Прошлое не продаётся

– Да вы не волнуйтесь! Все ваши проблемы уже позади. У меня к Алексею, так сказать, частный вопрос. Ничего серьезного.

– Да, я слушаю. – Голос Смирнова был спокоен и даже умиротворен. – Это вы, Лев Иванович?

– Алексей, я поздравляю тебя с возвращением к семье. Рад, что твои беды наконец-то закончились.

– Спасибо вам, Лев Иванович. – Смирнов тяжело вздохнул. – До сих пор не могу поверить, что опять дома. Вы что-то хотели у меня спросить?

– Да, Алексей… – Гуров после секундного раздумья продолжил: – Не хотелось бы тебя дергать в первый же день после возвращения, но, может, хотя бы по телефону поможешь вот с чем разобраться. Мы на днях взяли весь состав мастерской «Спектр-Д», которая теперь называется «Карат-экстра». Большинству из этих людей ничего не инкриминируется, и они уже отпущены под подписку. Скорее всего, они пройдут лишь как свидетели. А вот, скажем так, административный состав, их трое, пока под стражей. Но и они от всего открещиваются, хотя улик более чем достаточно. Все валят на одного Мушенкина. Но на того валить теперь можно все, что угодно. В первую же ночь после задержания он преставился. Врачи признали сердечный приступ.

– Сомневаюсь. – Смирнов недоверчиво хмыкнул. – Этого бугая оглоблей не перешибешь. И на сердце он никогда не жаловался. Скорее всего, кольнули чего-нибудь. А кто с ним был в камере?

– Да его же помощники с ним и были. В СИЗО лопухнулись и всех кинули в одно помещение, хотя должны были распределить по отдельности. Значит, это Ханулин, Гаспарян и Медников.

– Медников? – Голос Смирнова стал напряженным и жестким. – Жив, курилка? Да, еще тот шакал. Он считался правой рукой Мушенкина, но делами они ворочали на равных. Гаспарян и Ханулин – пешки, только рангом повыше. Их к секретам, я так думаю, не подпускали. Они знали не больше, чем мы. А Медников держал в руках всю кассу мастерской. Жалованье он нам назначал. Мушенкин лишь утверждал. Так что, если взять его за жабры, он может много чего интересного рассказать. Кстати, если будет упираться, скажите, что я готов встретиться с ним на очной ставке и выступить как свидетель в суде. Эти уроды отняли у меня год жизни. Вот теперь пусть сами посидят.

– Хорошо, Алексей, спасибо. Я с ним сегодня как раз встречаюсь. – Гуров собрался положить трубку, но вновь услышал голос Смирнова:

– Будете там, проверьте-ка его туфли. Особенно каблуки. Поговаривали, что они у Патрикея, это его погоняло, с секретом.

В СИЗО Гуров приехал ближе к десяти. На проходной он встретился со следователем, которому поручили дело «Карат-экстра».

– Вы Лев Иванович? – вежливо осведомился худощавый высокий мужчина, похожий на Жака Паганеля. – Хотите поговорить с Медниковым? Ой, дело безнадежное. Хитер, изворотлив, все спихивает на Мушенкина. Даже не знаю, с какого бока к нему подойти.

– Сейчас, мне почему-то так кажется, он канарейкой защебечет, – многообещающе усмехнулся Гуров.

Медников даже на первый взгляд не казался простаком. Едкий, как кислота, взгляд маленьких бегающих глаз светился хитростью, умом и изворотливостью. Небольшого роста, жилистый и крепкий, как пружина, он даже в следственном изоляторе держался нагловато и уверенно.

Сев напротив Гурова, он вызывающе ухмыльнулся:

– Что, гражданин следователь пал духом и попросил подкрепления?

– Разувайся, – просто и даже чуть скучающе распорядился Гуров.

Стоящий у окна следователь удивленно смотрел на Гурова через прямоугольные линзы очков.

– Ты что, начальник? – Медников выпучил глаза. – А это еще зачем? Может, еще и штаны прикажешь снять?

– Понадобится – прикажу. – Голос Гурова стал более жестким и властным. – Туфли снять и поставить на стол.

Он развернул газету и расстелил ее на столе перед донельзя ошарашенным Медниковым. Тот, немного поколебавшись, все же сдернул с ног туфли, которые без шнурков, изъятых при задержании, успели изрядно растоптаться. Гуров придвинул их к себе и стал внимательно осматривать каблуки и подошвы. Медников, до которого вдруг дошел смысл происходящего, сидел как на иголках. Заметив, что он привстает, Гуров жестко скомандовал:

– Сидеть! Без глупостей!

Правый каблук ничего особенного собой не представлял, а вот левый и впрямь оказался с секретом. С силой повернув его против часовой стрелки, Гуров разъединил его точно посередине и увидел в потайном пазу крохотный, менее чем на грамм содержимого, шприц-тюбик, в котором через прозрачный пластик виднелись остатки темно-бурой жидкости.

– Вот это да! – ахнул следователь, подходя поближе. – Вот это сюрприз!

– Ничего не знаю! Это не моя обувь! Мне ее в камере подменили! – истерически взвыл Медников, злобно вытаращив свои глубоко спрятанные глаза. – Это ваши, ментовские, штучки. Это вы мне нарочно подсунули. Где свидетели, где понятые?!

– Ты визг свой прекращай, – строго заметил Гуров. – Сейчас эксперт снимет с тюбика отпечатки пальцев и произведет анализ того, что в нем еще осталось. Одну дозу ты всадил Мушенкину. Другую припас кому-то еще из своих сокамерников? Думаю, им об этом узнать будет интересно.

– Никому я ничего не всаживал и не собирался! – Медников продолжал упорствовать. – Я требую адвоката!

– Слушай, Медников. – Гуров смотрел на него с презрительным разочарованием. – Ну что ты юродствуешь? Эту партию ты проиграл вчистую. С учетом вновь открывшихся обстоятельств, мы обязательно проведем повторную, более тщательную и углубленную, судмедэкспертизу трупа Мушенкина. И я уверен, насильственный характер его смерти обязательно будет доказан. На тюбике твои отпечатки есть гарантированно. А сокамерники, узнав о том, что ты кому-то из них тоже готовил досрочную отправку на тот свет, тебя не помилуют. Крыс в тюрьме не любят. Что, опять не согласен? Поясню. Если бы ты хотел ограничиться одним лишь Мушенкиным, ты бы мог без проблем выкинуть шприц в унитаз и этим избавиться от опасной улики. Но ты этого не сделал, а в шприце есть еще одна доза яда. Кто должен был стать следующим?

– Я… – хрипло выдохнул Медников. – Если бы не удалось отмазаться, я бы уплыл на лодочке. Вот, смотри! – И он вскинул руку, на запястье которой была вытатуирована лодочка с веслом.

– Ну, что ж, – удовлетворенно констатировал Гуров, – с этим вопросом мы разобрались. Теперь следующий. Каким образом в вашей мастерской оказалась книга, похищенная в монастыре? Только заранее хочу предупредить, что валить на усопшего Мушенкина бесполезно. Ты был его правой рукой, и свои делишки вы обстряпывали на равных.

– Кто сказал? – Медников возмущенно замахал руками. – Это бред!

– Смирнов, которого вы сначала упрятали за решетку, а потом и вовсе определили изничтожить. Разве не так? Но попытка убийства сорвалась, он оправдан и выпущен на свободу. Более того, он просто жаждет очной ставки с тобой и готов выступить на суде свидетелем.

– Мать твою… – Вне себя, Медников ударил по столу крепко сжатым кулаком. – Говорил же этому барану, что Швера долбаного сразу надо было замочить!.. Мужик какой-то книгу принес, предложил взять. Мы не отказались. Книга ценная, на ней можно было хорошо навариться. А кто он и откуда – нас не интересовало.

– Ну брешешь же, Патрикей! Врешь – наглее наглого, – язвительно рассмеялся Гуров. – Ну, хорошо, я постараюсь тебе помочь. Некто Жидких, экспедитор бывшего кооператива «Московские зори», когда-то попал в заключение на несколько лет, а в день его задержания из квартиры, которую он снимал, пропала ценная вещь. И вот, когда он вышел на свободу и попытался скрыться за монастырскими стенами, его там все равно разыскали и предъявили счет. Встречался с ним правая рука хозяина, некто Антошин. И тогда, чтобы откупиться от своих не в меру жадных друзей, совершил послушник Димитрий страшный грех – украл дорогую старинную книгу. Но по пути к марвихеру Плейбоше, неподалеку от так называемой Шмадряевки, его убрал помощник Плейбоши Свистун, он же – Станислав Гусевский. Однако, пока он прятал труп, книгу кто-то похитил и прямиком к вам. Кто этот человек, его фамилия?

– Гошка Якимчук, – ошеломленный невероятной осведомленностью опера, выдавил из себя Медников. – Его Мишка Антошин послал следить за монахом. Мишку с его долей опять кинули, и он предложил в счет этого грабануть монаха. Но не убивать. Книгу толкнуть, деньги поделить. Ну, Гошка и шел за ним следом до того самого места. Все никак не мог выбрать момент для гоп-стопа. А когда Свистун грохнул монаха, Гошка смекнул, что Плейбоша и Свистун хотят кинуть контору. Он книгу цапнул – и ходу. Ему и напрягаться не пришлось. Мы уже начали искать покупателя…

– А вообще как строятся взаимоотношения между «Чайкой» и «Карат-экстра»? – согласно кивнув, поинтересовался Гуров.

– Каждый сам по себе, – поморщился Медников. – Но корыта стоят рядышком. Да и общее корыто тоже имеется.

– То есть так называемый общак, который столь неосторожно щипал Антошин? За что его и приговорили, – задумчиво констатировал Гуров. – А Кио из чьей конторы?

– Из той, – куда-то неопределенно мотнул головой Медников. – Он в шестерках, правда козырных, у какого-то Эдика. Фамилию не знаю. Вроде бы Эдик Антошина и приговорил.

– Значит, Эдик Чахлов отличился. А как же Босс, в смысле Зобов, отреагировал на кончину Антошина?

– Этого я не знаю. – Медников отрицательно покрутил головой. – Я его вообще за все это время, пока работаем, видел раза четыре – не более.

– Какой он из себя? Есть во внешности что-то характерное?

– В толпе встретишь – ни за что не догадаешься, кто он такой. Говорят, из КГБ. Туда же таких только и набирали.

– Ну ничего, фоторобот изготовить – не проблема. Сегодня же поручу ребятам заняться этим.

– А это мне зачтется? – угрюмо поинтересовался Медников.

– Ладно, будет фоторобот – оформим явку с повинной. Как на это смотрите, Павел Николаевич? – Гуров повернулся к следователю, который курил у открытой форточки.

– Думаю, что в интересах дела пойти навстречу можем, – кивнул он.

Заехав в управление, Гуров поручил криминалистам в срочном порядке с помощью Медникова составить фоторобот Босса. Заодно, забежав к Петру, решил вопрос об установлении наблюдения за виллой в Зайцеве.

– А кто хозяин тех хоро?м? – лихорадочно перебирая какие-то бумаги, поинтересовался Орлов.

– Думаю, что это логово самой главной акулы в той криминальной структуре, которую мы сейчас разрабатываем. – И, получив высочайшее одобрение своих планов, Гуров отправился домой.

ГЛАВА 9

Прибыв в управление утром следующего дня, Гуров надеялся получить хоть какие-то известия от Стаса. Но тот почему-то никак не давал о себе знать. Зазвонил телефон. Гуров поднял трубку и услышал голос судмедэксперта Дроздова:

– Лев Иванович, вчера из Яузы покойничка выловили. Это, как удалось установить по отпечаткам пальцев, некто Лупов по кличке Кио. Смерть наступила от пулевого ранения в затылок. Стреляли из «макарова», с близкого расстояния. Оружие, из которого произведен выстрел, не найдено, в нашей картотеке не числится.

– Да уж, спасибо за новость, греющую и радующую душу прямо с утра, – вложив в голос максимум иронии, известил его Гуров и положил трубку.

«Вот так штука! – размышлял он, шагая взад-вперед по кабинету. – Я уж подумал, что он где-нибудь на Канарах загорает или, на худой конец, на Кипр свалил. А он, оказывается, в компании головастиков по Яузе плавал. За что же его приговорили? Или как того мавра, что оказался без надобности после сделанной работы, или кто-то не согласился с убийством Антошина и расквитался с исполнителем». Но, так или иначе, это означало, что еще одну ниточку, ведущую к верхушке криминальной фирмы, кто-то постарался оборвать.

Гуров вновь отправился в клинику, где находились на излечении приятели Антошина. Его очередное появление в палате вызвало нервозную реакцию и мумий, и их сиделок, что было заметно с первого взгляда.

– Вообще-то мы полагали, что видимся с вами первый и последний раз, – недовольно изрекла Елена Якимчук, даже не ответив на бодрое гуровское: «Привет честной компании». – Вам не кажется, господин милиционер, что вы несколько выходите за рамки своих служебных полномочий?

– Нет, не кажется. – Гуров ответил на ее желчное раздражение миролюбивой, почти доброжелательной улыбкой. – Так, сейчас у нас будет сугубо мужской разговор, поэтому дам на некоторое время я попрошу из палаты выйти. Обещаю, что пытки использовать не буду. Просто информация, которую я хотел бы обсудить, имеет секретный характер и лишние уши совершенно ни к чему.

– Я никуда не пойду, – категорично заявила Елена, демонстративно отвернувшись от Гурова. Ее поддержала и Инна.

Но сам Якимчук, по тону голоса Гурова почуяв, что сейчас может состояться беседа весьма опасной направленности, которая болезненно ударит по его семейным устоям, отреагировал иначе:

– Ладно. Лен, Инна, выйдите на минуту. Пусть скажет, что он там хочет сообщить. А то так и будет ходить каждый день.

Когда женщины скрылись за дверью, Гуров присел на табурет и, глядя в упор на Якимчука, одобрительно кивнул:

– Правильно, Гоша. Твоя догадка о том, что мне кое-что о тебе удалось узнать, абсолютно верна. Поэтому, я надеюсь, мы не будем играть в кошки-мышки, а поговорим, не размазывая кашу по тарелке, сжато и предметно. Первый вопрос: как давно работаешь в «Чайке» и основной круг твоих обязанностей?

– Да уже года три, – немного подумав, ответил Якимчук. – Обязанности какие? Сгоняй туда-то, привези то-то. Или, наоборот, отвези. В общем, экспедитор, курьер – как еще назвать? Работал непосредственно под началом Антошина.

– Теперь вопрос к Дорохину. А ты каким боком встроен в эту фирму?

– Да почти тем же, что и Гоша, – глухо ответила вторая мумия. – Мы с Гошей старые приятели, я долго не мог найти работу, ну, он и помог с трудоустройством. Собственно говоря, эта работа ничуть не хуже любой другой. Мы никого не грабили, не убивали, мы работали «конвертами». Мы увозили свертки и привозили свертки. А что в них – нас не интересовало. Так что в этом смысле какой-либо состав нам вряд ли кто инкриминирует.

– Подкован, ничего не скажешь, – усмехнулся Гуров. – Но сложность вашего положения в том, что вы слишком много знаете. А в вашей фирме, я так понял, начался «сенокос». К примеру, вчера в Яузе выловили с дырой в голове небезызвестного вам Кио. Так что, парни, если вы проходите как свидетели, я имею право принять меры для обеспечения вашей безопасности. Скажем, под вымышленными именами поместить в другую, закрытую клинику или обеспечить охрану палаты.

– Охрану… – Обе мумии нервно переглянулись. – Если захотят замочить, никакая охрана не поможет. Уж лучше где-нибудь залечь на дно, – встревоженно констатировал Якимчук. – А это реально?

– Да, вот только сегодня одного, который тоже будет проходить как свидетель, перебросили инкогнито туда, где его никто не найдет. У него, правда, в отличие от вас перелом ноги.

Мумии снова переглянулись.

– Какой-то хмырь тут под окнами уже второй день отирается, – задумчиво отметил Дорохин. – Похоже, что-то готовится. Ну, хорошо. Что вас конкретно интересует?

– Меня интересует Босс. Кое-что я о нем уже узнал. Мне сегодня должны предоставить его фоторобот. Но хотелось бы знать гораздо больше, например, чей дом в Зайцеве на Северной, пятнадцать?

– О-о-о! – Обе мумии рассмеялись.

– Если вы владеете информацией этого уровня, то, значит, вы не знаете ничего, – приподнявшись на локте, заговорил Якимчук. – Контора эта чрезвычайно закрытая, имеющая несколько уровней информационного допуска. Вот мы имеем самый минимальный уровень информированности. Более высокий имел Мишка. Поэтому тот, кто вас уже информировал, скорее всего, пользуется информацией из третьих рук. Суть дела в том, что фирмы в обычном понимании нет вообще. Есть нечто виртуальное. Вот как медуза в море. Ты ее видишь, она может тебя обжечь, а поддень ее сеткой – она как студень просочится через ячейки. Есть много людей, которые, работая на фирму, вообще не знают, на кого работают. А что касается Босса, то я не уверен, что даже все его замы знают, как он выглядит на самом деле.

– Этот дом в Зайцеве записан на какую-то маразматичную бабулю в Москве, которая в нем не была ни разу в жизни. Он как явочная квартира. Не более того, – авторитетно сообщил Дорохин. – Есть в Лефортове как бы офис, он на Замочной, десять. Там даже табличка имеется. Но это всего лишь маска. Раз фирма открыта официально, надо же иметь юридический адрес, контактный телефон и прочие формальные причиндалы? А реально офис так же далек от фирмы, как эта больничка от Третьяковки. А в связи с чем вам дали информацию о доме в Зайцеве?

– Туда должны были отвезти похищенных сыновей вашего бывшего шефа Антошина. Кстати, кто мог хотеть смерти Антошина и кто может вымогать с его вдовы имеющиеся драгоценности?

– В том, что Мишку заказал Эдик, я не сомневаюсь и на ноготь, – убежденно махнул рукой Якимчук. – А вот насчет вымогательства… Нет, он хоть и отмороженный, но не до такой степени. К тому же есть риск засветиться и влипнуть, а он осторожен до крайности. Тут, скорее всего, мог отличиться Клоп, он вроде смотрителя за этим домом. Жадный до потери рассудка. Если есть возможность поживиться, он и в нужник нырнет – не побрезгует.

– Значит, – подытожил Гуров услышанное, – реально выйти на Босса можно только через Эдика. Это единственный вариант.

– Есть какой-то закрытый ночной клуб. Раз в месяц в нем собираются те, кто вообще нигде никогда не бывает. Теневая элита Москвы. Но допуск туда – проще в Кремль попасть или на секретную военную базу. Там охрана ни с кем не церемонится. Что не так – могут замочить на месте. Вот там, говорят, Босс иногда появляется. А вообще он живет за границей. Только где – никто не знает. У него куча паспортов на все случаи жизни. – Закончив говорить, Якимчук вновь откинулся на подушку.

– Насколько я знаю, – вновь подал голос Дорохин, – этот клуб базируется там же, в Лефортове, где и офис.

– Хорошо, – кивнул Гуров. – Сейчас вы объясните своим близким необходимость переезда в другое место, а к вам через полчаса-час прибудут четыре санитара. Они отвезут вас под видом усопших в другое место. Но Инна и Елена должны будут сидеть в этой палате по меньшей мере еще часа два. Где вы будете находиться, им тоже знать ни к чему. Можете потом позвонить им по сотовому, сообщить, что живы-здоровы. Те, что придут, скажут условную фразу: «А у нас в Склифе мебель лучше». Запомнили? Ну, я пошел.

Потратив более получаса на организацию вывоза Якимчука и Дорохина в другое место, Гуров тоже заметил бойкого шустрячка, крутившегося у вестибюля, а затем решил съездить на Замочную. Путь туда из-за обычных в такое время пробок занял тоже не менее получаса. Увидев рядом с входом в один из подъездов табличку с одним-единственным словом «Чайка», Гуров потянулся к дверной ручке, но в этот момент она распахнулась и из подъезда навстречу ему, о чем-то переговариваясь, вышли двое мужчин. Крепкие фигуры, короткие стрижки, темные очки говорили об их принадлежности к каким-то нехилым структурам наподобие силовых или охранных.

Мужчины Гурова тоже заметили и, скользнув по нему равнодушными взглядами, направились к припаркованной неподалеку белой «десятке». У Гурова вдруг что-то шевельнулось в памяти, словно он где-то их уже видел. Но где и при каких обстоятельствах? Уже войдя в подъезд, он вдруг вспомнил, что это те самые ряженые милиционеры, которые забрали мальчиков от соседки Антошиной. Но на фотороботе они были в милицейской форме и без очков, поэтому он сразу и не смог их опознать.

Опрометью выбежав на улицу, Гуров запрыгнул в машину на свое место и приказал удивленно хлопающему глазами Женьке, чтобы тот гнал во весь опор за только что уехавшей «десяткой». «Волга» рванула с места и понеслась по лабиринту улиц и переулков. «Десятка», успевшая уйти уже довольно далеко, Женькиными стараниями очень скоро была настигнута. Гуров приказал следовать за ней на некотором удалении, чтобы сидящие в «десятке» не могли заметить преследования. Но они оказались калачами тертыми и все же заметили. «Десятка» внезапно прибавила ходу и заметалась из ряда в ряд, чтобы сбить настырную «Волгу» со следа. Но и Женька оказался не лыком шит и, уже не таясь, намертво повис у нее на хвосте.

«Десятка» внезапно ринулась прочь от лабиринта городских улиц в сторону МКАД. Судя по всему, ее водитель рассчитывал, что на открытой трассе ему будет легче оторваться за счет преимущества в скорости. Но и «Волга» явила незаурядную прыть, продолжая эту сумасшедшую гонку. Когда «десятка» внезапно свернула на Каширское шоссе и «Волга» тут же ринулась следом, внезапно произошло то, чего Гуров вообще никак не мог ожидать. «Десятка», напуганной птицей мчась по асфальту, в какое-то мгновение вдруг вспучилась, обратившись в огромный огненный шар, который, летя по инерции, вильнул вправо и, проломив ограждение, покатился по склону насыпи. Лишь тогда долетел резкий, бьющий по ушам хлопок взрыва.

Ошарашенный случившимся, Женька едва успел нажать на тормоза. Тут же остановилось несколько других машин. Кто-то кричал, что нужно срочно вызвать пожарных и «неотложку». Другие просто стояли и смотрели на догорающие, изорванные в клочья остатки машины.

– Товарищ полковник, – Женька озадаченно тер переносицу, – это они что же, сами себя подорвали или случайно в кабине взорвалась граната?

– Возможно и то и другое. Но не исключено и третье. – Досадливо морщась, Гуров смотрел на чадные струи дыма, уносящиеся ввысь. – Возможно, они сами подорвали себя, даже не подозревая, что творят. Они могли на ходу позвонить кому-то из главарей и сообщить, что их преследуют, и очень плотно. И им в виде рекомендации, возможно, было предложено на что-то нажать, что-то потянуть. Ну, вроде того, чтобы, к примеру, создать дымовую завесу. Они рекомендацию выполнили, но произошло совсем не то, чего они ожидали. Ладно, нам тут больше делать нечего, гоним обратно в Лефортово. Хотя, боюсь, мы и там уже в пролете. Скорее всего, в офисе не найдем никого.

Гуров оказался прав. Когда они вновь вернулись на Замочную, десять, то с удивлением обнаружили, что даже табличка с названием фирмы со стены дома исчезла. Зайдя в подъезд, Гуров увидел распахнутую настежь железную дверь и каких-то людей, расхаживающих по пустым комнатам.

– Здравствуйте, а как бы мне увидеть кого-нибудь из «Чайки»? – Изобразив из себя простачка, он заглянул в помещение.

– Здесь такого нет, – поджал плечами молодой мужчина в белом костюме с огромным перстнем на левой руке. – Мы открываем здесь представительство страховой компании. А о каких-то… Как вы там назвали? Вообще не слышали.

– Все, упорхнули птички, – сев в машину, сердито констатировал Гуров. – Возвращаемся в управление.

Еще издалека, лишь только «Волга» вырулила из-за последнего поворота, Гуров увидел припаркованную у управления машину Крячко. Это означало, что Стас уже и из поездки вернуться успел, и машину из ремонта забрал. «Мерин» Стаса за время ремонта заметно похорошел, как будто даже облагородился и помолодел самое малое на десяток лет.

Когда Гуров вошел в кабинет, Крячко сидел за столом, довольный собой, жизнью и всей вселенной в целом.

– О-о-о! Лева! – радостно возопил он, встав и раскинув руки.

– Стас, ты ведь настроен только на рукопожатие? – Гуров насмешливо прищурился. – Ты ведь не Леонид Ильич? Верно?

– Верно. – Крячко левую руку тут же опустил, а правую вытянул вперед. – Здр-р-расьте… – Прижмурив глаза, он изобразил церемонную улыбочку некоего дальневосточного царедворца, изъявляющего лояльность своему солнцеликому императору.

– Ой, Стас… – Ответив на рукопожатие, Гуров покачал головой. – Чуть больше суток тебя не видел, а кажется, десять лет уже прошло. Как мы тут без тебя, без твоих хохм и приколов?!

– Как… – Умиление с лица Стаса ушло, сменившись на гримасу осуждения. – Очень даже просто! Стоило мне уехать – они тут же закатили пирушку. Надрались до чертиков зеленых. Всю жизнь я тут как Золушка. Как бал – так сами пировать, а меня, горемычного, перебирать горох с чечевицей. Ну да ладно… Как получится – так и будет. А я вот с чем приехал: надо нам с тобой туда обоим отправляться, и сегодня же. Там, я чувствую, дела раскручиваются нехилые. В общем, прибыл я в эти Озерцы, село там – дворов меньше сотни. Население в основном женщины. Мужики или по заработкам разъехались, или спились и прежде времени отправились на погост. Там действительно на горе, поросшей лесом, был монастырь. После семнадцатого года его растащили по кирпичику. И эта вот «Чайка» его якобы взялась восстанавливать. На самом деле там ведутся обыкновенные раскопки, причем самым варварским способом. Роются шурфы, канавы, ямы. Землекопов работает человек двадцать. Ну, там как? Одни сбегают – других находят. За день раскопок платят не больше полтинника, да еще в обед дают поесть. И все. А работа, сам понимаешь, каторжная. Ну а из алкашей и бомжей какие землекопы? Выдыхаются в момент. Вот эти фирмачи постоянно и ищут, кого б нанять. По всему периметру раскопок – охрана, вооруженная автоматами. Утром и вечером каждого обыскивают. Утром – чтобы не пронес оружие, вечером – чтобы не спер какую-нибудь находку. Говорят, они там уже немало чего нашли. Может, это только слухи, но бабка Агафья, у которой я остановился, уверяет, что еще прошлой осенью фирмачи откопали монастырскую казну. Монастырь-то был богатый. Ее и большевики искали, да ничего им не посветило. А этим, видишь, повезло.

– Ну так если казну они уже обнаружили, чего же еще ищут? Еще одну надеются найти? – Гуров недоуменно пожал плечами. – Сколько же их там зарыто, этих сокровищ?