Некромант

Роман Титов

Некромант

Дерьмовому дню дерьмовое завершение. Что может быть банальней?

Накинув на голову капюшон, я выбралась из аэротакси и, пропустив пешеходов, метнулась к тройке полицейских флаеров, скопившихся у входа в ночлежку. Дождь хлестал так, что вода, казалось, вот-вот скроет верхушки небоскребов, а от смеси запахов соли слезились глаза и горели ноздри. Словно туда кислоты впрыснули. И куда только смотрит служба погоды? Высморкавшись в платок, я едва не поскользнулась на мокром покрытии подвесного перехода и громко выругалась. Перила, конечно, помогли не свалиться в шумевший далеко внизу океан, но на душе от этого легче не стало. Как не исчезло и желание высморкать собственные внутренности.

— Мама права, — пробормотала я и постаралась запахнуть куртку плотнее. — Гребаный дождь. Гребаная вода. Гребаное все! Надо валить из этого аквариума.

— Чтец Маранс?

Я могла бы не вздрагивать, будто девственница на свидании, но кого это волнует? Обернулась, а по ходу дела запустила руку за пазуху, чтобы выудить удостоверение.

— Она самая. — Несмотря на воду, стекающую по черной деке ручьями, голографическая звезда мерцала и переливалась, будто и впрямь была из драгоценного металла.

Молодой постовой в водоотталкивающем комбинезоне с эполетами скрючился над идентификатором, педантично рассматривая голографическую копию моей физиономии, словно не совсем понимал, как вот это унылое, промокшее насквозь и дрожащее нечто в капюшоне может оказаться лицензированным специалистом на побегушках у полиции.

Само собой, подобное внимание добавило раздражения в и без того до краев наполненную чашу терпения.

— Насмотрелся? Проходить можно?

Сопляк не ответил. Лишь выпрямился и, изобразив на своей холеной мордашке еще более кислую мину, качнул головой в сторону зазывно подсвеченной неоном двери:

— Шеф уже внутри. Минус пятьдесят пятый этаж.

— А комната?

— Сами увидите. Там… Ну, в общем, поймете.

Похоже, обычной «мокрухой» тут не обошлось.

Вдруг стало невыносимо жарко. Рука потянулась к вороту куртки и чуть приоткрыла горло. Признаюсь, полегчало мало, но холодный морской воздух остудил раскрасневшуюся кожу.

— Еще одно?

Сопляк и тут промолчал, но зато одарил таким взглядом, будто виной всему была я сама. И в этот раз, и в пяти предыдущих. Хренов блюститель. Я отвернулась и протопала к входу.

Внутренности ночлежки роскошью не отличались. Однотонные стены цвета мокрой стали, низкие потолки с редкими желтыми лампами и узкие коридоры, едва этими самыми лампами освещенные. Вонь курительных смесей и тухлой рыбы заставила меня еще раз залезть в карман за платком. Тот, кто сказал, будто Риомм — подлинная жемчужина Галактики, сверкающая огнями небоскребов, где просто нет места ничему серому и невзрачному, безбожный враль. В этой вселенной у всего есть изнанка. И там, где есть роскошь и достаток, найдется местечко для нищеты и запустения.

У стойки дежурного обнаружилась еще пара полицейских, допрашивающих пожилую динетиншу, нависавшую над ними бурой скалой. Заметив меня, все трое на мгновение прервали разговор и, пока я не скрылась за створками тесной лифтовой кабинки, рты не открывали.

В задней стенке лифта было окно — кусок прозрачного металла от пола до потолка, нарочно вставленный сюда для лучшего обзора. Я понимала, что те, кто проектировал Мас Гейди, изо всех сил пытались придать ему вид других, более роскошных техноостровов планеты, но, говоря по совести, получилось хреновенько. Конусы и пики сияющих в ночи небоскребов скрывались за переплетениями висячих улочек и нагромождений домиков поменьше, которые, точно кораллы-паразиты, нарастали на стенах несущих строений. Ткнув кнопку с номером минус пятьдесят пять, я застыла перед «окном» со странным, родившимся где-то в глубине моего естества вниманием следила за тем, как сменяются этажи. Пока быстрая и практически бесшумная кабинка стремительно скользила вниз, а цифры на табло увеличивались в отрицательной последовательности, пейзаж снаружи менялся. Великая столица Риоммской Империи, гордо вздымавшая свои гладкие стены над бескрайним Океаном Мас, скрылась из виду, и ей на смену пришли сперва толстые сваи поддерживавших городские строения и то самое подводное «нутро», в котором жили миллионы трудяг, обслуживающих блестящий верхний город.

