Помоги проекту - поделись книгой:
На правом берегу Волхова, на Торговой стороне, в X в. также существовало уже значительное поселение, по территории в несколько раз превышающее поселения на левом берегу. Об этом еще наиболее убедительно свидетельствуют данные шурфовки. Археологически эта территория обследована пока совершенно недостаточно. К сожалению, древняя планировка Торговой стороны и на планах XVIII в. и по данным наблюдений С. Н. Орлова вырисовывается менее отчетливо, чем Софийской. Но на участке, примыкающем непосредственно к Торговой площади, мы видим хорошо знакомую нам картину: пять улиц - Лубяница, Старая и Новая Рогатицы, Иворова и Славкова, шедшие от Волхова в сторону поля (к востоку) и пересекавшиеся Пробойной, проходившей параллельно Волхову.
О событиях древней поры наши летописи повествуют очень скупо. После сообщения о постройке Новгорода словенами (или рассказа о призвании варягов - по другим спискам) летопись почти полстолетия не упоминает о Новгороде, и следующее сообщение относится лишь к началу X в., ко времени Игоря, который «грады ставил и дани устанавливал». С Новгорода он установил дань 300 гривен. По тому времени - это была довольно значительная сумма и по ней уже можно судить, что представлял собой Новгород в начале X в.
Под 920 г. Новгород упомянут в связи с проездом в Ладогу князя Олега. В 947 г. Новгород посетила княгиня Ольга. «Иде Ольга к Новгороду и устави по Мете погосты и дань…, - записано в летописи, -…А санки ее стоят во Пскове и до сего дни». Теперь, после раскопок в Неревском конце, мы узнали, что гораздо более важное и интересное событие (разумеется, с нашей точки зрения) произошло в Новгороде в 953 г.: в Неревском поселке, который состоял до этого (как мы думаем) всего из 4 улиц, проложены были 2 новые, что дошли до нас под названием Кузьмодемьянской и Великой. Мы узнали об этом событии по срезам с бревен самых нижних мостовых.
Прокладка новых улиц, конечно, свидетельствует о росте поселка, но это уже завершающий этап более или менее длительного процесса. Вокруг первоначального поселка уже было достаточное количество усадеб, которые могли образовать новую улицу и замостить ее мостовыми. Но прокладка новой улицы нам представляется вовсе не таким уж праздничным событием, как постройка нового дома. Старожилы какое-то время пользовались преимуществами окраинных жителей: их огороды примыкали непосредственно к дворовым местам.
Конечно, и жители улиц, расположенных внутри поселка, не лишались огородных участков, но с прокладкой каждой новой улицы их участки отодвигались все дальше и дальше от дома, не говоря уже о том, что приходилось, по-видимому, поднимать непаханую землю. Иными словами: новые улицы проходили уже по чьим-то владениям, чьим-то огородам, а может быть, и не только огородам. Поэтому, вероятно, прокладка новой улицы происходила по распоряжению властей, а не сама по себе. Может быть, и для поселенцев на новых улицах это событие было желательным не для всех: нужно было переносить на новое место постройки, а это почти равносильно новому строительству, на них возлагались теперь обязанности настилать мостовые и, вероятно, какие-то другие повинности.
Среди людей, селившихся на новых улицах, были, несомненно, и родственники старожилов (семьи-то разрастались) и переселенцы из других мест.
Жители Кузьмодемьянской улицы оставили нам ценный памятник о своем прибытии - жертвоприношение.
В самом центре территории Неревского раскопа в середине X в. перекрещивались две дороги. Одна дорога шла с юга на север и впоследствии стала именоваться улицей Великой, другая, от Волхова, - в сторону поля. Обе дороги еще не имели мостовых, но если Великая сохранилась и впоследствии была замощена, то вторая дорога исчезла в самом начале XI в., при прокладке Холопьей улицы.
У перекрестка дорог, где Великая круто поворачивала на северо-восток, стояло сооружение, от которого сохранились лишь два столба, расположенные на расстоянии около 2 м один от другого.
