Войсковая разведка Красной Армии и вермахта

Советский сапер с индукционным миноискателем ВИМ-203 ведет разминирование перед окопом

В ночь с 19 на 20 ноября РП из 19 человек под командованием лейтенанта Василия Клыгина с наступлением темноты начала движение к ДЗОТу по намеченному маршруту. Разведчики ползли группами по пять человек: впереди двигались двое, следом трое — один возле другого. Перед немецким минным полем они пропустили вперед саперов для разминирования. Противник вел себя тихо, лишь изредка были слышны одиночные выстрелы и чуть вдалеке «лаяли» немецкие пулеметы. Но тишина вскоре сменилась грохотом взрывов.

Сапер 1 штурмовой инженерно-саперной бригады работает с обезвреженными немецкими противотанковыми минами. На снимке немецкие противотанковые мины T.Mi. 42, T.Mi. 35 Stahl и T.Mi.Pilz 43.

Предположительное время съемки — после марта 1943 года

Спустя полчаса после начала поиска сапер ефрейтор Николай Логинов и разведчик красноармеец Иван Трушкин не заметили мин натяжного действия. Трушкин задел ногой шпагат и… произошел взрыв четырех мин разом! Оба бойца погибли. Старший группы захвата красноармеец Михаил Голубев дал команду эвакуировать тела погибших и продолжать движение. Сержант Александр Мокроусов и младший сержант Кажибек Бектурсонов поползли к трупам:

«Впереди двигался Мокроусов. Не доходя до бойца Трушкина, Мокроусов тоже подорвался на мине, а в это же время вторично взлетел в воздух старший сержант Трушкин [ошибка в звании, так в документе. — Прим. автора.]»[83].

Видя, что дальнейшие действия не имеют смысла, так как на разминирование минного поля не было времени, лейтенант Клыгин приказал отходить, забрав тела Мокроусова и Трушкина. Разбирая причины неудачи этого поиска, штаб 3 А был краток:

«Ввиду отсутствия инж. разведки накануне действия РП, задача была не выполнена»[84].

Выводы

Столь плачевная ситуация складывалась во многом из-за отсутствия инженерной разведки на предполагаемом маршруте движения разведпартий. Как видим, она либо не производилась вообще, либо делалась недостаточно тщательно. В ночных условиях саперам было трудно определить наличие натяжных «сюрпризов» перед немецкими траншеями и заранее их нейтрализовать, а разминирование во время поиска часто приводило к трагедиям.

Но не только натяжные мины сулили опасность. Порой, не сориентировавшись на местности и неверно определив свое местоположение, разведчики сами ползли на минные поля. Отсутствие инженерной разведки и плохая подготовка к поиску играли скверную роль. Бывали случаи, когда бойцы разведподразделений подрывались не только на немецких, но и на своих же минных полях. Такие факты отмечала комиссия Государственного Комитета Обороны, проводившая проверку штаба Западного фронта в апреле 1944 г.:

«Крупные недостатки имеют место в подготовке и проведении поисковых разведывательных операций и особенно в тылу у противника. Основная задача поиска — захват контрольных пленных — во многих случаях не выполняется. Так, в декабре месяце в 192 сд проведено 23 разведоперации с целью захвата «языка». Ни одного пленного в этих операциях не захвачено, а потери наших разведгрупп составили 26 человек убитыми и ранеными. В 192, 247 и 174 сд с 1 января по 15 февраля проведены сотни поисковых разведопераций и не захвачено ни одного пленного. В 331 и 251 сд разведчики неоднократно подрывались на своих минных полях, так как им не было указано их расположение»[85].

Похоже, что именно мины зачастую становились причиной срыва задания и потерь среди разведчиков. Наткнувшись на минное поле, выходившие на поиск группы или возвращались обратно, или подрывались при попытке разминирования. Но куда хуже было не обнаружить мины на маршруте — тогда подрывы были неизбежны. Кроме того, взрывы привлекали внимание противника, который открывал огонь, причинявший разведчикам дополнительные неприятности, а ведь им было необходимо эвакуировать погибших и раненых товарищей. Увы, задача оказывалась непростой и приводила к дополнительным потерям.

Красноармейцы-саперы производят разминирование лесного участка. В кадре немецкие мины Sprengmine 35 (SMi 35)

Неизвестно, существует ли статистика причин гибели разведчиков на фронтах Великой Отечественной войны. Можно предположить, что мины заняли бы в ней одну из лидирующих позиций. Они были злейшим врагом разведчиков, невидимым и опаснейшим, поджидавшим своих жертв в темноте.

Разведпоиски 1941–1942 годов

Глава 1

12 А: Разведчики против берсальеров

1941 г. стал суровым испытанием для войсковой разведки Красной Армии. Начало Великой Отечественной войны показало неготовность армии к выполнению задач, которые ставило командование. Особенно это касалось захвата пленных и вражеских документов, являвшихся важным источником сведений о противнике. Увы, многие акции советских разведчиков в начале войны завершались провалом. Многие, но не все.

Венгерские солдаты с итальянским берсальером

Среди череды неудачных разведпоисков выделяются случаи в оккупированном Днепропетровске, 1941 г. со счастливым финалом, когда командование все-таки получало языка. Хорошим примером являются действия разведчиков 12 армии в сентябре — октябре 1941 г. Был среди них и поиск, проведенный 360 стрелковым полком в районе Горловки на Донбассе в ночь на 26 октября. Бойцы из роты лейтенанта Александра Спасского не только разгромили подразделения 3 полка итальянских берсальеров и взяли пленных, но и сорвали наступление противника.

«Пленных мы берем очень редко и мало…»

Как свидетельствуют советские военные документы 1941–1942 г., военачальники различного ранга обрушивали лавину критики по поводу неумелых действий разведки. Доставалось от них и штабам частей и соединений, отвечавшим за постановку задач разведподразделениям и контролировавшим их выполнение. К примеру, 29 августа 1941 г. штаб 9 А, воевавшей на Южном фронте, издал приказ, требовавший перестроить разведслужбу в дивизиях. По мнению начштаба 9 А генерала Бодина, штабы дивизий не вели тщательной и ежедневной разведки противника. В результате она организовывалась только по указанию штаарма, а порой и под его давлением. В дивизиях пренебрегали пленными как основным источником информации о противнике: их либо не брали, либо уничтожали без всяких оснований:

«Так, штабом 30 дивизии в ночь на 29.8 была организована разведка противоположного берега. В р-не пос. Полуденный (…) были захвачены два солдата немецкой армии принадлежавших 96 пп 46 пд и вместо того, чтобы опросить пленных направить в штаб армии их уничтожили без всяких на то оснований. Этот безобразный факт свидетельствует о непонимании и не желании установить строгую, стройную систему изучения противника и создает у немецких солдат боязнь сдачи в плен и перехода на нашу сторону»[86].

Командующий Приморской группой войск Ленинградского фронта в 1941-42 гг., генерал Андрей Астанин (послевоенный снимок)

Примеров безответственного отношения к разведке в первые месяцы войны можно привести много, и даже по прошествии времени оно не всегда менялось в лучшую сторону. Вот что указывал своим частям командующий войсками Приморской оперативной группы (ПОГ) Ленинградского фронта генерал Астанин в директиве от 31 января 1942 г.:

«Разведка, проводимая частями ПОГ, все еще не дает ожидаемых от нее результатов и, по сущности, не выполняет поставленных ей задач.

Результаты наблюдения за противником и изучение его обороны не дает четкого полного преставления о силах противника, его группировке, характере обороны, оборонительных сооружениях, системе огня и заграждений и т. п.

Пленных мы берем очень редко и мало, офицера не взяли еще ни одного. Разведчики иногда сбиваются с направления, наталкиваются на различные неожиданности, в результате чего несут лишние и неоправданные потери»[87].

Проанализировав причины неудач своей разведки, командующий ПОГ пришел к следующим выводам:

«а) Недостаточно четкая и правильная организация разведки

б) Неконкретная постановка задач разведки

в) Шаблон и схематизм в проведении разведки и в действиях разведчиков, отсутствие изобретательности, находчивости, хитрости, здорового риска, а иногда храбрости и отваги.

г) Слабый контроль за действиями разведки и некоторая безответственность, как руководителей разведки, так и исполнителей»[88].

Слова Астанина справедливы: они вполне отражали общее положение дел войсковой разведки Красной Армии того времени. Действительно, в начале войны советские разведчики часто действовали шаблонно, не проявляя изобретательности и дерзости. Однако у любого правила есть исключение. Доказательством тому стали успешные действия разведки 12 А Южного фронта во время Донбасской оборонительной операции. (См. схему № 3.)

Стояние на Днепре

В тяжелых боях июля 1941 г. 12 А понесла большие потери и была расформирована. Ее второе рождение произошло 25 августа в городе Запорожье, где она сформировалась заново на базе 17 ск. В задачу армии входила оборона восточного побережья Днепра в районе города и его окрестностей. В первой половине сентября части армии укрепляли оборону и вели разведку. Противник активности не проявлял, и советская сторона взяла инициативу в свои руки, выбив врага с острова Хортица частями 274 сд. Согласно ЖБД 12 А это произошло при следующих обстоятельствах:

«Противник, численностью до 3000 человек, занимавший о. Хортица, под сильным огнем нашей артиллерии, а также минометов и пулеметов, и штыковой ночной атаки пехотных частей, неся большие потери 6.9.41 года был выбит с о. Хортица, и в панике, бросая оружие и снаряжение, бежал на западный берег старого русла р. Днепр, где и перешел к обороне»[89].

Вид с берега на мост через Старый Днепр и остров Хортица во время боев за Запорожье. Снимок сделан с танка Pz.Kpfw. Ill в сентябре 1941 г.

Этой операции предшествовали удачные действия разведки, взявшей двух языков. До 3 сентября вражеская группировка перед фронтом 274 сд была толком неизвестна. Высылаемые в ночные поиски небольшие РГ пленных взять не смогли. Как отмечал штаб 12 А, «со всей остротой стоял вопрос о силовой разведке». Ее объектом была выбрана южная часть Хортицы. Однако 2 сентября действия усиленной роты 965 сп оказались неудачны из-за слабой подготовки и ранения командира одного из взводов.

Двух пленных удалось взять на следующий день при атаке острова силами батальона. Как оказалось, против дивизии действовали части венгерского мобильного корпуса. Бонусом силовой разведки стал захваченный плацдарм в южной части острова, откуда 6 сентября советские подразделения смогли своим ночным наступлением выбить противника с Хортицы. Одержав там победу, 12 А сковала его действия, получив передышку на две недели. Она продолжила вести активную разведку и еще несколько раз добивалась результата[90].

17 сентября успешную разведакцию провела уже 270 сд. РГ 977 сп в составе 36 человек переправилась через Днепр у поселка Федоровка, выбила оттуда венгров и в течение дня удерживала этот населенный пункт. Ночью группа вернулась в расположение своей части с языком из 3 венгерского кавалерийского полка, потеряв пропавшими без вести семь разведчиков. По заявлению комполка, вероятно, пять из них погибли в бою, а двое перешли на сторону врага. Согласно ЖБД ЮФ, 18 сентября от пленного венгра была получена следующая информация:

«Из опроса пленного, захваченного в р-не Федоровка (30 клм. с. Запорожье) устанавливается, что в состав венгерского подвижного корпуса, помимо I мд, входят 3 и 4 кав. полки. Корпус обороняет рубеж Башмачка, Запорожье, В. Тарасовка, Никополь»[91].

Спустя почти неделю отличилась разведка отдельной группы 12 А полковника Гудкова. В ночь на 21 сентября восемь разведчиков переправились через Днепр у села Вовниги. Обратно РГ вернулась с добычей в виде пленных венгров из того же 3 кавполка. На следующую ночь успеха добилась уже другая РГ, действовавшая у Ново-Александровки:

«Разведгруппа (8 человек), выслана в ночь на 22.09.41 в район Ново-Александровка уничтожила 3-х венгерских солдат, захватила пленного солдата, ручной пулемет, 3 винтовки, 320 патронов, 5 гранат. Разведгруппа на рассвете 22.9.41 возвратилась без потерь на левый берег. Захваченный пленный принадлежит 12 велобатальону»[92].

Фрагмент карты расположения частей 12 армии во время обороны восточного берега Днепра в сентябре 1941 г. На нем указано месторасположение 95 погранотряда подполковника Арефьева и частей отдельной группы 12 армии полковника Гудкова, отличившихся в разведке на западном берегу Днепра

Исполнителями здесь выступили бойцы из 95 погранотряда, занимавшего оборону по соседству с группой Гудкова. 20 сентября его командир подполковник Арефьев получил приказ штаба 12 А:

«Организовать разведку наблюдением на всем участке и организовать ночные поиски: Нв. Александровка-Кичкас, соответственно подобрав личный состав»[93].

Выполняя его, Арефьев послал за языком группу хим-инструктора погранотряда сержанта Тихона Бельмаса.

Переправившись через Днепр, Бельмас и его бойцы принялись исследовать берег и в двух местах обнаружили венгерские парные посты. Здесь отличился пулеметчик 1 заставы ефрейтор Николай Балушкин. Подобравшись к первому посту, пограничник без стрельбы и лишнего шума сумел обезоружить и обезвредить обоих часовых. Затем группа Бельмаса взяла в плен венгров со второго поста. Вместе с четырьмя языками и их оружием бойцы направились к берегу для переправы. Но по пути к воде пограничники были обнаружены третьим вражеским постом. Не видя иного выхода, они расстреляли трех пленных и при поддержке миномета, ведшего огонь с восточного берега, вступили в бой. Уничтожив противника, бойцы Бельмаса переплыли Днепр и вернулись без потерь с одним языком и трофеями.

Разбитая армия

Успехам разведчиков 12 А настал конец вместе с окончанием «сидения» на восточном берегу Днепра. 26 сентября противник прорвал фронт ее северного соседа, 6 А, у Царичанки, в 70 км южнее Полтавы. Вражеские танки вышли к Днепропетровску в районе Новомосковска и создали угрозу обхода правого фланга 12 А. Ее штаб был вынужден отдать приказ об отходе трех своих дивизий к Павлограду, в то время как оставшиеся соединения должны были продолжать оборонять Днепр.

Как показали дальнейшие события, это было ошибкой. После отхода дивизий правого фланга противник тут же начал переправляться через реку в местах их бывших позиций. Кроме того, вражеские танки от Новомосковска двинулись на юг. Попытка задержать их у Синельниково силами 261 сд завершилась неудачей: ее фронт был прорван, а само соединение понесло огромные потери. Случившееся поставило под удар дивизии левого фланга армии, которым теперь грозило окружение. Среди них особенно сильно пострадала 74 сд, начавшая отход от Днепра 3 октября, когда вражеские танковые группы были уже глубоко у нее в тылу. Ее части отошли лишь с наступлением темноты после боя с противником. О том, что произошло дальше, рассказывает ЖБД 12-й армии:

«Противник в это время двигался отдельными танками и мотопехотными группами параллельно движению частей и всякую попытку двинуться на восток встречал сильным огнем танков и мотопехоты, что заставляло части дивизии двигаться на юг»[94].

Вскоре организованный отход 74 сд нарушило нападение вражеских танков, рассеявших колонну штадива. После этого управление соединением было потеряно, и его части продолжали отступать самостоятельно. В итоге из окружения удалось пробиться лишь их остаткам. Как позднее указало командование дивизии, из окружения вышло лишь 50 % личного состава ее полков. С 27 сентября по 10 октября 1941 г. в ходе отхода к Павлограду и отступления от Днепра на восток 12 А потеряла 29 194 человека, 18 990 из которых числились пропавшими без вести (без учета потерь 274 сд). Львиная доля потерь пришлась на 261 сд и 74 сд.

С 9 по 15 октября части 12 А продолжили отход на восток, чтобы занять тыловой оборонительный рубеж перед Донецком и Горловкой. К этому моменту в составе армии произошли изменения. В частности, штабы полков и тыловые службы 261 сд убыли в тыл для ее формирования заново, а остатки ее частей были переданы под управление 74 сд.

К 21 октября армия заняла оборону между Славянском и Горловкой. На этом рубеже вновь начались бои, до этого ее части почти неделю отступали, не соприкасаясь с противником. Посмотрим, что происходило на фронте 74 сд, где разведка 12 А вновь блеснула успехом.

Оборона Горловки

Приняв остатки 261 сд, 74 сд заняла 17 октября оборону у поселка Красноармейское (современный Покровск в Донецкой области), где в течение суток контакта с противником не имела. Лишь 19 октября высланная разведка встретила у поселка Удачная до роты вражеской пехоты с обозами и взвод конницы. Начальник разведотделения дивизии докладывал в штаб 12 А:

«В 15:00 в районе Удачная, если судить по составу обоза, вьючные животные, мулы и ишаки, то по направлению Славянка, Гоишино, Удачная, Красноармейское действуют итальянские части. По рассказам военнослужащих, возвратившихся из районов, занятых противником, в течение 16 и 17.10.41 года через Чаплино ими было отмечено движение на восток до 3-х дивизий итальянцев. Данные требуют проверки»[95].

Фрагмент отчетной карты штаба 12 армии 18–26 октября 1941 г. с указанием линии обороны 74-сд на 18 октября у Красноармейского

Фрагмент отчетной карты штаба 12 армии 18–26 октября 1941 г. с указанием линии обороны 74 сд на 21 октября у Горловки

В тот же день по приказу штаарма 74 сд отошла на новый оборонительный рубеж Дзержинск — Скотоватая, прикрыв западные подходы к Горловке. Дивизия удерживала его до 27 октября, несколько расширив свою линию обороны на юг и сменив там части 230 сд. К этому моменту активных боевых действий на ее фронте не было, противник лишь вел активную разведку из населенных пунктов Скотоватая, Красный Яр и Белая Глина в направлении Горловки. То же самое делали и части 74-й сд, выясняя, с каким противником им предстоит иметь дело.

Впрочем, к 25 октября штабу 12 А уже стало ясно, что ей противостоят части итальянского экспедиционного корпуса. Так, в армейской разведсводке № 116 от 26 октября можно встретить упоминание о захваченном пленном из 79 пп итальянской 9 пд «Пасубио». В результате сводка так описывала следующий состав вражеской группировки, действовавшей против 12 А:

«В стыке с правым соседом и на Краматорском направлении действует 295 пд немцев (44 ак) 97 и 94 пд группы Шведлера.

Кроме того, возможно появление 76 пд немцев из той же группы.

На остальном фронте Армии установлено действие итальянцев — 9-й пд «Позубио» и 52 пд «Торино» (предположительно).

В стыке с соседом слева отмечено действие венгров, румын (номерация не установлена)»[96].

Однако штаарму требовались более точные данные. Их добыли бойцы 74-й сд в результате блестящей разведакции у поселка Белая Глина юго-западнее Горловки.

Тачанки против берсальеров

360 сп располагался в центре оборонительного рубежа 74 сд, являясь ее ударной группой, которая должна была нанести контрудар в случае наступления противника. Вместе с тем он вел активную разведку, чтобы выявить вражеские планы. Любопытно, что эта задача была возложена не на взвод пешей разведки, а на стрелковые подразделения. Разведчики 360 сп в тот момент были переподчинены соседу слева — 109 сп. Из-за этого разведпоиск в ночь на 26 октября 1941 г. у Белой Глины пришлось готовить 3-му стрелковому батальону (далее — сб. — Прим. автора.) лейтенанта Кротенко.

Фрагмент карты с указанием поселка Белая Глина, расположенного юго-западнее Горловки, где в ночь с 25 на 26 октября 1941 г. рота лейтенанта Спасского разогнала подразделения 3 берсальерского полка

К сожалению, в документах акция описана весьма скупо. Для налета на Белую Глину была выделена 8 стрелковая рота (далее — ср. — Прим. автора.) 3 сб лейтенанта Александра Спасского. В 22:30 25 октября она с двумя пулеметными тачанками выдвинулась к объекту атаки. Ей была поставлена задача разгромить два эскадрона вражеской конницы, предположительно, стоявших в Белой Глине, и взять пленных. Рота достигла места атаки приблизительно в 3 часа утра и начала действовать.

Разведчикам оказалось на руку, что противник даже не удосужился выставить достойное охранение. Выяснилось, что вражеские солдаты беспечно спят, расположившись в клубе, школе и других зданиях поселка. Окружив их и поставив пулеметы на огневые позиции, бойцы Спасского стали забрасывать дома гранатами, расстреливая в упор выбегавших из них солдат, ошеломленных внезапной атакой. Красноармейцы успели поймать трех солдат и капрала, которые оказались итальянцами. Завершив к 5 часам утра бой, Спасский вернулся к своим с языками и трофеями. Разведоперация обошлась его роте в одну убитую лошадь и четырех раненых красноармейцев. Получил ранение и командир роты.

Мотоциклист-берсальер итальянской 3 подвижной дивизии «Принц Амедео герцог д’Аоста»» на Восточном фронте