Помоги проекту - поделись книгой:
Я киваю. Это одно из немногих имен в мире покера, которые мне известны.
– Возможно, именно способность к языкам помогла ему в какой-то момент стать лучшим во всех многочисленных разновидностях покера, – поясняет Эрик. Каждую разновидность можно рассматривать как новый язык, который нужно выучить. – И знаете, что меня больше всего потрясло? Его сестра – лингвист. И она говорит на пятнадцати или около того языках.
Вот это круто. Мои способности на таком фоне выглядят весьма скромно.
– Сколько наберется людей, у которых был бы такой мозг или подобные интересы? – говорит Эрик. – Похоже, у Фила и его сестры мозг устроен так, что они могут невероятно быстро усваивать языки. Приятно слышать, что у вас есть та же способность быстро учить языки и переходить с языка на язык, потому что это и есть ключ к успеху.
В этом что-то есть. Покер действительно во многом напоминает изучение иностранного языка. Ведь это новая грамматика, новый словарь, новый способ взаимодействия с миром. Но мне сразу приходит на ум одно существенное отличие. Способность к изучению языков у людей встроенная. Да, одним это дается легче, другим – тяжелее, но все мы без особых затруднений усваиваем родной язык, как будто в нашем мозгу изначально заложена инструкция по вычленению смысла из наборов звуков и угадыванию правил, даже когда нас специально этому не учат. Покер – другое дело: как бы сильно вы ни полагались на психологию, успех во многом упирается в статистику. Надо научиться считать шансы, оценивать свою руку, прикидывать, что у других, учитывать, может ли ваша рука усилиться, и т. д. Все это требует определенных статистических расчетов. Насколько хорошо я с ними справлюсь – вопрос отдельный.
– Знаете, а ведь психология в покере – самое интересное, – замечает Эрик, прерывая мои раздумья. – А что именно в принятии решений вы изучали? Что-то вроде того, чем занимался Канеман?
– На самом деле моим научным руководителем был Уолтер Мишель – тот самый, который придумал зефирный тест[10], знаете?
– Ух ты. Это здорово. Самоконтроль в игре очень много значит.
Выходит, мистер Сайдел знает и про зефирный тест. Похоже, я не ошиблась в выборе.
– Я так и предполагала, – отвечаю я. – То есть я, конечно, никогда не играла. Но вот что я вам скажу: могу поспорить, что я прочла больше книг на эти темы, чем кто угодно из игроков. Я изучала влияние стресса на принятие решений. Влияние эмоций. Сжатых сроков. Все, что, как мне кажется, больше всего пригодится. И… и… – Все идет хорошо, и я не хочу, чтобы он перебивал. Мне необходимо, чтобы он согласился учить меня. – Вот, взгляните, что я нашла.
И я достаю из рукава свой туз: статью о том, как “читать” соперников в покере, которая, насколько я знала, публиковалась только в научных изданиях. Причем она была основана на анализе финальных столов
Эрик вдумчиво читает статью. Он весь внимание. А потом начинает смеяться.
– Ничего себе. Ну ладно. Только никому это не показывайте.
Я обещаю, что не буду. Так рождается наш союз.
Мне выпала редкая возможность, ведь нам почти никогда не приходится изучать совершенно не освоенный навык, начинать ученичество с нуля, не только под руководством лучшего в мире эксперта, но и в деле, где соотношение мастерства и случая так же сбалансировано, как и в жизни. Эрика Сайдела не слишком заботит, выиграю я в какой-либо конкретной игре или нет. Он просто хочет посмотреть, как далеко мы сумеем продвинуться – каких успехов я смогу достичь при помощи психологии, умения “читать” людей и разбираться в тонкостях эмоций. Если начать с чистого листа, сможет ли понимание того, как устроен человеческий разум, помочь одолеть за карточным столом математиков-вундеркиндов и гениев статистики? В некотором смысле это такая же проверка жизненной философии, как и все остальное. Качественная сторона против количественных показателей. Человек против алгоритмов. Я буду представлять, что по этой оси проходит слом парадигмы, который мы переживаем прямо сейчас – и я нахожусь в одной из крайних точек. Решающим испытанием станет Мировая серия покера. В этом турнире никогда не побеждали женщины – и лишь одной женщине удалось добраться до финального стола. Эрик не просто учит меня играть. Он учит меня побеждать – вот до чего крепка его вера в то, что наш подход в конечном счете лучший. И я сделаю все, от меня зависящее, чтобы мое путешествие увенчалось успехом.
Для меня это не только испытание жизненной философии, хотя главным образом именно оно. Но это еще и личное. Я не хочу подвести Эрика. Он не просто верит в мои способности и свой подход, его вера в меня – проявление безграничной щедрости души: по отношению к друзьям и людям, которым он доверяет и которых уважает, Эрик – самый бескорыстный человек из всех, кого я встречала за долгие годы. Он тратит на меня не одно лишь время – он вкладывает в меня свою веру, энергию, мысли, репутацию. И все, что приходит мне в голову в связи с этим: “Только бы не облажаться”.
Предполагалось, что это будет погружение на год. А оказалась – новая жизнь. Я прошла путь от новичка до чемпиона. От любителя до профессионала. Идя по этому пути, я постоянно со смесью удивления и гордости наблюдала, как моя жизнь меняется к лучшему. Книга, которую вы держите в руках, подводит итоги этого путешествия. Это не скучное исследование природы игры – как играть, как выигрывать, как преуспеть. Это не руководство для игроков. Такие руководства уже написаны гораздо более сведущими людьми, чем я. Это ответ на вызов, сформулированный фон Нейманом: можно ли использовать покер как объектив, чтобы рассмотреть механизм принятия самых важных и трудных решений; это исследование того, как случай и умение делать правильный выбор соотносятся в жизни, и попытка научиться ориентироваться в их отношениях и оптимизировать их так, чтобы извлекать максимальную пользу из предложенного судьбой.
На протяжении всей книги я рассматриваю принятие решений далеко за пределами покера, примеряю то, что узнала за карточными столами, к повседневным ситуациям – и тем важнейшим решениям, которые приходится принимать редко, но которые имеют наибольшее значение. Покер абсолютно наглядно покажет вам, как управлять эмоциями; как “читать” людей; как терять меньше, а выигрывать больше; как подкрутить свои внутренние настройки, чтобы стать лучшей версией себя и не только раскусывать чужой блеф, но и успешно блефовать самим. В покере удача и мастерство перемешаны так же, как в жизни, и, играя, мы учимся смешивать их в нужной пропорции. Покер учит, как можно по-настоящему контролировать ситуацию – и как быть с тем, что зависит лишь от воли случая, – лучше, чем любой другой опыт, который мне довелось пережить. Более того, в наш век вездесущих отвлекающих факторов эта игра служит напоминанием о том, какое огромное значение для достижения цели и успеха имеют наблюдательность и способность сосредоточиться на текущем моменте. Как важно полностью погрузиться в процесс и по-настоящему усваивать новое. Не случайно тогда, в день нашего знакомства, Эрик сказал мне: главное – внимание. Эта книга – не о том, как играть в покер. Она о том, как играть в жизнь.
Рождение игрока
Бостон, осень 2016 года
Если считать, что азартные игры аморальны, тогда любое человеческое увлечение и промысел аморальны. Ибо нет такого занятия, где не играл бы свою роль случай, где человек не рисковал бы потерять в надежде приобрести.
– Ты собираешься играть в
Так высказалась баба Аня, другая моя бабушка, последняя оставшаяся в живых из моих бабушек и дедушек. Я приехала в Бостон повидать родных и только что не подпрыгивала от воодушевления, рассказывая о своем новом проекте, но бабушка не разделила моего восторга. Сказать, что она не обрадовалась, – почти ничего не сказать. Она умеет делать такое лицо, что кажется, ее подбородком можно крушить камни. Точеное лицо бронзового героя-победителя на коне. Или разгневанного генерала. Бабушкино разочарование тяжким бременем легло мне на плечи. Она только-только, после десяти с лишним лет моих увещеваний, простила, хоть и не вполне, меня за то, что я не хочу иметь детей. И вот теперь я пала еще ниже. Если вы думаете, что в состоянии представить себе всю силу разочарования, на которую способна старушка ростом метр пятьдесят, девяноста двух лет от роду, – вы ошибаетесь. Она была советской учительницей. Ее опыту позавидовал бы и армейский сержант, гоняющий новобранцев по плацу.
Баба Аня качает головой:
– Маша, – говорит она. Так меня зовет русская родня. – Маша.
И столько грусти звучит в этом слове, столько сожаления о жизни, которую я готова пустить под откос. Одним-единственным словом она умудрилась дать мне почувствовать, что я на грани краха, что мое решение безгранично ужасно и находится за пределами понимания.
Я догадывалась: перед ее внутренним взором мелькают страницы романа Достоевского “Игрок”, главный герой которого пустил на ветер свою жизнь в вымышленном Рулетенбурге. Достоевский знал предмет не понаслышке: приехав в Висбаден со своей двадцатидвухлетней возлюбленной, Полиной Сусловой, он пристрастился к рулетке и проиграл не только все свои сбережения, но и наличность Сусловой. Но это не остановило писателя: хотя игра в итоге стала причиной расставания с невестой, а потом едва не разрушила второй брак и привела к финансовому краху, игорные столы неудержимо манили Достоевского. “Везде-то и во всем я до последнего предела дохожу, – говорится в одном из его писем, – всю жизнь за черту переходил”.
Вот какая судьба ждет меня, отчетливо читаю я по лицу бабушки. Окончила Гарвард – и решила пойти по такой дорожке?
– Маша, – повторяет она. – Ты собираешься играть в азартные игры?
Возможно, реакция бабушки была предельно острой – что может ранить больнее, чем ситуация, когда твоя внучка катится по наклонной, а ты ничего не можешь с этим поделать? – но нетипичной ее не назовешь. В последующие месяцы многие будут винить меня во всеобщем падении нравов из-за того, что я защищаю покер как инструмент для саморазвития. Незнакомые люди будут называть меня аморальной. Группа интеллектуалов на ретрите скажет мне, что играть в покер, это, конечно, прекрасно, но не мучает ли меня совесть из-за того, что я учу людей (и даже детей!), что лгать – это хорошо?
Мир покера погребен под горой заблуждений. И основное из них – то, что я вижу в эту минуту в полном горя и потрясения лице бабы Ани: якобы покер и азартные игры – одно и то же. А я-то радовалась, собираясь с головой окунуться в новую стихию. Мне казалось, что основания для того, чтобы отправиться в этот путь, очевидны: конечно же, люди поймут, что покер – прекрасный способ научиться принимать решения. Вспомните фон Неймана! Вперед, за столы! Но, глядя на бабу Аню, я понимаю: мне потребуется немало усилий, чтобы добиться поддержки и доказать, что покер – не просто инструмент саморазвития, а один из самых эффективных инструментов. Мне предстоит объяснять это снова и снова, так что лучше, пожалуй, сразу подобрать правильные слова.
На первый взгляд, покер – это легко. Точно так же, как практически у любого из моих знакомых “в голове почти созрела книга”, только руки как-то не доходят ее написать – в конце концов все ведь умеют складывать слова в предложения, – точно так же каждый второй из тех, с кем знакомится Эрик, считает, что ему совсем немногого недостает, чтобы стать профессиональным игроком в покер. Или, на худой конец, крутейшим игроком. Большинство людей недооценивает уровень мастерства, который для этого требуется. Кажется, все просто: главное, чтобы карта шла, и греби деньги лопатой. Или можно всех заблефовать вслепую и опять-таки грести деньги лопатой. Как ни крути, а деньги твои. Почти при каждой нашей встрече у Эрика наготове очередная история о том, как какой-нибудь бармен, официант или таксист
Разумеется, в покере есть элемент случайности. А где его нет? Разве профессиональные игроки рискуют больше, чем футболист, подписывающий контракт с клубом, зная, что может на следующей неделе получить травму или его могут через год выгнать из команды, если он не оправдает ожиданий? Мы осуждаем игроков в покер за рискованную игру. И уважаем биржевых брокеров, которые также рискуют, причем с куда меньшим объемом известных данных. В некотором смысле игроки рискуют меньше прочих людей. В конце концов, даже проиграв раздачу в покере, можно продолжать.
Но неверным представлениям о покере в массовом сознании есть простая причина. В отличие, например, от шахмат, в покере необходимо делать ставки. А значит, рисковать деньгами. И потому, отвечая бабушке, я произнесла слова, которые потом мне придется повторять много-много раз, так что они станут моей личной мантрой: в покере можно выиграть с худшей картой и проиграть с лучшей. В любой другой из игр, предлагаемых казино, равно как и в играх со стопроцентно открытыми данными, как го или шахматы, для победы необходимо иметь самую выигрышную позицию. Иначе никак. И вот поэтому покер – не столько азартная игра, сколько состязание в мастерстве.
Вообразите двух игроков у стола. Карты сданы. Каждый игрок должен оценить свои карты и понять, достаточно ли они хороши сами по себе, чтобы сделать ставку. Если игрок решит участвовать в раздаче, он должен как минимум
Второй игрок наблюдает за действиями первого и реагирует соответственно. Если первый сделал большую ставку, возможно, у него хорошие карты – или плохие, и он блефует. Если он ответил, это может быть потому, что карты у него средние, или он просто нерешительный, а может быть, использует прием под названием
Это подтверждает исследование экономиста Инго Фидлера. Он проанализировал сотни тысяч раздач, сыгранных на нескольких покерных сайтах в течение полугода. И обнаружил, что в среднем лишь в 12 % случаев побеждали те, у кого на руках были лучшие карты. И менее трети рук доходило до шоудауна – то есть какие-то игроки вынуждали других сбрасывать карты до конца раздачи. В не самых дорогих играх с блайндами 1/2 и 5/10 долларов были игроки, которые постоянно выигрывали, но там, где блайнды взвинчены до нешуточных 50/100 долларов, разница в уровне значительно сглаживалась. Таким образом, чем больше суммы на кону, тем более искусные люди за них состязаются. Экономисты из Чикаго Стивен Левитт и Томас Майлз, наблюдая за играми
Разумеется, научное обоснование гораздо глубже. Тот факт, что покер – это игра на деньги, заставляет даже самых разумных людей слепо ненавидеть его, отказываясь выслушивать какие-либо объяснения. Но на самом деле именно здесь кроется уникальное преимущество этой игры над всеми прочими: сделать ставку на неопределенность – один из лучших способов понять ее, а также – осознать, какие ошибки мы совершаем, принимая решения практически в любой области. В своем труде “Критика чистого разума” немецкий философ Иммануил Кант рассматривает денежную ставку, пари как противоядие для одного из величайших недугов общества: ложной уверенности, порожденной непониманием вероятностной природы Вселенной, желанием видеть черное либо белое в том, что на самом деле следует воспринимать как серое. Из-за ошибочной веры в определенность наш рассудок считает, что 99 % и даже 90 % практически равны 100 %, хотя на самом деле это не так. Кант приводит такой пример. Больной просит врача поставить ему диагноз. Врач приходит к определенному заключению, опираясь на известные ему факты. Но это не значит, что его вывод правильный. Врач лишь сделал все, что было в его силах, с учетом известной ему информации и своего опыта в данной области. Но сообщит ли он пациенту о своих сомнениях? Возможно. Однако если его уверенность достигает определенного порога – а у каждого врача он свой, – он, скорее всего, преподнесет диагноз как факт.
Но что, если бы врачу пришлось держать пари на верность своего суждения? “Нередко человек высказывает свои положения с видом такого самоуверенного и непреклонного упорства, что кажется, у него нет никаких сомнений в истинности их, – пишет Кант. – Но пари приводит его в замешательство”[11]. Как только некто оказывается перед перспективой понести реальный урон, ему приходится задуматься: так ли он уверен в том, в чем вроде бы не может быть сомнений? “Иногда оказывается, что уверенности у него достаточно, чтобы оценить ее только в один дукат, но не в десять [дукатов], – рассуждает далее Кант, – так как рисковать одним дукатом он еще решается, но только при ставке в десять дукатов впервые замечает то, чего прежде не усматривал, именно что, может быть, он ошибается”[12].
А что, если ставка еще выше? Вот вам и инструмент, позволяющий выявить многие ошибки в человеческих суждениях. “Если мы представляем себе мысленно, что ставкой служит все счастье нашей жизни, то торжествующий [тон] нашего суждения совершенно исчезает, мы становимся чрезвычайно боязливыми и вдруг замечаем, что наша вера вовсе не так глубока”[13], – утверждает Кант. Поставили бы вы все, что у вас есть, на справедливость мнения, которое вы часами с убежденностью отстаиваете в соцсетях? Готовы ли вы заключить пари, что ваш брак будет успешным? Поспорить на свое здоровье? Даже самые твердые наши убеждения могут поколебаться, будучи представленными в таком свете.
Разумеется, одно дело – поставить деньги на то, что мы сами правы, и совсем другое – судить других людей. К собственным ошибкам мы относимся куда более терпимо, чем к суждениям окружающих, которые полагаем ошибочными. Вспомните выборы президента США в 2016 году. Решительно все соцсети предсказывали победу Хиллари Клинтон – и ошиблись. И впоследствии за эту ошибку больше всех досталось Нейту Сильверу[14]. Раньше он так точно предсказывал результаты выборов, что на этот раз его все клеймили позором за “ошибку”. Но что такого, собственно, сказал Нейт? В его финальном прогнозе, сделанном 8 ноября 2016 года, говорилось, что вероятность победы Клинтон составляет 71 %, а вероятность победы Трампа – соответственно, 29 %. Двадцать девять процентов. Это немало. Почти треть. Однако большинство людей, увидев число 71 %, решают, что это гарантия победы Клинтон. Ведь так сложно каждый раз учитывать все, принимая решение. Для подавляющего большинства 71 % равен 100 %. Клинтон победит.
Но что, если бы вам пришлось сделать ставку, исходя из прогноза Сильвера? Вы бы рискнули своими деньгами так же спокойно при вероятности в 71 %, как при вероятности в 100 %? Поставили бы на кон столько же? Или вы бы осознали, что возможность прогадать более чем существенна? На самом деле вероятность победы Трампа была примерно равна вероятности собрать пару в холдеме на флопе. И каждый, кто сыграл в покер хотя бы раз или два, знает, что шансы собрать пару на флопе далеко не нулевые.
Нейт Сильвер играет в покер. На самом деле он когда-то даже очень неплохо жил, зарабатывая игрой онлайн. И, играя в покер, он понял нечто очень важное об устройстве этого мира, то, о чем большинство из нас попросту не задумывается. Покер – мощнейший инструмент, чтобы научиться мыслить вероятностями, и не вопреки, а как раз благодаря тому, что это игра на деньги. Ставки в покере не случайны. Они – часть процесса обучения. Наш мозг учится, когда от результата обучения зависит нечто существенное, когда что-то стоит на кону. Вот почему дети все схватывают на лету, если знают, как и когда именно им пригодятся полученные знания и навыки. Это неотъемлемый элемент обучения – мыслить вероятностями на опыте: мы не просто начинаем понимать, что такое 29 %, – мы запоминаем это накрепко, потому что если забудем, это дорого нам обойдется. Если мы будем неверно выбирать размер ставки, то пострадаем. Если будем твердить: “О, думаю, у меня хорошо получается”, не подсчитывая точно, насколько часто у нас получается на самом деле, то проиграем все, что имеем.
Но в жизни мы постоянно так поступаем без всякой задней мысли. Почему я купил эти акции? Другой инвестор сказал за обедом, что их стоит купить. Почему я решил продать те? Ну, один человек скинул их, и я подумал, что это правильно. Вместо того чтобы изучить статистику, мы реагируем эмоционально: биржевой брокер продает растущие в цене акции, чтобы зафиксировать прибыль, даже когда цифры говорят о том, что акции в ближайшее время продолжат расти; он придерживает дешевеющие акции, чтобы не продавать их себе в убыток (это ведь так неприятно!), даже когда цифры подсказывают: продавай и беги. На самом деле исследования говорят о том, что профессиональные инвесторы отличаются удивительной способностью игнорировать данные статистики, прислушиваясь к своему чутью или интуиции, и зачастую лучше бы им вообще не торговать на бирже.
“Для большинства финансовых управляющих выбор акций больше напоминает игру в кости, чем покер”, – утверждает лауреат Нобелевской премии по экономике Даниэль Канеман. Большинство фондов не только несостоятельно играет на рынке, но и показывает все более низкую эффективность год от года. “Успешные фонды в любой год в целом успешны. Кости благоволят им. Большинство исследователей сходятся на том, что почти все финансовые аналитики, осознают они это или нет (а осознают немногие), по сути, играют в азартную игру”.
Это урок, который трудно усвоить, если вы не играете в покер. Даже те, кто, казалось бы, расплачивается за свои ошибки, – например, биржевые брокеры – очень не любят признавать, что заблуждались. В жизни все куда сложнее и запутаннее, чем за карточным столом; здесь проще обвинить в своих неудачах внешние факторы. Так легко поддерживать в себе иллюзию собственного профессионализма, когда нет мгновенной обратной связи, чтобы ее разрушить. Покер не только лучшее средство против этой вредной привычки, но и отличный способ научиться принимать решения за пределами казино.
Когда мы с мужем только начали встречаться, он часто устраивал мне факт-чек прямо на свидании. Я никогда в жизни не вкладывала ни во что капиталы, но раньше у меня была привычка вкладывать в свои слова больше убежденности, чем они того заслуживали.
– Ты уверена? – ласково спрашивал он. – Думаю, лучше перепроверить.
И он доставал телефон или книгу, чтобы удостовериться в моей правоте. Со временем я привыкла, но так и не могла до конца принять это – до тех пор, пока не окунулась в мир покера. Стоило мне начать играть, как я стала ловить себя на фразах вроде: “Я уверена где-то процентов на семьдесят пять”. Я испытала последствия излишней уверенности – мой банковский счет ощутил их слишком много раз, – и знала, что за свою плохую игру я могу винить только одного человека.
В этой привычке постоянно отвечать за свои решения, не имея возможности сваливать вину на кого-то или что-то еще, – ключ к успеху. Есть одна специфическая категория юристов, которые гораздо лучше умеют мыслить вероятностями, чем финансовые аналитики, чья работа куда теснее связана с оценкой шансов: это юристы, которые работают за процент от суммы, выигранной в суде. Когда очень многое зависит от того, насколько верно вы оцениваете шансы, вы учитесь не ошибаться. То же самое можно сказать о синоптиках и игроках на скачках: они очень точно оценивают риски не только потому, что живут исключительно на проценты, но и потому, что в случае успеха или неудачи получают мгновенную обратную связь – и им не на кого свалить вину, если они оценят шансы неверно.
Вне мира покера умение точно оценивать вероятности встречается редко. Дэн Харрингтон, один из лучших игроков на всей планете, несколько лет назад оставил покер, чтобы заняться бизнесом в сфере недвижимости, и дела его идут отлично. Он рассказал мне об одном своем служащем, не оправдавшем надежды. На первый взгляд это был приятный в общении и квалифицированный сотрудник, но, как выяснилось, точность его суждений оставляла желать лучшего. Его решения оказались не так хороши, как представлялось в ходе собеседования. От прочих сотрудников компании его отличало одно: у него за плечами был обычный опыт работы в сфере финансов, тогда как все остальные были так или иначе связаны с миром покера и нард. “И тогда мой партнер сказал мне: «Дэн, если мы еще когда-нибудь примем на работу не профессионального игрока, дай мне хорошего пинка», – рассказывает Дэн. – Эффективные сотрудники умеют смотреть на вещи объективно, не поддаваясь эмоциям, и представляют себе матрицу принятия решений, необходимую для этого. И этому они научились в игре. Такой навык очень полезен в реальной жизни”.
Я готова побиться об заклад: не случайно, что отец теории вероятности и человек, который первым в истории понял, что шанс – это не просто некая непостижимая благодать, не нечто из области сверхъестественных сил, – игрок. Джероламо Кардано был медиком, математиком, философом. Вместе с группой ученых он заложил основы высшей математики, а также был известен своей содержательной прозой (Шекспир, похоже, восхищался его творениями; есть мнение, что изначально, произнося монолог “Быть или не быть?”, Гамлет держал в руках
Кардано без особого уважения отзывался о методах предсказания будущего, принятых в его эпоху. Он не верил астрологам, утверждавшим, что они могут читать будущее по звездам. “Я никогда не видел, чтобы астрологу сопутствовала удача за карточным столом. Не везет и тем, кто следует их советам”. Не лучше он отзывался и о геомантии: “Это все лишь пустая и опасная суета”. Мне пришлось посмотреть в словаре, что такое “геомантия”. Оказалось – гадание по отметкам на земле или результатам подбрасывания комков почвы. В 1526 году это было очень смелое высказывание. Не забывайте: Кардано жил во времена, когда людей сжигали заживо за утверждение, что Земля не является центром Вселенной. Тогда астрология считалась передовой наукой.
Философ понимал: полагаться на удачу как на некую загадочную высшую силу – гиблое дело. Бессмысленно гадать, ответственен ли за ход игры бог, или дух, или кто-то еще. Он предложил иной путь: предсказание путем расчета вероятностей. Кардано вспоминает, как понял, что может добиться определенных результатов, основываясь на частоте выпадения тех или иных комбинаций. Он проиграл много денег (а также одежду и личные вещи) мошеннику с краплеными картами и стал размышлять, как бы вернуть утраченное. Тогда-то ему и пришел в голову подход, основанный в большей степени на математике. Кардано вернул то, что нечестным образом выиграл у него мошенник, а свои соображения изложил в книге под названием “Об азартных играх”, первом в истории труде по теории вероятностей (книга увидела свет только в 1663 году, через много лет после смерти автора).
Так уж вышло, что, размышляя над способами вычислить вероятность тех или иных комбинаций костей или расклада карт, Кардано описал игру, которую многие считают древнейшей формой покера, –
Точно не известно, когда она пересекла океан, но укорениться ей, как и многим другим развлечениям, помогла скука во время летней жары. В 1803 году эта скука одолела французов во время долгого путешествия на пароходе в Нью-Орлеан через Луизиану. Они затеяли играть в
Кардано сожалел лишь об одном: понимания вероятностей недостаточно, чтобы приручить удачу. Если не жульничать – а он весьма подробно описывает, как можно играть нечестно с краплеными костями или картами, – невозможно выигрывать постоянно. Он утверждает, что его открытия “вносят великую лепту в понимание игры, но ничуть не облегчают задачу игрока”. Это не совсем так, однако посыл понятен: хотите повысить шансы на выигрыш – изучайте вероятности, хотите верного выигрыша – берите крапленую колоду.
Главное в покере – не просто откалибровать силу веры в свою правоту. Важно еще и сжиться с мыслью, что не существует такой штуки, как верный выигрыш. Нигде и ни в чем. Вы никогда не сможете учесть все данные, всегда останется нечто неизвестное. Оставьте вашу уверенность в прихожей.
Баба Аня мне не верит. Хотя покер позволяет убедиться, что в этом мире нельзя быть ни в чем уверенным, она по-прежнему убеждена, что я собралась перейти на темную сторону. Я понимаю: что бы я ни сказала, переубедить ее не получится. Все мои аргументы об умении принимать решения она отметает взмахом руки. У нее на уме доводы более весомые.
– Но это же несерьезно, – говорит она.
Что бы я там ни говорила о принятии решений, ее беспокоит совсем другое:
– Это всего лишь игра. Как ты можешь с такой серьезностью говорить об игре?
Она хочет, чтобы я стала профессором, – вот это серьезно. Настоящая работа. Вот где все решает профессионализм.
Однако это не так. Чем больше я над этим думаю, тем больше сомневаюсь, что эта область человеческой деятельности лишена риска, свойственного азартным играм. Допустим, я решу строить карьеру ученого. Какую дисциплину я выбрала? Социальную психологию. Но сейчас в лидерах нейробиология. Мои интересы не совпали с тенденциями на рынке труда. А у кого я училась? Мне очень повезет, если меня возьмут на какую-нибудь кафедру психологии, где до сих пор в чести модель личности “Большая пятерка”[15], ведь моим научным руководителем был Уолтер Мишель, известный своей критикой “Большой пятерки”. Или возьмем публикации научных работ. Кто знает, кого назначат рецензировать мою рукопись, – человека, сочувствующего моим взглядам, или того, кто считает, что мои исследования – полная чушь? С турнира по покеру меня не вышвырнут, если я выберу метод игры, который идет вразрез со стратегией нынешних авторитетов и может поколебать их господство. Но стоит мне перейти дорожку главе кафедры или комиссии по кадрам – и прощай, работа.
Покер во многих отношениях – дело, требующее мастерства. Рынок труда – рулетка. Как прошло мое собеседование? Какой колледж я окончила? Какую школу? Не угораздило ли меня во время собеседования погладить кого-то против шерсти? Все эти нюансы, в значительной степени зависящие от случая, могут поспособствовать моей карьере или погубить ее. В покере я играю так, как играю. И выиграю я или проиграю, зависит только от меня.
– Если уж ты решила играть, то почему хотя бы не в шахматы? – продолжает бабушка. – Вот приличная игра.
Я вздыхаю в последний раз за время нашей беседы. Вот бы прогуляться с ней в парке Вашингтон-сквер и показать настоящих шахматистов. Для одних это заработок, для других – подработка, но ставки там делаются с азартом, какой мне редко доводилось видеть. “Я чувствую некую общность с этими людьми, – сказал мне как-то Эрик, когда мы гуляли там. – Они – игроки. Они тусуются, играют в шахматы, иногда в нарды. Они понимают”.
Но у меня не осталось сил. Я решаю не углубляться в лекцию о том, что шахматы – это игра с полной информацией, а жизнь – игра неопределенностей. Я не пытаюсь рассказать про Вашингтон-сквер. Придется просто продолжать задуманное и надеяться, что время докажет мою правоту.
Искусство проигрывать
Нью-Йорк, осень 2016 года
Я просыпаюсь с песком в глазах, без всякого желания держать хвост пистолетом. Просыпаюсь от звуков арфы. Я выбрала их в качестве мелодии будильника в телефоне как наименее действующие на нервы. В результате я начинаю испытывать нездоровую ненависть к этому музыкальному инструменту. Сейчас шесть утра – не то время, когда писатели-фрилансеры обычно бодрствуют, если только не засиделись за работой до рассвета. Но мне нужно успеть к восьми добраться из Бруклина до Верхнего Вест-сайда. Эрик оказался жаворонком. Мне еще пришлось поторговаться с ним, чтобы встречаться в восемь, а не раньше.
Урок начинается, как заведено в Нью-Йорке, с бейглов. Мы сидим в
– Как прошла встреча с Дэном? – спрашивает он.
Дэн – это Дэн Харрингтон. Он получил ироничное прозвище Экшн-Дэн за свою якобы осторожную манеру игры. Они с Эриком знакомы очень давно, еще с тех времен, когда Эрик играл в нарды, а
Дэн победил. “Я играл хорошо, – рассказывал он мне. – И Эрик спросил: «Да кто ты такой, черт возьми? Я никогда о тебе не слышал». Все потому, что он был из Нью-Йорка, а ньюйоркцы часто думают, будто за пределами Большого Яблока ничего нет”.
Эрик выяснил, кто, черт возьми, такой Дэн, Дэн стал интересоваться покером, и шесть лет спустя они снова встретились, уже в
Начиная изучать новый навык, очень важно найти хорошего наставника. А хорошие наставники среди прочего знают, когда надо отправить вас к другому наставнику. Эрик уже несколько десятилетий не открывал книгу Дэвида Склански “Теория покера”, которую когда-то случайно купил у букинистов, с чего и началось его увлечение. И он никогда не брал учеников, тем более таких, кто ничего не знает об игре. Поэтому он отправил меня к человеку, который на этом деле собаку съел и книгу написал. Даже несколько книг. Одна из них, “Харрингтон о холдеме”, уже стала классикой. Если Эрик не особенно задумывался об основных принципах покера с тех времен, когда читал Склански, то Дэн препарировал эти азы так, что их смогли усвоить тысячи читателей. И на мое счастье, он как раз приехал в Нью-Йорк.
– Думаю, мы очень неплохо поработали, – отвечаю я на вопрос Эрика. – Я узнала, как победить рулетку.
Мы с Дэном встречаемся в отеле “Мидтаун”, где он остановился, приехав с Западного побережья. Я не очень понимаю, чего ожидать, но когда вижу его в белой бейсболке, мне становится спокойнее – на всех фотографиях, что я видела, он всегда в головном уборе. Я читала его книги, и мне не верится, что этот человек согласен научить меня азам покера.
Мы идем завтракать в кафе и быстро находим общий язык. Оказывается, мы оба выросли в семьях со скромным достатком. Я рассказываю Дэну, как мне повезло, что родители поддержали меня в этом начинании, невзирая на финансовые риски, и жалуюсь, что у бабушки слегка иные взгляды.
Дэн отвечает, что ее взгляды, возможно, никогда не изменятся, что бы я ни делала. Он вспоминает, как сообщил своей маме, что выиграл в Мировой серии покера. “Что скажешь, мам? Я выиграл миллион долларов! Я чемпион мира по покеру!”, – сказал он ей тогда. А она ответила: “О, это чудесно, Дэнни. А вот один наш родственник, Подриг Харрингтон, играет в гольф и недавно выиграл восемьдесят тысяч долларов на турнире
– Так что ты хочешь узнать? – спрашивает он меня, попивая утренний кофе.
Все, отвечаю я. Я хочу знать все.
Я жду, что он станет объяснять, как выигрывать при любом раскладе, как делать расчеты, как понять, насколько хороши карты, и выбрать оптимальную стратегию. И он отчасти оправдывает эти мои ожидания. Но главным образом он читает мне краткий курс о важности проигрышей.
– Послушай, ты же читала мои книги, – говорит Дэн.
Да, читала. Это был первый этап в плане обучения, составленном для меня Эриком, – он назвал это отправной точкой моего пути. Прежде чем приступать к чему-то еще, я пошла и купила все книги Дэна. И прочла их с карандашом в руке от корки до корки. Осмелюсь утверждать, что моим заметкам на полях позавидовали бы аспиранты-филологи. Я методично штудировала раздел за разделом, выделяя важное маркером, подчеркивая, заполняя поля заметками. Может, я еще несколько недель назад и не знала, сколько карт в колоде, но уж это-то я умею.
Эрик никогда прежде никого не учил, а его собственный опыт мне мало подходит: я пока не планирую бросить все и начать проводить свое время в современных аналогах
Все последние дни лета и в начале осени заметки на полях были моим спасательным кругом. Это была последняя надежная вещь в моей жизни – и единственное доказательство того, что я чему-то вообще учусь. Эрик был честен с самого начала: прежде чем я смогу продвинуться в покере дальше, надо миновать определенные вехи. Если я хочу работать с ним, нельзя пропускать этапы обучения. Прежде всего я должна читать и смотреть. Читать книги Дэна и смотреть стрим-трансляции, как играют лучшие игроки в мире.
“Подпишись на
Потом мы обсуждаем прочитанное мной, я задаю вопросы, и, когда Эрик поймет, что я достаточно поднаторела в теории, чтобы не проиграть последнюю рубашку, можно будет перейти к практике. На следующем этапе я начну играть онлайн с минимальными ставками, но за настоящие деньги, чтобы посмотреть, насколько хорошо у меня получится использовать полученные знания. От игры “на интерес” толку не будет. Из многих успешных игроков в “Монополию” получаются никудышные агенты по недвижимости. И только после того, как я начну регулярно выигрывать, я смогу сделать то, с чего предполагала начать: отправиться в Лас-Вегас в казино (почему-то игра онлайн реальной не кажется, хотя деньги там вполне настоящие) – играть за столом, с фишками. Я даже заранее купила свой набор фишек, чтобы подготовиться. В конце концов, я же смотрела видео, и там все умеют делать этот трюк с объединением двух стопок фишек одной рукой. Как выяснилось, это называется “рифлинг”. Когда я впервые попыталась изобразить это, фишки рассыпались по всей комнате красно-зеленым конфетти. Я нашла на
И даже из Вегаса до Мировой серии покера мне предстоит долгий путь. Бай-ин, то есть плата за участие, на Главном событии составляет десять тысяч долларов. Слишком высокая ставка для ничего не смыслящего новичка. Явиться туда неподготовленной – все равно что выбросить банкноты в костер. Отличный способ согреться и полюбоваться на игру цвета, но вскоре все закончится и останется только пепел и резковатый запах тлеющих углей в воздухе. Эрик – человек в высшей степени ответственный и свою роль наставника воспринял серьезно. Чтобы он согласился учить меня, мне пришлось пообещать, что я и не подумаю приблизиться к десятитысячному турниру (и не важно, что это необходимо для книги), пока мой учитель не убедится, что у меня есть хоть малейший шанс на успех. А для этого я должна выйти на уровень, когда начну регулярно попадать в деньги в дешевых турнирах, и постепенно добраться до дорогих.
Еще только сентябрь. Главное событие состоится в июле. У меня десять месяцев – чуть меньше года. А я до сих пор даже не доросла до того, чтобы сыграть хоть один раз, онлайн или вживую. Вот я и вгрызаюсь в книги Харрингтона, уповая на то, что, если я внимательно прочту их, то наберу достаточный багаж, чтобы дальше все пошло быстро и гладко. Чтение занимает у меня куда больше времени, чем я планировала: покер и правда оказался для меня иностранным языком, как и предсказывал Эрик, и это не предвещает ничего хорошего, но я упрямо верю в лучшее. Мне ведь нужно уложиться в срок с написанием книги.
Поэтому, прежде чем встретиться с Дэном во плоти, я не просто прочла его книги. Я прочла их несколько раз. Я разобрала их по косточкам. Мы с Эриком много раз на протяжении нескольких недель встречались и обсуждали мои вопросы и заметки одну за другой, чтобы у меня в голове сложилось базовое понимание игры. Это не были уроки в традиционном представлении. Мы не садились за стол, чтобы проверить домашнее задание. У нас не было методических планов. Мы не ставили себе целью разобрать определенные темы или достичь определенных результатов. Мы гуляли. Эрик – страстный любитель прогулок. С тех пор как несколько лет назад он завел себе фитнес-браслет, он с религиозным рвением стремится пройти свою дневную норму шагов и, как мне пришлось убедиться, гуляет каждый день, хоть в ясную погоду, хоть под дождем, в Нью-Йорке и Вегасе, и вообще в любой точке мира, в промежутках между играми и в разгар турниров. Он ходит не просто ради поддержания формы. Ходьба помогает ему думать, размышлять, осмысливать и учиться.
Мы гуляем, мы разговариваем, позволяя ритму дня определять течение нашей беседы. Слева величественно сверкает на солнце Гудзон, справа пестрит цветами Риверсайд-парк, а я пытаюсь поспевать за длинноногим Эриком, стратегически пристроив с краю сумки смартфон в режиме диктофона, то роясь в поисках томика Харрингтона с загнутыми уголками страниц, чтобы заглянуть в нужное место, то делая пометки в блокноте, чтобы обдумать какие-то важные мысли позже. Не упрощает задачу и то, что я не самый скоординированный человек в мире, и мне то и дело приходится изображать танцевальные па в попытках поймать падающий телефон или ручку, при этом не сбившись с шага. Мне хочется сказать Эрику, что дневную норму шагов можно пройти и медленнее, но у меня не хватает дыхания. Со стороны мы, наверное, выглядим очень странной парой.
Наши самые первые беседы на ходу были посвящены, как легко догадаться, самым азам. Я проштудировала основы – базовые правила, так сказать. Вам сдают две карты. Вы решаете, играть или сделать фолд (сбросить карты). Если вы в игре, то можете ответить – сделать колл – или сделать рейз, поднять ставку. Такое же решение должны принять все игроки по часовой стрелке, начиная с того, кто сидит слева от игрока, поставившего большой блайнд, чья позиция вполне логично зовется
Поделиться книгой: