Совок-4

— Значит, ты и на динамовскую базу вхож? — затаил я дыхание, — Ну, чтоб не, как я, мент обычный, а как родной и свой в доску?

— Так я же тебе говорю, я там с шестого класса жил практически! А два месяца в году, жил там в самом прямом смысле. Плюс сборы. Ну и соревнования, — удивленно смотрел на меня друг, не понимая такого моего интереса к его спортивной судьбе и к его родственным отношениям со спортобществом.

— А ты знаешь, где там важные командировочные останавливаются? В каком корпусе, в каком крыле и на каком этаже? — задал я вопрос, из-за которого, собственно, и приехал проведать друга.

— Знаю! — снова не разочаровал меня мой лучший друг, — Только их не в корпусе селят, их селят в коттедже. Там в дальнем углу базы, за своим забором, два коттеджа стоят и один из этих домов люксовый. Вот в нем шишек и селят!

А это уже плохо! Локализованная зона за отдельным забором. И дом тоже отдельный, а не общий корпус, в котором постоянно кто-то шарахается.

— Ты можешь туда съездить и аккуратно поспрашивать про троих мужиков, которые сейчас там квартируют? Москвичи они.

— Могу! — сразу согласился друг, — Когда надо?

— Да вот прямо сейчас! Почту с материалами у Щекаева получишь и езжай! — не стал я давать Вове время на раскачку. — А вечером у Боровиковой в комплексе встретимся и ты мне расскажешь, как съездил.

— Боровикова уже не в комплексе, её неделю, как на весь соцкультбыт назначили! — сообщил мне новость Вова. — Звонила мне она, про тебя спрашивала. Говорит, что все помнит и всегда готова отплатить добром. Про деньги опять заикалась, но я ее шуганул. Всё, как ты велел.

— Растут люди! — порадовался я, — Но кто-то же вместо нее там остался? Чтобы нам с тобой явку предоставить?

И в ответ на подтверждающий кивок я велел Нагаеву в шесть вечера быть в общаге. На том мы с Вовой и расстались.

Вчера, когда Эльвира уже спала, сам я долго не мог уснуть. Всё пытался уложить в голове то, что укладываться никак не хотелось. Удручало меня не сообщение о внеплановой беременности, а то, что надежных гарантий того, что мой ничем не спровоцированный и такой внезапный недруг Мелентьев от меня отлипнет, не было. В том, что он со своей шайкой вернется в Москву не солоно хлебавши, я не сомневался. Как почти не сомневался и в том, что его, скорее всего, из МВД выпрут. Но вот в том, что его изолируют на какое-то время, у меня были большие сомнения. И гнёт этих сомнений меня тревожил!

От Советского я опять отправился на остановку. Только на этот раз через дворы и мимо внутриквартальной котельной с огромной кучей угля во дворе.

Протиснувшись между металлическими гаражами и находясь в непросматриваемой зоне, швырнул через забор свой свежеприобретенный тубус. Следом за ним закинул и папку. Теперь я уже не был студентом. Свернув не направо, а налево, я двинулся к трамвайным путям. До звонка Севастьянову оставалось часа три и я решил употребить их на шоппинг по-советски. Адрес спекулянта Брусенцова из головы еще не выветрился и я направился прямиком к нему.

Мне повезло, Александр был дома. Растирая глаза на заспанном лице, он повел меня по темному коридору мимо висящих на стенах велосипеда, корыта и прочего хлама в свою комнату. Был он со мной предупредителен и даже предложил чаю, от которого я отказался.

Усевшись на предложенный стул, я оглядел комнату. Склада она не напоминала, просто была жилищем. Такая чистенькая и бедноватая комната учительницы-пенсионерки. Появилась мысль, а не зря ли я пришел к студенту.

— Помощь твоя нужна, Александр! — обратился я к преданно на меня смотрящему парню. — Профессиональная помощь. Одежда нужна мне. Куртка и шапка, ну и что там у тебя еще есть?

— Сейчас! — вскочил мой бывший подследственный и метнулся из комнаты.

Уже через десять минут он вернулся с ворохом барахла в своих длинных загребущих руках. Расцепив над двуспальной кроватью руки, Брусенцов отбомбился на нее принесенными вещами. Я встал и подошел к койке-прилавку. Барахла было много. В основном верхняя одежда проходящего сезона. Цвета и фасоны присутствовали самые разные.

— Вот, Сергей Егорыч! Рекомендую! — мой крестник протянул мне удлиненную куртку с меховой подстежкой и иностранной этикеткой.

Вещь мне понравилась и еще позавчера я бы ее у Брусенцова забрал. Но сегодня жизненные обстоятельства были уже иными и такой расцветки я себе позволить не мог.

— Мне, Саша, нужно что-нибудь неброское! Как по цвету, так и по фасону. И чтобы отличалось бы вот от этой куртки. Тоже фасоном и цветом. Но пусть вещь будет достойная и ты не опасайся, слишком уж больших скидок я у тебя не попрошу!

— Да вы что, Сергей Егорович, я вам подарок хочу сделать! — захлопал глазами сердечник-спекулянт, — Говорят люди «От души», так вот я-то на самом деле от души!

— Нет, Брусенцов, подарков нам не надо, нам хорошую куртку или полупальто надо! С прицелом на раннюю весну. И шапку, вот на эту не шибко похожую! — я снял с головы свой головной убор и положил на ту же кровать, — Можешь что-то показать?

До барыги-надомника стало что-то доходить и он с сочувствием посмотрел на меня.

— Что, Сергей Егорыч, неприятности у вас? Может помощь какая нужна или с деньгами выручить? Если что, можно к сестре в Элисту уехать, она вас примет!

— Саш, нормально все у меня, — я уже начал тяготиться заботой студента, — Мне бы куртку и шапку! И, чтобы такие, как я сказал!

— Сейчас! — Александр, видимо, почувствовал мое зреющее неудовольствие и оставив принесенное барахло на койке, снова вынесся из комнаты.

На этот раз ждать его пришлось дольше и принес он совсем немного. Зато то, что мне было нужно и, что сразу же мне понравилось. Демисезонная куртка была достойного темно-синего цвета. Вместо прежнего искусственного меха, здесь была благородная шерстяная подкладка такого же неяркого окраса, да еще и в крупную клетку. Еще не одев эту замечательную вещь, я уже знал, что от Брусенцова выйду я в ней! Шапки было две. Одна легкая вязанная и тоже несоветская, вторая была крупной вязки и с козырьком. Надев куртку и козырную шапку, я подошел к трюмо и сам себе до невозможности понравился!

— Беру! Всё беру! — я достал из внутреннего кармана бумажник и сразу соскучился. — в лопатнике было менее сотни. И в удостоверении, я помнил, есть ментовская заначка в виде красненькой. Да еще по карманам рублей на пять набрать смогу. Негусто! А ведь в нынешнем моем положении эти деньги, мой НЗ! Нельзя их сейчас отдавать.

— Сколько за всё? — не снимая обновок, задал я главный вопрос.

— Всё отдам по закупочной! Куртка сто восемьдесят, эта шапка — червонец, а эта тридцатник, — виновато посмотрел на меня Брусенцов. — Вы ведь сами от подарка отказываетесь!

— Подарка не надо, ты мне лучше скажи, в твоем торговом синдикате кредит у меня есть? — я еще раз скосил глаза на трюмо, став боком. И понравившись себе снова, поправился, — Не кредит даже, а отсрочка? Несколько дней. Неделя примерно?

— Конечно! Могли бы и не спрашивать! Хоть, неделя, хоть сколько!

— Ну и отлично! — я еще раз подошел к трюмо и поменял на голове шапки, — Ну тогда еще раз спасибо тебе, Александр! — второй шапкой, которую в молодости моей прежней жизни назвали бы «пидоркой», я тоже остался доволен. Пока еще таким обидным словом здесь эти шапки не зовут. Значит, будем носить!

— Если ты позволишь, я у тебя свою старую одёжку оставлю? — обратился я с очередной просьбой к будущему экономисту. — А как с оплатой приду, так и заберу её?

И в этой просьбе мне здесь не отказали, а я мельком взглянул на часы. Надо было уже уходить.

На главпочтамт я сегодня не поехал. Собственно, и не собирался я туда, ибо глупость это несусветная, из одного места крамольные разговоры вести. Ближайшая почта с межгородом была через три остановки, туда я и направился.

Советник и полковник

— Разрешите, достопочтимая Эльвира Юрьевна?

Без малейшего намека на остановку у порога, в кабинет уверенно шагнул вчерашний представительный мужчина в сшитом на заказ, а не полученном на складе ХОЗУ мундире.

Вчера он появился более помпезно. И объявил себя с гораздо большим апломбом.

— Министерство внутренних дел Союза, полковник Мелентьев Аркадий Семенович! — сочным баритоном представился старшему следователю Клюйко вошедший, — Центральный аппарат, заместитель начальника отдела Главка уголовного розыска! — столичный гость достал из нагрудного кармана рубашки красную книжечку в даже на вид дорогой сафьяновой обложке.

Достал и протянул Эльвире Юрьевне, без малейших сомнений передав удостоверение ей в руки. Красноречиво продемонстрировав тем самым своё полнейшее доверие и межкорпоративное уважение.

Если Эльвира Юрьевна, когда и слышала эпитеты «холёный» и «вальяжный», то сейчас она отчетливо поняла, что это говорилось именно про этого мужика. Внимательно рассмотрев солидный документ, внизу которого стояла подпись самого министра, советник юстиции Клюйко протянула его обратно.

— Старший следователь по ОВД советник юстиции Клюйко Эльвира Юрьевна! — ответно представилась она, исполнив необходимый ритуал.

Потом он пытался ее раскачать и даже заваливал столичными сплетнями и комплиментами. Но Эльвира Юрьевна на мишуру не повелась и дала понять столичному гостю, что ценит свое рабочее время и хотела бы общаться по существу и в рамках уголовного дела. Мелентьев тогда быстро переориентировался и начал пытаться расставлять акценты. Очень скоро Клюйко поняла, что московский полковник решил сосредоточиться на лейтенанте Корнееве. Москвич толково аргументировал свою позицию, ссылаясь на готовность членов банды Воронецкого дать развернутые показания на лейтенанта. Показания, изобличающие Корнеева, как второго после Воронецкого руководителя их преступной группы.

И вот он опять в ее кабинете. И все также напорист и уверен в себе.

— Присесть разрешите, Эльвира Юрьевна? — полковник, не упуская инициативы, выдвинул понравившийся ему стул и уселся, не обременяя себя ожиданием испрошенного разрешения.

— Да, садитесь, товарищ Мелентьев! — Клюйко принципиально дождалась, когда москвич усядется и только после этого выразила свое позволение.

Получилось как-то несуразно и эта несуразность выглядела слишком уж выпуклой. Полковник удивленно стрельнул взглядом на хозяйку кабинета и заметил, что ее прежде добродушно-открытый взор сменился прищуром. И прищур этот ему не понравился. Надо было менять тактику и направить нехорошо начатое общение, если не в доверительное русло, то хотя бы в рабочее.

— Дорогая, Эльвира Юрьевна, мне передали ваше приглашение и вот я здесь! У ваших ног, так сказать! — Аркадий Семенович лучился обаянием и смотрел на Клюйко максимально доброжелательно. Он бы и влюбленно смотрел, но уже однажды переборщив, опасался рецидива. Баба могла разозлиться.

— Готов к общению, как говорится! Со всей откровенностью и в полной мере! — закидывая эту местечковую курицу словесной шелухой, Мелентьев пытался понять, зачем она его пригласила. Да еще так настоятельно. Он сам хотел напроситься на контакт и по первости даже обрадовался такой оказии, а вот теперь насторожился. Что-то в этой сегодняшней Клюйко не так! Какая-то она другая.

— Отлично! Аркадий Семенович, я рада, что у нас с вами сложилось конструктивное взаимопонимание! Тогда давайте начнем работать!

Эльвира достала из стола бланк допроса свидетеля и начала заполнять верх шапки.

— Будьте любезны, товарищ полковник, дайте мне на минутку еще раз ваше удостоверение! — не поднимая головы от документа, попросила следователь.

— Зачем вам мое удостоверение?! — Мелентьев пересел на стул ближе и попытался рассмотреть, что там пишет эта баба и какой она бланк заполняет, — Я же вам вчера его уже предъявлял!

— Вчера мы с вами, товарищ Мелентьев, знакомились, а сейчас будем работать! Я должна вас допросить, давайте свой документ, полковник! — голос Клюйко уже не был добрым и излишне женственным.

— Позвольте, товарищ Клюйко, вы, что, допрашивать меня собрались?! Вы в своём уме?!! — лицо москвича тоже изменилось, оно уже не лучилось прежним добродушием и обаянием. — Что вы собираетесь выяснить в результате этого допроса?

— Полковник, по какому праву вы произвели незаконный обыск гаража за номером сто сорок три в гаражном кооперативе «Строймаш»? Это один из вопросов, который меня интересует.

— У вас есть и второй? — глаза напрягшегося москвича были уже совсем не добрыми, но особой тревоги в них еще не было.

— Есть, Аркадий Семенович! Скажите пожалуйста, где находится алюминиевая молочная ёмкость с преступно добытыми ценностями? Которую Воронецкий и его бандиты хранили в том самом гараже? Да, в том самом, который вы втайне от официального следствия и в нарушение закона подвергли обыску? Где ценности?!

Глава 6

Разменяв трёшник, я зашел в кабинку. Вчерашняя история повторилась. Сначала первый звонок и короткий диалог с пластмассово бесцветным голосом неизвестного мужика. Потом, через пять минут трубку поднял Севостьянов.

— Здравствуй, Сергей! — ответил он на мое приветствие, — Как ты там? Надеюсь, все хорошо?

— Все в норме, Григорий Трофимович, со здоровьем вот только проблема образовалась, — пожаловался я, — Чесотку где-то подхватил, пришлось на больничный срочно уйти!

— Это очень плохо, Сережа! — оживился мой старший товарищ по прошлогодним баталиям с мясной коза нострой, — Но ты молодец, что вовремя к врачу обратился! Очень, очень грамотное решение, должен тебе сказать!

— Григорий Трофимович, чем-нибудь порадуете? — с надеждой обратился я к деду за позитивом или, на худой конец, за дополнительной информацией.

— Люди пока еще роют, но одно могу сказать тебе со всей определенностью. Косвенное подтверждение того, что Мелентьев пересекался в Мордовии с Воронецким, есть! — речь Севостьянова была спокойной, но и доля бодрости в ней присутствовала, — Давай, мы с тобой обольщаться пока не будем, но совершенно точно установлено, что, когда осужденный Воронецкий прибыл этапом в ИК-10, начальником этой колонии был Мелентьев.

Это уже что-то! И далеко не косвенное. Мудрый и осторожный Севастьянов просто перестраховывается. Теперь я уже был уверен, что московский полкан приехал за кассой Воронецкого. Как за дополнительным бонусом. Главной его задачей, конечно же является обеспечение собственной непотопляемости. Но и упускать накопленные бандой за несколько лет ценности, он тоже не намерен. Уж я-то знал, чего и сколько содержит бидончик.

— А у тебя там чего нового, Сергей? — прервал мои мысли старик Севостьянов. — Как там наш Аркадий Семенович, бьет копытом?

— Бьет, Григорий Трофимович! — не стал я его разочаровывать, — Вот в это самое время он областную прокуратуру под себя наклонить пытается. Чтобы меня обвиняемым сделать. Убеждает следователя, что я вместе с Воронецким бандой руководил! — как мог фискалил я на министерского посланца.

— И как прокурорские? Не пойдет следователь на поводу у столичного полковника?

— Женщина там следователь. Клюйко ее фамилия. По ОВД старший следователь. И говорят, что баба принципиальная и больше по ментам специализируется, — как мог, посильно пропиарил я Эльвиру. — Она и своих засранцев не щадит! Вначале марта по ее делу областная коллегия тут начальника отдела городской прокуратуры к шести с половиной годам приговорила!

— Это плохо, что женщина! — вдруг забеспокоился мой собеседник, — Мелентьев Аркаша тот еще бабий угодник! Как бы не охмурил он эту следовательшу. Ну-ка, еще раз, как говоришь, ее зовут?

— Старший следователь по ОВД областной прокуратуры Эльвира Юрьевна Клюйко, Григорий Трофимович! — послушно выдал я данные на подругу.

— Вон оно, как! — хмыкнул дед, — Как моя внучка, ту тоже Эльвирой зять назвал!

Я тактично молчал, пока моя московская крыша завершит лирическое отступление. И надеялся, что мне будет выдана еще хоть какая-то информация на недруга и на его шайку.

— В общем так, Сергей! Резюмируем! Ты по-прежнему, сидишь тихо под веником, никуда не влезаешь и ждешь, когда Мелентьев со своей компанией отбудет в Москву. Отзывать его из командировки раньше срока нецелесообразно, она у него замминистра подписана. Но и продлять ему ее никто не будет, тут ты можешь быть уверен! Вопрос уже решен! — твердым голосом пообещал мне Севастьянов. — Короче, ты там поосторожнее, а завтра звони в это же время!

Сказать: «До свидания!» я не успел, из трубки уже звучали гудки. Так-то давно известно, что у генералов свои представления о вежливости и о тактичном обращении с нижестоящими. Деликатность ситуации была в другом. В том, что я так и не знал, сколько звезд на погонах загадочного деда. Когда он, полгода назад, находясь сбоку и даже не в составе комплексной бригады, рулил чисткой и репрессиями, к нему, включая руководителя, все обращались либо «товарищ генерал», либо по имени-отчеству. Но раза три, во время бесед со мной, он принимал от нарочных из Москвы почту. И эти нарочные обращались к нему, как к генерал-лейтенанту. Но и это сейчас не шибко царапает мое сознание. Я достаточно долго и не по одному разу в неделю хаживал на рабочие беседы к министру, а он был, ни много, ни мало генерал армии. Так, что оскомину по этой части я давно уже сбил. Заинтригован я был другим. Тем, что номер, по которому я звоню второй день, относится к коммутатору комплекса зданий, расположенного по адресу: Старая Площадь, дом 3. Это я знал точно, потому что и через сорок лет ничего не изменится. Только через сорок лет там будет Администрация Президента, а сейчас в этих курмышах квартирует ЦК КПСС. Только и всего! Н-да…

Варяги

— Ну что, Серёжа, похоже, тяжелые дни у нас с тобой настают! — Аркадий Семенович опрокинул в себя содержимое из пузатого бокала и даже не поморщился. Будто выпил воду, а не коньяк.

Они сидели ресторане речного вокзала и обедали. Вернее, обедал один Мирошников. С неизменным и не проходящим аппетитом, поглощая после солянки вторую порцию цыпленка табака. Полковник лишь поковырялся вилкой в салате, а своего курёнка пододвинул вечно голодному капитану. Сам он наливался коньяком.

Капитан отреагировал на слова шефа двухсекундной паузой своих челюстей, а потом снова ими задвигал, наклонясь над тарелкой. Если бы он сейчас поднял глаза, то увидел бы, с каким презрением смотрит на него Аркадий Семёнович.

— Ты вот, что, Сережа! — дождавшись, когда капитан оторвется от еды и все свое внимание обратит в его сторону, продолжил Мелентьев, — Ты послезавтра тётку нашего юноши исполни! Помнишь, с которой он под ручку вокруг дома прогуливался? — полковник удовлетворением отметил, что от его слов у младшего соратника даже ресницы не дрогнули.

— Ближе к вечеру, когда она с работы возвращаться будет, ты и угомони эту жидовку! И забери у неё что-нибудь. Неважно, что! Сумку там или кошелек. Отвод, в общем сделай! Пусть думают, что это корыстная направленность была. Ты понял меня, Сережа? — запил свои слова остатками из бутылки полковник.

— Что, не верите, товарищ полковник, что Саушин пацана найдет? — глаза Мирошина, которыми он уставился на полковника, оказались не такими уж и глупыми.

— Не верю, Сережа! Ошибся я в нем, хлипкий он какой-то и не результативный. — Мелентьев растерянно разглядывал пустую бутылку. — Вернемся в Москву и надо будет от него избавляться. Пусть к себе на родину возвращается.

— А, может, эту тетку лучше отоварить покрепче, а, Аркадий Семеныч? — осторожно поинтересовался Мирошин.

— Нет, друг мой ситный, валить бабку ты будешь наглушняк! — тихо, но твердо приказал отрезвевший вдруг полковник. — Тебе, Сережа, не надо думать, что лучше, а что не лучше! Ты просто неукоснительно выполняй мои указания и тогда все у нас с тобой хорошо будет! Ты меня понял, Сережа?

— Понял, товарищ полковник! Сделаю! — Мирошину больше не хотелось проявлять инициативу и умничать. Хотя и лишнее убийство брать на себя тоже не блазнилось, — Завтра подготовлюсь и отработаю бабку!

— Не забудь, это надо сделать не завтра, а послезавтра! — напомнил ему начальник, — Чем черт не шутит, может, наш Алёша расстарается, да и притащит нам завтра Корнеева! Как ни крути, а ему сейчас такие силы приданы, что может и получится у него этого гаденыша поймать!

Полковник Мелентьев только сейчас, после бутылки коньяка понял, что его отпустило. Давно уже ему не было так тоскливо и тягостно. Когда эта прокурорская сука затеялась его допрашивать, он даже не поверил в происходящее. Так не было никогда и так не должно было быть сегодня. Но эта тварь не шутила! И, слава богу, что он сдержался и сразу не стал ставить следачку на место. Потому что вопросы, которые задала ему эта прокурорская баба, были убийственными! Настолько убийственными, что он, матерый и ушлый, на миг растерялся и даже запаниковал. На миг, но прокурорская это, кажется, заметила! Аркадий Семенович очень надеялся, что ему померещилось!

Огромного труда и получаса унижений ему стоило перенести допрос на двое суток. Мотивировал он свое нежелание допрашиваться немедленно, спасительной секретностью своей миссии и необходимостью согласования этого процессуального действия со своим руководством.

Очень неохотно эта тварь согласилась подождать, пообещав при этом направить спецсообщение о незаконных действиях полковника Мелентьева прямо на имя министра. Если только полковник не явится к ней через двое суток и не даст развернутые и исчерпывающие ответы, на все ею поставленные вопросы.

Что ж, в очередной раз судьба не оставляет ему выбора. Видит бог, он этого не хотел, но придется мочить несчастную бабку. Из собранной информации было известно о близких, почти родственных отношениях между Лишневскими и этим ублюдком Корнеевым. Аркадий Семенович не сомневался, что убийство тетки будет достаточным потрясением для беглого лейтенанта, чтобы он высунул нос из норы, в которой он сейчас прячется.

А потом все войдет в нужную колею. Оставшейся недели должно хватить на завершения всех запланированных мероприятий. Главное, отловить Корнеева! Мирошин с бабкой не подведет, он профессионал и ему не впервой. Да и жидовка возрастом под семьдесят. Такую капитан удавит одним мизинцем!

Пленэр

Еникеева я нашел не сразу. В гараже ГПЗ мне сказали, что он должен быть в шестом цеху и что-то там подваривать на своем «УАЗике». «УАЗик» я нашел, а вот Толика рядом с ним не было. Стучавшие неподалеку по фанерному столу черными костяшками работяги мне посоветовали подняться в столовую. Там я и обнаружил своего бывшего внештатника.

— Если за два часа уложимся, то поехали! — решился Еникеев, — Далеко?