Король хитрости

– На первые два явитесь, а с остальных я вас отпрошу.

– Живем! Тогда раз-раз – и в дамках! – весело сказал Хитров, передразнивая любимый девиз Тихоныча.

После физкультуры, когда ребята собрались в раздевалке, Коля Егоров спросил у Фильки:

– И что ты думаешь по этому поводу?

– По какому поводу? – не понял Хитров.

– Как мы поступим со спартакиадой?

– А никак не поступим… – Филька снял носок и пошевелил пальцами, будто проверяя, все ли они на месте.

– В смысле как это «никак»? – поразился Коля. – Откажемся, что ли?

– С чего ты взял, что я собираюсь отказываться? Придем и будем участвовать. Только мы забыли спросить, как будут выглядеть эти соревнования. Командные или по одному участнику в каждом виде спорта? – Убедившись, что ни один палец не потерялся, Филька снова надел носок и обулся.

– Сейчас узнаю. – Антон Данилов заглянул в тренерскую и вскоре вернулся с известием:

– Тихоныч говорит: по одному представителю на каждый вид спорта. Сказал: сами разделитесь, как захотите.

Толстый Мокренко посмотрел на свой живот и решительно заявил:

– Чур, я подтягиваться не буду!

– Боишься, турник не выдержит? – насмешливо спросил Коля.

– У меня весовая категория не та! – обиделся Петька. Он, хоть и был самым сильным в классе, не мог подтянуться ни разу.

Хитров оценивающе окинул взглядом его грушеобразную фигуру и сокрушенно покачал головой:

– Ну и как с тобой поступить, раз-раз – и в дамках? Для турника ты не годишься, прыгаешь наверняка неважно, по шарику ракеткой с трех попыток не попадешь… Выхода нет, придется тебя выдать за гроссмейстера.

– Я в шахматы ничего… хорошо играю, только все время забываю, как фигуры ходят, – сказал Мокренко.

Ребята засмеялись.

– С кем не бывает? Известные гроссмейстеры тоже иногда забывают ходы во время турнира. А потом посмотрят на бумажку и вспомнят. Главное: не забывай делать умное лицо, – посоветовал Коля.

– Ладно, с шахматами решили, – подытожил Филька. – Теперь дальше: кто будет прыгать в длину?

– Я буду! – вызвался Антон. – Я далеко прыгаю, только у меня почему-то все время заступы.

– Потренируешься! Поехали дальше. Колька, ты сколько раз подтягиваешься?

– Восемь.

– А я семь. Значит, на турнике работаешь ты, а я играю в настольный теннис. – И довольный, что они все распределили, Хитров куда-то умчался. Дел у него, как обычно, было море.

Остальные, закончив переодеваться, по одному стали выходить из раздевалки. Уже в дверях Егоров обернулся и увидел, что Мокренко сидит на скамейке и о чем-то сосредоточенно размышляет, подперев голову руками. Увидев, что Коля остановился, Петька поднял на него глаза и спросил:

– Слышь, Колян, я почти все вспомнил, одно только никак не вспомню: короля в шахматах жрут или не жрут?

– Думай, гроссмейстер, думай… – сказал Егоров и закрыл дверь раздевалки.

И вот наступил вторник, семнадцатое октября. Филька проявил чудеса изворотливости и ухитрился договориться, чтобы их четверых отпустили не только с последних уроков, но и с двух первых, заявив, что им надо готовиться к спартакиаде.

– Что за спартакиада? – подозрительно спросил Максим Александрович.

– Ответственная. Общероссийская. В случае победы открывает дорогу в профессиональный спорт, – важно сказал Хитров.

– Тогда ступайте! Может, со спортом вам повезет больше, чем с русским языком и литературой. Здесь вы все безнадежны, – отмахнулся Максим Александрович.

– Отпустил? – с беспокойством спросил Мокренко, когда Филька вышел в коридор.

– Отпустил, – сказал тот, и все спортсмены завопили: «Ура!»

