Человек семьи

– Иисус Христос, парни. Вы же знаете, что я сам умею делать деньги. Сам играю на рулетке и на скачках и прочее. Зачем я стану обманывать своих же друзей?

– Потому что я никогда не видел, Алли, чтобы ты не выиграл что-нибудь сверх обычного на первом же номере!

Сантини нервно стал теребить свой галстук с ручной росписью.

– Ты что, пытаешься затеять ссору со мной, Конте?

– А что, если и так? – агрессивно ответил Пат.

У него появилось чувство, что настал момент установить свое главенство в клубе. Но Сантини, бывший на полголовы ниже Пата, с желтой от никотина кожей на лице и узкими сутулыми плечами под широким, болтающимся на нем габардиновым пиджаком с накладными плечами, очевидно, был не в настроении тягаться с мальчишкой, младшем его по возрасту.

– Слушай, я просто не хочу пачкать костюм.

Сантини помолчал, ожидая, не зайдет ли распря дальше. Остальные, стоя вокруг них, слушали не без интереса. Не услышав ответа, Сантини снова повернулся к Пату:

– Успокойся. Мы собираемся сделать из этого клуба неплохое местечко для всех, верно?

– Да, конечно, – сказал Пат.

– Когда-нибудь, – сказал Поль Ганчи, – мы вспомним, что основали Общество американских католиков, OAK, прямо здесь, перед кофейней Амальфи на Малбери.

Глава 8

Пат закончил приходскую школу при церкви Святого Сердца Богоматери на следующее лето, получив наивысшие оценки по социальным наукам и, по меньшей мере, терпимые – по математике и физике.

За день до выпускной церемонии отец Раймундо попросил его зайти в заполненный людьми кабинет.

– Ты хорошо потрудился, Пат. Семья гордится тобой. Ты ведь мне словно сын. Мой брат тоже доволен твоей работой на него в Бронксе. Имеются ли у тебя планы, чем ты будешь заниматься дальше?

Пат пожал плечами.

– Может, устроюсь на работу в фирму Мэсси. Может, пойду на гражданскую службу. Пока не знаю точно.

– Ты никогда не подумывал о колледже?

– Вы что, шутите? У меня нет на это денег. Мои родители умерли, и вы знаете об этом. Я не смог бы даже школу закончить, если бы не ваша помощь...

– Так ты хочешь поступить в колледж?

Отец Раймундо обнял его за плечи и заглянул в лицо. Пат состроил гримасу:

– Не знаю, хочу ли я. Никогда не задумывался об этом. Никто из знакомых парней, за исключением Поли Федеричи, туда не собираются...

– А ты подумай об этом, сынок. А пока мне хотелось бы, чтобы ты съездил со мной в Нью-Джерси на прием. Это будет прекрасный вечер. Ты встретишься с кем-нибудь из семьи...

Прием должен происходить в Клиффсайд-парке, как раз напротив моста Джорджа Вашингтона, в ресторане Дюка. Его устраивали в честь Вилли Моретти, которого иногда называли Вилли Муром. Он только что выписался из больницы.

Пата и отца Раймундо подхватил "кадиллак" Сэма Мэсси. За рулем сидел коротко стриженный молодой парень с хриплым голосом, которого Пат встречал в механическом цехе в фирме Мэсси в Бронксе.

– Пат, познакомься с Томми Сарацино, – сказал священник. – Возможно, ты встречал его у Сэма. Он – один из наших близких друзей.

Пат кивнул, подтверждая, что они встречались, и сел на заднем сиденье рядом с отцом Раймундо. Машина катилась по Канал-стрит в направлении автострады на Вест-сайд, а затем устремилась на север вдоль реки. Отец Раймундо сидел, крепко ухватившись за ручную петлю, будто опасаясь, что его на повороте выбросит из машины, и с искренним интересом наблюдая за пейзажами, проносящимися вдоль реки. Никто не разговаривал, пока они не доехали до места напротив Сто двадцать пятой улицы, где производился ремонт автострады. Отец Раймундо нагнулся и постучал по колену Пата, жестом обращая его внимание на цементные смесители и мощное строительное оборудование, мимо которых они проезжали:

– Это то, что производит Мэсси.

Но на оборудовании было написано: "ФОРДХЭМ. ПОДЪЕМНОЕ И СТРОИТЕЛЬНОЕ ОБОРУДОВАНИЕ".

– Я думал, компания мистера Мэсси называется "Мэсси Констракшн".

– Ну, у него много различных интересов.

Они доехали до разворота на мост. Томми продолжал вести машину на север. Отец Раймундо повернулся к Пату:

– Мы заберем моих братьев в Ривердейле.

"Каддилак" взобрался на холм, который вырос перед ними на верхних подступах к Бродвею, и остановился перед оштукатуренной виллой в испанском стиле. Дом был окружен высокой кирпичной стеной, наверху которой торчали вмазанные осколки стекла. Железные ворота открылись по звуковому сигналу машины, и Томми проехал по дуге покрытого гравием проезда к дому, чтобы остановиться под въездными воротами, укрывавшими пару огромных украшенных медью дубовых дверей.

Они без слов дожидались минуту или две. Затем двери отворились, и на пороге появились Сэм Мэсси и другой более высокий и молодой человек, который представился Пату при посадке в машину:

– Привет. Должно быть, ты – Пат. А я – Артур Марсери, младший сын в семье.

Пат обменялся с ним рукопожатием и, повинуясь легкому толчку в бок со стороны отца Раймундо, пересел на откидное сиденье лимузина, чтобы освободить место Сэму по правую руку от своего брата-священника.

Артур сел на соседнее откидное сиденье. Пат оглядывал его краешком глаза. Артуру Марсери было немногим больше тридцати, он отличался высоким ростом, прямым взглядом серых глаз, морщинками возле губ, образующимися при улыбке. Выглядел он так, будто несколько лет назад был еще хорошим атлетом. Однако теперь небольшая прослойка жира немного натягивала ткань его голубой оксфордской рубашки.

Сэм холодно, но дружески кивнул Пату, садясь в роскошно обитую изнутри машину:

– Как дела, малыш?

Очевидно, он не ожидал ответа, поэтому Пат просто улыбнулся. Сэм повернулся к старшему брату.

– Мы заедем за Антонио?

– Нет, – ответил отец Раймундо. – Он придет из Атлантик-хайландо.

– С Доном Витоне?

Раймундо пожал плечами.

До моста было всего пятнадцать минут езды, но уже стемнело. Сэм вглядывался через стекло на сверкающее здание "Ривьеры" Бена Мардена, когда они проезжали перед ним, направляясь в сторону Джерси.

– Это место – золотая жила! – заметил Сэм, обращаясь к братьям: – Но я слышал, там разгорается большая битва.

– И Вилли участвует?

– Не строй из себя дурака. Он участвует во всем в этих местах. И ты это знаешь! – проворчал Сэм.

Минут десять спустя, проехав мост, "кадиллак" остановился на стоянке за запущенным с виду зданием ресторана на дороге № 505. Пат с интересом обнаружил, что там уже было припарковано несколько больших "кадиллаков". Сэм Мэсси удовлетворенно улыбнулся, увидев группу роскошных машин.

– Нас ждет прекрасный вечер. Вижу здесь Джо Желли, Большого Ала, Сантехника Плута. Это обычный съезд? – спросил Сэм.

– У Вилли масса друзей, – ответил отец Раймундо.

Сэм метнул в него острый взгляд:

– У него есть парочка друзей, к которым я, будь на его месте, не рискнул бы повернуться спиной.

Отец Раймундо пожал плечами:

– Не знаю ничего о таких делах.

Они вошли через задний вход, открывавшийся прямо на стоянку, и оказались в большом отдельном кабинете ресторана, украшенном цветными настенными росписями видов Этны, Палермо, Везувия и других итальянских пейзажей, в основном в ярких желтых и синих тонах. Висевшая в одном конце комнаты веселая картинка изображала ослика с тележкой, нагруженной доверху дынями и бутылками с вином. Столы были расставлены в форме банкетной подковы. На столе, находящемся в ее середине, было выставлено блюдо с роскошным антипасто[1]. В каждом углу стоял стол, служивший в качестве бара.

Очевидно, Раймундо с братьями и Пат приехали одними из последних. Около двадцати мужчин расхаживали по комнате, выпивая, смеясь, дружески похлопывая друг друга по спинам.

В углу, в сторонке от бара, стояла группа мужчин во главе с маленьким смуглым человеком с лисьим лицом и широкой холодной улыбкой. Пат был весьма удивлен, увидев, что, когда гость приближался к этому человеку, он склонял голову в легком поклоне и протягивал руку, которую гость крепко пожимал и на краткий миг подносил к губам. Сэм, увидев, что Пат с интересом наблюдает за этой сценой, сказал:

– Это, Дон Витоне. Он очень важный человек в нашей семье. Знает твоего крестного и помнит твоего отца. Я представлю тебя ему.

Сэм терпеливо ждал, пока не поредела толпа, затем взял Пата за руку и подвел его к Дону Витоне. Подобно другим, Сэм быстро поднял руку Дона Витоне к губам в приветствии, но Пат успел заметить, что в действительности он не поцеловал ее.

– Дон Витоне, это Пат Конте. Он – сын Доменика Конте.

– Полицейского? Я помню его. Это был хороший человек. Он погиб во время работы, если не ошибаюсь.

– Именно так. Если вы не забыли, Паскуале Гальяно был крестным мальчика...

Дон Витоне приподнял узкие брови и улыбнулся тонкогубым ртом, но, казалось, этот факт его не заинтересовал.