Как только мутные воды сомкнулись над кабинкой, стало казаться, что я тону. Воздуха катастрофически не хватало и чудилось, будто стены уменьшились в размерах. Словно меня запихали под пресс и теперь собирались превратить в вариант параксанского панини. О том, чтобы любоваться стайками рыб, курсирующих туда-сюда меж пилонов, не могло быть и речи. Я надеялась, что эти лейровы двери откроются прежде, чем желудок выкинет какой-нибудь финт.

Повезло. Кабинка замедлила бег как раз в тот миг, когда я приготовилась извергнуть рвотные массы и рухнуть прямиком в них без чувств. Створки раскрылись с тихим шелестом и я, не обращая внимания не остолбеневших полицейских, опрометью бросилась в удачно распахнутые двери ближайшей комнаты. Пришлось какое-то время постоять над унитазом, пока волнения в желудке не улеглись окончательно. На выходе меня встречала взъерошенная хозяйка жилища, в которое я так бесцеремонно вторглась. Она смотрела скорей с пониманием, чем с укоризной. Пробормотав извинения, я вышла в коридор.

— Ночка не задалась? — Один из блюстителей — почти двухметровый детина расы анаки, — скалил чуть заостренные зубы. Серые глаза блестели насмешкой, а синее лицо буквально лоснилось от самодовольства. — Еще чуть-чуть и ты по цвету рожи со мной сравняешься.

Его напарник задрал голову кверху и заржал, будто отродясь ничего смешнее не слышал.

Я показала обоим средний палец, но это только усугубило их веселье. Я поморщилась. Конечно, можно было сцепиться, наговорить кучу гадостей, может быть, даже пару раз заехать по морде. Но что с того толку? Уважать меня это бы их точно не заставило. Чтецы в этих краях никогда не пользовались особым почетом. Они нигде им не пользовались, если уж быть до конца откровенной. Но раньше большая часть ненависти хотя бы доставалась лейрам. А теперь, когда все лейры повымирали, а Тени испарились неведомо куда, такие как я стали вечными мурафами отпущения, дураками, на кого можно свалить все шишки, если день вдруг не задался.

— Маранс? — Шеф Бинди выглянул из-за двери дальней комнаты. Пышные усы на его квадратном лице топорщились старой щеткой, а покрытая темными чешуйками макушка блестела от конденсата. Курсу старой закалки, он не любил тратить время попусту, но полицейским считался отличным. И меня никогда не презирал. По крайней мере, открыто. — Сюда, бегом.

— Давай, собачка, скорей скачи к хозяину. Оп!

Я все-таки врезала наглому анаки под дых. Сдавленно ухнув, он согнулся пополам. Его напарник полез было за шокером, бесцельно болтавшимся на поясе, но мне было чем крыть.

— Лучше подумай еще раз, — предупредила я, снимая перчатку. Ритуальный рисунок, вязью огибавший все мои пять пальцев, казался настолько бледным, что лишь самую малость выделялся на фоне кожи. Но и этого хватило, чтобы заставить доблестного блюстителя правопорядка в ужасе отпрыгнуть к стенке.

— Больная сука, — прошипел он.

— Так говорят, — бросила я и зашагала к шефу. Думала, получу взбучку за нападение на офицеров полиции, но тот то ли ничего не заметил, то ли плевать хотел на молодняк. — Ну что тут?

Бинди посторонился. Я переступила через порог и, бегло оглядев тесную и лишенную всякой мебели комнатенку, но зато чуть ли не до отказа забитую следователями, непонимающе уставилась обратно на шефа.

— В смысле?

Бинди, тяжко вздохнув, пробурчал что-то в усы. Это насторожило сильнее всего прочего.

— Шеф, вы знаете, я ненавижу загадки.

— Тогда зачем во все это лезешь?

— Сами же вызвали!

— Да я ж не об этом, Силь. — Бинди досадливо покачал квадратной головой. — Ну да лейр с ним. Ребятки! Дайте-ка дорогу эксперту.