Несомненно, здесь было какое-то небольшое столбовое сооружение, построенное жителями Неревского поселка. Что оно собой представляло? Ответить на этот вопрос помогает одна находка.
В нижних слоях Неревского раскопа, неподалеку от этого перекрестка, была найдена вырезанная из дерева модель башенки на четырех столбах с шатровым покрытием.
Эта башенка, - видимо детская игрушка, но она была не закончена и утеряна, а могла и в таком виде служить игрушкой. Игрушка, несомненно, воспроизводила какую-то хорошо знакомую резчику постройку и представляет большой интерес. Это башенка на четырех столбах, перекрытая четырехскатным шатром. Нам думается, что именно такая башенка могла стоять у перекрестка дорог. Но для нас важнее другое. Около этой постройки примерно в то время, когда княгиня Ольга ездила в Новгород, вновь прибывшими сюда переселенцами было совершено жертвоприношение.
В небольшой яме, вырытой в материке, было закопано 9 резных деревянных чаш и 2 больших куска воска. 7 чаш расположены были полукругом по контуру ямы, а 2 чаши и воск - в середине. Чаши были поставлены на ребро так, чтобы их содержимое вылилось в середину ямы. Анализ земли из ямы показал, что в ней содержится очень большое количество пыльцы медоносных растений. Можно с уверенностью полагать, что в чашах был мед. Это вполне согласуется и с положенным здесь воском.
Девять семей (или дворов) - это обычные размеры деревень того времени, так что можно допустить, что сюда переселилась целиком какая-то деревня. Но это лишь один из возможных вариантов. Это могли быть и жители небольшого города. Но при всех условиях эти переселенцы, несомненно, были связаны узами родства.
Что это место являлось памятным и приметным, подтверждается еще одним обстоятельством: в 70-х годах X в., т. е. через 20 - 25 лет после того, как было совершено жертвоприношение, около этого места был закопан довольно значительный по тому времени клад арабских серебряных монет.
Итак, мы очертили контуры Неревского поселка, узнали его планировку, теперь можем отправиться в путешествие по Новгородским усадьбам тысячелетней давности. Но полистаем летопись, может быть, есть какие-нибудь сведения о городе этой поры? Нет, таких сведений чет. Правда, есть очень интересная запись, как новгородцы выпрашивали себе князя в Киеве, из которой явствует, что Новгород в X в. был еще захолустьем.
До 970 г. в Новгороде не было своего князя, а управляли посадники, присылаемые из Киева. Когда новгородские послы пришли в Киев просить у Святослава кого-либо из сыновей на княжение в Новгород, Святослав им ответил: «А кто к вам пойдет?» («Аще бы кто шелъ к вамъ?»). Старшие сыновья Святослава - Олег и Ярополк - решительно отказались от этого предложения. Тогда послы пригрозили поискать себе князя в другом месте. Терять влияние в Новгороде для Киева было нежелательно, и выход был найден. Воевода Святослава Добрыня посоветовал новгородцам просить Владимира.
Владимир был побочным сыном Святослава от Ольгиной ключницы Малуши (Ольга доводилась Владимиру бабушкой). Малуша была сестрой Добрыни, а Владимир, следовательно, был ему племянником. Но для старших своих братьев он оставался «робичичем», «холопищем». Это переплетение родственных связей делает особенно понятным активное вмешательство умного и дальновидного воеводы Добрыни. Он уговорил новгородских послов принять своего племянника, которому было всего б лет.
За малолетнего князя новгородскими делами управлял Добрыня, которого справедливо считают прототипом былинного богатыря Добрыни Никитича.
Через десять лет Владимир становится великим князем Киевским, а новгородскими делами управлял по-прежнему Добрыня.
В 989 г. Владимир принял христианство и с помощью того же Добрыни, который сам поставил новую статую Перуна «над Волховом», крестил новгородцев.
Путешествие в X в. Дружинники и огородники
В середине X в. Новгород только еще набирался сил. Он управлялся посадником. По-видимому, как пишет В. Л. Янин, понятия «новгородский князь» и «новгородский посадник» для ранней поры были почти однозначны.
Термин «князь» означал принадлежность к потомству Рюрика.
Летопись не дает нам точных указаний, где находилась резиденция посадника, но вероятнее всего она была в кремле (детинце).
Мы совершим наше путешествие в Новгород примерно в то же время, когда там находилась княгиня Ольга. Хотя летописцы о тогдашнем Новгороде говорят как о едином целом, такого единства еще не было. Отдельные поселки - основа новгородских концов - были еще невелики.
В Неревском поселке, примыкавшем с севера к кремлю, было только четыре улицы да проезжая дорога, пересекавшая эти улицы с севера на юг. Мы совершим небольшое путешествие лишь по окраине этого поселка.
В указанное время к северу от Розважи появились две новых усадьбы: по правую сторону проезжей дороги расположилась обширная усадьба, где поселились дружинники, а по левую - очень скромная усадьба огородника.
Проследуем сначала на усадьбу, расположенную справа от дороги. Она примыкала непосредственно к частоколу усадьбы, выходившей фасадом на Розважу. По западной границе (со стороны дороги) она была ограждена частоколом.
Восточная граница находилась за пределами раскопа (хотя проходила, по-видимому, невдалеке от края раскопа), а вот с северной стороны никакого ограждения не было.
Первоначально здесь был только один дом. Он располагался в южной стороне усадьбы, причем южной стеной он стоял как раз на линии частокола смежной усадьбы (частокол в этом месте был разобран) и выходил окнами во двор этой усадьбы. Очевидно, владелец этого дома не был чужим человеком для жителей соседней усадьбы. Прямоугольный сруб дома имел площадь 50 м2. Дом был, несомненно, двухэтажным, причем нижний этаж его, не имевший печи, служил хозяйственным подклетом.
Но вот прошло немного времени, и около дома появились еще две интересные постройки: кладовая и конюшня.
Кладовая была небольшой, всего 3,6 X 3,6 м. Из обрубков досок в ней был настлан пол. Гораздо интереснее была вторая постройка - конюшня. Раскопан лишь ее юго-западный угол. Но и раскопанная часть имела размеры 7 X 5 м. Если допустить, что в обе стороны не докопано только по 1 м, и то общая площадь конюшни составит около 50 м2. Но, по-видимому, площадь ее была еще больше. Она срублена из довольно тонких бревен диаметром 18 - 19 см и заполнена внутри слоем конского навоза. Пол отсутствовал.
Подобные постройки еще и сейчас можно встретить в восточных районах Новгородской области. По высоте они равны примерно двухэтажному дому. Потолок замощен жердями или горбылями. Там хранятся запасы кормов и различный хозяйственный инвентарь.
Это была самая большая конюшня из всех раскопанных в Новгороде. В ней свободно разместилось бы более десятка лошадей. Но такое количество лошадей мог иметь лишь зажиточный феодал, вероятнее всего, дружинник.
Однако дом, расположенный рядом с конюшней, и по размерам, а главным образом по устройству был слишком скромен для крупного феодала.
Одновременно с конюшней в северной стороне усадьбы появилось еще несколько построек, среди которых нетрудно было определить дом владельца усадьбы. Он самый большой по размерам (65 м2 по площади) и наиболее добротный по отделке.
Он представлял собой прямоугольный сруб, в восточной стороне которого бревенчатой стеной были отделены сени площадью около 15 м2. Фасадом дом выходил на проезжую дорогу.
В жилом помещении слева от входа стояла печь-каменка. Пол был настлан из широких, хорошо обструганных половиц.
Дом стоял на твердом грунте, но под его стенами имелись подкладки. Это дает нам основание полагать, что дом был двухэтажным.
Близ дома, на расстоянии 3 м от него и также выходя западной стороной на проезжую дорогу, находилась большая постройка, площадью около 50 м2, но явно нежилого назначения: в ней не было ни пола, ни печи и срублена она из довольно тонких бревен (18 см в диаметре), какие для жилых построек в Новгороде не применялись.
Постройка была, по-видимому, складским помещением. У восточной стены ее, выходившей во двор, была пристройка (возможно, просто навес), в середине которой находился погреб размером 3 X 4 м и глубиной около 1 м.
Промежуток между домом и этой постройкой был аккуратно замощен горбылями. Севернее этого жилого комплекса стояла башня. Площадь ее небольшая - 4 X 4 м, под стенами уложены были подкладки. Мы не можем сказать, какова была высота этой башни, но она возвышалась не менее чем на 3 - 4 этажа. Но чтобы разобраться более основательно в этих усадьбах, нам придется здесь несколько задержаться. Нижний ярус построек просуществовал (на всей раскопанной территории) около двух десятилетий. В 972 г. настилались новые мостовые на Великой и Кузьмодемьянской, а также, очевидно, и на остальных улицах Неревского поселка, и в это же время сменились и все прослеженные в раскопе постройки.
Характерные особенности усадеб обычно сохранялись из яруса в ярус на протяжении нескольких десятилетий, а иногда и больше столетия. Менялись постройки, менялась несколько их конструкция, размеры, расположение на усадьбе, но самое существенное, что отражало хозяйственную деятельность жителей данной усадьбы, сохранялось. И это были уже не ярусы, а целые строительные периоды. Для археологов это очень важно.
Далеко не всегда в одном ярусе прослеживаются эти характерные особенности, да и не всегда по одному ярусу удается даже понять конструкцию той или иной постройки. Но повторяясь несколько раз то с одними, то с другими подробностями, эти постройки обретают необходимую ясность.
Еще две небольших (и не полностью раскопанных) хозяйственных постройки стояли к востоку от дома. А с северной стороны, как бы замыкая окруженное постройками пространство двора, рос огромный старый дуб.
Южную и северную группы построек связывала мощеная дорожка.
В 953 г. была проложена Кузьмодемьянская улица, мостовая которой разрезала эту усадьбу на две самостоятельные территории. Южная ее часть в отчетах экспедиции была занумерована литером К, северная - литером Е (рис. 14).
Но до конца столетия эти территории представляли единое владение.
В то время как постройки в южной и северной группах достаточно выразительно характеризовали социальную принадлежность их жителей, находки около этих построек мало разнились между собой. Мы уже не говорим о кухонной посуде: в древнем Новгороде у самого знатного боярина и самого бедного горожанина были совершенно одинаковые горшки для приготовления пищи. Пища, разумеется, была разная.
Одинакова была и столовая посуда: деревянные чашки и ложки, ковши для питья, деревянные ведра и т. д. Но на различных усадьбах набор этих вещей был не одинаков.
В 27 ярусе (70 - 80-е годы X в.) конюшня на усадьбе К продолжала существовать, а остальные постройки сменились. Новый дом расположился в юго-восточном углу раскопанной части двора. От него также сохранился только один нижний венец, и никаких следов пола и печи не было. По-видимому, он повторил в основном конструкцию предшествующего дома, но размеры его значительно возросли. Дом этот, как и конюшня, оказался не весь в пределах раскопа, а лишь западная его часть. Размер с севера на юг составлял 7,5 м, с запада на восток - столько же, но восточная часть дома осталась за пределами раскопа. Так что действительные размеры дома составляли, очевидно, не менее 60 м2. Мощенная горбылями дорожка соединяла этот дом с новой постройкой, занявшей весь юго-западный угол двора, вплотную к мостовой Великой.
Постройка была двухэтажной. Размеры постройки довольно значительные: 8 X 8,5 м. В восточной стене ее были пристроены сени столбовой конструкции.
Устроены они следующим образом.
По углам вкопаны довольно толстые столбы с пазами, в которые закладывались горизонтальные плахи. По длинной стороне сеней столбы вкапывались на расстоянии 2,5 - 3 м один от другого. Такие сени гораздо хуже выполняют роль теплозащитного тамбура, но в данной постройке это обстоятельство не играло, по-видимому, особой роли.
Как известно, в домах и в настоящее время и раньше наружные двери в сени делаются в узкой стороне, перпендикулярно входу в жилое помещение. Так лучше удерживается тепло. В древних новгородских постройках, где двери не прослеживались, все равно их местоположение легко установить по направлению деревянных половиц.
