.
Ну вот, всё и выяснилось. Можно продолжать обманывать себя в этой удобной реальности. Всё хорошо.
— К…к Лехьфи?
— Хуже, чем мы… Гораааздо хуже… но жива. Она вырубила одного перед тем, как её… Отсадили.
— А тот шфф?
Рот становился всё пластичнее и говорить было уже проще, хоть всё ещё и немного больно.
— Понятия не имею. Она утащила его.
— Она?
— Ну, не знаю… мне показалось, это была женщина…
— Уттщщла? Тфкая тщетуштая! Как?!
— Не спрашивай… Не знаю, правда. Какая‑то… чудная ведьмия. Оба недвижных тела всплыли в воздухе и она быстро пошла на выход… с ними. Прежде чем поняла, что это… Неудобно что ли… И маневрировать при побеге ей с двумя габаритными объектами будет сложновато… Тогда она «опустила» их, быстро сняла всё со второго и «подняв» первого тем же способом, вышла… Это я сейчас уже, постфактум понимаю и могу рассказать. Или… Всё это вообще было просто порождением моего затмившегося рассудка. После того громкого хлопка у меня оглушительно звенело в ушах и потемнело в глазах… Я еле видел, что происходит. В основном догадывался. А, может, я к тому моменту уже и вырубился и мне всё это просто почудилось. Разум причудливо дорисовал недостающие детали. Я не знаю точно…
— Она остафифа втфрофо?
— Да.
— Уше д. прос…ии?
— Нет. Он никому больше ничего не расскажет. Ты… Убила его.
Келе едва заметно поморщился, отводя глаза.
— Ох… Фх тууу…
Ами осела на лежанке. Вот это. Да. Ну, не удивительно. Хруст был… Фу какой громкий. И как только сил хватило. Но, всё равно… Убила?! В голове не укладывается.
— Да, но иного выхода не было! — утешил сэльв, к облегчению Ами, возвращая взгляд к ней. Взгляд, полный сочувствия.. — Надо признать. Не переживай. Ты всё сделала правильно.
— Шуть… Я… н…к. фо не упива. а… ни одн…й с опфератсс…й…
— Не… будем об этом. — поспешил перевести тему Келе, видя, как впала в мрачный ступор Ами. — По крайней мере… Пусть это прозвучит жестоко… Но это обеспечило Майло вещдок. И, как минимум, теперь мы точно знаем, что наши злоумышляющие — люди. Очень могущественные, странные люди…
Ами расстроенно покачала головой. Ай.
— На нфм… трупе… што‑то интфрефное?
Переживать сейчас нельзя. По сему — дело прежде всего.
— Майло говорит, что ничего существенного… Я видел, как низкорослое быстро сняло с него какие‑то… Не знаю… вещи? Украшения? И поясную сумку… После того, как не смогло вытащить из участка оба тела.
Они какое‑то время невольно тягостно помолчали.
— Фляпа пыфа турацкая…
— Да, я тоже обратил внимания, когда они только зашли. Странная. Чёрная… с таким длинным носом. Я ещё подумал — откуда они прибыли? И не смог вспомнить, где бы я видел такие шляпы…
— Етфа ли шло ф ней пфо короту…
— Да. Это привлекло бы слишком много внимания… Наверняка их видели, пока оно ещё не нацепило эту шляпу при входе. Но пока свидетельствовавшие не найдены. Храмы практически опустели на тот момент. Почти все были брошены на операцию… Несуществующую операцию.
— Фтооооооо?!
Боль начинала возвращаться, но Ами старалась не подавать вида. Во‑первых, ей хотелось разузнать больше подробностей. Во‑вторых, не хотелось, чтобы уходил Келе. И да. Этот болотник был прав. Её тяга к знаниям воистину патологическая. Часто перекрывающая остальные потребности. Вероятно, она будет выспрашивать его, пока не отключится от огромного упадка сил.
— Да. Тревога была ложной. Придя на указанное Айкку место, наши обнаружили лишь обгоревшую землю.
— Фт как…
Ами ошеломлённо замолкла, пытаясь переварить полученное.
— Это был отвлекающий манёвр. Хитро, да?
— Ттфф… А… Айку… натшный чи. офек?