Негромкого приказа шефа хватило, чтобы толпа следователей мгновенно расступилась. Кое-кто, само собой, не оставил повода повозмущаться на счет того, кто тут настоящий эксперт, но мне было все равно. Глаз уже зацепился за то, чего тут быть не должно, и все остальное мигом вылетело из головы. Слабость, тошнота, раздражение — все забылось. На их же место пришло изумление и шок.

— К-как это возможно?!

Кто-то рискнул засмеяться, но смех быстро оборвался, стоило шефу открыть рот.

— Ты нам, пожалуйста, расскажи, Силь. Это ведь по твоей части.

Следующие несколько мгновений я пыталась понять, на что смотрю, но получалось с трудом. Это было тело. Без сомнения. Мертвая разумница человеческой расы. Трупов я на своем скромном веку повидала немало — людей и не только, целых, аккуратно разобранных по частям или зверски изуродованных, — но еще ни разу не доводилось встречать чего-то похожего. Совершенно нагая, она лежала на спине, раскинув в стороны руки и ноги в форме пятиконечной звезды. Но это пустяк. Самое страшное заключалось в том, что вся левая сторона ее тела выглядела так, словно оплыла и растворилась. Притом не сплошной массой, а клетка за клеткой, будто фрагменты невероятно сложной мозаики разбирали. Как если бы некая сила пыталась заставить плоть сотворить то, что ей в принципе было несвойственно — перейти из твердого состояния в жидкое, — а потом взяла и бросила все на середине.

— Есть идеи?

Я боялась, что голосовые связки подведут, но вышло вполне уверенно:

— Пока не осмотрюсь как следует, ничего не могу сказать. — И это было наиболее близкое к правде из того, что я могла сказать. Сознание переключилось в режим, когда все постороннее вытеснилось на задний план, а перед глазами осталась лишь жертва и ее страшная смерть. Сама комната, блюстители и даже Бинди будто испарились. Меня тоже не осталось. В физическом смысле. Только абстрактное «Я», внимательное и чуткое, способное улавливать и собирать то, что, как правило, скрыто от обычных глаз. Именно поэтому таких, как я и называют Чтецами.

Когда-то нас было много, и обращались с нами не как с сумасшедшими клоунами, но принимали всерьез. Лейров я не застала, потому не могу сказать, насколько почитали Чтецов в те времена. Однако покуда в этом мире еще существовали Тени, моя профессия не выглядела устаревшим пережитком и дешевым фокусничеством. Риомм всегда боялся и ненавидел лейров, а потому вкладывал неимоверные усилия в возможности защититься от них. Появление Чтецов, в каком-то смысле, служило одним из проявлений этой паранойи. Отряд обладающих сверхвосприятием разумников, нарочно выдрессированный для охоты. Никто в здравом уме не назвал бы нас сверхсолдатами, а потому само собой, что прямым поиском лейров мы никогда не занимались. Но на Чтецах лежала обязанность принимать участие в расследовании особо тяжких преступлений и выяснять, не замешаны ли здесь каким-нибудь образом злокозненные Тени. Поначалу это казалось чем-то действительно интересным, захватывающим даже, однако со временем переросло в рутину, а позже и вовсе стало походить на очень плохую шутку. Потому что все чаще и чаще Чтецов стали привлекать не ради серьезного дела, а просто для галочки в отчете. Платили копейки. И если раньше это хоть как-то компенсировалось уважением со стороны блюстителей и граждан, то теперь даже это приходилось отстаивать. Часто буквально. И все же даже после того, как Тени канули в лету, на планете океанов и дождей время от времени случались всякие странности, вещи, которые простой логикой объяснить невозможно, и тогда на помощь всегда вызывали мне подобных.

— К ночи хоть управится? — Я этого не слышала. Ну, или не в том смысле, какой принято вкладывать в это слово. Сам вопрос и интонация, вложенная в него, попали под луч моего внимания случайно.

— Заткнитесь и не мешайте! — И это тоже была не я. Шеф Бинди, храни Океан его чешую всегда такой блестящей, случалось, тоже вел себя, как последний засранец, но унижать меня никому не позволял.

Отсыпав ему мысленной благодарности, я продолжила погружение в мир, укрытый от глаз большинства разумников. Трудно подобрать точное описание тому, с чем сроднился настолько, что временами с трудом улавливаешь разницу между реальностью и тем, что можно назвать ее изнанкой, но я все же попытаюсь. Подкладка мира, где некогда обитали Тени. Невидимая, неосязаемая, таинственная и до ужаса притягательная. Особенно для тех, кто мог только смотреть. Царство кошмаров, сокрытое туманной завесой, во всем идентичное яви, и все же невообразимо от нее отличное. Путаный лабиринт, в котором очень легко заблудиться. Лес, сотканный из сумрачных клубов. И холст, на котором незримые для простого глаза следы всегда проявляются.

Именно их я искала.

Со стороны комната выглядела почти так же, как и в реальности: тесная клетка из четырех стен и голограмма пейзажа вместо окна. Но имелось несколько существенных отличий. Сами контуры стен, их фактура и цвет казались неестественно зыбкими, похожими на набросок того, что существовало на самом деле — коснись и развеется, будто дурной сон.

Мне не хотелось ничего касаться. Только смотреть. И когда взгляд соскользнул к несчастной жертве, я поняла, что все дурные предчувствия, терзавшие меня этим днем, оправдались. Я видела ее силуэт — точно такой же набросок, как и комната, — но там, где заканчивались границы чудовищных увечий, нанесенных бедняжке неведомой рукой, в изнанке недостающие части тела проявлялись в полной мере. И не карандашными штрихами, а вполне конкретной плотью, только чудовищно искаженной и изувеченной. Будто застрявшей при переходе в иную реальность. Рука, нога, половина лица и туловища казались высушенными. Пергаментная кожа облепляла тело подобно вакуумной упаковке, плотно обтянув кости и превратив половину молодой и красивой девочки в подобие многовековой мумии. Волосы истончились и спутались, превратившись в бесцветный пуховой ореол над головой. Веки были открыты, а глаз, ввалившийся в глазницу, ярко блестел невиданной синевой. Он единственный выглядел по-настоящему живым и если бы шевельнулся, я бы, наверное, даже не удивилась.

Но он не двигался.

В отличие от множества символов, покрывавших кожу жертвы подобно ритуальному орнаменту. Символы эти я уже встречала в предыдущих пяти случаях и теперь, вместо сочувствия судьбе бедняжки, размышляла о том, насколько далеко убийца продвинулся в своих экспериментах…

Я закрыла глаза и постаралась абстрагироваться от увиденного, заставила себя поверить, что все это лишь плод воображения, кошмар. Только тогда изнанка отпустила меня. Когда мои веки распахнулись снова, видение исчезло, оставив после себя лишь половину трупа и группу следователей во главе с шефом Бинди.

— Ну что? — Старый ящер не любил тратить время на экивоки.

— Это точно он.

***

Дождь перестал, стоило только переступить порог. Вот так запросто, будто по щелчку пальцев: раз и нету. Я чертыхнулась сквозь зубы и ползела в карман за платком. Вытерла лицо, высморкалась, спрятала бесполезную тряпку обратно и осмотрелась в поисках свободного столика.

Бар «Мертвый штиль», что на третьем уровне Мас Пирей, заведением элитным не считался, но зато мог похвастаться уютной обстановкой, неплохими видами на океан и в целом сносной кухней. Для большинства завсегдатаев этого было достаточно, чтобы проводить здесь ленивые вечера в компании друзей или поодиночке. А еще здесь подавали самый лучший эль, за который даже не драли в три шкуры.

Приметив свободное местечко в дальнем углу полутемного зала, я прошагала туда и всей своей усталой массой обрушилась на стул. На пол натекло с одежды и ботинок, но мне было все равно. Перед глазами все еще мельтешили знаки, покрывавшие изуродованную половину убитой девушки, и суть того, что они в себе несли. Внештатные лингвисты и полицейские криптографы уже несколько месяцев бились над их разгадкой, но для меня все это оставалось за гранью необходимого. Где-то на уровне подсознания я понимала, что волноваться следовало не о зашифрованных смыслах послания, а о том, какое значение они собой олицетворяли. Это был не язык. Не подсказка. Но нечто, очень тесно связанное с тем, как часть жертвы оказывалась на изнаночной стороне.

— Паршивый день?

Прилипнув рассеянным взглядом к широкому окну, за которым сверкали шпили вздымавшихся, казалось, из самого океана башен, я пожала плечами:

— Ты всякий раз так начинаешь.

— Потому что ты только после дерьмового дня ко мне приходишь.

— Я пришла не к тебе. Я хочу выпить.

— Убила. — Голос и впрямь показался убитым, отчего в душе зародилось чувство вины.

— Лаг!

Стекло звякнуло о крышку столика, а следом послышалось веселое:

— Я все еще здесь.

Вместо того чтобы сразу приложиться к напитку, я подняла глаза и встретилась с самой обаятельной улыбкой по эту сторону Галактики. Лаг, бармен и хозяин заведения выглядел слишком хорошо и молодо для старухи, вроде меня, но этот легкий флирт, как в прежние деньки, поднимал настроение. Я улыбнулась и, подхватив бокал, прошептала:

— Спасибо.

Он подмигнул из-под упавшей на лоб светлой челки. Зеленые глаза лукаво заблестели.

— За счет заведения. — И удалился, оставив меня наедине с догадками и страхами.

Когда я пересказала полиции все, с чем столкнулась на Изнанке, никто долгое время не смел даже пикнуть. Знаки перепутать было невозможно, как нельзя было ошибиться в том, кто именно приложил руку к убийству. Некромант снова выполз из тени, и на этот раз гораздо дальше продвинулся в своих экспериментах. Не думаю, что кто-то сомневался в этом изначально, но, получив подтверждение, каждая из ищеек, оказавшаяся на тот момент в комнате, заметно напряглась. Презрение и снисходительность в их глазах уступили место растерянности и сожалению.

— Некромант, — прошептала я усталой бледной роже, отразившейся в окне. Впервые так убийцу назвал кто-то в отделе Бинди, а позже это просочилось к журналистам, отчего прозвище пристало. Звучало, вроде, по-дурацки, однако со временем я решила, что разумник, пытавшийся протащить тело в мир ушедших призраков, иного определения и не заслуживает. Заключалась ли его цель в стремлении обратить неживое в немертвое, судить не возьмусь, но на всякий случай не вычеркивала идею из списка.

Я много думала над тем, какой силы существо способно сотворить нечто подобное. Да хотя бы попытаться. На ум приходило лишь две кандидатуры: лейр и Исток. Но поскольку первые давно перевелись, а о последнем никто не слышал уже несколько лет, варианты отпали сами собой. Значит, нашлась некая третья сила, способная не только, подобно Чтецам, проникать в Изнанку, но и касаться ее.

Легкий стук по крышке столика опять вырвал меня из болотины размышлений. Снова Лаг. И на этот раз в руках его оказалась не только порция забористого пойла, но и тарелка копченых моллюсков — м-м-м, объеденье! Прежде чем удивиться такому вниманию, я огляделась по сторонам — в баре было малолюдно, что явно заставляло всегда подвижного, и немного чересчур болтливого бармена скучать.

— Ты на меня сегодня даже не смотришь. — В притворном ужасе он схватился за сердце, округлив глаза. — Я раздавлен.

Я молча отобрала у него тарелку с закуской и, отправив горсть моллюсков себе в рот, продолжила делать вид, будто не понимаю, о чем он толкует.

Само собой, Лага это не обмануло. Перестав разыгрывать из себя шута, он пятерней причесал свои спутанные вихры, после чего воззрился на меня со вниманием, какое я за его легкой натурой никогда прежде не замечала.

— Мне начинать волноваться? Стряслось что-то из ряда вон?

Я потянулась за элем, но Лаг ловко отодвинул стакан в сторону.

— Силь? Что случилось?

Тщетно пытаясь вернуть себе собственную же выпивку, я собиралась напомнить, что это дело его не касается, но озабоченность на смазливом личике вынудила прикусить язык.

— Дела полиции. Не бери в голову.

— Но ты расстроена.

— С тех пор, как поселилась в этом аквариуме, я всегда расстроена.

— Но не когда видишь меня.

— Заткнись.

Смех его был настолько заразителен, что я сама не заметила, как начала улыбаться в ответ.

— Что? Я не прав разве?

Я уткнулась глазами в поцарапанную столешницу.

— Прошу тебя, Лаг, верни мое пойло. И да — заткнись.

А он снова рассмеялся.