– Мальчик заканчивает школу в приходе Богоматери, где служит мой брат Раймундо.

– О, да. Это в моем районе. Напомни мне послать отцу Рэю чек для нового алтаря.

– Он здесь. Может быть, вы сами дадите ему пек попозже.

– Твой брат поддерживает кандидатуру ирландца на выборах мэра? – спросил Дон Витоне.

Сэм кивнул.

– Это правильный поступок. Думаю, что мы будем сотрудничать с ним, как и раньше. Кроме того, выдвигается кандидатура итальянца.

– Имеем ли мы кого-нибудь на другой стороне?

– Там есть друзья, но мне кажется, что мы сможем на этот раз легче расправиться с оппозицией. О'Дуайер производит весьма хорошее впечатление.

Дон Витоне сверкнул тонкой улыбкой и позволил себе немного пошутить:

– Ты видишь, где он теперь? А начинал он копом, как отец этого мальчика.

Сэм вежливо улыбнулся и сказал:

– Я считаю, что он хороший человек и может оказаться полезным. Вы сами помните в Неаполе, в прошлом году...

– Это без сомнения, – ответил Дон. – С ним хорошо сотрудничать, но все же он не один из нас. Никогда не доверял слишком многое этим Микам. В конце концов, полагаться можно только на семью. Пошли, приступим к еде.

Он взял обоих за руки и повел к столу.

Глава 9

Это была еда, подобной которой Пат ни разу не видел в жизни. После холодных и горячих закусок, включавших крошечные омлеты, фаршированные артишоки и грибы, маленькие пирожки с сыром, оливки, колбасы и салями различных сортов, маринованные овощи, сыры и другие неизвестные ему деликатесы, гости приступили к обеду. В него входили роскошные традиционные итальянские блюда, жареный тунец, мясо, фаршированное устрицами, кремовые пирожные, ромовые бабы. После обеда подали ликер Самбукка и сигары. Пат не пропустил ни одного блюда.

– Ты хороший едок, малыш, – заметил Артур, смеясь.

Они сидели рядом на одном углу подковы, справа от Дона Витоне. После представления Витоне Сэм почти не разговаривал с Патом, и Артур старался как мог, чтобы тот чувствовал себя поуютнее, часто обращаясь к нему с шутками или вопросами.

– Ты никогда не думал о работе в полиции, как твой отец? – спросил он, наливая ликер.

Пат отрицательно тряхнул головой, проглотил сладкий ликер и ответил:

– Я никогда не знал отца и, если вы мне простите такую вольность, никогда не сходил с ума от легавых.

Артур рассмеялся.

– Я и сам не восторгаюсь ими до потери рассудка, но так случилось, что именно я служу сержантом в пятом участке. Ты знал об этом?

Пат уставился с любопытством на своего новообретенного "кузена".

– Почему так случилось?

– Тогда была депрессия. Мне в те годы не очень-то улыбалась мысль работать на Сэма и семью. Хотелось создать себе жизнь по собственному сценарию. Вначале все, кроме отца Рэя, встали, на дыбы, но позже поняли, что я смогу сделать много полезного на своем посту.

Пат с любопытством взглянул на него:

– Много полезного?

– Да, для семьи. Никогда не мешает иметь в департаменте своего человека. Если мы перестанем заботиться друг о друге, никто не придет к нам на помощь, правильно?

И Пат из этой беседы сделал вывод, что его самого теперь также рассматривают как члена семьи.

– Знаешь ли, – сказал Артур, наливая ликер в рюмку своего юного друга, – мы могли бы задействовать еще несколько умных, честолюбивых итальянских юношей в полицейской службе. Сейчас такие времена, что там всем заправляют ирландцы. Те дела, которыми они не могут управлять, контролируются евреями. Имея в городе два миллиона итальянцев, мы обязаны добиться большей представительности наших в департаменте, особенно среди начальства.

Артур – единственный из всех, кто разговаривал с ним как со взрослым, и Пат оценил это. Но сама тема беседы мало интересовала его.

– У меня хватает и своих собственных забот и без того, чтобы беспокоиться еще о двух миллионах собратьев.

Артур положил на стол вилку и внимательно посмотрел на него:

– Малыш, тебе надо еще очень многому научиться. Нам всем нужна помощь; люди, подобные нам, должны ближе держаться друг к другу, чем другие. Каждый, конечно, должен идти своим путем, но, если будем помогать друг другу, каждому будет легче. Возьми, например, себя самого. Где бы ты сейчас был, если бы мой брат не протянул тебе руку? Возможно, в тюрьме. Во всяком случае, за тобой числилась бы запись об аресте, и никакое будущее уже тебе не светило бы. У тебя хорошие корни. Не отбрасывай преимущества своего происхождения. Ты – счастливчик, что у отца, хоть он и умер, множество друзей, а у крестного важные связи.