Юность. Автобиография… почти. Книга вторая. Цикл «Додекаэдр. Серебряный аддон»

Я нагнулся и…

— Да вот, десять рублей потерял!

Затем резко развернулся и постарался как можно скорей уйти от этого невезучего места.

Таких забавных происшествий я мог бы вспомнить сотню, а то и больше, но, извините, нет времени их описывать. Так что можете считать это небольшим отступлением от прошлой жизни участников циркового коллектива. Но не расстраивайтесь, по мере возможности я буду сообщать вам весьма интересные факты обо всех, с кем тогда удалось познакомиться.

А теперь вернемся все же к настоящему!

Оля сидела около манежа и усердно укладывала свои вещи в собственный чемодан, который она должна была хранить и следить за тем, чтобы никто посторонний его не трогал. Так поступали и все остальные, ведь кто же за них будет все раскладывать по местам? Это в старину, как рассказывала Конарейкина, когда еще цирк располагался в здании областного дворца культуры, все за всех упаковывали руководители, но времена с поразительной скоростью меняются, и теперь уже все по-другому. Коллектив большой, и они все должны делать сами и не надеяться на других. Ну а если кто что и забыл, то, как говорила Любовь Васильевна; «Это уже их проблемы! Забыли — выступать не будут!» Все просто до безумия. Так что перед каждым представлением все проверялось по несколько раз, ведь никто не хотел, чтобы его не допустили до выступления.

Мы перешагнули через барьер и оказались на манеже. Кеша сразу же отправился в свою комнату за собранным еще вчера чемоданом, ну а я остался и присел на барьер, поджидая руководителей. Зачем я опять приходил? Все мои атрибуты для фокусов находились дома и за ними все равно придется возвращаться, но коробки коробками, а самое главное что? Костюм! Встречают-то по чему? Не по прическе, не по наческе, не по рукам-ногам и так далее, а «встречают по одежке»! Костюм. Без него нельзя выйти никуда! Да и никто без него не выпустит ни на манеж, ни на сцену.

— Игнат! Ты как раз вовремя, — сказала появившаяся из-за кулис руководитель. — Тебе нужно взять два костюма: для фокусов и жонглеров! Надеюсь, в них ты еще влезешь!

Она подошла ближе и осмотрела меня.

— Не растолстел же, в самом деле, за каких-то полгода, хотя с другие люди и за месяц килограмм двадцать набирают, но ты, я вижу, как был не особо крупных габаритов, так таким и остался.

Каким ты был, таким ты и остался,

Худой пацан, как кустик под окном.

Каким ты был, таким ты и остался,

Поменьше б бегал ты за сном!

Хотя, с другой стороны, когда спишь, то не хочется есть, но сегодня аналогичную ситуацию переживает Вероника.

Наконец, долгожданное чудо свершилось, и в шатре появилась Вероника. На ней был черный свитер в красный горошек, какая-то тряпка-повязка, как у рабочей колхозницы, синие джинсы, ну и супермоднявые «ботинки» с платформой сантиметров двадцать!

— Ну ты спишь! — сказал я проходящей мимо девочке, но та даже не повернулась в мою сторону.

Следом за ней появилась и Микробная. Я, конечно же, видел ее до этого два-три раза, но теперь она меня поразила до безумия. На голове красовалась красная бейсболка; черная легкая куртка, купленная, по всей вероятности, совсем недавно, была расстегнута, и под ней виднелась желтая футболка с нарисованной на ней какой-то девчонкой с двумя длинными косичками и с большими глазами, больше похожими на блюдца.

Ждать больше было некого, и мы, погрузив все вещи и заняв наиболее удобные места, поехали. Весь путь я пребывал в тишине и, как ни странно, никто меня ни о чем не спрашивал. Бывает же такое! А кругом-то, какой галдеж стоял: все друг с другом разговаривали, спорили и занимались невесть чем вплоть до игры в ладушки. Ну и коллектив!

