Юность. Автобиография… почти. Книга вторая. Цикл «Додекаэдр. Серебряный аддон»

Она тоже не любила кофе с сахаром, чего нельзя сказать про бутерброды. Их расхватали за считанные секунды.

«Ну что ж, хорошо, — подумал я. — Сами напросились!» Встав, я быстрыми уверенными движениями поменял наклейки «Сахар» и «Соль» местами (не зря же я многие годы тренировался манипуляции; да спасибо еще, что они были еле приклеены, а не нарисованы). Повернувшись к столу, я поставил банку на середину и сел, ожидая дальнейших действий. Остальные, ничего не подозревая, насыпали себе по две-три ложки и, откусив бутерброд, отпили немного кофе. Что тут началось: Женя вдохнула воздух и, расширив глаза, кричала: «Воды, воды!»; Настя подбежала к раковине и сплюнула туда, хотя чем тут было плеваться? Одна только Света сидела на месте.

— Перчика маловато, — сказала она, допивая содержимое. — А так ничего, пить можно!

Она единственная из троих, кто поняла, что в банке соль, но поздно, когда насыпала вторую ложку. Я сразу заметил ее удивленный взгляд, но девочка ничего не сказала, так же, как и не стала размешивать соль в кофе.

— Да у тебя же здесь соль! — отдышавшись и выпив с литр воды, крикнула Женя.

Настя лишь закивала головой.

— Соль? Как… соль? — не поняла сперва хозяйка квартиры.

Мальчик встал и, заглянув в банку, покушал содержимое, затем сплюнул в сторону и констатировал тот факт, что в ней действительно соль.

— Да как же это? — не понимала девочка. — Сегодня утром я ясно видела, как мама засыпала туда сахар. Куда он подевался?

Кеша, улыбнувшись, косо посмотрел на меня и сказал:

— Похоже, это наш братишка пошутил.

— Он? Почему ты так думаешь?

— А кто же еще мог кроме него? Не Танюшка же.

— Да он ведь здесь не живет. У него своя квартира. Какой ему интерес приходить сюда и делать все это?

— Тогда это Танька.

— Ты что? Думай, что говоришь! У сестры своих забот выше крыши, а ты: «Она, она…»

— Да ладно вам кричать! Расшумелись тут, — вмешалась Любовь Васильевна, понимая, что ничем хорошим это не закончится.

Кое-как перекусив, мы вышли из кухни, и Вера строго следила за тем, чтобы никто посторонний туда не заходил.

Войдя в комнату, в которой, скорее всего и жили брат с сестрой, я увидел тот самый компьютер, из-за которого все оставили девочку одну дома и она заболела. Жидкокристаллический монитор, дугообразная клавиатура, прозрачная «мышь», компактный системный блок — похоже пентиум четыре, принтер, сканер… Что ж, неплохо, но видали и получше.

Здесь стояло две кровати. «А где же третья? По-моему, тут проживают трое или нет? Может, старшая сестричка в зале спит? А-а, раскладушка в углу стоит. Все понятно, все понятно». У противоположной стены от шкафа с одеждой и кроватями, стоял письменный стол, а над ним висели три полки, загруженные школьными книгами и тетрадями. «Посмотрим-посмотрим!» — подумал я и, взяв в руки дневник, полистал его и открыл на прошлой неделе.

— Литература. Анализ стихотворения — пять! Оба — отличница!

В комнате появилась Вероника и выхватила из рук школьный документ.

— Как вы могли позволить ему рыться в моих вещах? — возмущенно крикнула она.

Никто ничего не сказал: Света уныло смотрела в окно, Женя заплетала Насте косичку, а та читала недавно появившийся журнал «До балды».

— Значит, у тебя пятерка по литературе? — спросил я.

— Да, в отличие от некоторых.

— И ты, говоришь, хорошо анализируешь стихотворения?

— По крайне мере лучше тебя!

— Сейчас мы все проверим.

Я взял с полки «Лучший сборник стихотворений» и открыл на одной из многих страниц.

— Тогда слушай, а потом объясни!

Девочка хотела было уйти, но передумала. «Наивная глупышка! Она полагает, что у меня дома нет такой книги, и думает, что стихотворение я выбрал наугад?» Я стал читать:

И в сарае своем по ночам

Мы вдвоем засыпали несмело.

Одинокий кузнечик сверчал

И горячее сено шумело.

Покраснев то ли от злости, то ли от чего еще, она удалилась на кухню и до самого последнего момента сидела там, предаваясь унынию и воспоминаниям.

Заглянув в ящик стола, я выудил оттуда скомканный лис бумаги. Развернул. Там было стихотворение, да еще написанное самим Иннокентием!

В нашем цирке есть девчонка -

Женею зовут.

Эту Женю на шесте

Носят там и тут.

Даже в школы без шеста

Цирк не едет никогда!

А без Жени в детский сад

Там детишки — прям отпад:

Киданули огурцом, помидором и яйцом;

Засветили Вере в глаз,

Зашвырнули в Настю таз…

Вот как радовался сад -

Разломали все подряд!

Есть у нас еще и Света!

Формой… ну как конфета.

Вот с комплекцией не то -

Килограмм она за сто!

Так же с нами ходит Аня.

В нее влюбился мальчик Ваня.

Он живет в соседнем доме

И от девчонки просто в коме!

Что же мне сказать про Олю?

Здесь нужна стальная воля,

Чтоб смотреть на то, как всех

Мажет лаком нас на смех!

Ты попробуй возразить -

Сразу станет сильно бить!

И если хочешь долго жить,

Лучше сразу отступить.

Некоторые были настолько недовольны, что хотели искать спрятавшегося Кешу и наказать за подобные высказывания в их адрес, но он вовремя сумел закрыться в туалете и просидел там до самого выхода из дома. Другие со всем были полностью согласны и ничего не отрицали (в том числе и я).

Как бы мы долго ни сидели, но пришло время собираться в детский сад. Переход у нас занял каких-то десять минут, и ровно в три мы уже развязывали коробки и открывали чемоданы. «Был бы автобус, мне не пришлось бы таскаться с сумкой!» Но автобуса не было и еще неизвестно, приедет ли он вообще.

После часового сна и хорошего полдника детишки уже сидели на своих местах и смотрели «Русский сувенир». Настя назубок знала номер и всегда справлялась с ним великолепно. Не подвела она и на этот раз. В таком же спокойствии и с веселым настроением проходили и все другие номера.

Любовь Васильевна больше всего любила выступать в детских садах. Да вы сами посудите: публика — дети, а что им нужно для полного счастья? Удивление, восхищение не сходили с их лиц до самого конца представления. Все сидели с открытыми ртами и удивлялись всему, что мы показывали. К тому же Любовь Васильевна вызывала добровольцев, чтобы те наравне с участниками циркового коллектива поучаствовали в представлении и испытали себя в различных жанрах. У детишек выходило это забавно и смешно, и все веселились до слез.

Единственное, за чем я пристально следил, так это за предпоследним номером. Я-то думал: «Что это такое?» Оказалось, собака — пудель — еще один маленький артист цирка. А в цирке, как известно, любая собака могла творить чудеса, если же, конечно, за ними будет особый уход и постоянные тренировки. Здесь, как я увидел, было и то и другое. «Фанта» (так звали черношерстного артиста) превосходно справлялась со всеми трюками, и от этого маленькие зрители удивлялись еще больше, хлопали в ладоши и не скрывали своих улыбок (какой же цирк получится без них!).

Я долго не мог понять, откуда взялась эта самая собака, но потом сообразил. Она все это долгое время находилась в коробке у Сергея Дмитриевича. А я-то все думал, зачем он с ней на улицу выходил несколько раз пока мы тихо-мирно беседовали в доме Колошиных. Вот оказывается зачем. Все стало на свои места, а то было загадкой, почему он с ней не расставался.

Но подошло к завершению и это выступление, хотя расставаться с такой замечательной публикой нам ох как не хотелось. Дети и их воспитатели провожали нас дружественно-теплым взглядом, пока мы не скрылись за углом детского сада.

Было половина пятого и, на удивление, за забором нас ждал автобус. «Рановато что-то он!» Загрузившись и разместившись по удобным местам, мы тронулись в обратный путь. «И зачем я только сел? Завтра же выступление тут рядом, а я…»

В пять мы вносили коробки и чемоданы обратно в шатер, а водитель покатил свой дребезжащий агрегат в гараж до утра.

До шатра нас доехало трое: я и Настя с Женей (руководители не в счет). Вот и придется завтра вставать рано. Ничего, кто рано встает, тому Бог подает.

— Завтра к восьми! — сказала Любовь Васильевна, когда я уходил.

Зачем приезжал?

Домой притопал только в половине седьмого и сразу же побежал на кухню. «Подумаешь, бутербродами кормили! От одних бутербродов и ноги протянуть не долго!» Наевшись всего, что можно было приготовить на скорую руку, я, зевнув, пошел спать. «Как-никак вставать завтра рано, так что лягу прямо сейчас, а то чего доброго еще кто-нибудь с бутылкой завалит. Тогда точно не до сна будет». На мое счастье, никто не пришел и не позвонил. Даже странно как-то и не похоже на них. Обычно Саня, да и Леха раз пять на день зайдут поинтересоваться, что да как, а тут — ну никого. Хорошо-то как! Лежишь. Тишина. Только вот свет от фонаря прямо в глаза бьет.

Мысли приходили и уходили. Их было так много, что все не успевали запоминаться и исчезали безвозвратно. Мне вспомнилось все, что происходило сегодня, вчера… Все артисты промелькнули перед глазами, и я пытался разобрать — много ли чего случилось за эти пять месяцев? Все-таки странное поведение у некоторых. Ничего, это только начало. Разберемся. Время хоть и идет, но ничего страшного произойти не должно, а если что и произойдет, то появится новое дело… «О клопах», к примеру.

День третий

Ровно в восемь я был в шатре. Автобус еще не приехал, но все вещи уже стояли у черного выхода. Их охраняла какая-то девочка. Я присмотрелся получше — да это же Ксения Скалкина! Точно, она. Еще один бывший, да и настоящий жонглер. И чего ее в школу потянуло? Вроде никогда не ездила, а тут нате пожалуйста!

— Сегодня еще Паша должен прийти! — сказала Любовь Васильевна.

— Какой? — спросила Женя.

— Да Злобонервный. Он вчера мне два раза домой звонил и уверял, что сегодня подойдет к школе к девяти.

— А он дорогу-то знает? — поинтересовалась Настя, принеся последнюю сумку и став рядом с Фоменковой.

— А что там знать? — удивился я. — Это вам не ларек какой-нибудь с крупой, а школа. Такое здание там каждая собака знает! Надо быть чересчур одаренным, чтобы не найти его.

Минут через двадцать тряски в автобусе, мы подъехали к школе. Микробывая, Колошина и Тужуркина уже стояли там и о чем-то оживленно беседовали. Злобонервного не было! Увидев подъезжающий автобус, они подошли ближе и помогли нам справиться с чемоданами.

Как же я давно здесь не был. Вот уже почти год прошел, как я сдал последний экзамен и, получив приличный аттестат, покинул пределы родной школы. А за одиннадцать лет пребывания, я исходил ее вдоль и поперек миллион раз. Да, здесь было что вспомнить. Много произошло событий и хороших, и плохих, связанных с одиннадцатой средней школой города. Вот, к примеру, однажды, «по чистой случайности», в ней прорвало трубу и почти на неделю занятия были отменены, зато как мы после этого нагоняли упущенные часы! Лучше бы ее не прорывало! Ну да ладно, что я о грустном. Нужно вспомнить что-нибудь самое-самое, к примеру наши уроки немецкого языка с Еленой Павловной, на которых мы ничего никогда не знали… Да что там немецкий, вот русский-литература с Юрием Михайловичем — это совсем другое дело. Там-то мы раз в месяц рот открывали, правда, не всегда правильно, но с нас больше и не требовали. Все-таки четыре парня на шестнадцать девчонок — это вам не хухры-мухры. Так что по большей части все шишки на них сыпались, особенно под конец февраля, в день защитника отечества.

Охрану в школе поставили какую-то твердолобую — еле разобрались, что мы из цирка, а не террористы-захватчики и даже не школьники-переростки. Не попремся же мы на уроки с такими чемоданами!

Актовый зал у нас всегда хромал, впрочем, как и все остальное, но благодаря новому завучу Подобеду, которого так и звали: «под обед», школа улучшила свои показатели по санитарным и техническим нормам: появились новые занавески, все заново покрасили и отполировали, повысилась зарплата учителям, директору… Но вот до актового зала так и не добрались с финансами (похоже все на лестнице посеяли), разве что на сцене сделали что-то наподобие кулис. И все же я был доволен за свою школу, хотя здесь не изменилось практически ничего, да и учителя остались прежние. Вот только учительница по алгебре-геометрии на пенсию ушла, а уж как ее «любил» наш класс, души просто не чаял, а тут — на тебе. Мы ушли и она за нами. Разве бывает такое? Значит, бывает. У нас возможно все!

В пятнадцать минут десятого, я, как бывший ученик этой школы, показал, где находится туалет. Из восьми работало только два: один для мальчиков, другой для девочек (во, довели учебное заведение)!