– А теперь пошли тренироваться! Ужасно не хочется ударить в грязь лицом! – сказал Колька Егоров, подождав, пока утихнут первые восторги.

Они отправились на площадку перед школой и стали тренироваться. Филька чеканил на теннисной ракетке шарик. Антон Данилов прыгал в яму с песком. Егоров, пыхтя и помогая себе ногами, подтягивался на турнике, а Мокренко нацепил на нос темные зеркальные очки и, набычившись, бодал лбом дерево.

– Ты что делаешь? – поразился Филька, от удивления едва не уронив ракетку.

– Учусь психологической атаке! Хочу сразу добиться над своим противником морального превосходства! – сообщил Петька.

Антон вытряхнул из ботинка песок:

– Значит, собираешься так его запугать, чтобы он сразу сдался?

– Думаешь, не запугаю? Он у меня от страха сразу все забудет!

– Может, и забудет. Только ты на всякий случай запомни, что конь ходит буквой «Г», а ферзь во все стороны…

Коля спрыгнул с турника и с воодушевлением крикнул:

– Мы должны победить во что бы то ни стало! Будем биться не на жизнь, а на смерть!

– Один за всех и все за одного! – воскликнул Филька, побрасывая ракетку над головой.

Антон неудачно прыгнул в яму с песком, приземлился на руки и, отплевываясь, проворчал:

– Размечтался… Чаще бывает: один на всех и все на одного!

Потренировавшись примерно час, четверка юных атлетов погрузилась в рейсовый автобус, который, дребезжа, повез их к сто пятой школе.

Сто пятая располагалась в трехэтажном обшарпанном здании из красного кирпича, и, приближаясь к ней, ребята ощутили робость. Их неуверенность еще более возросла, когда они прочли табличку: «Общеобразовательная школа № 105 со спортивным уклоном (самбо)».

У дверей их остановили двое дежурных старшеклассников. Для устрашения оба были в самбовках на голое тело.

– Куда претесь? – спросил один с пробивающимися над верхней губой усиками, перегораживая им дорогу.

Егоров, оглянувшись, посмотрел на Данилова, Антон – на Мокренко, а Петька уставился на Фильку. Хитров тоже оглянулся, но, так как за ним никого уже не было, сказал:

– На спартакиаду!

Старшеклассники захохотали:

– Ладно, катитесь в зал прямо по коридору!

Наша четверка отважно прошествовала мимо дежурных и оказалась в спортзале. Он был огромным, намного больше, чем в их школе. В углу были навалены толстые маты и стояли набитые кожаные чучела для тренировок. Какой-то парень крутился на турнике, делая подъемы переворотом и солнышко. Но и этого ему было мало, и он два раза подтянулся на одной руке! При мысли, что придется соревноваться с этим парнем, Коля Егоров почувствовал сухость во рту.

К ним подошла женщина средних лет с висевшим на шее свистком.

– Вы из какой школы? – спросила она.

– Из 102-й, – ответил за всех Данилов.

Тренер отметила что-то в блокноте.

– Класс?

– 7-й «А»! Когда мы будем соревноваться?

– Садитесь на скамейку и ждите. Вас вызовут!

Ребята уселись на узкую скамейку и стали терпеливо ждать. Зал постепенно наполнялся. Народу оказалось много, в том числе и старшеклассники из их школы. Когда собрались все участники из трех школ поселка и пяти районных и суета улеглась, на середину зала вышел жилистый мужчина в самбовке, на шее у которого тоже висел свисток.

– Внимание! Повторять не буду! – крикнул он. – Спартакиада проводится по классам! Вначале пятые, потом шестые, седьмые, восьмые и далее. От каждой школы выставляется по одному участнику! В зале, как вы видите, четыре угла. В одном углу – турник, в другом – прыжки, в третьем – теннис, в четвертом – шахматы, а посередине за столом сижу я и фиксирую результаты. А теперь марш по углам! Надеюсь, отличить подтягивания от тенниса вы сможете?

И вот соревнования начались. Женщина-тренер и два ее помощника бегали по залу и записывали, кто сколько раз подтянулся, как каждый прыгнул, кто победил в теннис и шахматы, а жилистый тренер сводил все данные в длинный список.

Вначале выступили пятые классы, затем шестые и вот наступило время седьмых. У турника стоял Егоров и ждал своей очереди. Перед ним один семиклассник подтянулся пятнадцать раз, другой – десять и третий – шесть. И теперь Коля прикидывал: если подтянется восемь раз, то его место во всяком случае не будет последним.

– Егоров! Сто вторая школа! – громко объявила тренер.

Коля, все забыв от волнения, вышел к турнику, подпрыгнул раз, другой, третий, но так и не смог достать до перекладины, которая была слишком высоко. Ребята засмеялись.

– Встань на стул! Так все делают! – подсказала ему женщина-тренер.

Егоров и сам вспомнил, что все выступавшие до него вставали на стул, но теперь упрямство мешало ему сделать то же самое. Он встал на цыпочки, изо всей силы прыгнул – и каким-то чудом ухватился за перекладину.

– Вот упрямый! Теперь подтягивайся! – И тренер приготовилась считать.

Коля, дергая ногами, подтянулся два раза и неожиданно для себя бессильно повис на турнике. Он раскачивался, пытаясь подтянуться еще, но третий раз сумел достать только до половины.

– С этим все ясно. Пиши результат, Сергеев! Следующий! – сказала тренер, прерывая его мучения.

Егоров спрыгнул с турника и, ни на кого не глядя, пошел в сторону, пока не наткнулся на Антона, который стоял поблизости и наблюдал за его провалом.

– Негусто у тебя, – сказал он.

– Не понимаю, что случилось! Ты же сам видел, как я сегодня подтягивался! Семь раз, потом шесть и три раза по пять. А теперь всего два, и больше не могу! – с горечью воскликнул Коля.

– В том-то и дело. Не нужно было тебе сегодня тренироваться, – заметил Антон.

– Но почему?

– Ты мышцы переутомил. Завтра у тебя все болеть будет, – со знанием дела пояснил Данилов.

Это несколько утешило Колю, и он спросил:

– А ты как? Отпрыгал?

Антон помрачнел:

– Три заступа подряд! В третий раз тренер даже смотреть не стал, а сразу сказал: «Не засчитано!» А так я дальше всех улетал! И угораздило их выдумать эту дурацкую черту!

Егоров усомнился, что он улетал дальше всех, но спорить не стал. Теперь не докажешь – все равно не засчитано.

– Хитров, сто вторая, играет с Хализевым, сто пятая! – громко объявил тренер, и Антон с Колей побежали смотреть.

Филька встал у одного конца теннисного стола, а на другом конце – высокий тонкорукий парень, державший ракетку с видом профессионала.

Стали разыгрывать подачу. Фильке удалось каким-то чудом отбить шарик раза два, но потом его противник, взмахнув длинной рукой, подал крученый, и Хитров промазал мимо стола.

– Потеря подачи. Подача Хализева! – объявил судья.

Филькин противник подул на свою ракетку и резко подал. Хитров даже не заметил шарика, только услышал, что по его половине цокнуло, а судья произнес:

– Один – ноль.

А потом судья только успевал говорить: «Два – ноль! Три – ноль!»

В результате Филька проиграл со счетом одиннадцать – два и был доволен, что не всухую. Впрочем, Хитров не выглядел огорченным. Он пожал своему сопернику руку и, положив на стол ракетку, отправился к друзьям.

– Видели, как он меня кручеными? Уверен, у него разряд! А у вас как дела?

Пожаловавшись друг другу на роковое невезение и найдя тысячу причин, смягчающих их проигрыш, тройка приятелей отправилась смотреть на игру в шахматы.

– Интересно, как дела у Мокренки? Если мы трое проиграли, ему тем более ничего не светит! – сказал Антон.

Так как шахматный турнир длился дольше остальных видов состязаний, чтобы его не затягивать, игра велась одновременно на двадцати досках.