Доехали мы так быстро, что я толком не успел ко всем прислушаться. Сбегал за коробками и ящичками для фокусов, благо дом находился рядом. Когда вернулся обратно, все артисты находились в актовом зале школы, а водитель автобуса покуривал сигарету и бездумно смотрел на белые стены здания, пуская круги едкого дыма к безоблачному небу. Куда все тучи подевались?

Войдя внутрь, я сразу же оказался в холле, но уж очень он показался мне тесным — не развернешься с моим реквизитом. Не люблю такие помещения, даже если они и выглядят великолепно: ковры, плакаты, стенды, бюсты… Свернув в левый коридор и поднявшись по лестнице, я попал в актовый зал. Он был единственным, что запомнилось в этой школе.

Разложив все костюмы и реквизит в том порядке, в котором он будет демонстрироваться зрителям, мы на немного присели.

— Как настрой? — спросила Любовь Васильевна.

— Полный «окей»! — крикнул Иннокентий из-за кулисы противоположной стороны.

— В смысле?

— Ну как же, «окей» — то же самое что «отлично» по-русски.

— А-а-а, не знала, не знала.

— Ах ты наш англичанин! — отозвалась его сестра. — Книг иностранных перечитался что ли?

— Нет, только фильмов насмотрелся!

— То-то я смотрю, ты каким-то странным стал…

— Не знаю как он, — вмешался я, — но ты в этом году точно какая-то не такая как была раньше. Что с тобой случилось?

Она ничего не ответила, но одарила меня таким взглядом, что любой другой на моем месте давно убежал бы отсюда подальше с криком: «Ведьма, ведьма! Чур меня, чур!» Я же выдержал ее испепеляющий взгляд и мысленно произнес: «Ну что ж, хорошо. Хочешь игры — пожалуйста, хочешь войны — пожалуйста! Даже твои колдовские штучки тебе мало помогут! Поживем — увидим».

Через минуту-другую пошли зрители. Это были дети первых-пятых классов, которые, судя по радостным взглядам, с нетерпением ждали начала представления.

— Вас приветствует детский профессиональный цирк «Мечта» у Никольских ворот! — поприветствовала собравшуюся публику Любовь Васильевна и объявила первый номер. — «Русский сувенир»!

Его исполняла Конарейкина в костюме, отдаленно напоминающим старые годы восьмого века. Здесь не требовалось почти никакого мастерства, кроме как пару раз кинуть мячи, ну и сделать шпагат да несколько переворотов. Это не представляло особого труда для Насти, и номер закончился на достаточно высокой ноте. Вот Любовь Васильевна представила зрителям всю клоунскую «группировку», и те побежали здороваться со зрителями. Перелапав первых два ряда девичьих и мальчишьих рук, клоуны вернулись на сцену, и диалог пошел уже с ведущей, которая все время хотела, чтобы те поздоровались со всеми зрителями одновременно, но из этого ничего хорошего не вышло и, перепутав все на свете, наша пятерка поприветствовала лысого усато-бородатого дяденьку с двумя косичками-кудряшками и какую-то девочку-мутантку с густыми бакенбардами, которые плавно переходили в пышную бороду. Так ничего толком и не разобрав, уступили место Жене с ее пластическим этюдом. Не скажу, что она была большой лентяйкой, но так оно и было. Ее номер ни капельки не изменился. О чем это свидетельствует — решайте сами, но я на него даже и смотреть не стал, хотя девочка и выполнила его так, как положено. Да, она хорошая гимнастка, но ей не хватает чуточку хореографии и продуманности всех движений. Любовь Васильевна все время откладывала этот номер на потом и, в конечном счете, забыла, полностью погрузившись в другие.

Наступила очередь клоунской пантомимы «Горшок». Здесь, конечно же, требовалось приложить немало сил и умений, чтобы заставить зрителя поверить, что ты плачешь, смеешься, испытываешь ужас… А ведь именно это и предстояло продемонстрировать на сцене Веронике, Иннокентию и Светлане. К тому же этот самый горшок весь номер находился под большой тряпкой, так что публика терялась в догадках и предположениях: «Что это там, интересно знать, находится?» Все открывалось только за несколько секунд до его завершения и в большинстве случаев, как, к примеру, сегодня, зритель аплодировал и, не скрывая радости, смеялся.

Для этого-то и существует цирк, тем более детский профессиональный, как наш!

Четырехминутный «Акробатический дуэт» с Фоменковой и Конаейкиной произвел на зрителя незабываемые впечатления. Здесь наша Женя выкладывалась полностью, да и не только она. Как я заметил, номер был коренным образом перестроен: появились новые трюки, другие движения. Конечно, за пять месяцев — сальто, фляки и все остальное, как старое, так и новое, у них получалось превосходно. «Это не Микробная», — подумал я, вспомнив рассказ Кеши: «Она кроме как кидать мячи, не умеет ничего! Что толку, что она занимается полгода? Даже на цилиндре стоять и то толком не может, а уже туда же, в артисты лезет. Если с таким успехом цирк будет развиваться и дальше, то мы не только раз в месяц представление на манеже не будем давать, так и раз в год не успеем!» Да-а-а, такие артисты цирку не нужны. Вот если бы ей кто-нибудь сказал бы об этом, тогда Оля может, и зашевелилась, а с такими темпами она и за год ничего не сделает. Нужно будет намекнуть, но потом, а сейчас…

— Моноцикл! Вероника Колошина, Ольга Микробная.

Ну вот, пока размышлял о том о сем, «Спящий экстрим» уже прошел. Когда они только успели?

На сцену выкатила Вероника и стала наматывать круги. Оля вынесла ей мячи и та, не останавливаясь, взяла их и покатила дальше. Вдоволь накидавшись, она перешла на булавы, затем на кольца, покрутила на руках обручи и завершила свое путешествие по сцене, размахивая двумя громадными флагами, с надписью «Цирк «Мечта»!

«Поднялись, поднялись, — подумал я. — В прошлом-то году, она кроме мячей ничего в руки не брала — боялась. Теперь же, видимо, пересилила все свои страхи и решила во что бы то ни стало добиться поставленной цели. Вот так, Оля, «учись, пока она жива», а то поздно будет!»

Новый клоунский номер «Новости», где рассказывались «непридуманные» веселые истории, вызвал среди зрителей настоящий фурор. Ни Любовь Васильевна, ни Сергей Дмитриевич даже не предполагали, что такое может произойти. Теперь-то он надолго закрепится в нашей программе, ведь как сказал руководитель -

Сегодня — дебют этого номера и если он пойдет на ура, то так уж и быть — оставим ненадолго.

Больше всего радовалась Подчечуйкина — ей отвели роль диктора, и она блестяще с ней справилась несмотря что ей тринадцать.

Про фокусы я пока Вам ничего не буду рассказывать, так как времени для этого будет предостаточно. Скажу только одно — помимо моих старых трюков я вставил совершенно новые, никому не известные, а узнать секрет у них совершенно невозможно. Мне пришлось приложить максимум усилия и терпения, чтобы все задуманное воплотилось в реальность. Недаром же я провел с Саней и Лехой долгие недели с инструментами в одной руке и книгой фокусов в другой. Сразу же за моим номером пошла история про супер-кибер-муху-ниндзя-камикадзе. Это был восьмиминутный триллер так и назывался «Муха». Во время его просмотра дети просто «помирали» со смеху. Вот что значит ежедневные «мучительные» репетиции. Наша клоунская группа знала свое дело, особенно сейчас, когда не мешали «барабашки». В принципе, они и тогда с этим неплохо справлялись, но теперь и подавно. У всех светилась дружеская улыбка, лился смех, когда надо — все плакали, рыдали или колотили друг друга. Что ни говори, а здесь действительно нужно быть гением, чтобы сыграть дурака.

Евгения Фоменкова с вазой довела представление до финальной черты, показав все, на что может быть способна пятнадцатилетняя девочка из сельского поселка (а именно туда она теперь и перебралась — история с Рублевым так не понравилась ее родителям, что те моментально сменили адрес, чтобы не видеть лица ни его, ни его дяди, который и придумал всю эту историю), а шестерка жонглеров успешно завершила программу и никто из них, то есть нас, не уронил ни одного мяча. Наверное, было красиво смотреть на все летающие мячи, кольца, булавы…

Как не хотели зрители расставаться с нашим выступлением, но все-таки пришлось это сделать. Не весь же день показывать им номера!

— … Вспоминайте цирк, до новых встреч! — напоследок произнесла Любовь Васильевна и звукооператор включил финальную песню в исполнении Олега Попова.

Мальчики и девочки начальных классов встали и, расталкивая друг друга, побрели к выходу в то же время не переставая сводить с нас своих взглядов.

— Поздравляю с дебютом! — обратилась руководитель к Микробной. — Надеюсь, дальше ты будешь заниматься усерднее.

Девочка покраснела до кончиков желтых крашеных волос, по-видимому, вспомнив все свои бесконечные посиделки во время репетиций, и кивнула головой. «Кивай не кивай, а все равно останешься при своем мнении», — подумал я, но вслух ничего не произнес — обидится еще, мячиком зашвырнет. У нее это быстро. Чуть что и мяч уже в глаз летит. Красота!

Упаковали все вещи, и мне, помимо большой сумки с реквизитом для фокусов, вручили еще и чемодан. Ну куда я с такими вещами? Даже в дверь не пролезу. Они-то здесь маленькие (хотя и двойные), да к тому же одна половинка закрыта. Ну, ничего, как-нибудь просочусь. И только я собрался выходить, как в дверном проеме Тужуркина показалась. Я вперед — она ни с места. Стоит, хоть ты тресни: руки в бока и на меня смотрит, а сама улыбается, довольная чем-то, будто коробку конфет съела. И так я пожалел в ту минуту что у меня руки заняты — тогда-то я бы ее за косы подергал! «Нечего, мол, тут стоять — дорогу загораживать! Была бы чуточку поумнее, вышла бы туда, где машины ездят, там бы и стояла. Ан нет, ищет, где полегче будет. Стой-стой, достоишься ты когда-нибудь». Улыбнувшись еще больше, она, наконец, соизволила уступить мне дорогу, а сама довольная-довольная. Белены с утра что ли объелась? Может спросонья в двести двадцать полезла… ну, знаете ли… с выключателем перепутала? Я стал искать какое-нибудь доброе ругательство и, найдя, не замедлил им воспользоваться.

— Ну, ты и растолстела! Даже не обойти!

Что тут началось! Девочка вдохнула в себя побольше воздуха, собираясь сказать что-то неприятное, глаза расширились до пяти… скорее всего до десяти рублей, и она, подняв сумку со своими костюмами, размахнулась и… Я не знал, что она собирается обрушить мне на голову все свои вещи, так как отвернулся от нее, собираясь уходить. Ко мне подбежала Конарейкина и что-то протарабанила. Я не понял, что и попросил повторить помедленнее.

— Этот чемодан с реквизитом?

— Вроде того, а что?

Она не ответила, подошла ближе, и как раз в этот момент я почувствовал, что шнурки на одном моем ботинке развязались. Присев, я услышал сдавленный свист над головой, глухой шлепок, и что-то черное отскочило справа назад. Подняв голову, я увидел следующую картину: Настя, держась за левое ухо, с гневом смотрит на Свету, а та, совершенно опешив, не знает, что делать. В ее глазах застыло удивление и раскаяние. Хорошо, что мы последними остались в актовом зале, не считая, правда Кешу, который стоял сзади и помирал со смеху.

— Ты что, совсем обалдела? — во весь голос закричала Настя, гневно сверкнув глазами.

— Я… я… — замялась девочка, покраснев и опустив глаза. — Прости, Настенька! Я целилась в этого… — и кивнула в мою сторону.

А я уже спускался по лестнице, и мне было все равно, в кого она целилась. Единственное, что я хотел, так это посмотреть, чем закончится их разборка, но время-то на месте не стоит, а нам еще предстояло выступление в детском садике «Кристаллик», который находился как раз напротив дома Колошиных.

Когда все вышли из душной школы и избавились от зевак-старшеклассников, которые так и норовили что-нибудь спереть, то собрались вокруг руководителей.

— Вы, надеюсь, не забыли, что нам еще нужно посетить детский сад «Кристаллик»? — спросила женщина. — Кто туда идет?

Все задумались.

— Эх вы! Значит так, со мной остаются Женя, Кеша, Вера, Настя, Света и Игнат. Остальные могут быть свободны!

Сказав «до свидания» и спросив, когда будет следующее выступление, две Оли направились к остановке и через некоторое время скрылись за домами.

— Скажу сразу, — произнес мужчина, — автобуса до пяти не будет.

— То есть, как не будет? — возмутился я. — Мне это, конечно, все равно, так же, как и Вере с Кешей — дом близко: посидим, приведем в порядок мысли к предстоящему выступлению, но как же быть с Анастасией? Она живет неизвестно где, да и Женя от нее не отстала далеко — забралась в какую-то глушь, где и собаки редко бегают. Как им-то быть? И на улице не постоишь — дождь хоть и мелкий, но идет.

— Слушайте, а может, пойдемте все к нам? — предложила Веронике, и ее брат весело согласился. — Сколько сейчас времени?

— Десять минут двенадцатого, — ответил Сергей Дмитриевич.

— Как раз и дома никого нет, ну а если кто и придет, то вас мои родители любят и ни в чем никогда не откажут, — обратилась девочка к руководителям.

— Ну, если вы оба нас приглашаете, то почему бы и нет! — отозвалась Любовь Васильевна.

— Только руками ничего не хватать! — напутствовала по дороге девочка, все время косясь в мою сторону.

Что на меня смотреть? Свечусь я что ли, как золотые подушечки из рекламы. Странная она какая-то в этом году. Мало чего осталось от той, прошлогодней Вероники.

Завернув за угол школы, мы остановились. Перед нами раскинулась великолепная картина. Эх, был бы здесь Репин… Всю заасфальтированную дорогу залило водой по самый бордюр, а плюс ямки — настоящее болото. Около подъездов тоже не пройдешь — грязь немереная. Станешь в нее, и ботинку можно помахать ручкой. Налево от дороги можно и не смотреть. Куда ни устремится взгляд — одно «минное поле». Нет, конечно, здесь не было фугасов, оставшихся со времен Второй Мировой Войны, которые даже сейчас попадаются кое-где на территории нашей страны, но оставшиеся после выгула собак отходы — это будет пострашнее растяжек. Там зацепил и поминай, кто как знал, а здесь наступил, выгрязнился, выругался, а если поблизости травы нет, то так и шагай по городу. Здесь этих «мин» была тьма тьмущая: и белые, и желтые, и зеленые… на любой фасон и цвет. Мне сразу же вспомнился хит одной группы. Как ее там звали, дай Бог памяти! А-а, «Три Вована». Точно! «Три Вована»! И песня у них как раз про это. Значит, они поют так:

А кучи, кучи, кучи…

Они ведь липучи,

Но все-таки кучи так вонючи!

Да и на поле кучи… кучи… кучи…

Может, они про это пели, может про кучи копешек сена на деревенском поле… уж не знаю, но только мы туда тоже не пошли. Мало ли какая «мина» к ботинкам пристанет, тогда уж добродушная Вера точно никого к себе не пустит. Еще бы, в грязных ботинках и к себе домой? Ха! Нашли дурочку. Пришлось нам всем обходить вокруг и кое-как пробираться через болото грязи к ее дому.

— А что с автобусом-то случилось? — спросил Иннокентий. — Хотя бы до подъезда довез, а уж там делай, что хочешь!

— Я-то откуда знаю, куда он провалился. Он же все-таки государственный, а не наш собственный. Может куда еще поехал, у нас-то в городе дел много. Вот он и ездит, — предположил я, хотя верилось в это с трудом.

Скорее всего, водитель по своим делам где-то околачивается.

Подойдя к подъезду, Вероника подошла к двери и, нажав три кнопки, открыла ее. «Как жаль, что пока мы выступали, код никто не догадался сменить!» Поднимаясь по ступенькам на пятый этаж (лифт кто-то додумался сломать), я вспомнил, как пробегал по ним один раз, будто несколько лет назад, и это почему-то надолго осело в моей памяти. Ну и что здесь такого? Подумаешь, пробегал и что? Вот именно, что ничего. На четвертом этаже, зацепившись за что-то, споткнулась Женя и влетела головой в Светину сумку, отчего та разорвалась пополам, а ручки повисли двумя лентами.

— Ты что, в потемках идешь? Дороги что ли не видишь? — набросилась Света.

— Да я как-то не рассчитала…

— Не рассчитала? А ты знаешь, сколько стоит эта сумка? Сто рублей — пятьдесят копеек!

— Мы не на базаре! — Вмешался Сергей Дмитриевич. — Заканчивайте ругаться, а то Вероника передумает! Нужны вы ей там такие задиры.

Обе девочки покраснели и, не сказав ни слова, собрали вывалившиеся из сумки вещи, побрели дальше вверх. Только сейчас Света держала сумку под мышкой, а оттуда все время пыталась вылезти груда вещей.

Наконец пришли. Мальчик открыл дверь, и мы прошли внутрь. Я бы не сказал, что здесь супер шик-модерн с евроремонтом, но капля правды, несомненно, присутствовала.

Прихожая была устелена красной дорожкой с линейным орнаментом по краям; на стене висел ковер, а около него во всю длину прихожей растянулась полка с пятью секциями, которые были завалены всяким барахлом. Квартира двухкомнатная, как я определил еще на улице, глядя на окна и застекленный балкон, который мне не очень понравился — кривой какой-то, да и стекла на нем грязноватые — видать Вероника с Кешей совсем дома лодырничают.

Как только сняли обувь, Вероника пригласила всех в зал. Там была поставлена стенка, расположившаяся от одного до другого угла квартиры: за стеклом стояли книги, чуть сбоку от них, за соседней перегородкой, расположился фарфоровый сервиз с пузатым чайником посередине; в центре стоял телевизор от фирмы «Дэво», ну а остальное место, по всей вероятности, занимала одежда, скрытая от посторонних глаз многочисленными дверцами.

Вероника с Кешей удалились на кухню и стали «соображать на двоих» — похоже, решили угостить чайком. Мы же всей компанией расположились на большом мягком диване и двух креслах.

Минут через десять-пятнадцать нас позвали чаевничать, но прежде пришлось мыть руки. Кошмар какой! В ванне было полным-полно всяких мыл «Дура» и шампуней «Доктр энд Дембель» — просто полки от них ломились. На меня даже чуть вся эта дрянь не посыпалась, когда я открыл одну из многих дверец в шкафу. Зачем полез? Только шума наделал.

Оказывается, они сообразили не на чай, а кофе и восемь чашечек уже стояло на столе, дожидаясь только нас. Сели.

— Если кто предпочитает пить кофе с сахаром, то он у нас вон в той белой банке, но лично мы пьем без, — произнес Кеша.

Я повернулся и увидел четыре баночки. На всех были этикетки с разными надписями. Взяв одну, я открыл крышку и насыпал в чашку две ложки, затем поставил обратно.

— Э-э-э, наглешь! — завозмущалась Женя. — А нам?

— Да он же ведь не вкусный! — улыбнувшись, отозвался я.

— Ты лучше сюда его поставь, а уж потом все решат: вкусный он или нет, — сказала Любовь Васильевна и чуть отпила.