— Да. Старожила Айкку знают все. Заядлый собиратель. Он не раз помогал нам, следя за ближайшей к своему котти частью леса. И экономя нам время на обходах, кстати. Во всяком случае, я бы удивился узнав, что он в сговоре с этими.
— Кфлф. Пычфмпфу те дошью? Какта толька Лехьфи та дешурфте?
— Не знаю, Ами. Наверное, потому, что все быстро сбежались бы… Помимо Лейви в храмах полно ночных дежурных. За корпусами наблюдают из башни. Да и шумы ночью слышны были бы на весь комплекс… Это я просто предполагаю. На самом деле — не знаю. Может, Майло и прав. Он спугнул их, и они очень торопились, не успев толком разведать обстановку в участке…
Что, вероятно, бы значило, что среди наших нет сговорившихся со злоумышляющими. И что участковые к пропажам непричастны.
— Нада сфотреть, што укр…дено.
— Да, теперь мы можем понять, что хранившееся в майловом сейфе было действительно важно… А то дело было совсем застопорилось.
— Это пр. гр. сс…
— …Да, тут они его и подтолкнули. Эффектно так… А вот ты… теперь на больничном ложе, так как тебе наконец‑то почти удалось убиться об опасное. Как ты и хотела. Тоже своего рода, прогресс. Ты довольна?
— Волее шем… — прошипела Ами. — Ны п. феришь…
«По крайней мере, теперь боль является единственной проблемой… Можно… Отдохнуть?»
Отдохнуть. И попробовать поспать… Жаль расставаться с Келе, но всё так болит…
— Ну и славно. Оставлю тебя отдыхать.
«Своевременно.» Боль становится всё сильнее. Разговор определённо должен закончиться, хочет Ами того или нет.
Но… вот только как ей засыпать, покидая реальность с живым и хорошо чувствующим себя Келе? В какую она попадёт следом?
К ним подошла молодая сэльва в лекарской форме. Улыбаясь, она протянула собеседнику Ами прозрачную чашу с фиолетовой жижей.
— Келе. Держи свою сейсветшнюю порцию.
— Спасибо, Токала! — сэльв поднял чашу вверх, как для тоста и быстро выпил.
Та насмешливо улыбнулась.
— Не благодари, братец. В обычный свет я бы тебе такую невкусную гадость не подсунула. Как дела? — наклонилась она к Ами.
— Т…штусь… фсё п. лит… — слабым голосом ответила Ами. — М. й ротф те хотшт кофорить..
Та кивнула. Она тоже понимает!
…Это всё ещё может быть бредом. Может, они и мысли могут читать? Нет! Не стоит сейчас об этом думать. Анализ происходящего — на потом. Энергозатратное это занятие. Сказано — силы беречь.
— Не удивительно, что всё болит. — сочувственно покачала головой целительница. — Мы тебя долго чинили… Сейчас я тебе принесу что‑нибудь, чтобы тебе полегчало и ты смогла поспать ещё… И попробую через кого‑нибудь сообщить Майло, если он сам опять не придёт сюда, о том, что ты очнулась до такой степени, что не вырубаешься после нескольких моментов жуткого взгляда смотрящего куда‑то вдаль невидящего открытого глаза… Бррр. Не каждый свет на такое натыкаешься… Рада, что наши труды не были напрасны и тебе лучше! Осталось вытащить Лейви… Но, она сэльва! С ней «договориться» будет проще. Наши люди просто безусловно любят жизнь.
Знахарка заговорщицки подмигнула Келе и удалилась за лекарствами.
— Ладно. Пойду я тоже посплю. — поднялся с аминой лежанки тот. — Выкарабкивайся. Завтра поговорим ещё.
— Оп…с…тфно… — устало выдохнула Ами.
Она печально проводила глазами стройного устало прихрамывающего коллегу и сосредоточилась на собственном состоянии. Жар потихоньку сменялся ознобом и ещё большей слабостью. Время тянуть плед обратно туда, где он был. Она попробовала укрыться, но ссадины горели огнём. Пришлось скинуть покрывало и закрыться лишь частично. Холодновато, зато не так жжётся. Ноющие же боли уже становились почти невыносимыми.
Токала вернулась с чем‑то… что, по идее, должно было помочь.
— На, разжуй это… Да, просунь как‑то через уголок рта… Я не рискну сейчас это сделать… Лучше тебе самой.
Ами с трудом раскатала полученный толстый комок в длинный и осторожно затолкала себе в открывающуюся часть рта и принялась жевать.
— Вот так. Молодец. Жуй неторопливо. Так медленно, как можешь. Это будет нетрудно. Тебе понравится. Сейчас почувствуешь, как тебе начнёт легчать.
— Ох, подожди! — спохватилась она. — Я тебе губы маслом смажу… Немножко пожжёт, но потом тебе будет полегче говорить. Шрам останется… но такой лихой вояке, как ты, он будет лишь украшением. Всё, отдыхай.
— Сп. шы. пф. — слабо произнесла сквозь зубы Ами, на момент переставая жевать и пытаясь устроить голову на нераненной стороне и так, чтобы тошнило как можно меньше.
— Кстати, Майло приносил тебе мешочек плющиков. Но, я так думаю, им придётся подождать до того, как твой рот соблаговолит принять их.
Ами осторожно кивнула. Соблаговолит, конечно. Как только так сразу. Когда она вновь сможет думать о еде. Плющики не виноваты в том, что Майло — болотник. А пока — сон и отдых.
Силы окончательно оставили Амелию. Она потратила их все, добывая информацию, но, жаловаться не на что — она очень довольна. Она узнала много интересного. Но, конечно, самое интересное это то, что Келе и Лейви живы.
Свет из окна сиял ярко и она, продолжая жевать, незаметно для себя погрузилась в яркий сон.
Она была… В лесу. Где‑то около Кантина. Возвращаясь со сбора ягод в толпе деревенских. Идя через лес, вдруг увидела одиноко висящую кем‑то потерянную маленькую рыжую куклу. Очень похожую… На неё саму?..
Взять? Зачем ей. Она взрослая. Только захламлять дом куклами. Остальные засмеют. Домашние не отстанут. Она ушла уже довольно далеко. Но тягостные мысли остались на том же месте. В холодном темнеющем лесу, вместе с одинокой игрушкой.
Неужели… Она оставит её одну в лесу? Вот так? Нет.
Амелия резко остановилась и соврав остальным, что потеряла браслет, отправилась искать то самое место. Найдёт ли теперь? Отчего бы сразу не взять? Пронести домой можно тайком. Вообще никому можно не показывать.
Она с трудом нашла в уже тёмном лесу то самое место и сняла куколку с ветки. Так и есть. Точно как Ами. Даже одета похоже. Такая милая! Как можно было вообще даже подумать о том, чтобы бросить её здесь. Ами содрогнулась и, обняв куклу, мысленно извинившись перед ней, с явной радостью поместила её под верхние драпировки, убедившись, что та сидит надёжно и не выпадет. Всё ещё в некотором ступоре, размышляя, кантинка отправилась домой.
Прогулка, похоже, очистила её ум. Амелию вдруг осенило. Это другие вещи захламляют её дом! Это всё лишнее нужно выкинуть, чтобы освободить место для куколки Ами, обладание которой сейчас приносит радость и тепло в её пустую до этого душу.
Вещи в её доме в основном функциональные. Все они «зачем‑то», что, конечно же, очень по‑взрослому и практично. Некоторые из них когда‑то тоже приносили радость. Но всё изменилось. Приоритеты меняются, желания меняются, жизнь текуча, меняется сама Ами.
Продолжая жить прошлым, она цепляется за старое и отжившее, не пуская в дом новое и живое. Её жизнь — просто хламник. Могильник старых вещей и событий.
Ами шла по уже тёмному лесу, но её это нисколько не беспокоило. Она умела из него выбираться. И у неё за пазухой сейчас было маленькое сокровище. Она только что нашла себя. Дважды. Радостно… Мы приходим в этот мир за радостью. Такое в доме точно лишним никогда не бывает. Как и сонастроенность с потоком жизни, позволяющая правильно оценить, что нужно прямо сейчас.
Вместо этого, Ами обыкновенно несётся куда‑то, мимо себя и, разумеется, по очень важным делам, стараясь переделать их все. Чтобы когда‑нибудь потом начать жить. Что можно сделать только сразу и в этот момент — ведь дела никогда не закончатся.
И здесь хлам лишних дел лучше тоже выкинуть. Особенно если всё как у неё в её кантинской жизни — только взрослое, важное и функциональное. И ничего для себя.
Поделиться книгой: