Помоги проекту - поделись книгой:
— Завтра. Отметим наступивший новый год, попаримся в бане. Ну и породнимся, — она после этого звонко смеётся.
— Я никуда не поеду.
Я резко выдёргиваю руку и останавливаюсь посреди зала.
Мама хмуро смотрит на меня и недовольно поджимает напомаженные губы. Наверное, это впервые, когда я пытаюсь ей перечить. Я, послушная дочь своих родителей, хочу повести себя как маленькая и капризная девочка. Хочу топать ногами и визжать во весь голос, что никуда не поеду, потому что завтра меня будет ждать
— Это ещё что за выходки, Вероника?
— У меня на завтра планы.
— Какие планы? — мама оглядывается по сторонам, проверяя, не смотрят ли на нас гости, а мне, пожалуй, совершенно плевать, что подумают другие.
— Мы с Яной собирались… встретиться с сокурсниками.
— Чушь, Ника, — она расслабленно улыбается. – Надеюсь, ты понимаешь, что встречу придётся перенести?
Я тяжело вздыхаю и чувствую, как от обиды к глазам подбираются слёзы. Ещё пять минут назад я была так счастлива: плавилась словно воск от приятных поглаживаний Глеба, таяла от его хрипловатого голоса и взлетала до небес, потому что он наконец-то сделал шаг мне навстречу. Не оттолкнул. Не покрутил у виска. Он захотел меня ещё раз увидеть, и если завтра я не приду, то всё рухнет. Он вернётся в Москву, и мы никогда больше не увидимся. Не попробуем узнать друг друга. Не поймём, перерастёт ли наше влечение во что-то большее.
— Пойдём-пойдём, — подталкивает меня мама. — У тебя ещё будут встречи и с друзьями, и с Яной. Я понимаю, что вы с Ромой в ссоре, но поверь мне, это отличный повод сблизиться и нормально поговорить. Один день, дочь. Всего один день.
Мой отец стоит в компании родителей Ромки и его самого. Они оживлённо о чём-то болтают и весело смеются, попивая алкоголь. Я оборачиваюсь назад в попытке найти взглядом Глеба, но его, как назло, нигде нет. Возможно, он попал в лапы очередной свободной женщины, жаждущей с ним потанцевать. Или вовсе уехал.
— А вот и Ника! — довольно улыбается папа. — Мама сообщила тебе, что завтра утром мы уезжаем на дачу?
— Сообщила, — вклинивается мама. — Она не против.
— Вообще-то у меня были планы.
Присутствующие тут же стихают. Мать Романа, Диана Владимировна, удивлённо вскидывает свои идеальные брови, а Виктор Сергеевич, его отец, деликатно откашливается и отводит взгляд в сторону, но тоже выглядит не совсем довольным моим ответом. Ещё некоторое время назад я бы ни минуты не раздумывала над полученным предложением. И точно не спорила бы с родителями, потому что тогда искреннее считала, что они хотят для меня как лучше.
— Твои планы подождут, — цедит сквозь зубы отец. — Завтра у нас шашлык, баня и катание на снегоходах. Точка.
Он умело сглаживает неловкий момент между нами и вспоминает забавный случай, который произошёл с ним в Сочи в прошлом году, когда они с друзьями поехали кататься на лыжах в горы.
— Ну ты чего, Ник? — подходит ко мне ближе Рома.
— У меня были планы, — твержу словно мантру.
— Обещаю, нам будет весело.
Рома расслабленно кладёт руку на мою талию и прижимает к себе. Совсем как раньше, когда мы были парой. Сил, чтобы отодвинуться и убрать его руку со своей поясницы, у меня нет, поэтому я стою, опустив глаза в пол, и думаю о том, в какой момент в свои двадцать лет я перестала иметь право на выбор?
Мы познакомились с Ромой три месяца назад на дне рождения сокурсника. Кирилл отмечал праздник в ночном клубе, где собрал толпу гостей, среди которых был и Ромка. После шумного вечера он вызвался отвезти меня домой, а я согласилась, потому что Роман был не похож на маньяка и обворожительно мне улыбался. Он стал звать меня на свидания, забирал после занятий, дарил цветы и говорил комплименты. Мои первые серьёзные отношения набирали обороты. И я по-настоящему верила, что это навсегда... Я всё чаще пропадала из дому, не всегда успевала выполнять задания из универа. Что-что, а учёба в вузе давалась мне с огромным трудом. Отец злился и ругал меня, но после того, как Ромка познакомился с ним и поручился, что я буду в целости и сохранности, оттаял и одобрил наш союз.
— … подошёл попрощаться, — я слышу знакомый голос с хрипотцой и тут же вздрагиваю, выныривая из воспоминаний прошлого.
Я поднимаю взгляд и смотрю в пленяющие синие глаза Глеба. Он расслаблен и спокоен, но радужка словно потемнела. Теперь это не тихое безмятежное море, а бушующая стихия.
Он бегло осматривает меня с головы и до ног и чуть дольше задерживается взглядом на моей талии, где покоится рука Романа. Я до боли закусываю нижнюю губу и хочу в этот момент раствориться, исчезнуть, только бы не испытывать всего того, что происходит у меня в душе. Что он подумал обо мне? Что я играю на два фронта? Зажимаюсь со своим парнем, но в то же время хочу его, взрослого и запретного мужчину?
— Так рано? – удивлённо спрашивает у Воронцова отец. – Слушай, может встретимся на следующей неделе? Я позвоню Михе и Артуру.
Я пытаюсь отодвинуться от Ромки, но тот крепко удерживает меня, словно стараясь показать родителям и окружающим, что между нами всё хорошо и мы по-прежнему пара.
— Обязательно, — кивает Воронцов. — Рад был повидаться, Лёх. Хорошего вечера.
Глеб удаляется прочь, а я стою ещё несколько секунд словно прибитая. Мне нужно к нему. Догнать, сказать, что всё не так, как он подумал. Предупредить, что завтра я задержусь или… приеду в другой день, потому что за меня уже всё решили. Пусть только дождётся меня.
— Я на минуту, — шепчу Ромке и, цокая каблуками, удаляюсь в сторону выхода.
Глеб не мог далеко уйти. Он где-то в холле, забирает свою верхнюю одежду из гардеробной или вызывает такси... Пробираясь сквозь толпу гостей, я ощущаю, как кто-то сильно хватает меня за запястье.
— А ты далеко, Никуль? — спрашивает подвыпившая двоюродная тётка. — Будь так добра, сделай мне пару профессиональных фоточек.
Я не успеваю ничего ответить, как она всучивает мне фотоаппарат и встаёт в выгодную, по её мнению, позу.
Глава 9
— Лёш, ты можешь не кричать? — спрашивает мама, растирая пальцами виски.
— Я бы не кричал, если бы ты сразу вспомнила, что забыла выключить утюг!
— В следующий раз сам будешь гладить свою футболку.
Я откидываюсь на сиденье и беру в руки телефон. Мне пишет Яна. Она интересуется, как настроение, и предлагает придумать причину посерьёзнее, чтобы отказаться от поездки на дачу. Я уже думала. Правда. Всю голову сломала, но родителей сложно переубедить, особенно если они объединяются. Я решила, что проведу с ними время до вечера, потому что Глеба всё равно пока не будет дома.
По дороге на дачу родители заезжают в супермаркет, где покупают столько продуктов, словно мы собираемся туда не на день, а на неделю как минимум. От этой мысли меня передёргивает. Я всю ночь не спала и наконец пришла к единственно верному решению. Я поговорю с Ромой наедине и спокойно объясню ему, что не получится у нас. Если я уже сомневаюсь в нём и думаю о другом, то что будет дальше, после брака? Мне кажется, что из нас получились бы хорошие друзья, но никак не пара.
Половину дороги я молча слушаю музыку, а другую половину — скандалы родителей. Мать ревностно вспоминает, как вчера отец танцевал с некой Катей. Он оправдывается, но сгладить конфликт это не помогает. Скандал развивается, родители припоминают друг другу мелкие грешки, о которых я не хочу слышать, но почему-то слушаю. Когда я была маленькой, то часто затыкала уши. Сейчас будто фоном... Пропускаю мимо себя. Частые ссоры не означают, что родители друг друга не любят. Вовсе нет. Они часто смотрят друг на друга с блеском в глазах и могут разговаривать спокойно, просто мама однажды сказала, что у них двоих взрывных темпераменты.
Дача Захаровых находится за пятьдесят километров от города. На улице минус двадцать пять, автомобиль почему-то дважды глохнет по дороге, и каждый раз нас с мамой окутывает сильная паника. Застрять в лесу в такой мороз чревато серьёзными последствиями. Я несколько раз пытаюсь намекнуть, что это плохой знак и лучше бы нам свернуть домой, но отец сверлит меня таким взглядом, что я тут же умолкаю и забиваюсь на заднем сиденье, не желая ни с кем разговаривать.
— О, Дин, приехали! — выкрикивает Виктор Сергеевич, открывая ворота.
На улицу тут же выходит Ромка и забирает тяжёлые пакеты с продуктами. Мне лишь коротко кивает и улыбается в знак приветствия.
Дом у Захаровых большой и красивый: двухэтажный, деревянный, с настоящим камином в гостиной, бассейном на цокольном этаже и прилегающей баней. Я здесь впервые, поэтому с интересом осматриваюсь. Диана Владимировна всё-всё показывает. И даже комнаты, которые выделили нам для ночёвки.
— Ты же говорила, что вечером мы вернёмся! — дёргаю я маму за рукав, когда мы возвращаемся на первый этаж.
— Ничего подобного я не говорила! Ник, ну ты сама подумай: папа выпьет, куда ему за руль в таком состоянии? Пару деньков побудем.
Пару?! Деньков?! Серьёзно? Я закипаю внутри, но вслух ничего не высказываю. Какой из этого толк, если мама всё равно стоит на своём, а я ведь точно помню, как сегодня утром она говорила мне, что к вечеру мы вернёмся домой.
Мужчины готовят мясо на заднем дворе, пока мы накрываем на стол. Атмосфера дружеская, тёплая и новогодняя, только я ощущаю себя здесь лишней. Я должна быть в другом месте — в квартире у Глеба, а нахожусь на даче своего бывшего парня в компании родителей, которые решили нас поженить. Интересно, Воронцов расстроится, если я не приеду?
Мы паримся в бане и плаваем в бассейне, пока мужчины занимаются готовкой. Еда удивительно вкусно пахнет, а аппетит на свежем воздухе в сосновом лесу нагуливается очень быстро.
За окнами начинает темнеть, когда мы наконец садимся за стол. Виктор Сергеевич подшучивает на тему будущих внуков и кивает на нас с Ромкой, отчего мне ещё больше становится не по себе.
Через короткое время я поднимаюсь в комнату для гостей, потому что мне звонит бабуля. У нас с ней доверительные отношения, возможно, даже ближе, чем с родителями. Так вышло, что всё моё детство прошло рядом с ней. Мать рано вышла на работу и много трудилась, как и отец, чтобы заработать на отдельное жильё.
— Привет, бабуль. Как самочувствие? — спрашиваю я, сняв трубку.
— Как у космонавта. Ты завтра заедешь? Я пирогов напеку.
— Заеду, бабуль.
— Ты грустная, Ник, или мне показалось?
В голове мгновенно срабатывает тревожная кнопка. Бабуля единственная, кто может мне помочь! Я кратко обрисовываю ей ситуацию, но имени Глеба не упоминаю. Знаю, что обманывать и играть здоровьем близкого мне человека нехорошо, но зато это действенно. К счастью, бабуля не высказывает недовольства или негодования по поводу моего плана. Наоборот, поддерживает и сетует на родителей за чрезмерное вмешательство в мою личную жизнь. Бабуля у меня мировая. Самая лучшая.
Я возвращаюсь за стол и как ни в чём не бывало продолжаю трапезу. Знаю, что с минуты на минуту маме позвонит бабушка и спасёт меня. Вытащит отсюда. Ромка спрашивает, когда начинаются занятия в универе, я коротко отвечаю ему и прислушиваюсь к маминому телефону. Он оживает точно к оговорённому сроку. Мама просит прощения и отлучается на минуту. В этот момент сердце выпрыгивает из груди! Что, если наш план сорвётся? Что, если мама не поверит? Что, если решит отправить к бабуле соседку или двоюродную сестру?
Мать возвращается в гостиную с поникшим лицом. Мне так жаль, что я её обманываю! Просто до отвращения к самой себе, но… Глеб. Меня ждёт Глеб. Я не могу не воспользоваться шансом и не поехать к нему.
— Что-то случилось, Мариш? — обеспокоенно спрашивает отец.
— Маме плохо, — отвечает она одними губами. — Просит, чтобы Ника к ней приехала.
Отец даже не пытается скрыть недовольство и раздражение. Встаёт из-за стола, выводит маму в другую комнату. Пока они разговаривают вдвоём, я готова сквозь землю провалиться, потому что взгляды Романа и его родителей застывают на моём лице. Мне кажется… нет, я уверена, что они чувствуют какой-то подвох. Мои щёки краснеют, а ладони становятся влажными от волнения. Я буду гореть в аду.
— Мне очень жаль, но Нике нужно в город, — сообщает отец, вернувшись за стол. —Матери моей жены стало плохо. Она недавно перенесла микроинфаркт, поэтому мы беспокоимся о её здоровье.
— Действительно, жаль, — подхватывает Диана Владимировна.
— Поедешь, Ника? — спрашивает, прищурившись, отец.
— Да. Сейчас только вызову такси…
— Не нужно такси, они вряд ли приедут сюда, — вклинивается Ромка. — Я отвезу тебя, Ник. Я не пил алкоголь.
Собрав все свои вещи и спустившись на первый этаж, я чувствую себя врагом народа. Нет, вслух мне никто ничего не говорит, но атмосфера царит просто ужаснейшая.
Ромка берёт внедорожник отца и подаёт мне руку, помогая забраться на переднее сиденье. В салоне холодно, и я дрожу как осиновый лист. Он включает обогрев на максимум, открывает ворота и выруливает на дорогу.
— Согрелась? — спрашивает, протянув ко мне руку.
Он трогает мои пальцы, растирает их и бегло поглядывает в мою сторону. Я в глаза ему не смотрю. Просто не смею, потому что чувствую себя предательницей. Подставила бабушку, обманула родителей, Ромку и его родных... Что дальше?
— Спасибо, мне уже тепло.
Он убирает от меня руки и устремляет взгляд на дорогу. А ведь когда-то мне нравилось, как он поглаживал, обнимал и трогал…
— Тебя на Соколова отвезти?
— Да, туда, — киваю в ответ.
— Ника, вижу, что ты чувствуешь себя неловко в моём присутствии. Я по-прежнему на тебя не давлю, даю время подумать. Ты очень мне дорога. Знаешь, сейчас мне даже кажется, что до тебя я никогда по-настоящему не влюблялся.
Слова, которые я заранее придумала для разговора с Ромой, куда-то улетучиваются. Мне только что признались в чувствах, а я… могу ли я сейчас всё резко оборвать? Сказать, чтобы даже не смел надеяться?
— Ответ вряд ли будет положительным, Ром.
— Почему? — он бросает короткий взгляд в мою сторону. — Это всё из-за новогодней ночи?
— И не только. Ты хороший человек, но, видимо, дело во мне.
Ромка замолкает и сосредоточенно смотрит на дорогу, вдавливая ногу в педаль газа и разгоняя автомобиль до максимально допустимой отметки. Меня вжимает в сиденье, от страха хочется закрыть глаза. Дороги скользкие, и Ромка об этом знает! На миг в голове мелькает мысль, что он хочет напугать меня таким образом, показать, что от него зависит моя жизнь и здоровье, но потом Рома сбавляет скорость, и я выбрасываю эту дурь из головы. Он не такой. За три месяца я успела его немного изучить.
Рома останавливает автомобиль у подъезда бабули и спрашивает разрешения, чтобы завтра мне позвонить. Я не отказываю, потому что не могу. Он уезжает со двора, когда я захожу в подъезд. Не знаю, передаст ли Рома наш разговор родителям, но чувствую, что мне здорово перепадёт от отца. Такого парня упустила! Как я могла?
Расцеловав бабулю в обе щёки, я клянусь, что скоро обо всём ей расскажу. Она ворчит и шутливо винит меня за то, что я втянула её в свою авантюру, но всё равно желает удачи и крепко обнимает на прощание.
Когда перед глазами показывается знакомая высотка, внутри меня всё сжимается от волнения. Сердце часто-часто барабанит в грудной клетке, в ушах шумит, и я почти не слышу, что спрашивает у меня водитель.
— Девушка! Подскажите номер подъезда.
— Ах, да, простите… Седьмой.
Я выбираюсь из машины и поднимаю взгляд на нужный этаж. В окнах не горит свет, но я отставляю панику. Возможно, Глеб просто спит.
Глава 10
Глеб
Я возвращаюсь домой злой и голодный. На часах почти девять вечера, в городе жуткие пробки из-за снегопада, а мобильный разрывается от телефонных звонков. Сначала звонила мать, затем сестра, теперь с работы беспокоят. Я знал, что в отпуске, который я взял впервые за пять лет, мне не дадут заскучать, но тем не менее рискнул: послал всё к чёртовой матери и уехал куда подальше, чтобы меня не достали. Наверное, в этот раз я был как никогда близок к тому, чтобы уйти со службы.
Наша группа была задействована для задержания лиц, подозреваемых в незаконном обороте оружия, боеприпасов и взрывчатых веществ. Мы вели наблюдение в лесистой местности, погода была, мягко говоря, отвратительной. Холодно, сыро, валил мокрый снег. И вот за одним из тайников пришёл курьер, который забирал гексоген (прим.автора - мощное взрывчатое вещество) и фасовал его на более мелкие партии. Его задержали, и он сразу же дал показания: где, что, с кем, откуда и как.
Потом мы с ребятами изъяли и второй тайник. Всё прошло успешно, решили возвращаться на базу, как поступил второй звонок: нашей группе дали ещё одно задание. В итоге вернулись мы в начале пятого утра. Уставшие, мокрые и озверевшие.
Один из бойцов был недоволен случившимся, всю дорогу нарывался, гундосил себе под нос, а на базе мне крышу сорвало. Я попросил его заткнуться, но он не послушал меня, огрызнулся в ответ, и тогда я сделал то, чего делать не стоило, — применил к нему физическую силу. Когда отдышался, понял, что натворил. Чтобы работать в подразделении специального назначения, нужно этим гореть. Больших денег там не заработать, романтика улетучивается в первый год службы — нужно быть просто фанатиком своего дела. И я им был, но в тот момент понял, что выгорел.
В подъезде витают аппетитные запахи, и желудок сворачивается в тугой узел. Нужно будет заказать доставку, чтобы не загнуться с голоду.
Провернув ключ, я толкаю дверь от себя и замираю на месте. Из кухни доносится весёлая мелодия, слышится тонкий подпевающий голосок, а заманчивые запахи, оказывается, идут из моей квартиры.
Быстро сняв с себя обувь и верхнюю одежду, я миную прихожую. Останавливаюсь в дверном проёме кухни, складываю руки на груди и впервые за весь день улыбаюсь. Ника. Я не думал, что она всё же решится приехать, и, честно говоря, замотавшись по своим делам, совершенно забыл о нашей договорённости.
Она опять в моей футболке. Готовит у плиты. Взгляд цепляется за идеальные длинные ноги и точёную хрупкую фигурку. В штанах становится тесно, член нервно дёргается и остро реагирует на её присутствие. Я думал, что виной моему стояку длительная командировка и воздержание, до последнего верил, что с Олей вытрахаю все мысли об этой девочке, но ни хрена не вышло. Дежавю.
— Ты обалденно смотришься на моей кухне.
Ника подпрыгивает на месте и поворачивается ко мне лицом. В ярких зелёных глазах мелькают удивление, радость и восторг.
— Я не помню, разрешение на пользование кухней распространялось только на один день или нет?
Поделиться книгой: