Что делать (Черновая редакция романа, варианты, наброски)

Через год мать перестала называть Верочку чучелою и цыганкою, а стала наряжать лучше {больше} прежнего. Кухарка сказала ей, что {Далее было: на ней} собирается сватать ее начальник Павла Константиновича, и какой-то большой начальник, с орденом на шее. Действительно, {Далее было начато: собирался и нача} в департаменте говорили, что начальник отделения, у которого служит Павел Константинович, стал благосклонен к нему, а в кругу товарищей по чинам стал выражать такое мнение, что ему нужно жену хоть бесприданницу, да красавицу, и такое мнение, что Павел Константинович хороший чиновник.

Чем бы это кончилось, неизвестно; но начальник отделения собирался долго, благоразумно, а тут подвернулся другой случай.

Сын хозяйки дома зашел к Павлу Константиновичу и сказал, что мать просит управляющего сходить, взять образцы разных обоев, потому что {Далее было: пора сдел} думает заново отделывать квартиру, {свою квартиру,} в которой живет; и посидел с пол часа, удостоил выпить чашку чаю. {Текст: и посидел ~ чаю - вписан.} А прежде {Далее было: с такими} поручения передавались Павлу Константиновичу через дворецкого. Разумеется, дело понятное для бывалых людей, как Марья Алексеевна с мужем. Марья Алексеевна на другой же день подарила дочери фермуар, оставшийся невыкупленным у нее, и заказала дочери два новых платья, очень хороших, - одна материя стоила на одно платье 40 {25} рублей, на другое 52 {32} рубля. С оборками, да лентами, да с фасоном два платья обошлись в 174 рубля, - так сказала мужу Марья Алексеевна, - ну, а Верочка знала, что всех денег пошло на них {Вместо: что всех денег пошло на них - было: что они обошлись} меньше 100 рублей, но и 100 рублей {Так в рукописи.} какие отличные два платья можно сделать!

Платья не пропали даром: хозяйский сын повадился ходить к управляющему {Далее начато: Однажды} и, разумеется, больше говорил с дочерью, чем с управляющим и управляющихою, которые тоже, разумеется, на руках носили его, - ну, {Далее было: дочери} делали они и наставленья и дочери, как следует {Вместо: как следует - было: дело известное} - это нечего описывать, дело известное всякому.

Однажды после обеда мать сказала: "Верочка, одевайся, да получше. Я тебе сюрприз приготовила, - поедем в оперу; во втором ярусе взяла {взяла для тебя} билет, - все для тебя, дурочка. Последних денег не жалею, не жалею. У отца-то все животы уже подвело от расходов-то на тебя. {Далее было: Будь же благодарна.} Фортопьянному учителю ведь платили по целковому за урок, - в четыре-то года сколько на этого одного нехристя вышло. А мадаме-то сколько денег переплатили? Ты этого не чувствуешь, неблагодарная. Нет, видно, души в тебе, бесчувственная-то этакая". {бесчувственная-то этакая". - вписано.} Только и сказала Марья Алексеевна: больше не бранила дочь, а это какая брань? Марья Алексеевна только уж вот так и говорила с Верочкою, а браниться на нее давно перестала - с год, и бить ни разу не била во весь год, с тех пор как прошел слух про начальника отделения.

Поехали в оперу. {Далее начато: а. в хорошей б. на изво} После первого акта вошел в ложу хозяйский сын и с ним двое приятелей. Сели и уселись. Что-то много перешептывались, {говорили между собою} - Марья Алексеевна вслушивалась, разбирала почти каждое слово, да мало могла понять, потому что они говорили все по-французски. {Вместо: они говорили все по-французски. - было начато: сама по-французски не} Слов пяток {Вместо: Слов пяток - было: Но и она понимала слов десяток} из их разговора она знала - belle, amour, bienheureux Micha {красавица, любовь, счастливчик Миша (франц.)} - ну, да что толку в этих словах?

- Верочка, ты неблагодарная, как есть неблагодарная, - шепчет ей. мать, - что ты с ними так холодна? обидели они тебя, что ли, что вошли? Честь тебе, дуре, делают. Смотри ты у меня! Помни, что я тебе говорила, как надо поступать с Михаилом {с Борисом} Ивановичем. Смотри ты у меня! {Далее начато: а. Все-то б. Никогда} Я до сих пор терпела твое хордыбаченье - фю, да хрю, да нос от него воротишь - смотри, в последний раз говорю: слушайся, а то я те кузькину мать покажу. А как свадьба-то по-французски, Вера? {Вместо вписанного на полях и между строк: Верочка, ты неблагодарная ~ Вера - было: Марья Алексеевна хоть бы и не слышала их, так знала бы, о чем они говорят, - но только что же свадьба-то [тут упомина] скоро ли будет? Как по-французски-то свадьба, Верочка?} - Верочка сказала. - Ну, а жених с невестою да венчаться - как по-французски? - Верочка и это сказала. - Нет, таких слов что-то не слышно. - "Вера, ты мне, видно, не так слова-то сказала? Смотри у меня!"

- Нет, так, только этих слов вы от них не услышите. Поедемте, я не могу оставаться здесь дольше.

- Что? Что ты сказала, мерзавка? - Глаза у Марьи Алексеевны налились кровью.

- Пойдемте. Делайте со мною, что хотите, а я не останусь. Я вам скажу после, почему. {Далее было: когда приедем Против текста: Нет, так ~ почему на полях помета: хозяйский сын [Борис] Михаил Иванович Сторешников} Маменька, {Далее было: продолжала} - это уже было сказано вслух, - у меня страшно разболелась голова. Я не могу сидеть. Прошу вас. - Верочка встала.

Кавалеры засуетились.

- Это пройдет, Верочка, - строго, но величественно сказала Марья Алексеевна, - походи по коридору с Михаилом Ивановичем, и пройдет голова.

- Нет, не пройдет; я чувствую себя очень дурно; скорее, маменька.

Кавалеры отворили дверь {Далее начато: проводили по} ложи, хотели вести Верочку под руки, - отказалась, мерзкая девчонка, - сами подали салопы, {Было: сами подали шубы,} сами отыскивали карету, - Марья Алексеевна гордо поглядывала на лакеев, сидящих по лестнице, - смотрите, хамы, какой мундир на кавалере, который больше всех ухаживает, - и на другом кавалере какой мундир, - а у третьего, хамы, какой перстень на пальце, - больше 4000 стоит, я знаю цену вещам, - этот важнее всех, хоть и не в мундире, - вот, как бы этого подцепить, - ну, да и Мишка хорош, нужды нет, что дурак - это еще лучше, что дурак, - вот, хамы, смотрите, какой у меня зятек-то будет! А ты у меня ломайся, ломайся, сквернавка, {дурища,} я-те поломаю! - Но стой, стой, что говорит этот Мишка-дурак ее скверной девчонке, сажая гордячку {мерзавку} неблагодарную в карету? {Вместо: Но стой ~ в карету? - было: но размышления, которыми занималась Марья Алексеевна, не мешали Марье Алексеевне вслушиваться в слова дурака Мишки ее скверной девчонке.} Sante - это здоровье, кажется, savoir-узнаю; visite - и по-нашему визит; permettez прошу позволенья. Не уменьшилась злоба в глазах {Было: Не смягчились черты лица} Марьи Алексеевны от этих слов, но {Далее было: приняло} надо об их подумать.

Кадета двинулась.

- Что он тебе сказал, когда сажал в карету?

- Он сказал, что завтра поутру зайдет к нам узнать о моем {как мое} здоровье.

- Не врешь, что завтра?

Верочка промолчала.

- Счастлив твой бог! - Однако не утерпела Марья Алексеевна, рванула дочь за волосы, - только слегка, - не такая потасовка ей готовилась, да нельзя: - Ну, {Ну, не хнычь} пальцем не трону, только завтра чтобы была веселая! Ночь спи, дура, не вздумай плакать. Смотри, если увижу завтра, что бледна пли глаза заплаканы, тогда не пожалею смазливой-то рожи твоей, уж заодно пропадать будет, так хоть дам себя знать.

- Я давно перестала плакать, вы знаете.

- То-то же, да будь с ним поразговорчивее.

- Да, я завтра буду с ним говорить.

- То-то, пора за ум взяться. Побойся бога да мать пожалей, страмница.

Прошло минут десять. {с четверть часа}

- Верочка, ты на меня не сердись. Я из любви к тебе бранюсь. Тебе же добра хочу. Ты не знаешь, каково дети милы матерям. Девять месяцев тебя в утробе носила. Верочка, отблагодари, будь послушна, сама увидишь, что я тебе добра желаю. {Далее начато: Он, видно -} Держи себя, как я тебя учу, {Далее было: - Маменька, вы ошибаетесь} - завтра же предложенье сделает.

- Маменька, вы ошибаетесь. Он вовсе не думает делать предложения. Маменька, что они говорили!

- Знаю, - коли не о свадьбе говорили, так известно о чем. Да не на таковских напал. Мы его в бараний рог согнем. В мешке в церковь приведем, за виски {за руки} вокруг налоя обведем, да еще рад будет. Ну, да нечего много с тобой говорить. И так лишнего наговорила - девушкам не следует этого знать. Это - матернино {Далее начато: да отц} дело. А девушка должна слушаться - она еще ничего не понимает. Так будешь с ним завтра говорить, как я тебе велю?

- Да, я буду с ним говорить.

- А вы, Павел Константиныч, что сидите, как пень? Скажите и вы от себя, что вы как отец приказываете ей слушаться матери, что мать не будет ее дурному учить.

- Марья Алексеевна, ты {вы} умная женщина, только дело-то опасное, - не слишком ли круто хочешь вести?

- Дурак, эко брякнул! При Вере-то! Не рада, что расшевелила, - правду пословица : не тронь дерма, не воняет. Эко бухнул. Ты не рассуждай, а ты мне скажи: дочь должна матери слушаться?

- Должна.

- Ну, так и приказывай как отец.

- Верочка, слушайся во всем матери. Мать твоя умная женщина, опытная женщина. Она тебя не будет дурному учить. Я тебе как отец приказываю.

Карета подъехала к крыльцу.

- Довольно, маменька. Я вам сказала, что буду говорить с ним, теперь позвольте мне прямо идти в мою комнату, раздеться и лечь. Я очень, очень устала.

- Ложись. Спи. Не потревожу. Спи. Это нужно к завтрему. Хорошенько выспись. {Далее было: - Ну, бог тебя благословит, моя милая дочка. [Через] Верочка едва успела раз - она взошла}

И действительно, все время, пока они всходили на свой четвертый этаж, Марья Алексеевна молчала. А чего ей это стоило? И опять, {Было: А чего ей стоило} когда Верочка пошла прямо в свою комнату, сказавши, что не хочет пить чаю, чего стоило Марье Алексеевне ласковым, мягким голосом сказать:

- Верочка, подойди ко мне. - Дочь подошла. - Хочу тебя благословить {Вместо: Хочу тебя благословить - было: Благослови тебя} на сон грядущий, Верочка. Нагни головку. - Дочь нагнулась. - Бог тебя благословит, спи спокойно, Верочка, {Далее было: и проснись завтра здоровою} бог благословит тебя, как я благословляю. - Она три раза перекрестила дочь и подала ей поцаловать свою руку.

- Нет, матушка, я не притворщица. Я уж давно сказала вам, что не буду цаловать вашей руки. А теперь отпустите меня. Я в самом деле чувствую себя дурно.

Ах, как было опять вспыхнули змеиные {Далее было: хотя и голубые} глаза Марьи Алексеевны. Но пересилила себя и кротко сказала:

- Ступай, отдохни.

Едва Верочка разделась и убрала платье, - впрочем, на это ушло много времени, потому что она задумывалась, - сняла браслет - и долго сидела {стояла} с ним в руке, вынула серьгу - и опять забылась, {Далее было: а. а ноги едва б. Верочка добрела в. полчаса, если не г. по крайней мере полчаса} - много времени прошло, пока она {Далее было: стала} вспомнила, что, ведь она страшно устала, что она ведь и не могла стоять перед зеркалом, а опустилась на стул в изнеможении, как только добрела до своей комнаты, - что надобно поскорее раздеться и лечь, - едва Верочка легла в постель, в комнату вошла Марья Алексеевна с подносом, на котором была большая отцовская чашка в две {в четыре} добрых чашки, - и много, много сливок было налито в чай не поскупилась на этот раз мать, - и лежала целая груда сухарей.

- Кушай, Верочка, кушай на здоровье. Сама тебе принесла, видишь, мать помнит о тебе, - сижу да и думаю: "как же это Верочка спать легла без чаю", - сама пью, а сама все про тебя думаю. {Далее начато: Кушай} Вот и принесла, кушай, кушай, мое дитятко ненаглядное.

Странен показался Верочке голос матери: он в самом деле был мягок и добр, - этого никогда не бывало. Она пристально посмотрела на мать. Щеки Марьи Алексеевны {матери} пылали, и глаза несколько блуждали.

- Кушай, кушай, а я посижу, посмотрю на тебя. Выкушаешь, другую чашку тебе принесу.

Чай, наполовину налитый густыми, такими вкусными сливками, вызвал аппетит, - Верочка стала пить. "Как вкусен чай, {Какой вкусный чай} когда он свежий, густой, и много в нем сливок и сахару! Очень вкусен. Вовсе не то, что жидкий, который уже на второй воде настаивался. О, когда у меня будут свои деньги, {Вместо: когда ~ свои деньги, - было: если бы у меня было много денег,} я всегда стану пить такой чай, как этот. А то такой дрянный пьешь, {Было начато: А ту бурду, тот дрянный} что даже противно".

- Благодарю вас, матушка.

- Не спи, принесу другую. - Она вернулась с другой чашкою такого же прекрасного чаю. - Кушай, {Пей} а я опять посижу.

С минуту она молчала, потом заговорила {вдруг заговорила} как-то особенно, то самою быстрою {скорою} скороговоркою, то ужасно растягивая слова.

- Вот, Верочка, ты меня поблагодарила, давно-о-о я не слы-ы-ы-хала от тебя благодарности. Ты ду-у-у-ма-а-а-ешь, я злая. Да, я злая, только нельзя мне не быть злой. А слаба я ста-а-ала. Какие мои лета? Еще пятидесяти нет, а вот выпила три пунша, а меня-я-я уж и разобрало, а прежде, бывало, это нипочем, только бодрее делаюсь. А теперь, ви-и-идишь, и ослабела. Тяжелая моя жизнь, Верочка. Не {Я не} хочу, чтобы ты так жила. Богато живи. Я сколько колготы приняла, и-и-и! и-и-и! сколько? Ты не помнишь, как мы с твоим отцом жили, когда он еще не был тут управляющим, - по неделе черный хлеб ели, водой запивали. А я ведь сначала была честная, - теперь я нечестная, не возьму греха на душу, нет, не возьму, не солгу перед тобою, не скажу, что я теперь честная. - Где уж! то время прошло. {Далее было: Добрая не была никогда, не возьму греха на душу, не солгу, нет: добрая никогда не была, а честная была. А только это все глупость, Верочка: поверь, не обману, глупость. [За это и бог с бедных] А ты думаешь, ты } Ты, Верочка, ученая, а я неученая, да я знаю все, что у вас в книгах написано. {Далее было: Там написано, что бога-де нет. Я знаю, что его и взаправду нет. Если бы он был, так разве бы так на свете делалось? А? Нашу-то сестру как губят, Верочка, - ты погляди-ко на девок-то разрумяненных - они тоже ведь честные были - все знаю.} Там много написано, {Далее было: всего и} - там и то написано, что не надо {Далее было начато: а. жене б. честную в. женщине} делать, так со мной сделали. {Далее было: А со мной как сделали?} - Ты, говорят, нечестная, вот тебе и весь сказ. Вот твой отец, {Далее было: дурак} - тебе-то он отец, Наденьке не он был отец, - голый дурак, а тоже колол мне глаза: Ты, говорит, нечестная. А я была честная. {Далее начато: А когда, гово} Ну, меня взяла злость. А когда, говорю, я по-вашему нечестная, так и буду нечестная. Наденька родилась: ну так что, что родилась, - а меня кто этому научил? Кто место-то получил? Тут моего греха меньше было, чем его. А я бы одна-то и со злости-то этого не сделала. {Текст: Ну так что ~ не сделала. - вписан.} Они ее у меня отняли - в воспитательный дом отдали, - с тех пор ее и не видала, и где она, не знаю, и жива ли, не знаю, - чать, где уж быть живой, - ну, в теперешнюю пору мне мало горя, а тогда не так-то легко было, - ну, {Текст: с тех пор ее ~ ну вписан.} меня пуще злость взяла. Ну и стала злая. {Далее было: А то я была не такая. А кто меня } Тогда и пошло все хорошо. Твоему отцу, дураку, должность доставил кто? Я доставила. А в управляющие кто его произвел? Я произвела. Вот и стали жить хорошо. А почему? Потому что я стала нечестная да злая. А покуда не была такая, мы какую нужду терпели, Верочка! Это у вас в книгах написано, я знаю, что только злым да нечестным и хорошо жить на свете. Это правда, Верочка. Вот теперь и у отца твоего деньги есть, - я ему доставила, - и у меня есть, может, еще побольше, чем у него, - все достала, на старость кусок хлеба приготовила. {Далее было: и тебя пристроила. А ты думаешь, я не знаю, какая правда-то} И отец твой, дурак, меня уважать стал, когда я такая стала - по струнке у меня ходит, я его вышколила! А то гнал меня, глаза мне колол, надругался надо мною, а за что? Тогда не за что было. {Далее было: Да, надругался, а теперь} У вас в книгах написано, Верочка, не годится так жить, - а ты думаешь, я этого не знаю? Да в книгах-то у вас написано, что {что новый} коли не так жить, так надо все по-новому завести, а по нынешнему заведенью нельзя так жить, как они велят, - так что же они по новому-то порядку не заводят? {Далее было: - Заведи, тогда станут} - Эх, Верочка, ты думаешь, я не знаю, какие новые порядки у вас в книгах расписаны? Знаю, хорошие. Только мы с тобою до них не доживем, больно глуп народ - всего боится, - где с таким {такому} народом хорошие-то порядки завесть? Так станем жить по старым - и ты по ним живи, Верочка, до новых не доживешь. А старый порядок какой? У вас в книгах написано: старый порядок тот, чтобы {старый порядок тот, чтобы - вписано.} обманывать да обирать. Я знаю. А когда нового нет, как же, коль не по старому-то жить-то? {Текст: А когда ~ жить-то? - вписан.} Ну и обманывай да обирай. Другого манеру нет. {Другого манеру нет. - вписано.} По любви тебе говорю, - ведь я тебе мать. Так и живи. А ты думаешь: новый порядок лучше будет, - а ты думаешь, я не знаю, что лучше будет? Ты думаешь, у меня сердце-то не перекипело? Да я бы их! - Ну и у меня жилы тяни, и я была обманщица да обирательница, - тяни, тяни! Тяни, коли виновата! Спуску не давай! Что меня жалеть! Сама помогу! Перекипело все сердце во мне! Помогу, на себя саму помогу! Тяни, у всех жилы тяни! И у мишкиной матери тяни! И у Мишки-дурака тяни! Народ обирают! Тяни - вот моя рука, {Вместо: Тяни, коли виновата ~ рука, - было: а. Начато: Не по б. Начато: Ну в. Эх, надо бы, лишь бы другим не терпеть, что я г. Да, и у Мишкиной матери тяни! и у Мишки-дурака тяни! Народ обирают! Тяни - вот моя рука, не дрогнула} подавай сюда мишкину мать, подавай Мишку-дурака - хочу из них жилы тя-хррр...

Она захрапела и повалилась. {Далее было: а. Начато: Да, прочла б. Верочка слушала, и [эти дикие] пьяные, дикие слова [пьяной] невежественной, грубой негодницы проясняли ей смысл многого, что читала она в книгах}

Верочка слушала, и {Далее было: пьяные, дикие слова невежественной негодницы действительно казались ей так близки по смыслу к тому, что читала она в книгах. Теперь характер матери объяснялся ей тем, что она читала, и живой факт пояснял, ошибалась ли она? Вероятно ошибалась. [Разве] Но эффект речи был не тот, какой} женщина, казавшаяся ей чудовищем, теперь становилась понятна: это не зверь, как ей казалось прежде, {Далее было: это человек} нет, - это человек - испорченный, ужасный, обращенный колдовством жизни в зверя, {Вместо: обращенный ~ в зверя - было: заколдованный в зверский образ} но все-таки человек. Прежде в Верочке была только ненависть к матери теперь она чувствовала, что в ее сердце рождается что-то похожее на жалость. {Далее было: к матери -} Это был первый и сильный практический урок в любви к людям, как бы ни были они злы и испорчены. {Далее начато: Она не могла конечно}

Урок был дан пьяною {очень дурною} женщиною, очень дурною. {Вместо: очень дурною - было начато: в пьян}

А между тем Михаил Иванович Сторешников, {Вместо: Михаил Иванович Сторешников - было: Мишка [дур] хозяйский сын} или Мишка-дурак, как его называла Марья Алексеевна, ужинал в каком-то моднейшем {моднейшем вписано.} ресторане с двумя приятелями, которые были его компаньонами в ложе; {Далее было: и была еще четвертая} в компании было еще четвертое лицо француженка, приехавшая с офицером. {с статским}

- Мсье СторешнИк, - вы позвольте мне так называть вас, это приятнее звучит и легче выговаривается, - я не думала, что я буду одна в вашем обществе, я надеялась увидеть здесь {Далее было: [мою милую и вашу прекрасную] [bien ehere] [A votre belle Ad] но дальше [я уже не б] можно будет уже обойтись без этих точных признаков того, что разговор шел со стороны по-французски - мою милую, моего друга, красав} Адель.

- Адель поссорилась со мною, к несчастию, - отвечал Сторешников.

- Врет он, Жюли, боится сказать тебе правду, - сказал офицер: {статский} - думает, что ты выцарапаешь ему глаза за оскорбление славы {Было: национальной славы} своей великой и прекрасной нации, когда узнаешь, что он бросил Адель для нашей {а. русск б. своей} соотечественницы.

- Фи, какой дурной вкус! Я бы ничего не имела возразить, если бы вы, мсье Сторешнйк, покинули Адель для этой грузинки, в ложе которой вы были с ними обоими, но променять француженку на русскую - воображаю: бесцветные серые или оловянные глаза, жиденькие бесцветные волосы, бессмысленное, бесцветное лицо - виновата, {извините,} не бесцветное, а, как вы говорите, кровь со сливками - так, кажется? - то есть {Далее было: самое безвкусное из всего, что только} кушанье, которое могут брать в рот только ваши эскимосы, - и ни ума, ни жизни, ни огня - фи! фи! Мсье Jean (она обратилась к офицеру), подайте пепельницу грешнику против граций, - пусть он посыплет пеплом свою голову.

- Ты наговорила столько вздора, Жюли, что не ему, а тебе надобно посыпать пеплом голову, - сказал офицер: - как ты бранишь наших русских красавиц, а ведь та, которую ты назвала грузинкой и которую сама ставишь гораздо выше по красоте, чем Адель, ведь она русская.

- Ты смеешься надо мною.

- Чистейшая русская.

- Невозможно!

Серж с комическою торжественностью, сделал наклонение головою, выражающее высшую степень положительной несомненности.

- Ты напрасно думаешь, милая Жюли, что в нашей нации один господствующий тип красоты, как в вашей, - да и у вас много блондинок. А у нас блондинки, которых ты ненавидишь и презираешь, - только один из местных типов, может быть самый распространенный, но вовсе не имеющий слишком большого преобладания. Мы - смесь племен, всевозможных племен - от беловолосых до таких, которые ближе к неграм, чем к белокурым северным народам. Я тебе покажу в моем альбоме коллекцию русских красавиц всех возможных типов - от такой, которую ты примешь за англичанку; до такой, которую ты бедуинкою {Так в рукописи.} или индейскою баядеркою. И столько огня было у многих у них - говорю по опыту, Жюли.

- Это удивительно! Русская! Но она великолепна! Рост, осанка, - это Виргиния, которая {которую} закололась от преследований {Далее начато: Юлия} этого гадкого тирана, Юлия Цезаря, и смерть которой освободила Рим! Великолепна! Зачем она не поступит на сцену? {Далее начато: То есть месье} Господа, я говорю только о том, что я видела, но остается один вопрос, очень важный, капитальный: ее нога? Ваш великий поэт Карасен {а. Пушкин б. Карасин} - говорили мне - сказал, что в целой России нет пяти пар маленьких и стройных ног.

- Жюли, это сказал не Карасен, - Карасен знаменитый историк, {Вместо: Карасен ~ историк, - было: Карасин - Карасин был историк, а не поэ} а поэт самый плохой, да и историк-то не русский, а татарский, - вот тебе новый пример разнообразия {разнородности} наших типов, - да и зовут его не Карасей, а Карамзин. А про ножки сказал Пушкин, стихи которого недурны для своего времени, но теперь уже потеряли цену. Кстати, Жюли, Виргиния закололась от преследований Аппия Клавдия, а не Юлия Цезаря, - когда жил Юлий Цезарь, римские девушки не закалывались от преследований. Да, кстати уж, {Далее было: у нас живут не эскимосы} наши дикари, которые пьют оленью кровь, не эскимосы, а самоеды, - эскимосы живут в Америке.

- Ты вечно с этими глупостями, Серж; {Далее было: а впрочем, все это} будто не все равно. А впрочем, это полезно для разговора. Эскимосы в Америке, Аппий Клавдий и Виргиния, Карамзин, эскимосы в Америке, самоеды русские, Аппий, Аппий, Аппий. Так. Теперь все буду помнить. {Далее было: Merci} Но, господа, это посторонний эпизод; я многим обязана Сержу, я страстно учиться, {Так в рукописи.} но это посторонний эпизод, господа; остается вопрос: ее нога?

- Если вы позволите мне завтра явиться к вам, m-lle Жюли, я буду иметь честь привезти вам ее башмак. - Сторешников говорил с Жюли чрезвычайно почтительно, - он сильно робел перед умной и наглой француженкой. {Далее начато: которая}

- Привозите. Я примерю, - это затрогивает мое любопытство.

- Нога удовлетворительна, - подтвердил статский, - но я не идеалист и как человек положительный более интересуюсь существенным: {Далее начато: между} потому я больше обращал внимания на ее бюст.

- Бюст очень, очень хорош, - сказал Сторешников, ободрявшийся выгодными отзывами о предмете его вкуса и досадовавший {думавший} на себя, что до сих пор, по трусости, не сказал еще ни одного комплимента Жюли: - конечно, хвалить бюст другой женщины здесь было бы святотатством...

- Ха, ха, ха! Этот {Далее было: малень} господин хочет сказать комплимент моему бюсту! Ха, ха, ха! Я не ипокритка и не обманщица, мсье СторешнИк, я не хвалюсь и не терплю, чтобы меня хвалили за то, что у меня плохо. У меня довольно еще осталось, чем я {что я} могу похвалиться по правде. Но мой бюст - ха, ха, ха! - Жан, вы видели мой бюст, скажите ему? Вы молчите, Жан? {Далее было: Фи, трус!} Вашу руку, мсье СторешнИк, {Далее было: смелее, смелее - ведь чувствуете, что это вата} - она схватила его за руку, - чувствуете, что это не тело? Попробуйте еще здесь, и здесь - теперь знаете? - Я ношу накладной бюст, как ношу платье, юбку, рубашку, не потому, чтобы мне это нравилось, - по-моему, было бы лучше без этих ипокритств, - а потому, что это так принято в обществе. Но женщина, которая столько жила, как я, - и как жила, мсье СторешнИк, - я теперь святая, схимница перед тем, чем я была, - такая женщина не может сохранить бюста! - И вдруг она зарыдала: - Мой бюст! Мой бюст! Моя молодость! Моя чистота! О, боже! Затем ли я родилась? - Вы лжете, господа, - вскричала она, вскочив и ударив кулаком по столу, - вы клевещете! Вы низкие люди! {Вместо: низкие люди было: негодяи} Она не любовница его! Он хочет купить {соблаз} ее! Я видела, как она отворачивалась от него и горела {вспыхивала} ненавистью к нему! Это гнусно!

- Да, - сказал статский, лениво потягиваясь: - ты прихвастнул, Сторешников, - у вас дело еще не кончено, а ты уже наговорил нам, что живешь с нею, и описывал {рассказывал} то, чего еще не видал, - впрочем, это ничего, - не за неделю до нынешнего дня, так через неделю после нынешнего дня, - это все равно. И {Далее было: описания твои} ты не разочаруешься в описаниях, которые делал по воображению, - найдешь даже лучше, чем думаешь, - я рассматривал, останешься доволен. {Вместо: останешься доволен - было: хороша, [будет хорошо] будешь доволен}

Сторешников был вне себя от ярости:

- Нет, m-lle Жюли, вы обманулись, смею вас уверить, в своем заключении, {Далее было: а. она б. это в. смею уверять} простите, что осмеливаюсь противоречить вам, но она моя любовница. Это была обыкновенная любовная ссора, от ревности, - она видела, что я первый акт сидел в ложе m-lle Матильды. Только и всего.

- Врешь, мой милый, {Вместо: мой милый, - было: братец} врешь, - сказал Жан и зевнул.

- А не вру, не вру.

- Докажи. Я человек положительный, без доказательств не верю.

- Какие же доказательства я могу тебе представить?

- Ну вот и пятишься, и уличаешь себя, что врешь. Какие доказательства? Будто трудно найти? Да вот тебе: завтра мы собираемся ужинать опять здесь. {Далее было: Я привезу [М] свою} M-lle Жюли будет так добра, что привезет Сержа, я привезу свою миленькую Матильду, ты привезешь ее; если привезешь, я проиграл, ужин на мой счет; не привезешь - изгоняешься со стыдом из нашего круга. {Далее было: а. и я продолжаю б. и я беру на себя продолжать с нею то [что], чего ты в. я изгоняю} - Жан дернул сонетку, вошел слуга. - Simon, завтра ужин на шесть персон, точно {самый} такой, как был, когда я у вас венчался с Матильдою, помните, перед рождеством, {Вместо: перед рождеством - было: весной} - и в той же комнате.

- Как не помнить такого ужина, мсье. Будет исполнено. Слуга поклонился и вышел.

- Гнусные люди! Гадкие люди! Я была уличною женщиною два года в Париже, я жила эти два года в самом гадком доме, где собирались мошенники, воры, - я там не встречала троих таких низких людей вместе! {Далее было начато: Поодиночке} Боже, с кем я принуждена жить в обществе! За что такой позор мне, боже? - Она упала на колени. - Боже, я слабая женщина! Голод я умела переносить, но в Париже так холодно зимой! Холод был так жесток, обольщения так хитры! Я хотела жить! Я хотела любить - боже, ведь это не грех, за что же так наказываешь меня? Вырви меня из этого круга, вырви меня из этой грязи! Дай мне силу сделаться опять уличною женщиною в Париже, - я не прошу у тебя ничего другого, я не достойна ничего другого! - но освободи меня от этих людей, этих гнусных людей! - Она вскочила и подбежала к офицеру: Серж, и ты такой же? Нет, ты лучше их. Разве это не гнусно?

- Гнусно, Жюли.

- И ты молчишь? допускаешь? соглашаешься? участвуешь?

- Садись ко мне на колени, моя милая Жюли. - Он стал ласкать ее, она успокоилась. - Как я люблю тебя в такие минуты. Ты славная женщина. Ну что ты не соглашаешься повенчаться со мною? Ведь сколько раз я просил тебя об этом. .

- Брак? Ярмо? Предрассудок? Никогда! Я тебе запретила говорить такие глупости. Не серди меня. Но, {Я тебе запретила ~ Но - вписано.} Серж, милый Серж! Запрети ему, он тебя боится, спаси ее!

- Жюли, будь хладнокровнее. Это невозможно, - не он, так другой, все равно. Да вот, посмотри - Жан уже думает отбить ее у него, а таких Жанов тысячи. От всех не убережешь, когда мать хочет торговать дочерью. {Текст: Да вот ~ дочерью. - вписан.} Лбом стену не прошибешь, говорим мы, русские. Мы умный народ, Жюли. Видишь, как спокойно я живу, приняв этот наш русский принцип.

- Никогда! Ты раб, - француженка свободна! Француженка {Она} борется, француженка {она} падает, но она борется! Я не допущу! {Далее было: Поверь, Жюли, ничему тут нельзя помочь. У нас говорят: "один [не] воин в поле не рать".} Кто она? Где она живет? Ты знаешь?

- Знаю.

- Поедем к ней. Я предупрежу ее.

- В первом-то часу ночи? Поедем-ко лучше спать. До свиданья, Жан. {Далее было: - До свиданья. Мы с Жюли не будем на вашем ужине.} До свиданья, Сторешников. Разумеется, вы не будете ждать Жюли и меня на ваш завтрашний ужин: вы видите, как она раздражена. Да и мне, сказать по правде, эта история не нравится. Но, конечно, вам нет дела до моего мнения, мне - до ваших дел. До свиданья.

- Экая бешеная француженка, - сказал статский, потягиваясь и зевая, когда офицер и Жюли ушли. - Это уж чересчур: с умеренностью - хорошо, когда хорошенькая женщина будирует, но {Далее было: до такой степени бушевать} с нею я бы не ужился четырех часов, не то что четырех лет, как Серж. Конечно, {А впрочем} Сторешников, наш ужин не расстраивается от ее каприза? Я привезу Поля с Мари вместо них. А теперь пора по домам - мне еще нужно заехать к Матильде.

- Ну, Вера, хорошо. {Вместо: Ну, Вера, хорошо - было начато: Я вчера} Цвет лица свежий, и глаза не заплаканы. Видно, начала слушаться матери, говорила за утренним чаем Марья Алексеевна. - Верочка сделала нетерпеливое движение. - Ну хорошо, не стану говорить, не расстраивайся. {не серд} А я вчера так и заснула у тебя в комнате. Может, наговорила чего лишнего. Я вчера не в своем виде была. Ты не верь тому, что я с пьяных-то глаз наговорила, слышишь? не верь.

Верочка промолчала: мать была опять прежняя Марья Алексеевна, и глаз неопытнее верочкина не мог бы подметить в ней никаких остатков человеческого достоинства. {Далее начато: а. Она б. Прежней безусловн} Верочка усиливалась победить отвращение, но не могла. Однако же жалость к матери осталась в ней навсегда.

- Одевайся, Верочна, - чать, скоро придет Мишка-дурак. - Она очень заботливо осмотрела наряд дочери и осталась - довольна. - Если ловко поведешь себя, подарю серьги с большими-то изумрудами, {Далее было: знаешь, те, что мож} - они старого фасона; {Далее было: а. но можно передел на брас б. Начато: если} ушам тяжело, но если на браслетку переделать эти камни, - хорошая браслетка будет. Они у меня за заклад остались за 150 рублей, - с процентами 250, - а стоят больше 400. Слышишь, подарю.

Явился Мишка-дурак. Справился о здоровье Веры Павловны, - "я здорова", - он сказал, что очень рад, и навел речь на то, что здоровьем надобно пользоваться, {Далее начато: а. что не сме б. он пред} конечно, надобно, - по мнению Марьи Алексеевны, и молодостью тоже, - он совершенно согласен и думает, что хорошо было бы воспользоваться нынешним вечером для поездки за город: день морозный, дорога чудесная. - "С кем же он думает ехать?" - "Только втроем: Марья Алексеевна, Вера Павловна и он"; {Далее было: прокатятся по островам,} - в таком случае Марья Алексеевна совершенно согласна; это будет очень мило. Но теперь она пойдет готовить кофе и закуску, а Верочка споет что-нибудь.

- Верочка, ты споешь что-нибудь? {Далее начато: ты, кажется, после с} прибавляет она многозначительным тоном, {выражен} не допускающим возражений.

- Спою.