Основы ксенологии. Память предков

— Чужая культура всегда представляла интерес для любого интеллектуально развитого человека, — я почувствовал себя немного глупо, как будто я сдаю экзамен по философии. Возможно повлияла обстановка храма, но эти дурацкие высокопарные слова сами собой вырвались из моего рта. Я решил исправиться:

— Вообще, мы просто путешественники. Я изучаю природу и физиологию других рас. Это необходимо мне в работе.

— Это интересно, — праксосинянин заложил руки за спину. — И что же ты можешь сказать о Праксосе?

Я замешкался, подобные вопросы всегда ставили меня в тупик, несмотря на то, что обычно язык у меня достаточно хорошо подвешен. Что я мог сказать о народе и культуре, когда мои знания исчерпываются лишь наблюдениями одного дня, большую часть которого я провел в местном аналоге полицейского участка. Я призвал на помощь все свое красноречие, но получилось довольно уныло:

— Это прекрасная планета, я еще немного успел повидать, но подозреваю, что найду много любопытного.

— Конечно, гости к нам за этим и прилетают — за любопытным, — смотритель загадочно улыбнулся.

— Очень много туристов? — сочувствующе спросил я.

— Нет, гостям мы рады, — праксосинянин вдруг помрачнел. — Но не тем, кто хочет заработать, копаясь в недрах нашей планеты.

Я внимательно глядел на смотрителя, ожидая продолжения, но тот видимо решил сменить тему:

— Ну что же, мне уже пора заниматься ежедневными рутинными делами, прошу прощения, — он снова приложил правую руку к груди, прощаясь. Я повторил жест и заметил, что Пашка старательно копирует наши движения, хоть и не понимая о чем шла речь.

— О, боги! Я дождаться не мог, когда же вы наговоритесь уже. Ты бы хоть иногда что-то и на русском вставлял, — затараторил Паштет, когда смотритель удалился на приличное расстояние.

— Познакомились. Он тут за главного в храме. Хотел знать, что нас привело, — кратко пересказал я ему наш разговор.

— Язык и правда интересный у них, как птичка щебечет. Если бы не эти уши и шерсть, то праксосинянки были бы очень даже ничего…

Я слушал Паштета вполуха, пока мы поднимались по ступенькам к выходу из храма. Какая-то мысль вертелась в голове, но мне никак не удавалось поймать упрямицу за хвост.

— Эй, ты меня вообще слушаешь? — раздался возмущенный голос откуда-то сверху. Я вдруг обнаружил, что стою на месте на ступеньках, а друг мой уже убежал далеко вперед и даже успел обнаружить мою пропажу.

— Я уже иду, — успокоил я его и, перешагивая по две ступеньки, заторопился наверх. — Куда дальше, экскурсовод?

— По плану у нас Кривые холмы. Ты удивишься, каким иногда красивым может быть просто место. Я когда там был впервые, я так пожалел, что не взял с собой карандаш и блокнот для набросков. Это просто офигенно… — да уж, трепаться мой друг любил, в этом ему не откажешь.

— Ну, хоть кривые, хоть прямые. Веди на свои холмы.

Но полюбоваться потрясающим видом нам не удалось.

— Это кошмар! — возмущался Паштет. — Кто это допустил? Чудовищный вандализм!

Пока Павел проходил стадию отрицания, я смотрел на разверзшуюся перед нами землю — на огромный котлован, в недрах которого ворочалось железное чудовище, которое с остервенением вгрызалось в почву. Вся эта территория была огорожена небольшим сетчатым забором, который там находился скорее для обозначения границ, чем для защиты территории. Пока я рассматривал следы уничтожения одного из красивейших, если верить моему другу-художнику, мест этой планеты, этот самый друг уже перебрался через забор и, размахивая руками, бежал к краю котлована. Недолго думая, я бросился за ним.

Но опоздал.

Рыхлая и влажная почва не смогла удержать Пашу на краю ямы, и он моментально рухнул вниз. Моя рука поймала лишь воздух в том месте, где только что был его капюшон.

— Ты там живой? — я лег на живот, подполз к краю котлована и посмотрел вниз. Пашке частично повезло — он съехал по пологому склону ямы, но у самого дна столкнулся с подобием экскаватора, который остановился, как только машинист заметил падающего человека. Судя по периодическим громким ругательствам Пашки на родном языке, у него была сломана нога. Я аккуратно, стараясь не наступать на опасные рыхлые куски почвы, стал спускаться вниз, придерживаясь за торчащие из земли толстые корни кустарников, растущих вокруг.

— Ген, ну что ты там возишься? Прыгай уже вниз, тут невысоко! — подбадривал меня в нетерпении Паша.

— Ты хочешь, чтобы мы вместе валялись со сломанными конечностями без возможности вызвать помощь? — ответил я ему, стараясь не отвлекаться от спуска.

В это время к Паштету уже подбежал водитель, возбужденно что-то тараторя. Насколько я мог судить, водитель не являлся праксосинянином — он был представителем какой-то иной расы. Слишком тонкие конечности, худое вытянутое тело, кожа желтого оттенка, крупный нос. То, что я сначала издалека принял за кепку, оказалось костяным наростом на лбу. Я обратил внимание, что на водителе был надет красный комбинезон с таким же логотипом на груди, какой был нарисован на борту землеройной машины. До меня долетали только обрывки слов, так что общего смысла я не уловил, а вот мой друг так вообще ничего не понял:

— Я не говорю на вашем языке! — четко артикулируя громко произнес он по-русски прямо в лицо водителю.

— Он тебя тоже не понимает, — сказал я, спрыгнув на дно котлована. Водитель повернулся ко мне.

— Вы что творите, безумные идиоты? — возопил он.

Наверняка в инопланетном языке нет такого выражения, и уж тем более таких ругательств, и имплантированный переводчик услужливо подставил наиболее близкие слова, но прозвучало это весьма эмоционально.

— У меня график! — продолжал выкрикивать водитель. — Придется платить неустойку, а мой начальник этого не любит. Он злится! Плату не дает! *Не удалось распознать речь*.

Последние слова были произнесены в моей голове механическим голосом и я понял, что переводчик не справился с парочкой инопланетных идиом.

— Простите, уважаемый, — как можно более миролюбиво ответил я. — Моему другу нужна медицинская помощь, не могли бы вы связаться с кем-нибудь, кто смог бы ему помочь?

— Кто может МНЕ помочь? *Не удалось распознать речь*. Кто будет кормить моих детей? *Не удалось распознать речь*. Идиоты!

Иноземец удалился за экскаватор, а я повернулся к другу и наклонился к его ноге, чтобы осмотреть ее. Достав небольшой складной ножик из кармана, я быстрым движением распорол ему штанину до колена. На лодыжке отчетливо синел огромный кровоподтек. Это определенно был перелом, но на счастье Пашки — закрытый. Я огляделся в поисках чего-нибудь плоского и твердого, из чего можно было сделать шину. Вокруг валялись только булыжники разного калибра, возле самой машины тоже ничего не оказалось. Я заметил, что ручка дверцы экскаватора была испачкана какой-то желтой слизью. В нос ударил резкий запах. Брезгливо поморщившись, я решил поискать что-нибудь полезное с другой стороны.

Пока я обегал землеройную машину, я заметил, что водитель говорит что-то в рацию, я не стал останавливаться, а схватил валяющиеся на земле колышки для ограды и побежал назад, заодно заметив с этой стороны удобный подъем наверх из котлована.

Я был бы не я, если бы в своем рюкзаке не носил много всяких полезных вещей. Эластичный бинт, складной нож и клей для ран были всегда со мной еще со времен моей студенческой практики. Не одни и те же, конечно. Как потом показала жизнь — они слишком часто пригождались в моих путешествиях. Сейчас был как раз тот самый случай. Бинт, конечно, это совсем не то же самое, что и жгут, но, тем не менее, ногу им Паштету я зафиксировал с помощью двух пластиковых колышков от ограды. Затем я помог ему подняться, и мы весьма комично принялись перемещаться к лестнице наверх.

— Дружище, Ген! Гений ты наш, — Пашка порывался благодарить, но я спешно заставил его замолчать, потому что к нам уже спешили праксосинянцы в желтой форме и с носилками. Значит этот странный водитель все же вызвал подмогу. Ну что ж — спасибо ему хотя бы на этом.

До больницы мы добрались достаточно быстро, наверное располагалась она не так далеко от того места, где мы с другом совершали свою спонтанную экскурсию. Пашку сразу же унесли куда-то за одну из дверей небольшого помещения больницы, а я остался один в пустом коридоре. Но скоро за мной вернулись, так как поняли, что Пашка языками не владеет.

Врач — довольно пожилой на вид праксосинянин обходил Пашу вокруг и шумно вздыхал, покачивая головой. В конце концов, он остановился напротив лица моего ошарашенного друга и обреченно произнес:

— Наверное, придется усыпить.

Я аж подпрыгнул на стуле, на котором сидел.

— Как усыпить? Он же абсолютно здоров, у него просто нога сломана.

— Ты тоже заметил? — подозрительно глядя на меня, спросил этот коновал.

— Нет, это мне случайно в голову пришло, — не удержался я от сарказма. — Конечно заметил, это я ему шину наложил.

— Так ты тоже скотный врач? — видно было, что праксосинянин меня как будто бы даже зауважал. Постойте, что?

— Скотный врач? Ветеринар что ли? Нет, я ксенолог — специалист по инопланетным существам. Я предполагал, что моего друга должен осмотреть кто-то похожей профессии на Праксосе.

Похоже, что праксосинянин был немного сконфужен моим подобным выпадом. Я понял, что лечить инопланетного гостя не доверили местному врачу. Интересно, у кого именно в голове мелькнула странная мысль приравнять иномирца к местной домашней скотине? Мне понадобилось примерно полчаса, чтобы втолковать этому праксосинянскому ветеринару, что мой друг вполне разумное существо, хоть и не говорит на местном языке. Потом я потратил еще полчаса, чтобы объяснить другому, уже настоящему специалисту, как примерно следует лечить моего друга. Убедившись, что мои рекомендации исполняются вполне аккуратно и четко, я, прихватив Пашкины вещи, направился пешком в гостиницу.

Ориентирование на местности всегда было моим любимым “видом спорта”, поэтому я добрался до нужного места достаточно быстро, правда все-таки не обошлось без опрашивания местного населения. Праксосиняне — весьма дружелюбные и любопытные ребята. С удовольствием подсказывали путь, и некоторые даже шли со мной какое-то время, чтобы убедиться, что я двигаюсь в правильном направлении.

Около гостиницы я оказался, когда уже начало темнеть. “Вот и день прошел”, — почему-то грустно подумал я. Всего сутки на незнакомой планете, а сколько событий и приключений. Фонарь знакомо подмигивал мне, когда я подходил к зданию, как вдруг отчетливо вспомнилось, что видел какую-то неясную тень около фонарного столба прошлой ночью. Почувствовав некий волнительный азарт, я вообразил себя детективом из книжек, которыми зачитывался в детстве. Подошел к столбу, обошел его вокруг, присматриваясь к земле около него. Естественно, вокруг земля была довольно истоптана, я бы даже сказал — изрыта подошвами ботинок служителей закона. Я принялся прокручивать в голове версии случившегося. Такой прибор мог утащить какой-нибудь одинокий праксосинянин, у которого нет семьи или его собственных пхарш был утерян или уничтожен. Возможно, молодой праксосинянин, у которого умерли все родственники… А это хорошая мысль! Надо бы подкинуть ее местным служителям Закона, чтобы они проверили всех подобных подозреваемых.

Накануне дождь смыл все возможные следы, а ищейки затоптали и последние. На земле искать было бесполезно, и я подошел к самому фонарю, скорее по наитию, чем руководствуясь логикой. Интуиция меня не подвела — на самом столбе, ближе к декоративному утолщению на нем, я нашел следы полузасохшей желтой слизи. Ну как нашел? Просто вляпался в нее рукой. Я поднял голову наверх, отыскивая взглядом свои окна на втором этаже. Возможно вчера кто-то одинокий и всеми брошенный также стоял, держась за столб, ожидая, когда погаснет свет во всех окнах, чтобы украсть пхарш и обрести покой. Осмотрев все вокруг еще раз и убедившись, что ничего больше я не обнаружу, я вытер испачканную руку платком и направился ко входу в гостиницу.

Уже окончательно стемнело, у входа горели светильники. Издалека слышался звук, похожий на перестук движения поезда, стрекотали насекомые. Я невольно ощутил себя как дома, и только моя память услужливо вернула меня на грешную землю.

Внутри здания было светло — хозяйка не поскупилась на освещение в этот вечер. Я собирался было проскочить к себе на второй этаж, но заметил, что дверь номера старого праксосинянина уже починили. Мне захотелось узнать, как продвигается дело о пропаже, и я легонько постучал в его номер. Миртин, я вспомнил, как зовут старика, открыл дверь достаточно быстро, как будто не ложился.

— Извини, что я так поздно, — запоздало смутился я. Действительно, могло же это и до завтра подождать.

— Ничего, молодой сын, проходи. Я еще не спал.

Старик прошел внутрь комнаты и присел на кровать, указав мне на единственный в номере стул.

— Я не хотел беспокоить, но мне очень интересно узнать, как продвигается дело.

— А я надеялся, что ты мне расскажешь, — Миртин заметно погрустнел. — Кто бы это не сделал, для него нет ничего святого. Он не праксосинянин!

И действительно! Как я мог подозревать местного? Для жителей Праксоса пхарш был священен, неотъемлемая часть их существования. Память о семье, своих родных — все, чем дорожили они в этой жизни. Никто из местных жителей не смог бы отнять у собрата то единственное. Естественно, что подумали сразу на чужака — на меня! Пора и мне перестать судить это дело по земным меркам.

— Мой сын умер, — вдруг тихим голосом произнес старик. У меня в зубах заныло от той тоски, с которой он произнес эту фразу. Я молчал, смотрел на него и слушал.

— Я просто не успел, — голос старика дрогнул, — не успел сохранить его память. Меня не было рядом.

Плечи мужчины сотрясались от беззвучных рыданий. У меня сжалось сердце. Я неловко похлопал его по плечу и сказал:

— Я тоже недавно похоронил отца и не успел с ним попрощаться.

Я не идиот. Я знаю, что чужая печаль не заставит хорошего человека радоваться, но мне хотелось хоть как-то показать, что я чувствую его боль.

— И ты тоже не успел сохранить его память? — ужаснулся Пак.

— Там, где я живу, — ответил я, — нет таких устройств, вся наша память о наших родных здесь — я приложил руку к сердцу.

Старик молча положил мне руку на плечо и слегка сжал. Мы поняли друг друга. Такие разные. Такие похожие…

Я не смог оставить старика наедине со своим горем, и мы проговорили до тех пор, пока он не задремал, облокотившись на спинку кровати. Я укрыл его пледом и вышел, тихонько закрыв восстановленную дверь его номера. Миртин Пак много что рассказал мне о своем сыне — Куто. Он действительно очень гордился им, но все разрушил один лишь несчастный случай. Куто хотел пойти по стопам своего деда — стать археологом, но в одной из экспедиций случился обвал и мальчика погребло под обломками. Его отец узнал об этом слишком поздно — время, за которое можно было сохранить память мальчика, было потеряно. Но даже если бы он был рядом — спасательная операция слишком затянулась, завал разобрать удалось далеко не сразу.

Он рассказал еще кое-что интересное — когда он приехал на место обвала, проститься с сыном, к нему подошли иноземцы. Хотели купить пхарш Миртина, предлагали хорошо заплатить. Пак списал это на то, что ребята не местные, и не знают, что такая вещь не подлежит продаже. Объяснил. Они извинились и ушли. Каюсь, что я не сразу обратил внимание на этот эпизод — старик рассказал о нем вскользь, но уже позже, обдумывая рассказ праксосинянца, я вспомнил об этом. Какая-то мысль вертелась на краю сознания, но ускользала. Мне кажется, что я нащупал что-то важное, но еще не понял, что. Старик не придал значения той встрече с инопланетными торговцами, но в свете вчерашних событий нельзя было игнорировать подобные совпадения. Поэтому я решил, что утром схожу в местную полицию и расскажу об этом. Вдруг я смогу помочь свершить правосудие? С этой правильной мыслью я лег спать.

В местном отделении полиции, которая тут называлась “Службой Закона”, меня приняли не сразу, а примерно через полчаса. Меня выслушал один довольно усталый праксосинянин, кивнул, пообещал, что они обязательно проверят эту информацию и попрощался, ожидая, что я уйду. Он даже ничего не записал, продолжая таращиться на меня. Я еще немного посидел — может он хоть вопрос мне задаст? Затем мне стало неловко под его взглядом, и я ушел. Планета другая, система все та же — “убьют, тогда приходите, а пока не мешайте нам делать свою работу”.

Я вышел на улицу и сощурился от яркого света. Надо бы Паштета навестить в больнице… Вокруг меня жизнь продолжалась, ходили туда-сюда праксосиняне, встречались иногда представители и других рас, но реже. Местные жители давно не обращали внимания на приезжих, только дети все еще останавливались и тыкали пальчиками в непривычно выглядящих существ. Мимо, громыхая, проехал грузовик. Я невольно сделал шаг назад и посмотрел ему вслед. Что-то зацепило взгляд — знакомый логотип. С порывом ветра донесся резкий запах, и я сразу же вспомнил, где я видел эту эмблему. Кусочки разных наблюдений выстроились у меня в голове в цельную картину, и я понял, где нужно искать пхарш Миртина.

Полдня я потратил на то, чтобы отыскать контору, что вела раскопки на Кривых Холмах, потому что в том месте, где мой друг сломал ногу, не было уже никакой техники, как будто мы своим появлением там спугнули рабочих. Версия, конечно, так себе — плод моей разыгравшейся фантазии, но я уже почувствовал себя этаким героем древних времен — Шерлоком Холмсом, поэтому меня “понесло”. Добрые праксосиняне, которых я расспрашивал о рабочих, подсказали мне, где найти временное пристанище этой организации. Как выяснилось, называлась она “ПР-строй” и принадлежала дружественной расе рилан. В офисе “ПР-строя”, если можно так назвать несколько сборных корпусов, притулившихся на окраине города, я не обнаружил ни одного живого разумного существа. Походив вокруг и постучав во всевозможные двери, я задумался. Нарушать закон, вламываясь на частную территорию, не хотелось, но мне казалось, что цель оправдывает средства, и я полез в окно.

Это определенно было то, что нужно. Судя по огромному столу и сейфу в углу — кабинет главного. Первым делом я, конечно, полез в сейф, но он ожидаемо был закрыт, тогда я подошел к столу, на котором лежало несколько квадратных желтых листков с написанными на них каракулями на риланском языке, видимо.

“Ну, это мы сейчас поправим!” — подумал я и вытащил из рюкзака свой мобильник. Я быстро сфотографировал документы и запустил программу распознавания языка. Но уже через пару минут я увидел на экране сообщение: “Данного языка нет в базе вашего устройства, для поиска подключитесь к общей сети”.

Вот черт! Какой толк от переводчика в башке, когда написанный текст для тебя — незнакомые символы? Ладно. Я решил все-таки поковырять сейф. Раз уж нарушаю закон, то доведу дело до конца.

Но совершить задуманное я не успел — снаружи послышался звук приближающегося транспорта. Горе-взломщик, я заметался по помещению, дергая ручки дверей, пытаясь лихорадочно сообразить, как мне выбраться из ловушки незамеченным. Ничего не придумал лучше, чем забраться под массивный стол в самый последний момент, потому что в комнату тут же вошли рилане. Их было четверо. Помещение сразу же заполнил резкий неприятный запах. Вошедшие о чем-то говорили между собой, но достаточно тихо, так, что мой имплант не мог разобрать. Я сидел тихо и думал было, что пронесет… Вот сейчас они уйдут, и я как в шпионском фильме выскользну незамеченным. Но нет.

— Ты кто такой, вылезай с поднятыми руками! — услышал я сзади чужую речь, которая преобразовалась в моем мозгу в осмысленные слова. Я обернулся и увидел, что сверху мне в лицо уставилось дуло какого-то оружия…

Стрелять они в меня не стали, даже не били. Один держал меня на мушке, и мы все вместе сидели и ждали вызванную риланами местную полицию.

Дело — дрянь. Учитывая, что я и так нахожусь под подозрением в краже пхарша, теперь на мне будет еще и взлом с проникновением. Видимо жизнь моя закончится тут — на Праксосе, далеко от Земли, в какой-нибудь исправительной шахте по добыче инопланетного угля. Чтобы как-то отогнать эти невеселые мысли, я решил побеседовать с риланами. Мне, вообще, мама в детстве всегда говорила, что все мои беды от моего длинного языка. Но эта гнетущая тишина меня доводила до исступления.

— А чем вы тут вообще занимаетесь на Праксосе? Кроме того, что разрушаете местные достопримечательности, — все-таки не выдержал и спросил я.

— Не твое дело, землянин, — буркнул один из них. Судя по многочисленным нашивкам — главный. — Мы законы не нарушаем.

— А обворовывать несчастного старика уже не считается преступлением? — я осмелел и бросил этот вопрос с вызовом. Ясно, что я мог и ошибаться, но мне нужно было узнать, так ли это.

— Какого старика? — рилане переглянулись.

— Украли пхарш у праксосинянина Миртина! — я все наглел, но при этом продолжал наблюдать за инопланетянами. Я был вознагражден! Имя Пака заставило заволноваться этих четверых. Отвратный запах усилился, а главный бросил взгляд на сейф.

“Ага! Вот ты сам себя и выдал!”

Все-таки я оказался прав, моя интуиция снова меня не подвела. Я ликовал, улыбку с моего лица не стерло даже появление стражей правопорядка. Когда вошедшие заметили направленный на меня ствол, подняли свое оружие.

— Опустите излучатель, — сказал один из праксосинян — служителей закона. Я сразу его узнал, хоть все праксосиняне были для меня на одно лицо. Такой большой лиловый нос трудно не заметить — старший служитель Тракс.

— Этот *Не удалось распознать речь* проник на частную территорию. Мы будем жаловаться в посольство Рилы на Праксосе. У нас есть разрешение на добычу ископаемых, — начал было оправдываться главарь.

— Какие еще ископаемые на Праксосе? Тут же кроме кренориума больше ничего нет! — мне стало смешно. Я тут впервые, но я же не идиот — читать умею. Праксос — довольно отсталая и бедная на ресурсы планета. Единственное, что было ценного — кренориум, но обнаружить жилу этого минерала было крайне сложно, и все источники были наперечет. Тем не менее, Праксос был очень удачно расположен — в центре торгового пути, а также сумел сохранить часть своих исторических мест и религию, чем привлекал туристов.

Старший служитель, как мне показалось, не обратил на мои слова внимания, но на меня очень внимательно посмотрел, затем перевел взгляд на риланина.

— Имя землянина Рарус Ген?

Я сначала даже не понял, что это он ко мне обращается. Но все молчали и я ответил:

— Все верно. Это я.

— Все вы на одно лицо… Не слишком ли много преступлений за пару дней, господин Рарус? — Тракс смотрел на меня своими красивыми праксосинянскими глазами и не моргал.

— Хотите найти украденный пхарш? — я проигнорировал его провокационный вопрос. Я понимал, что для меня ситуация безвыходная, но стоило попытаться хотя бы привлечь их внимание: — Загляните в сейф этих копателей. Он там.

— У нас нет никакого пхарша господина Пака, — заволновался риланин, который держал меня на мушке.

— А кто тебе сказал, что пхарш был украден именно у господина Пака? — служитель закона перевел взгляд на держащего излучатель, или что там у него.

“Молодец! Хороший вопрос!”

— Это он сказал, — не растерялся риланин и ткнул меня дулом в плечо.