Так вот, в отличие от общепринятого правила, наружная дверь сеней этого дома находилась прямо против двери в жилое помещение.
На это указывали не только половицы в сенях (они показывают только в какой стороне была дверь), а также - мощенная горбылями дорожка, протянувшаяся между домами.
Посмотрим теперь, какие здесь были находки.
В самых нижних слоях были найдены четыре мутовки, три обломка деревянных резных чаш, несколько деревянных ложек, одна из которых была не закончена обработкой, заготовка деревянного ковша, деревянный обруч от бочки, также за тысячу лет почти не изменивший своей конструкции, деревянные лопаты.
Из орудий труда здесь было найдено несколько ножей с костяными и деревянными ручками, долото, два деревянных молотка, какими и до настоящего времени пользуются ремесленники разных специальностей, веретено, три шиферных пряслица, льнотрепалка - большой деревянный нож, которым выбивали тресту из волокон льна и конопли, деревянные подпятники (опорные подшипники для вращающихся осей), клинья, копылы от саней.
Из оружия здесь найдены два наконечника стрел и два наконечника дротиков. Они в одинаковой мере могли служить и в бою, и на охоте. Из женских украшений следует назвать разнообразные бусы и в том числе особенно характерные для X в. лимонки, а также модные в средневековье (но более дорогие) бусы из сердолика. Были найдены бронзовая пряжка от пояса и металлическая подвеска, а также шерстяная ткань, гребни костяные, железные гвозди, скобы, рыбья чешуя, костяные пластины, служившие украшением для конской сбруи, и различные железные и деревянные предметы неизвестного назначения, амулеты (просверленные клыки бобра).
Мы перечислили находки лишь самого нижнего яруса, нижнего пласта. В следующем ярусе находки в основном были такие же: ножи, ложки, чаши, пряслица, деревянные и железные предметы и поделки. Но в слоях 27 яруса (70 - 80-е годы X в.) появились и такие находки, которых раньше не было: скорлупа грецких орехов. Это верный признак того, что жители усадьбы стали более зажиточными.
Сейчас грецкие орехи не диковина в северных городах, а в те времена их доставка с далекого юга обходилась довольно дорого, и такое лакомство было доступно не каждому горожанину.
Найдены были жиковины - фигурные железные пластинки, которыми оковывались наружные двери и ворота (эти украшения также говорили о зажиточности владельца); обломок жернова, обух топора, детский деревянный лук, берестяные поплавки от сетей, костяная игла для сшивания грубых тканей, шило, клепки от бочек и кадушек, деревянные тарелки, весло, удила, костяной наконечник стрелы, серебряный дирхем и другие предметы.
Мы не упомянули огромного количества черепков глиняной посуды, служившей и для варки пищи, и для хранения различных продуктов, огромного количества костей домашних и диких животных, обрывки шерстяной ткани, обрезки кожи и многое другое, о чем будет идти разговор особо.
Мы познакомились с застройкой усадьбы К во второй половине X в., с находками, но загадка с конюшней так и осталась пока нерешеной. Обратимся снова к усадьбе Е 70-х годов X в. На усадьбе, кроме уже знакомых нам хором, появился еще один жилой комплекс, состоящий из двух срубов размером 7 X 8 м каждый и соединенных четырехметровыми сенями. Застройка усадьбы приобрела очень внушительный вид. Теперь посмотрим, каковы здесь были находки. Прежде всего мы видим те же самые вещи, что и на усадьбе К: та же керамика, та же домашняя утварь, те же гребни, ножи, гвозди, пряслица, веретена, копылы от саней и веревки, деревянные чашки и ложки, ковши, колотушки, подпятники, точильные бруски и другие предметы. В еще большем количестве здесь встречается скорлупа грецких орехов.
Как и на других усадьбах, количество бытовых находок в слоях 70 - 80-х годов X в. значительно возросло по сравнению с самым нижним ярусом. Среди этих находок следует отметить два жернова, трое ножниц, долото, крицу, удила, перовидное сверло, красную краску, амулет, сделанный из клыка животного, подметку от сапога. Здесь был найден резной деревянный идол, вырезанные из дерева фигурки птиц и какого-то непонятного животного, а также днище лодки.
Но мы можем назвать находки, которых не было на усадьбе К. Это два ключа от висячих замков, костяной мундштук от музыкального инструмента, самые разно образные стеклянные и сердоликовые бусы, два металлических браслета (серебряный и бронзовый золоченый), металлические подвески, костяные орнаментированные пластинки, шейная серебряная гривна - витой массивный обруч, стоивший примерно гривну серебра и доступный только очень зажиточным людям, серебряный дирхем и бронзовое коромысло от весов.
В то время на Руси еще не было собственной чеканки монет и в обращении были арабские серебряные монеты, поступавшие из стран Средней Азии или Ближнего Востока, а также просто слитки серебра. Вместо разменной монеты пользовались обрезками дирхемов, стоимость которых определялась по весу. Поэтому каждый человек, связанный с торговлей, имел при себе маленькие, обычно складные весы с чашечками и разновесом, которые умещались в небольшом кошельке, подвешенном к поясу.
Подобных весов в Неревском раскопе найдено более десятка, самые древние из них из нижнего яруса усадьбы Е.
Кто же были первоначальные жители этой усадьбы и чем можно объяснить ее своеобразие?
По нашему мнению, здесь, вероятнее всего, жили представители феодального сословия (возможно, княжеские дружинники), выполнявшие определенные функции по охране всего поселка и занимавшиеся в то же время торговыми делами.
Но на усадьбе дружинников должны быть конюшни, а здесь их не было. Можно было предположить, что эти конюшни были на восточной, нераскопанной стороне усадьбы. Но ведь вот рядом, на усадьбе К, стбит огромная конюшня, которая сначала казалась нам необъяснимой на обыкновенной городской усадьбе. А если убрать на время Кузьмодемьянскую улицу и соединить эти две усадьбы вместе, то они как нельзя лучше дополнят одна другую.
И вообще уличная мостовая не могла быть препятствием для самых тесных взаимоотношений двух усадеб, тем более, что ведь совсем недавно эти усадьбы составляли единую территорию, по которой пришлось проложить мостовую новой улицы.
Так представляется нам древнейшая усадьба на территории Неревского раскопа.
Усадьба И. Древний огород
Нижняя мостовая Кузьмодемьянской улицы протянулась на 25 м западнее перекрестка с Великой.
В этом не было бы надобности, если бы здесь, во время сооружения мостовой, не была бы уже заселена усадьба, обозначенная на плане раскопа буквой И.
Северная и восточная границы этой усадьбы определялись мостовыми. Плохонький плетень прослеживался по южной границе, на расстоянии около 25 м от Кузьмодемьянской, а западная граница находилась за пределами раскопа.
Постройки нижнего яруса были сосредоточены в восточной стороне, около мостовых, а западная сторона, начиная от непосредственной близости к постройкам и в западном направлении до границ раскопа, была распахана и занята, по-видимому, огородами.
Среди немногочисленных находок здесь были найдены семена огурцов. Вполне вероятно, что огурцы эти выращивались именно здесь, на территории данной усадьбы *.
Построек здесь было немного. В самом северо-восточном углу усадьбы стоял дом размером б X б м. От него сохранился только нижний венец и переводины пола. Хотя сохранность дерева была прекрасной, реконструкция этого дома представила очень сложную задачу. Невозможно было определить направление половиц и местоположение входа. Не удалось выяснить, где находилась печь, были ли у этой постройки сени, была ли она одноэтажной или могла быть двухэтажной. Рядом с домом стояла кладовая размером 2,9 X 2,9 м, срубленная из хороших бревен, и с полом, настланным из широких половиц, какие употреблялись обычно только в жилых постройках. По-видимому, эти половицы находились здесь во вторичном пользовании. Кладовая была крыта дранкой (колотые доски толщиной 1,5 - 2 см и шириной 12 - 15 см).
В юго-восточной стороне усадьбы прослеживалось несколько ям, перерезавших одна другую. Глубина ям в материке от 20 до 60 см. Это небольшие погреба, существовавшие непродолжительное время.
Поделиться книгой: