Цесаревич Вася 2

— Какие ещё артефакты? В самолёте их нет и не должно быть.

— Да я не спорю, — Лизавета расстегнула верхнюю пуговицу комбинезона и достала светящийся камень на толстой золотой цепочке. — В самолёте не должно быть, а у меня есть.

— Что это?

— Артефакт управляемой невесомости. Ты же знаешь, как нам страшно летать?

— Нет.

— Вот теперь будешь знать. Сюда закачено столько энергии, что в случае аварии я смогу уменьшить вес самолёта и опустить его на землю без трагических последствий.

— Хрена себе! — удивился Василий, в первый раз услышавший о существовании таких устройств. — И у вас у каждой такая фиговина?

— Фиговина! Что за слова такие? Какой же ты грубый, Вася.

— И всё же?

— Ну… после гибели императора Николая Павловича одарённые предприняли меры по недопущению такого впредь, и вот… Очень дорого, но очень надёжно. И да, у нас у всех такие амулеты.

— А у меня нет, — вздохнул Вася.

— У тебя есть парашют, — возразила Лиза. — Ничем не хуже, но гораздо дешевле.

— Моя подвеска для отпугивания комаров тоже может помехи давать, — добавила Катя Орджоникидзе. — Они в ультразвуковом диапазоне пищит.

— Вы обвешались как новогодние ёлки, а я… — и тут пришедшая в голову мысль заставила Красного радостно воскликнуть. — А я сделаю радар для поиска вражеских магов! Можно ещё управляемую бомбу с наведением на источник помех! Эврика, солнышки мои!

— Вот она, агрессивная мужская сущность, — рассмеялась молчавшая доселе Верочка Столыпина. — Всё на свете они стремятся превратить в оружие.

— Но именно за это мы их и любим, — отозвалась Лизавета.

— Их?

— Его, — поправилась Лиза. — Зачем нам они, если есть он?

Девичьи разговоры не мешали Красному обдумывать устройство будущего маго-пеленгатора. Там нет ничего принципиально сложного, и даже удивительно, что прибор не был изобретён раньше. Оно же само напрашивается — российские одарённые предпочитают напрямую работать с энергией, а в других странах любят запасать её впрок, причём часто самыми изуверскими методами. Нектомантская бомба, которой пытались взорвать императора, тому наглядное подтверждение.

Самое проблемное место, пожалуй, направленная антенна. Сейчас её можно расположить в крыльях, но что делать, когда самолёты станут цельнометаллическими? Впрочем, до таких самолётов ещё далеко, и нужно решать вопросы по мере их появления. Сегодня зачем голову ломать?

— Вася, нам ещё долго лететь? — неожиданно спросила Лиза Бонч-Бруевич, отвлекая Красного от технических мыслей.

— Часа полтора, если встречного ветра не будет, а что?

— Укачивает, — пожаловалась Лизавета. — Ты думаешь, почему Верочка сегодня такая молчаливая?

— Не знаю, — пожал плечами Василий. — Но если верить Булгакову, то во всём виноват коньяк, светлая королева.

— Вот только давай без гнусных инсинуаций, да? Твою «Стрекозу» так болтает, что леденцы едва помогают. Представляешь, я уже целую банку монпасье съела.

— Ты её не выкинула? — забеспокоился Красный.

— Куда? Здесь форточки не открываются.

— И не нужно. Попробуйте положить в баночку все свои амулеты и закройте её.

— Зачем?

— Научный эксперимент.

Лиза не стала спорить, сняла с себя цепочку с камнем и положила в жестяную баночку с хохломской росписью, после чего передала жестянку дальше. И буквально через минуту случилось чудо — из встроенного в приборную панель динамика послышался чистый, без помех и треска, голос Чкалова:

— Стрекоза, ответь Чайке. Стрекоза, мать твою, ответь же Чайке!

— Здесь я, Валерий Палыч, — откликнулся Красный. — Небольшие технические накладки.

— Не пугай меня так, Вася! — в интонациях Чкалова слышалось явное беспокойство. — Гатчина не принимает из-за грозового фронта, и вся торжественная встреча срочно переносится в Петербург. К нашему прилёту как раз будут на месте. Садимся на Дворцовой площади. Как понял, приём?

— Есть садиться на Дворцовой!

Интерлюдия

Всё в том же лондонском особняке собрались всё те же респектабельные джентльмены, избегающие произносить вслух свои имена, фамилии, титулы и должности. Виски, портвейн, херес, кубинские сигары и горящий камин… что может быть лучше в промозглый последний апрельский день?

— Так вы говорите, что у вас всё готово? Если мне не изменяет память, перед китайской авантюрой вы утверждали то же самое. Уверены, что мы не получим аналогичный результат?

Джентльмен с породистым лицом арабского скакуна достал из жилетного кармана часы и щёлкнул крышкой:

— В этот раз мы работаем с белыми людьми, а не с китайцами. Операция начнётся после полудня. Собственно, она уже началась.

— И вы ручаетесь за этих белых людей?

— Да ни в коем случае. Их уберут при любом результате.

— И вам не будет жалко потерять ценные кадры?

— Там болгары, финны, поляки и румыны. Не вижу причин, по которым я должен жалеть одноразовый инструмент.

— Работаете с отбросами, которые предадут при первом же удобном случае?

— У них не будет этого случая. Они не знают друг о друге, и каждый выполняет свою часть операции. Для надёжности я даже заплатил полновесными гинеями.

Седой джентльмен с рыжими усами поморщился и проворчал:

— Неудача в Китае обошлась нам в шестьдесят четыре миллиона фунтов.

— О, не беспокойтесь, гинеи полновесные, но не совсем настоящие. Надеюсь, вы простите мне эту маленькую шалость?

— Можете развлекаться как угодно, если это не пойдёт в ущерб делу.

— Всё будет хорошо и правильно. Как говорят русские — одним выстрелом мы помашем кулаками сразу двум неубитым медведям.

— Надеюсь, что медведи всё же будут убиты.

— Если это выстрел из пушки, то у медведей нет шансов. Но я могу быть уверен, что со своей стороны вы сделали в Испании всё возможное?

— Несомненно можете. Марокканский коротышка спит и видит себя в Эскуриале. Не удивлюсь, если он захочет короноваться.

— Он идиот?

— Да, и есть заключение врачей. Нормальный человек не будет служить в испанской армии.

— Ну не скажите, когда-то они неплохо показали себя в войне против кузенов.

— А результат? Впрочем, мы и не ждём от генерала Франко побед, нам всего-то и нужно, чтобы горящие праведной местью русские застряли там на несколько лет.

— Насколько вы уверены в том, что русские будут мстить?

— После того, как получат оглушительную оплеуху? Наследнику престола всего четырнадцать лет, и править за него будут мать и дед. Вы же знаете, что бывший император никогда не отличался здравомыслием!

— О чём мы спорим, джентльмены? С минуты на минуту должно поступить сообщение от нашего агента в Петербурге. Давайте немного подождём за хересом и сигарами.

— Я предпочитаю портвейн.

— Хороший выбор. Будьте здоровы, джентльмены!

Глава 2

Харлампие Петреску никак не предполагал, что ему когда-нибудь доведётся побывать в великолепном Санкт-Петербурге. Родная Румыния страна чрезвычайно бедная, и даже уважаемому магу-погоднику едва удаётся свести концы с концами, перебиваясь с молодого вина на мамалыгу. Тяжело живётся прямым и единственным наследникам великой Римской Империи.

Но недавно повезло — прямо на улице к Харлампие подошёл хорошо одетый человек и завязал разговор, тут же предложив продолжить его в приличном ресторане. Он не стал отказываться, опасаясь обидеть нового знакомого. Да и какой румын в здравом уме откажется от дармового угощения с двумя-тремя бутылками настоящего портвейна из Португалии?

Новый знакомец выпил всего один стакан, но пришёл в благое расположение духа, после чего попросил оказать небольшую, но весьма дорогостоящую услугу. Оказывается, у хорошо одетого господина в далёком северном Петербурге живёт невеста, очень любящая весенние грозы. И задачей Харлампие будет организовать такую грозу неподалёку от русской границы в строго определённое время, о котором сообщат дополнительно.

Харлампие согласился даже не думая, так как знакомец брал на себя все расходы, а за оказанную услугу заплатил вперёд целую тысячу новеньких английских гиней.

— Держите, — новый знакомый, ставший почти что лучшим другом, положил на стол маленький хрустальный шарик. — Вам не нужно будет тратить собственные силы, достаточно разбить этот артефакт после сигнала.

Петреску, будучи довольно сильным одарённым, первым делом удостоверился, что артефакт не взорвётся при разрушении. А то, знаете ли, были случаи, когда под видом невинной шутки людей превращали в живые бомбы. Всё оказалось в порядке, и тем же вечером в аэропорту Бухареста на борт рейсового дирижабля поднялся благообразный господин, уже не напоминающий конокрада на пенсии.

Золотые гинеи остались дома дожидаться своего счастливого владельца.

Стоян Светланов родился в Херсонской губернии, но никогда не забывал о своих болгарских корнях. Ещё он помнил, что именно братский русский народ когда-то освободил стонущую от многовекового турецкого ига Болгарию, и даровал ей независимость.

Поэтому дежурный радист Пулковской обсерватории с радостью согласился взять на себя дополнительные обязанности по обеспечению безопасности полётов в последний день апреля. Там всего-то и нужно было связаться с пилотами подлетающих к Петербургу машин, и сообщить о тяжёлых погодных условиях в Гатчине. Скольких спас Стоян Светланов, предупредив о надвигающемся грозовом фронте? Многих спас!

А ещё спас два каких-то секретных аппарата, по указанию начальника смены отправив их на посадку на Дворцовой площади. Коллежский регистратор господин Рудзутак очень хвалил подчинённого за исполнительность и расторопность, и пообещал похлопотать о повышении жалования.

Старший обер-фейверкер Алексей Качкин до восемнадцати лет носил фамилию Качиньский. Имя, соответственно, Лех. Поменял он их добровольно вместе с вероисповеданием по весьма прозаической причине — так проще найти работу. После семнадцатого года из бывшего Царства Польского вывезли все промышленные предприятия, оставив местным жителям почётное право заниматься исключительно сельским хозяйством. Теоретически можно было выехать на заработки в другие губернии, но на практике полякам не выдавали паспорта и за пределы черты оседлости не выпускали.

Копаться в навозе Леху не позволила шляхетская гордость и семнадцать поколений благородных предков, поэтому пришлось стать русским. Однако, проклятые москали рассудили, что рабочих на заводах у них много, а солдат мало, и отправили русского Алексея Качкина на действительную срочную службу. Но пятно на биографии и запись в личном деле никуда не делись, так что ни к чему серьёзному и ответственному Леха не допускали.

За два года шесть раз переводили из полка в полк, пока не нашли устраивающий всех вариант — полуденная пушка Петропавловской крепости не являлась секретной с самого момента её изобретения.

А вчера Леху предложили восстановить историческую справедливость и отомстить угнетателям свободолюбивого польского народа за несколько веков унижения. Почему бы не отомстить, если сразу после выстрела по ненавистному тирану в Неве напротив крепости всплывёт подводная лодка, и увезёт мстителя в сияющий град на холме, уступающий красотой и величием разве что Варшаве, Кракову, Чехонстову и Кривым Бобышкам, что рядом с Лодзью. Так, во всяком случае, обещали, а всем известно, что англичане поляков не обманывают.

А вот Лаврентий Павлович Берия не был ни румыном, ни болгарином, ни поляком. В любой анкете в графе «Национальность» он писал «Поставщик двора Е.И.В», и обычно этого оказывалось достаточно. Ещё он был купцом первой гильдии и цветочно-фруктовым магнатом, чьи магазины можно встретить от Кишки до Нарьян-Мара, и от Одессы до Петропавловска Камчатского.

В своё время Лаврентий Павлович в полной мере хлебнул фронтового лиха, и будучи сильным одарённым-почвенником отказался от классного чина и государственной службы, предпочитая вести спокойную и размеренную жизнь частного лица. Иногда беспокойную, вот как сегодня. Но сегодня день исключительный — канун Первомайского Императорского бала в Гатчине и множества балов уровнем пониже, когда продажи цветов достигают максимума и дают почти четверть годовой прибыли.

Обладая обширными связями, господин Берия договорился с комендантом Петропавловской крепости о временном хранении большой партии тюльпанов, гвоздик и гиацинтов в пустующих казематах. Не в первый раз, кстати, и довольно недорого. И очень удобно, так как вывозить можно одновременно грузовиками и небольшими пароходиками. Кто сказал, что Шлиссельбург, Ораниенбаум или Кронштадт не нуждаются в цветах на завтрашние торжества? В Сестрорецк, Выбор, и Гельсингфорс тоже повезут отсюда.

Солдат, выскочивший из одного из казематов в тряпичным свёртком в руках, очень заинтересовал Лаврентия Павловича. Если судить по размерам свёртка, служивый умыкнул ящик с гвоздиками. Осторожничает и озирается по сторонам, подлая душонка, но Лаврентия Павловича пока не видит.

И что делать? Можно, конечно, сразу пойти к коменданту и пожаловаться, тогда солдатика непременно арестуют. Единственный недостаток — поднявшаяся шумиха и неизбежное расследование могут задержать отгрузку товара, что повлечёт за собой значительные убытки. Грузовики и пароходы начнут подходить к половине первого пополудни, и каждый час простоя влетит в копеечку. А оно нужно?

Тогда лучше всего разобраться самому, вернув похищенное и наказав вора парой оплеух. Ну не отправлять же его на каторгу за ящик гвоздик? Как-то оно не по-человечески…

Небольшое усилие воли, и ворюга вдруг провалился по пояс в гранитную брусчатку, внезапно ставшую жидкой. Ещё мгновение, и всё застыло.

— Руки ввэрх, мэрзавэц!

Ворюга от резкого окрика дёрнулся, выронил свёрток, почему-то с ужасом посмотрел на него, и потерял сознание.

— Я нэ такой уж страшний, да? — обиделся Лаврентий Павлович, подошёл к вору и развернул тряпку.

Тут уже и он сам почувствовал, как по всему телу встают дыбом волосы, и запотевшее пенсне с простыми стёклами мешает толком разглядеть содержимое свёртка. Может, это и к лучшему? Может, и не нужно это видеть? Насмотрелся в прошлую войну на такие снаряды…

На брусчатке лежали два снаряда калибром семьдесят шесть миллиметров, промаркированные чёрной, жёлтой и синей полосками — магически обработанная химическая начинка. Несмотря на небольшой калибр, один такой подарок способен отправить на тот свет роту, а два с гарантией остановят наступление целого батальона.

— Слово и дело государево, — едва слышно прошептал Лаврентий Павлович, но вслух и громко произносить эти слова не стал.

Он начал воевать рядовым пехотинцем, а закончил войну начальником дивизионной охотничьей команды в чине штабс-капитана, и твёрдо знал, что собственная контрразведка страшнее и опаснее любого противника. Те могут всего лишь убить, а эти вывернут душу наизнанку, наследят в ней грязными сапогами, нагадят, и скажут, будто так оно и было изначально. Связываться со спецслужбами — последнее, что нужно респектабельному и законопослушному коммерсанту.

Но и просто так всё это не бросишь. Впрочем, грузчики появятся только через сорок минут, а этого вполне достаточно для удовлетворения любопытства.

— Извини, дорогой, но ты мне нужен живой.

Чётко, как футболист по мячу, Лаврентий Павлович пробил злоумышленнику ногой в голову, отправляя в ещё более глубокое беспамятство. Для одарённого, даже для почвенника, потом не составит труда привести его в сознание, а сейчас не дай бог очнётся и поднимет крик. Вытащил безвольное тело и поволок в каземат с цветами, потом вернулся, и с осторожностью перенёс маго-химические снаряды туда же, пристроив точно между ног крепко и надёжно связанного пленника. Достал из саквояжа, с которым никогда не расставался, длинный кинжал в ножнах, толстую восковую свечку, рог для вина, запечатанный смолой кувшин «Оджалеши» урожая тридцать второго года, и лохматую чёрную папаху.